Книга католического священника Мавро Орбини «Славянское царство»
жүктеу/скачать 2.26 Mb.
|
И сторический клуб: М. Орбини. Историография народа славянского. 1722 год (первоначальное издание 1601 год)-
М. Орбини. Историография народа славянского. 1722 год Мавро Орбини (англ. Mavro Orbini) (? — † 1614), Рагуза, ныне Дубровник (Dubrovnik) — хорватский историк, родоначальник югославянской исторической науки. (по другой версии был архимандрит Рагужский, итальянский историк)
"Русский народ является самым древним на земле народом, от которого произошли все остальные народы. Империя мужеством своих воинов и лучшим в мире оружием тысячелетиями держала всю вселенную в повиновении и покорности. Русские всегда владели всей Азией, Африкой, Персией, Египтом, Грецией, Македонией, Иллирией, Моравией, Шлёнской землёй, Чехией, Польшей, всеми берегами Балтийского моря, Италией и многими другими странами и землями...". В 2010 году вышла в свет Книга М.Орбини "Славянское царство". Это полный перевод книги М.Орбини "Историография народа славянского" с перепечатки 1601 года. Оригинал этого издания хранится в Отделе редких книг Российской государственной библиотеки. Книга католического священника Мавро Орбини «Славянское царство», являющаяся по сути ПЕРВОЙ историей всех славянских народов, может вполне претендовать на звание самой сенсационной книги века. Впервые она была издана в 1601 году в Италии, и сразу же последовала череда скандалов, связанных с ней. Против книги ополчилась традиционная история, а следом за нею католическая церковь. Издание немедленно было занесено в Индекс запрещенных книг и чудом избежало уничтожения. В 1722 году по личному указанию Петра 1 часть этой книги была переведена на русский язык, а сейчас мы представляем полную версию, переведенную с итальянского языка. Громкие заявления Мавро Орбини, разнесшие в пух и прах традиционную историю средних веков, и сегодня продолжают шокировать видавших виды историков. Жене Елизавете и дочерям Татьяне, Ксении и Екатерине посвящает сей труд переводчик. Впервые вниманию отечественного читателя предлагается полный перевод на русский язык труда «далматского Фукидида» Мавро Орбини (1563(?)-1610) «Славянское царство», открывшего собой, по словам Франка Волльмана, эпоху «гуманистически-барочного славяноведения». Уроженец Дубровника Орбини, в 15 лет надевший рясу бенедиктинского монаха, вырос в атмосфере высоких духовных устремлении и стойких книжных традиций, присущих ордену бенедиктинцев. Как сказано в одной из хранящихся в Дубровнике рукописей XVIII века, «братья любили и чтили его за мудрость и усердие, за добрый нрав и любовь, за собранность и самодисциплину». Частый гость литературного салона «дубровницкой Аспазии» Цветы Зузорич, объединявшего дипломатов, философов, историков, комедиографов и поэтов, многие из которых оставили заметный след в истории дубровницкой культуры, он жил всеми интересами современного ему общества. Одной из актуальных тем того времени было плачевное положение славянства, немалая часть которого оказалась в рабстве у других народов и утратила свою политическую самобытность. В начале ХУ века одними из первых прежнее величие славян восславили Винко Прибоевич и Лудовик Цриевич - Туберон. Вслед за ними в других странах стали появляться трактаты по истории чехов, поляков, русских. Другой знаменитый участник кружка Зузорич, поэт Дидак Пирр, Исайя Коэн, португальский еврей, после долгих скитаний по Европе и Азии нашедший убежище в Дубровнике привлек внимание Орбини к судьбе еврейского народа, на протяжении тысячелетнего преследования черпающего силу и гордость из своей истории, увековеченной в книгах. Следуя велению сердца, Орбини решил принять вызов времени и посвятил свою жизнь созданию энциклопедии всего славянского рода, где по образцу «классических» народов были бы описаны его происхождение, подвиги и истории правящих династий, объединенные общей идеей гордости за свое славянское происхождение. Он перерыл все доступные ему монастырские и личные библиотеки, обнаружив