Новоиспеченный командующий Стака начинает действовать

12.Новоиспеченный командующий Стака начинает действовать

Когда-то здесь хозяйничали разбойные предки даков, тайфалов, вестготов, сарматов и каких-то неведомых народов, именуемых скифами. Они переправлялись с севера через дунайский поток и начинали охоту на мирных жителей, вероятно, славян, коли почти все наименования местностей были чисто славянскими: Хорошова⁴⁸, Чернавода или же Старозагора⁴⁹. Могли здесь проживать охотники (вон сколько зверья и дичи в лесах), рыболовы (рыбы в водах немерено), бортники (пчел диких тоже множество) или же хлебопашцы (виднеются выкорчеванные просеки), которые как мирные поселяне представляли для вооруженных разбойных шаек легкую добычу. Стариков как ненужную обузу, разумеется, сразу же убивали, а молодых женщин, мужчин и ребятишек угоняли в плен. Такой товар высоко ценился, да и до сих пор хорошо оценивается, на невольничьих рынках рядом с румийскими понтийскими городами. Вначале эллины, а затем латиняне были основными покупателями этих рабов. Для маленьких детей, которые еще не были в состоянии самостоятельно идти на веревке за всадником, к конским бокам подвешивались особые корзины – ведь не пропадать же добру, а такие ребятишки ценились неплохо, так как они уже не помнили свою родину, свой народ и свой язык.

Но только с появлением степных гуннов прекратились такие нехорошие дела, разбойные малаи беспощадно наказывались. Если только будет ограблен один торговый караван, идущий по северному дунайскому берегу из Галлии в далекий Синь, Хань или же в Индию, то завтра уже другие купцы по этой дороге ни за что не пойдут. Они предпочтут идти через Малую Азию, и, следовательно, уже самим гуннам не будет прибытка от получаемых пошлин, невозможно будет купить, продать или же обменять необходимые товары, предметы и изделия. Потому необходимо полное отсутствие каких-либо грабителей, воров или разбойников, обирающих мирных жителей и продающих их в рабство. И поэтому в гуннский союз племен поспешили вступить германцы, славяне, даки и многие другие народности, желающие быть защищенными от несправедливого отношения и произвола более сильных соседей и государств. Правда, все они выплачивают небольшую дань, но это плата за спокойную жизнь. И все они, кроме миролюбивых даков, тайфалов, россомонов, языгов и исавров, служат в объединенных туменах и воюют за дело степных народов. Нежелающих воевать с оружием в руках никто насильно не принуждает, но они платят уже бóльшую сумму дани – куна. Таков вечный закон степи – боишься или не можешь воевать, тогда работай и плати.

На пятый день после переправы, уже в нагорных землях Добруджа к жасаулу тумена Стаке прибыли гонцы со срочной депешей от самого великого кагана. С волнением вскрыл хуннагурский этельбер адресованное ему послание, прочитал и чуть было не свалился от удивления и радости со своего буланого тарпана. Он еще даже не темник, а жасаул темника (промежуточная воинская должность по рангу выше минбаши, но намного ниже туменбаши), а такое воинское звание не различается у гуннов каким-либо особым знаком различия, и потому тысячник Стака продолжал иметь на своей шапке желтую нашивку минбаши. И его, жасаула, верховный хан и главнокомандующий всеми гуннскими войсками сенгир-хан Аттила назначал исполняющим обязанности командующего всем левым крылом боевого сапари. И в приказе-буюруке были перечислены тумены, которыми он, жасаул Стака, должен был предводительствовать. Всего семь с половиной туменов, 75 000 воинов! О великие небеса! Как же вы высоко подняли простого тархана Стаку! Он уже и этельбер, и минбаши, и жасаул, и даже начальник огромного левого гуннского крыла, – ведь эта должность по рангу, званию и достоинству положена лишь потомственным ханам.

