В инженерно-саперном взводе погиб капитан В. Шоколов

Много в этот день выпало на долю нашего врача Басова Валеры. Он выносил раненых и убитых на по­добранную им же площадку, куда мог бы приземлить­ся вертолет. Подвергая себя ежеминутному риску, спас жизни трем десяткам офицеров и солдат мангруппы. В последующем ему пришлось помогать и местным жи­телям, и пленным душманам.

Кишлак мы блокировали своими силами, а через несколько часом пришла и помощь. 28 мая, когда вся страна на одной шестой суши Земли праздновала День пограничника, в далекой афганской земле погибли пограничники капитан Владимир Шоколов, младший сержант Владимир Зверяка, сержант Андрей Метляков, рядовые Юрий Громовой и Юрий Кочура.

Этот бой не сломил людей, а придал еще больший подъем духа личному составу. Пришедший на смену новый начальник оперативной группы подполковник В. Дмитренко потребовал от нас активизировать дей­ствия против душманов. Засады мы выставляли на всех маршрутах, чтобы предотвратить проникновение душ­манов в город. Обстановка в Мазари-Шарифе значи­тельно улучшилась благодаря нашей активности. Ана­лиз боевых действий, засад вел М. Охрименко. Он тре­бовал тщательного отчета, схемы каждого боевого эпи­зода. Благодаря ему мы вычислили маршрут движения душманов, их сигналы. Первый же наш выход оказался очень удачным. Большая группа бандитов не смогла пройти в город для проведения терактов.

При проведении частных операций нам удалось за­хватить бандглаваря северной зоны Кали-Кудуза, хо­рошо потрепали Забибуло. Последнему просто повез­ло, когда он нарвался на нашу засаду, возглавляемую лейтенантом А. Несмеяновым. В последний момент бан­дит отстал от основных сил, что его и спасло.

В декабре 1983 года мы сменили освоенное место у Мазари-Шарифа на горы Мармоля. После взятия Мар-мольского ущелья нам определили базу у одноименно­го кишлака, где и продолжили службу. Добрая память сохранилась у меня о тех, с кем судьба столкнула в Афганистане: В. Дмитренко, М. Охрименко, В. Леонть­еве, В. Жукове, А. Горюнове, Ю. Мельничок, И. Токо­вом, А. Бондаре и многих других боевых друзьях.

Исполнить их просьбу мне в тот раз, честно при­знаюсь, не удалось. В то время жесткие цензорские ог­раничения буквально сковывали наши желания реаль­но отражать происходящее на земле Афганистана. А писать вокруг да около, умалчивать главное не всегда, как говорится, душа лежала.

Но эти раздумья - за кадром. А тогда я все-таки ре­шил сделать снимок прапорщика Бондаря, повернул его другим боком, чтобы скрыть шрамы, еще заметно выделявшиеся на голове, и защелкал затвором фото­аппарата. На слова же Леонид был скуп. «Да, воевали. Да, выстояли. Ранило. Да, писал начальнику погран­войск Союза, чтобы разрешили служить дальше...» На том и расстались.

Фотографии тогда мы так и не опубликовали. И вот через пятнадцать лет его фамилия всплыла в нашем разговоре с полковником А. Пригорневым.

- Да, конечно, знаю такого, - оживился Иван Алек­сандрович. - Нелегкая судьба у него сложилась. Остава­лись буквально считанные недели до замены, когда случилось несчастье. У нас по сложившейся традиции всех новоприбывших обкатывали ветераны: ходили в засады, разминировали дороги и тропы, сопровожда­ли колонны. Одну из засад возглавлял Леонид. Душма­ны приходили из района Ташкургана через горы к Мармолю и отсюда совершали свои боевые рейды про­тив наших войск. Бой произошел в районе 10-й пло­щадки у горы Сайдутдин. Превосходящие силы душма­нов наседали с двух сторон, однако умелая расстанов­ка сил не позволила окружить пограничников. Душма­нов воодушевляло еще то, что с площадки мы не могли оказать помощь нашим бойцам, поддержать их ог­нем - бой шел в мертвой зоне.

