Французская либеральная экономико-теоретическая традиция

4.2. Французская либеральная экономико-теоретическая традиция

Тем не менее неоспорим факт интеллектуального доминирования этой школы во Франции на протяжении большей части XIX в. И дело тут не только и не столько в статусе кафедры политической экономии в Коллеж де Франс, которую ее представители бессменно возглавляли, начиная с Ж.-Б. Сэя²⁹. Не меньшим влиянием пользовались Дестют де Траси, Шарль Дюнуайе, Фредерик Бастиа, Антуан-Элизе Шербулье, Жан-Гюстав Курсель-Сенель, Адольф-Жозеф Бланки, Жозеф Гарнье, Леон Сэй, Ив Гюйо, Морис Блок, Пьер Левассёр и Гюставо Молинари. Эта группа концентрировалась вокруг Коллеж де Франс, определяла редакционную политику основанного ее членами Journal des Économistes, объединялась вокруг издания французских энциклопедических словарей по экономике и смежным дисциплинам³⁰.

Фредерик Бастиа занимает в этой школе уникальное положение, которое можно уподобить узкой части песочных часов. Усвоив еще в мюгронский период все важные достижения предшественников, располагая необходимым жизненным опытом и прямым знанием опыта английского, Бастиа смог дать новаторские формулировки известным до него положениям и обогатить их рядом новых. Кроме того, он добавил к сухой экономической теории моральное измерение, выраженное в яркой убедительной форме. Все это вместе взятое способствовало новому подъему французской либеральной экономической школы, утверждению ее престижа среди коллег, а также победе над первой волной французского социализма как доктрины.

Среди континентальных экономистов вклад французской школы и, в частности, Бастиа, признавался такими теоретиками, как Густав Кассель и Кнут Виксель. Так, Кассель, отмечая оригинальный характер концепции процента Бастиа, называл его предтечей Бём-Баверка, ближе всех подошедшего к пониманию естественной ставки процента как феномена межвременного сопоставления³¹.

Необходимо сказать также о влиянии Бастиа на экономиста, который хотя и не считается принадлежащим к французской школе, является все же намного более близким к этой традиции, чем к английской классической политической экономии. Речь идет о Вильфредо Парето (1848—1923), родившемся в Париже, в семье итальянского инженера, который был вынужден эмигрировать из Генуи, поскольку был последователем Мадзини. Семья Парето вернулась в Италию в середине 1850-х годов, когда отец получил высокий пост в правительственном аппарате Королевства Сардинии и Пьемонта. Вильфредо Парето окончил Туринский политехнический институт, получив степень в области инженерного дела в 1869 г. (его дипломной работой было исследование равновесия в системе твердых тел, идея равновесия показалась ему позже применимой и для социально-экономической системы). Получив высшее образование В. Парето начал работать во Флоренции, на посту директора местного отделения Римской железнодорожной компании. Через несколько лет он стал управляющим и членом совета директоров металлургической компании во Флоренции.

Первые публикации Парето проникнуты духом свободы торговли и протеста против всех форм вмешательства государства в хозяйственную деятельность. Он подвергает критике правительственные субсидии и привилегии, а также полемизирует с авторами социалистических взглядов. Парето был одним из учредителей Общества Адама Смита, примкнув к Франческо Феррара. В начале 1880-х годов он дважды баллотировался в итальянский парламент, но без успеха.

Первые работы Парето написаны под сильным влиянием Молинари. В 1887 г. Молинари предлагает Парето написать ряд статей для Journal des Économistes. В Париже Парето знакомится с французскими авторами круга Молинари, в особенности с Ивом Гюйо, который сменил Молинари на посту главного редактора Journal des Économistes³².

Получив наследство в 1890 г., Парето выходит в отставку, поселяется на вилле, намереваясь целиком сосредоточиться на занятиях чистой наукой. Под влиянием Панталеони Парето становится последователем Вальраса и через непродолжительное время принимает приглашение занять пост профессора политической экономии в Лозаннском университете, освободившийся после смерти Вальраса. Он преподает в Лозанне политическую экономию и социологию до 1907 г., после чего выходит в отставку по болезни и поселяется на берегу Женевского озера.

Трансформация Парето из сторонника французской традиции Бастиа—Молинари в приверженца неоклассической теории с ее концепцией экономического равновесия происходит не сразу и в течение длительного времени. В таких работах, как «Социализм и свобода» (1891), предисловие к «Капиталу» (1893), «Курс политической экономии» (1896) он проводит резкую черту между свободным функционированием рыночной экономики и всеми формами государственного вмешательства. Совершенно в духе Бастиа он называет таможенный тариф системой узаконенного грабежа. Развивая концепцию правящего класса, впервые выдвинутую еще в работах Дюнуайе и Шарля Конта, Парето дает основания позднейшим исследователям причислить себя чуть ли не к марксизму. Это явное недоразумение, поскольку в отличие от марксистов, Парето считал правящим классом не тех, кто работает в условиях рыночной конкуренции, а государственную бюрократию, коррумпированную представителями так называемого большого бизнеса. Этот альянс, указывал Парето, несет наибольшую ответственность за рост милитаризма и протекционизма. Он называл современное ему общество плутодемократией, отмечая, что на рубеже столетий идея свободной торговли, доминировавшая в течение большей части XIX в., перестала быть идеологией масс, отдавшихся социалистическим лидерам.

Для Парето, как и для всех представителей классического либерализма, был характерен глубочайший пессимизм в отношении перспектив начинавшегося XX в. В статье 1901 г. он, демонстрируя недюжинную проницательность, констатирует, что новый век будет веком противостояния социализма, воплощающего в себе энергию разрушения, с одной стороны, и консервативного национализма с государственно-милитаристским элементом — с другой. В отличие от таких либералов, как, например, Герберт Спенсер, до конца отстаивавший правомерность и неизбежность политики laissez faire, Парето сделал вывод о фатальном «повреждении» человека новой эпохи, который, отвергнув разум, стал пленником «иррациональных сил».

Методология Парето со временем стала совершенно позитивистской. Он считал, что экономическая теория должна строиться по образцу физики, а экономические законы должны иметь количественно определенную форму. Вместе с тем, он полемизировал с представителями немецкой исторической школы, отрицавших наличие экономических законов, существование которых Бастиа считал, как мы видели, обязательной предпосылкой экономического теоретического знания.