Значит, с сегодняшнего дня ему подчиняются: жасаул технического тумена германский конунг Лаударих, жасаул другого осадного тумена славянский коназ Светозар, жасаул конного тумена роксоланов хан Каракончар, жасаул тумена утургуров бек Берики, жасаул тумена кангаров этельбер Парлас, жасаул тумена акациров хан Манат и начальник полутумена конунг скиров и ругиев Эдекон. Оказалось также, что и понтийские аламандары вошли под командование этого Эдекона, видать, здесь приложил свою руку старший писарь-каринжи Орест, ведь он является негласным покровителем этого молодого германского конунга.

Очень гордый хуннагурский тархан сошел с лошади, выделяясь своим высоким ростом среди окружающих его воинов-разведчиков, только что прибывших из передового дозора. Сотник Газанула, вместе с Стакой в одно и тоже время повышенный в достоинстве и сане до этельбера, плотный широкогрудый хуннагур кратко доложил, что по дороге из Одессы⁵⁰ куда-то на запад нескончаемым потоком направляются пешие и конные востонорумийские войска. Только за полдня их прошло около трех легионов, а местные жители сообщили, что они идут уже третий день кряду. У них большие обозы на открытых двухосных возах.

В тот же день новоявленный командующий 75-тысячным левым гуннским крылом похода, жасаул этельбер Стака разослал гонцов во все подчиненные ему боевые тумены с приказанием для их воинских начальников явиться к нему через два дня на третий на чрезвычайное совещание. А сам вместе с командиром сотни Газанулой поскакал мимо расположившихся на короткий дневной привал воинов вперед по лесу на юг, в расположение дозорной сотни. Скакали галопом до трети конского перехода, потом переменили лошадей и пошли далее ускоренной рысью, ведя за собой в поводу подуставших основных подседельных боевых коней. Через три румийских часа вышли к окраине леса, который, как выявилось, располагался на обширной ровной нагорной местности; здесь он резко обрывался и переходил в можжевельниковый низкий кустарник на отвесных склонах. С высокой опушки зеленого дубово-букового леса можно было обозревать расстилающуюся у ног далекую низину с плотным зеленым травяным покрытием. И по этой буйно разросшейся зеленой равнине шли нескончаемым потоком несколько румийских воинских колонн, где находящиеся на марше отряды пехоты перемежались с конными легионерами и с большим количеством воинских повозок, запряженных по румийскому боевому адату парой гнедых коней. Отблескивали на ярком предвечернем солнце начищенные простые солдатские каски и закрывающие пол-лица офицерские шлемы с оранжевыми плюмажами. Фиолетовые плащи рядовых легионеров разбавлялись красными накидками их командиров-центурионов. Можно было видеть боевые румийские штандарты, стяги, эмблемы и значки на высоких деревянных древках; эти знаки отличали один легион, одну когорту, один манипул от других подобных и также отсвечивали золотым, серебряным и бронзовым покрытием. Шли войска одной из двух самых мощных держав мира. Шли твердой поступью, уверенные в своих силах и в своем могуществе солдаты и офицеры – победители германских и славянских племен, африканских и аравийских кочевников, арыманских и алванских горцев, сассанидского Ирана и многих других более мелких племен и народностей.

Долго всматривался своими зоркими глазами опытный жасаул Стака в далекую долину, определяя, куда направляются эти неудержимые восточнорумийские легионы, где конечный путь их движения. Поставив сотнику Газануле задачу, выяснить конечную цель направления движения восточных румийцев, жасаул-командующий поскакал назад, сопровождаемый пятью десятками охранных нукеров и срочных гонцов. Он спешил к германским остготам и аламанам, ему было необходимо переговорить с их конунгом Лаударихом.

Уже глубокой ночью нашел он германского вождя и командующего осадно-вспомогательным туменом Лаудариха, умывающегося у ручья около своего высокого жилого ваггона. Вокруг кипела ночная бивачная жизнь: горели костры, воины варили поздний ужин, чинили порвавшиеся сапоги, затачивали лезвия длинных двухсполовиной-локтевых мечей и коротких толстых германских фрамей, которым можно было колоть как копьем, кидать его как дротик или же рубить как мечом, или же просто спали на охапке сосновых и еловых веток, укрывшись своим серым шерстяным плащом.