Прапорщик Бондарь руководил боем уверенно. Од­нако в один из моментов почувствовал сильный удар в голову. Несмотря на боль, остался в строю. Кровь зас­тилала глаза, но он находился в полном сознании. До полного уничтожения душманов никто не обратил вни­мания на то, что Леонид тяжело ранен в голову. Когда все стихло, ребята, уложив его на плащ-палатку, вы­несли в район базы. Здесь ему оказали первую помощь и эвакуировали в Союз. Сделали ряд сложнейших опе­раций. Врачи буквально вырвали его из лап смерти. После госпиталя в Душанбе он продолжил лечение в окружном пограничном госпитале в Тбилиси.

Жизнерадостность, стремление добиться в жизни как можно больше, сила духа и поддержка товарищей сделали свое дело: Леонид победил свой недуг. Слу­жить все-таки ему больше не довелось. Но он завершил учебу в университете на юридическом факультете, стал работать. Последнее время трудился в прокуратуре До­нецкой области.

Представляли его к званию Героя Советского Со­юза, вернее, обещали, но... В то время наградами не баловали. Тем более пограничников, участие которых в боевых действиях на территории Афганистана тщатель­но скрывалось.

Удачи тебе, Леонид!

Александр ТЕПЛЯКОВ.
«Ресурс живучести»

Подполковник Егоров Игорь Васильевич

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА Подполковник Егоров Игорь Васильевич. Родился в городе Борисполь Киевской области в 1960 году. Окон­чил Тульское высшее артиллерийское инженерное учили­ще. Служил в Афганистане, Забайкальском погранич­ном округе. Прошел должности от командира взвода минометной батареи до старшего офицера службы ракетно-артиллерийского вооружения округа. Женат. Воспитывает двоих детей. В Западном региональном управлении ФПС России с 1995 года.

Лейтенантские годы... Пролетают они быстро, ос­тавляя яркие, добрые воспоминания и еще искреннюю благодарность людям, помогавшим осваиваться в пер­вой офицерской должности. Время самоутверждения, больших планов на будущее, настоящих друзей. Такое не забывается. Тем более, когда сами условия службы проверяют на прочность.

Свою офицерскую службу Игорь Егоров практичес­ки начинал в Афганистане. Только поменял курсант­ские погоны на лейтенантские, принял в Приаргунском пограничном отряде (Забайкалье) взвод управ­ления минометной батареей и мало-мальски обустро­ился на новом месте, вызвал телеграммой семью, как тут же убыл на боевую стажировку.

Еще в училище, подготавливая жену к тому, что жить и работать ей предстоит в тех местах, что и на карте-то не найти, настраивая на определенные труд­ности, шутя успокаивал: «Не волнуйся, в Москве слу­жить не будем». Но чтобы вот так, с первых дней ос­тавлять ее одну с ребенком на руках, да еще с допол­нительными переживаниями, и сам не предполагал. Все-таки пришлось.

Говорят, первые впечатления самые яркие. У Игоря Егорова тогда все было впервые. Первые подчиненные, в чьих глазах должен был завоевать авторитет, первые, а потому и самые болезненные, сомнения в правиль­ности принятых решений. Пришлось столкнуться с тем, о чем как-то и не задумывался. К примеру, как на вой­не вселять в сверстников уверенность и бодрость духа.

В Афганистане возглавил он противотанковый взвод: личного состава - шестнадцать человек, техника - не­сколько газ-шестьдесят шестых, вооружение - 4 стан­ковых противотанковых гранатомета.

На войне всему учатся быстро. А в первую же ночь прибывших в Киризи-Ильязской пограничников об­стреляли афганские моджахеды. Взвод лейтенанта Его­рова принимал участие в уничтожении тех экстремистов.

Замена в Афганистане мотоманевренных групп, в том числе и пропахших гарью, порохом солдат проти­вотанкового взвода, прошла относительно быстро, без суеты и нервозности. В тяжелом грунте рыли новые зем­лянки, блиндажи. С ноющими суставами, ломящей тела болью засыпали под бронетранспортерами. А новый 1985 год стал для Игоря памятным уже приобретенным бо­евым опытом и тем, что впервые в Афгане обживал свой блиндаж, сидел на собственной кровати.

Учиться никогда не поздно и не зазорно. Тем более тому, что необходимо знать и уметь при ведении бое­вых действий. Подсказывали более опытные. Как ящи­ки с выстрелами килограммов под пятьдесят, штат­ные гранатометы в горах переносить, правильнее кор­ректировать огонь ночью, те же окопы оборудовать. Как выживать...