немалое количество материалов для своего труда. Большим подспорьем в работе оказались архивы итальянских библиотек, в частности, знаменитой библиотеки герцога Урбинского, одного из величайших книжных собраний своего времени. Там в специально построенном здании в идеальном порядке хранилось более шестисот латинских, ста шестидесяти греческих и восьмидесяти еврейских кодексов, собранных в конце ХУ века основателем библиотеки герцогом Федериго дей Монтефельтро, наряду с позднейшими поступлениями и редчайшими печатными изданиями, пополнившими ее фонды за последующее столетие. К сожалению, через полвека после смерти Орбини для Италии настали тяжелые времена, и уникальное собрание с большими потерями перекочевало в Ватикан. Поездка Орбини в Италию была щедро оплачена знаменитым меценатом, дубровницким изгнанником Марином Бобальевичем, чья судьба тесно связана с созданием книги. В пеструю ткань славянской истории Орбини была вплетена история рода Бобальевичей и Рагузы (Дубровника). Изданный на итальянском труд был предназначен, в первую очередь, для итальянских вельмож, знакомых с перипетиями жизни Бобальевича, дабы, заняв, благодаря его авторитету, достойное место на книжных полках итальянских собраний, реабилитировать славян в глазах образованной Европы, а наряду с этим и самого Бобальевича в глазах Дубровницкого сената. Эта реабилитации славян под знаменем «иллирийской идеи» имела и вполне конкретный политический смысл: папа Климент VIII готовил военный союз против Османской империи, имевший целью освобождение Балкан. Одним из опорных пунктов военных действий, планировавшихся на 1595 год, был Дубровник, располагавший мощнейшим флотом. В надежде на успех оживились потомки древних родов, вновь пошли в дело старинные гербы. Однако планам этим не суждено было осуществиться... Усердие Орбини обернулось против него. Стремясь не упустить ни одного ценного упоминания о славянах, он включил в свои труд прямые и косвенные цитаты более чем из трехсот тридцати произведений (более 280 из них перечислены в предваряющем его труд списке, помимо которого упоминаются еще около 50). В их число попали и труды авторов, примкнувших к Реформации. В эпоху усиления католической реакции возмездие не заставило себя долго ждать. Через два года после своего выхода в свет «Славянское царство» оказалось в Индексе запрещенных книг и надолго выпало из поля зрения образованной Европы. Однако, воистину, habent sua fata libelli! Через сто с лишним лет после выхода труда Орбини дубровницкий дипломат на русской службе Савва Рагузинский-Владиславич (тот самый, что привез в 1705 году из Стамбула, купленного для Петра арапчонка Ибрагима) преподнес экземпляр «Славянского царства» Петру 1. В 1722 году по повелению самодержца книга в сильно сокращенном переводе Саввы была издана в Петербурге. Предисловие к ней написал ученейший соратник Петра Феофан Прокопович. Русский язык перевода Саввы оставлял желать лучшего, да и в древней истории и словесности он не был искушен. Между тем книга получила стремительное распространение на Балканах и там, даже светя отраженным светом, обрела новую жизнь, согрев сердца немалого числа благодарных славян. Образованные сербы проделывали длинный путь, чтобы ознакомиться с ее содержанием, и хранили ее списки как святыню. Обнаружив экземпляр петровского издания в архиепископской библиотеке в Сремски-Карловцах, афонский иеромонах св. Паисий Хилендарский, певец болгарского национального возрождения, написал на ее основе свою знаменитую «Славяно-болгарскую историю». Использовал перевод Орбини в работе над своей «Историей Российской» и Василий Татищев. В более позднее время, включая и наше недавнее прошлое, труд Орбини практически игнорировался отечественными историками. Редкие упоминания о нем сопровождались высокомерными отзывами, обнаруживавшими поверхностное знакомство их авторов, в лучшем случае, с переводом петровского времени. Уважительное отношение к Орбини истинных знатоков предмета, таких как И. Н. Голенищев-Кутузов, оставалось