– Я тебя поздравляю с повышением по службе, – обрадовано приветствовал жасаула – командующего левым крылом Стаку германский жасаул-темник Лаударих, надевая на себя исподнюю желтую рубашку, – и потому мы с тобой поужинаем вместе, выпьем северогалльского кампанского искрометного вина и вообще немного отдохнем, или ты зазнался от своей новой высокой должности?

– Значит, мой гонец уже к тебе прибыл, – с улыбкой констатировал новый командующий левым крылом похода, здороваясь и обнимаясь со старым испытанным другом и приятелем, – я к тебе пришел посоветоваться по одному очень важному делу.

– Хорошо, посоветуемся, но вначале к столу, – и остготско-аламанский конунг пригласил своего гостя и новоявленного воинского начальника по откидным ступенькам в ваггон, освещенный внутри свечами, развешанными в медных подсвечниках по стенкам.

За сытным столом с готскими кровяными колбасами, пшенной кашей, хрустящим хлебом, пивом-бирой и галльским вином оба приятеля оживились, поднимали вначале тосты за богов-покровителей Коко Тенгира и Вотана, затем за великого кагана Аттилу, далее за удачу в бою, потом за своих неустрашимых воинов: гуннов и германцев. В конце застолья каждый сказал еще раз заздравное слово в честь бойцов своего тумена. Жасаул-темник Стака восхвалил воинские и мужские добродетели хуннагуров, сабиров и утургуров, составляющих непосредственно подчиненный ему тумен. Жасаул-туменбаши Лаударих сказал похвальное слово нукерам своего вспомогательно-штурмового подразделения, состоявшего наполовину из осадно-технического полутумена германских остготов и аламанов и наполовину из конно-штурмового полутумена гуннских сарагуров и салгуров. И только после этого германский конунг и херицога молвил:

– А теперь излагай все свои речи, обращенные ко мне.

Жасаул – командующий левым крылом похода сдвинул все пустые и полупустые тарелки, чашки, бокалы, а также ложки и ножи в центр дастархана в круг и положил свою украшенную золотом и драгоценными камнями на эфесе боевое шешке справа от образованного на столе круга. Потом взял простой длинный меч хозяина ваггона со скамьи и положил его еще правее от своего шешке. И сказал, пристально глядя в полутьме на своего спокойного остготско-аламанского собеседника:

– Румийцы идут на запад. Пересечение дорог находится далее, – и жасаул Стака указал правой рукой в полуоткрытое окошко ваггона на западную сторону, – у реки Утус. Некогда я уже там проходил со своей воинской тысячей, это было пять лет тому назад. Там на возвышенности у воды имелись развалины старого румийского укрепленного воинского лагеря. Византийцы его восстановили и основательно укрепили. Рядом с этим боевым станом есть ровная широкая долина. Вот это румийский лагерь на холме, – и хуннагурский этельбер показал левой рукой на сдвинутую посуду в центре стола, – а это речка Утус, – и тархан Стака правой рукой провел по узкому пространству между двух мечей: – Здесь перед нами широкое поле. Ты ведь знаешь, что эти румийцы не отличаются разнообразием своих боевых порядков. Мы, конечно, же можем согласиться на их вариант и принять бой на этом поле перед их лагерем. Ведь они любят сражаться, имея за своей спиной хорошо укрепленный боевой стан, с тем, чтобы при необходимости укрыться там. Это их вековая тактика проведения битв. Ты со своими камнеметными осадными орудиями станешь здесь за рекой. Там густой лес и твоих бойцов не будет видно. Два вопроса к тебе. Первый: сможешь ты за одну ночь незаметно переместить свои тяжелые машины на расстояние в половину конского перехода, расставить и подготовиться к сражению, которое начнется рано на рассвете? Второй вопрос: сможешь ли ты подвезти также тайно необходимый запас громадных камней и валунов, чтобы раскромсать и разбросать румийские боевые шеренги?

– И на первый, и на второй вопрос отвечаю: смогу, – сказал серьезно и немного торжественно германский херицога Лаударих и продолжил уже по-готски (до сих пор разговор шел на гуннском языке):

– Дринкан фора сиига!⁵¹

– Жасаул эетельбер Стака поднял бокал и ответил по-гуннски:

– Ича сийга ошан!⁵²