в тени. Помимо огромного числа литературных сведений о славянах, почерпнутых зачастую у малоизвестных или вовсе утраченных ныне авторов, труд Орбини содержит немало «жемчужин». Пытливый читатель найдет в нем и очерк истории славянской письменности, и словарь вандалов, и привилегию Александра Великого славянам, и одну из первых публикаций «Барского родослова» XII века, известного в нашей литературе под названием «Летописи попа Дуклянина», и первое в европейской литературе изложение болгарской истории... В диссонанс с устойчивым интересом к труду далматского историка со стороны сербов, хорватов и болгар, особенно оживившимся в последнее время, многолетнее безразличие отечественных историков представляется одной из загадок гордиевых узлов нашей современной культуры. Данное издание призвано его разрубить. Перевод выполнен с перепечатки издания 1601 года, осуществленной в Пезаро в 1606 году в обход цензурных препон под новым названием «Происхождение славян и распространение их господства». Экземпляр этого издания хранится в Отделе редких книг Российской государственной библиотеки. Все латинские надписи и стихи переведены мной, отрывки из Овидия даны в переводе А. Парина. Куприков Юрий, Москва, 6 сентября 2009 года МНОГОУВАЖАЕМОМУ ГОСПОДИНУ МАРИНУ АНДРЕЕВИЧУ БОБАЛЬЕВИЧУ Мой достопочтимый господин! Написав эту историю славян по распоряжению Вашего Святейшества, будучи щедро снабжен Вами всем необходимым для доведения ее до конца, теперь, когда мне надлежит выпустить ее в свет, я полагаю своим домом посвятить ее Вам, как потому, что она, можно сказать, и есть ваша, так и для того, чтобы она могла опереться на авторитет человека, лучше которого и пожелать нельзя, и по благородству крови, и по остальным присущим Вам достоинствам, и по достоинствам Ваших предков. В самом деле, если мы вспомним происхождение и историю рода Бобальевичей, то окажется, что род этот в те времена, когда готами был разрушен Эпидавр, и на его месте стал возводиться город Рагуза, прибыл в числе первых основателей города в год от Рождества господня 260-й и заложил его, и с тех пор всегда вплоть до наших дней непрерывно обладал высшими достоинствами, был богат и изобиловал мужами, посвящавшими себя служению общественному благу, рожденными в законном браке, нобилями, как по отцовской, так и по материнской линии, в соответствии с древнейшими законами родины, навечно вместе со всеми потомками, лишающими права занимать муниципальные должности тех нобилей города, которые породнятся с кем-либо, кто не является нобилями этого города. Посему Ваше Святейшество, будучи потомком по непрерывной линии упомянутых прародителей на протяжении более чем тысячи трехсот лет, безусловно, являет пример редчайшей чистоты благородства и древнейшего происхождения. Хотя некоторые и пишут, что род этот происходит от Фабиев, столь влиятельного и знаменитого некогда рода в Риме, мы, однако, оставим это мнение в стороне, поскольку по причине глубокой древности нет оснований принимать его за достоверное. Без сомнения мы можем утверждать, что вышел он из Эпидавра, римской колонии в Иллирии, в свое время благороднейшего и древнейшего города, и породил (подобно плодовитому растению, перенесенному в более благоприятные условия) множество выдающихся мужей, послуживших пользе и славе своей родины на различных поприщах. Они сражались за нее в войнах на море и на суше, воевали на стороне ее друзей и союзников, так что последние не раз одерживали победы и утверждали свою власть и господство благодаря искусству и доблести полководцев из рода Бобальевичей, которые как новые Фабии отстояли пределы родины, отбросив и рассеяв несметные полчища свирепых врагов, казавшихся непобедимыми. Будучи же использованы в посольствах и переговорах, своей мудростью и умением они добивались того, что именно их доверители возводились в королевское достоинство. Да и сами короли благодаря их расторопности и верности спасали и свою жизнь, и власть. Не только дома, но и вне его служили делом и советом своей Республике мужи из этого доблестного и счастливого рода. Особенно же, когда, соперничая во славе с Брутом и Дионом, они освободили ее от тирании, вернув ей исконное достоинство и свободу. Другие же пошли дальше: найдя поле военной и гражданской деятельности слишком ограниченным для своих способностей, они преуспели в религии и послужили образцом святости жизни. Одни из них, посвятив себя созерцательной жизни и изучению священных письмен, перевели с греческого языка на латынь труды Святого Василия, одного из величайших светочей Католической церкви; другие, оставив удобства собственного дома, посвятили себя монашеской жизни и извлекли из этого немалую пользу: достигнув великой высоты духа, они были удостоены (как это не раз обнаруживалось) дара пророчества. Однако я слишком бы растянул свое изложение, если бы попытался упомянуть обо всем, что имеет отношение к этой обширной теме. Да и труд этот был бы в значительной мере излишним, поскольку речь об этом будет идти в соответствующих местах этой истории. Скажу лишь о том, что и Вы, Ваше Святейшество, не пожелали ни в чем уступить своим добродетельным предкам. Оставшись в самом цветущем возрасте наследником огромного состояния, когда-либо выпадавшего на долю рагузинского дворянина, Вы явили редкий пример того, как шестнадцатилетний юноша, красивый и величественный, располагающий такими огромными средствами перед лицом всех наслаждений, которые сулят Флоренция, Неаполь и Венеция и которые служат величайшими соблазнами свернуть с прямого пути, сумел повести себя во всех отношениях скромно, разумно и умеренно. Память о Ваших прошлых заслугах и очевидность заслуг настоящих побуждают Ваших доброжелателей и вынуждают, если таковые имеются, Ваших недоброжелателей воздавать хвалу и честь Вашим добродетелям, которые в более зрелом возрасте воплотились в дела, исполненные значительности, мудрости, щедрости и благотворительности в отношении любителей благородных наук. Ярким свидетельством этому может служить множество книг, изданных в упомянутых городах, а также в Пезаро и Рагузе, с посвящением Вашему имени. Однако одно Ваше деяние, превосходящее все остальные, заслуживает не столько похвалы, сколько восхищения, и является ярчайшим свидетель¬ством проявленной Вами любви к родине. Когда в 1588 году Вы, тяжело заболев, со всей нежностью человеческого сердца и всей открытостью мужской и христианской души приняли известие о смерти Вашего брата господина Уния (да пребудет он на Небесах), наследником которого Вы являлись, и пронеслась молва, что такая участь постигла другого Вашего брата господина Михаила во Флоренции, не имея надежды на выздоровление (какового мнения были и врачи), Вы составили завещание, сделав наследником всего Вашего имущества Рагузинскую Республику. В числе прочих неисчислимых благотворительных распоряжений Вы повелели учредить Иезуитский колледж, зная, какую пользу это может принести молодежи и всему городу. Вы распорядились также о сооружении домов и монастырей для дворянок, бесприданниц и женщин, желающих изменить свое недостойное поведение, ассигновав этим заведениям значительную ренту, дабы принять наибольшее число желающих. Позаботились Вы и о приданом, которым следовало наделять каждый год некоторых из них, чтобы они могли выйти замуж. Не забыли Вы и о пособиях для молодых нобилей, имеющих в них нужду, для изучения юриспруденции, философии, медицины и теологии, а также о пособиях тем, кто уже получил звание доктора, для поддержания приобретенного звания. Позаботились Вы и об ассигновании на пособия для тех, кто пожелал бы заниматься живописью, ваянием и зодчеством, добавив к этому множество других распоряжений по человеколюбию и величию Вашего духа. И позднее, в 1594 году, когда Рагуза пребывала в ожидании нападения флота под началом Чикалы, Вы показали, что в Вас не охладела любовь к родине, великодушно предоставив в ее распоряжение все свое имущество и себя лично. Сенат, нобилитет, город и государство восприняли это предложение с такой любовью и благодарностью, которого только и достойна столь доброжелательная и заботящаяся об их благе душа. Многое из упомянутого я мог бы опустить, как опустил другие Ваши деяния, если бы в силу известных драматических причин они не стали бы так широко известны. Да и для Вашей скромности, вероятно, было бы неприятно слышать очередное о них упоминание. Однако, скрыв это, я заслужил бы упрек в злонамеренности или, по крайней мере, в неблагодарности и небрежении общественной пользой. Из всего сказанного становится ясно, что в силу изложенных выше причин, а также причин, о которых я намеренно умалчиваю, труд сей не мог найти иного прибежища, кроме как в тени Вашего Святейшества, которому, я надеюсь, он будет дорог как тем, что в нем содержится, так и обстоятельствами своего появления под влиянием того авторитета, который Вы навсегда сохраните в моем сердце. Надеюсь, что Вы по своей доброте сердечной простите его неисчислимые несовершенства и в стиле, и в искусстве. Одно только могу утверждать с твердой уверенностью: ко всему, что касается истины, я приложил столько тщания и усердия, насколько был способен. Посему молю Ваше Святейшество снисходительно принять мои заверения в искренней Вам преданности. Молю его Божественное Величество о каждодневном Вам благоприятствовании и даровании мне милости проявить то уважение, которое я к Вам питаю. Лобызаю Ваши руки. Пезаро, первое марта 1601 года. Ваш преданный и признательный слуга дон Мавро Орбини. ОБРАЩЕНИЕ ДОНА МАВРО ОРБИНИ К ЧИТАТЕЛЯМ Нет ничего удивительного (мои благосклонные читатели), что славянское племя, ошибочно называемое ныне склавонским, не пользуется у историков той славой, которую по праву должно бы иметь, и его достойные деяния и славные походы сокрыты плотным туманом и почти погребены в вечной ночи забвения. Имея в избытке мужей воинственных и доблестных, не нашлось у него мужей ученых и образованных, которые своими писаниями обессмертили бы его имя. Другие племена, намного уступающие ему в своем величии, лишь потому пользуются ныне такой известностью, что имели ученых мужей, прославивших их своими писаниями. Евреи (начнем с них) имели Филона, Егесиппа и Иосифа ¬ весьма известных историков, посредством которых они обессмертили свое имя. И это могли бы сделать и многие ученейшие греческие мужи, если бы было дозволено посторонним раскрывать и разглашать тайные мистерии Истины, как пишет Лактанций в 11-й главе 4-й книги «Божественных установлений». В самом деле, когда Феопомп пожелал вставить со свою историю тайные мистерии евреев, то утратил зрение и (согласно другим) страдал от лихорадки на протяжении сорока дней, пока не получил предупреждение во сне и не отказался от своей затеи, как свидетельствует Деметрий Птолемею. Трагический поэт Феодат, упомянув евреев, ослеп, но, осознав свою ошибку, прозрел, как пишет Евсевий в «Хронике». Греческая история была описана бесчисленным множеством авторов, среди которых Анаксимандр Милетский, Гекатей Милетский, Демокрит, Евдокс, Дикеарх, Эфор, Эратосфен, Полибий и Посидоний. Историю римлян и всей Италии описывали Аристид Милетский, Феотим, Клитоним, Неарх, Феофил, Дорофей, Аристокл и Хрисипп. Фиванцы были прославлены Ктесифоном, Досифеем и Феофилом. Тускуланцы - Сосистратом. Об Аркадии писал Демарат. О Беотии - Мерилл. Всех упомянутых историков Плутарх цитирует в «Параллельных жизнеописаниях». Гелланик, Ктесий Книдский, Мегасфен, Артемидор, Эфесий, Каллисфен, писавший во времена Феопомпа, и многие другие, которых цитируют Страбон, Полибий, Солин и другие, писали об истории Индии, Персии, Египта и многих других земель. У галлов был свой историк Диафор, у Фракии - Сократ, у Ливии - Гесионакс. Феокал Гунибальд в своих более чем тридцати книгах, Вастальд, Хелигаст, Аребальд, Ритимер, Ветан, Дорак, Карадак и Рутвик прославили племя франков, ныне называемых французами. Таким образом, все упомянутые выше племена стали пользоваться почетом в мире благодаря тому, что, как мы уже говорили, нашлись образованные мужи, не пожалевшие своих сил для описания их деяний. Одному славянскому племени с этим не повезло. С самого своего начала оно постоянно вело воины, совершая деяния, достойные вечной памяти, нисколько не заботясь при этом о том, чтобы кто-либо запечатлел их на бумаге. Немногие историки упоминают о славянах, да и упоминания эти в большей степени связаны с воинами, которые те вели с другими народами, чем с намерением хоть как-то прославить это племя. Славяне воевали почти со всеми племенами мира, нападали на Персию, правили Азией и Африкой, сражались с египтянами и Александром Великим, покорили Грецию, Македонию и Иллирию, заняли Моравию, Силезию, Чехию, Польшу и побережье Балтийского моря. Вторглись в Италию, где в течение длительного времени вступали в стычки с римлянами, иногда терпя поражения, иногда мстя им большими жертвами с их стороны, иногда заканчивая бой с равным преимуществом. Покорив, в конце концов, Римскую империю, они заняли многие из ее провинций, разрушили город Рим, сделав римских императоров своими данниками, чего не смогло совершить ни одно другое племя в мире. Они овладели Франкией, основывали королевства в Испании, и от их крови ведут свое происхождение благороднейшие роды. Однако римские историки не так щедры на похвалы в адрес варваров, как они их называют, чем в адрес своих. Поэтому я, следуя чувству дома, который испытываю к своему славянскому племени, с готовностью перенес тяготы этого труда, чтобы показать ее происхождение и распространение господства; собрал вместе разрозненные упоминания о ней у различных авторов, дабы всякий мог легко убедиться в том, каким славным и знаменитым всегда было это племя. Племя, из которого вышли в древности многие могущественные народы, такие как славяне, вандалы, бургунды, готы, остготы, вестготы, гепиды, геты, аланы, верлы, или герулы, авары, скирры, гирры, меланхлены, бастарны, певкины, даки, шведы, норманны, фенны, или финны, укры, или ункраны, маркоманы, квады, фракийцы и иллирийцы. Были также и венеды, или генеты, занявшие побережье Балтийского моря, и делившиеся на многие племена, а именно на поморян, вильцев, ран, варнавов, бодричей, полабов, вагров, глинян, доленчан, ратареи, или рядуров, черезпенян, хижан, герулов, или гельвельдов, любушан, вилинов, стодорян, брежан и многих других, о которых можно прочесть у пресвитера Гельмольда. Все они были одного и того же славянского племени, как будет видно из дальнейшего. Чтобы довести свой труд до большего совершенства, я не пренебрег ничем: несколько раз объехал Италию с целью просмотра библиотек в поисках необходимых книг, большинство из которых я обнаружил в Пезаро в библиотеке светлейшего синьора герцога Урбинского. Эта библиотека, по моему мнению, самая обширная и самая красивая из всех библиотек, при этом содержится и сохраняется упомянутым государем с величайшей заботой и старанием. Этот государь по изысканности знаний в различных областях науки, по опытности в военном деле, по рассудительности, по познаниям в религии и другим своим бесчисленным достоинствам, украшающим его, стоит гораздо выше величия собственной судьбы. Итак, собрав воедино все самое важное, что было рассеяно по разным книгам, я захотел опубликовать все эти сведения во славу всех славян, которых прошу благосклонно принять плоды моих трудов как память и свидетельство величия своих предков, как ясный знак их доблести и, наконец, как собственное достояние. И если кто-либо станет хулить мой труд со злобой и неприязнью, их долг рассудительно защищать его, сохранять и уважать. Те же, кому труд мой покажется неполным, пусть вспомнят о том, что к тем, кто первым брался писать на какую-либо тему или сюжет, рассудительные люди всегда проявляли сочувствие и снисхождение. Быть может, придет кто-нибудь еще (ведь легко дополнить уже найденное), кто, располагая более обширными сведениями и обладая большим красноречием, также напишет об этом. Пока же прошу вас с чистым сердцем принять, мои благосклонные читатели, мной вам теперь вручаемый дар. жүктеу/скачать 2.26 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|