А жене писал, что служба хорошая, не опасная, природа красивая, своеобразная. Писал, когда отходил от горячки боя, когда руки чуть отпускала судорожная дрожь. Их - по афганским меркам, богов войны, конт­ролирующих с господствующих высот горные тропы - «духи» обстреливали постоянно. Смертоносный груз доставался в равной степени противоборствующим сто­ронам. Взвод Егорова почти ежедневно находился под огнем, вел ответный. Такая вот «хорошая» служба при­шлась на долю «шурави», контролирующих Зюльфагарский проход у стыка трех границ: Ирана, Афгани­стана и СССР.

Ресурс живучести ствола - это из профессиональ­ной терминологии. Вооружение солдат противотанко­вого взвода, возглавляемого Егоровым, практически тот ресурс отработало. Но не исчерпали ресурс живу­чести сами люди. Воевали, шутили, по-доброму смея­лись над собственными чудачествами, обустраивали холостяцкий свой быт, украшая блиндажи трофеями. Хвостик от мины, чуть не оборвавший жизнь коман­дира, у него хранится и сегодня. Тот кусок металла - как память о профессиональном становлении.
Майор Владимир КИРИЧЕНКО.

«Спасли внезапность и воля к победе»

Полковник Ракимов Рашид Фазулъянович

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Полковник Ракимов Рашид Фазульянович. Родился в 1949 году в Ворошиловградской области в городе Перво-майске. В 1968 году после окончания школы рабочей мо­лодежи призван на действительную службу и направлен в Зайсанский пограничный отряд в школу сержантско­го состава. С 1969 по 1973 гг. учится в Алма-Атинском пограничном командном училище им. Ф.Э. Дзержинского. В 1973 году начинает службу в Закавказском округе заместителем начальника одной из застав. Через год -отдельный Арктический погранотряд.

С1976 года продолжает службу в Восточном погра­ничном округе в Маканчинском погранотряде, затем - в Чунджинском погранотряде.

С 1982 по май 1984 года принимал участие в боевых действиях на территории Афганистана.

С 1984 года по настоящее время служит в Каракольском погранотряде в должности командира части.

Награжден орденами Ленина, «За личное мужество», медалью «За отвагу».

Женат. Сын Роман, офицер-пограничник, служит в Западном региональном управлении.

- В суровых буднях Афганистана закалялся харак­тер, проявлялись лучшие человеческие качества.

Как забудешь печально знаменитую провинцию Бадахшан, где пришлось служить в составе десантно-штурмовой мотоманевренной группы...

На мою долю выпало немало крупных и мелких стол­кновений с бандами душманов. Из всех самых трудных ситуаций выходил с честью, практически без потерь.

Навсегда врезался в память один из боев в 82-м году. Я с небольшой группой, преследуя банду душманов, угодил в засаду. Пули свистели над головой и даже сбили фуражку. Реакция у хорошо обученных пограничников была мгновенной - все попадали за камни. Оценив ситуацию, отдал приказ подчиненным: обойти засаду, а сам отпрыгнул в расщелину скалы.

Я оказался под прицельным огнем, и противник оставил без внимания действия других моих подчинен­ных, стремясь любым способом расправиться со мной. Выступая в роли живой мишени, я отвлек внимание врага от моих товарищей, и им вскоре удалось полно­стью окружить и обезвредить бандитов. За эту опера­цию я был награжден медалью «За отвагу».

1984-й год... Стало известно, что крупный караван с оружием, боеприпасами, продовольствием и меди­каментами идет на подмогу душманам провинции Ба­дахшан. Хотя его появления на одной из горных троп ждали уже давно, обнаружен он был совсем в другом месте. Пришлось принимать бой в невыгодных для себя условиях. Нас спасли внезапность, согласованность и воля к победе, с которой мы атаковали превосходя­щие силы противника. Тогда только в плен было взято более 70-ти человек. Особо дорог мне орден Ленина, полученный за этот бой.

Однако мир с тех пор не стал лучше, одна локаль­ная война сменяет другую. Дорвавшиеся до власти по­литиканы вывели одну уродливую теорию, согласно которой мировые войны - это очень плохо, а «неболь­шие» военные конфликты - это норма. И если в каком-то регионе мира изуверы, имеющие власть над людь­ми, начинают бряцать оружием, то достаточно веду­щим «демократическим» государствам ввести туда вой­ска, а лучше отбомбить с воздуха, чтобы наказать сму­тьянов. Но в большинстве случаев гибнут не организа­торы войн, а военнослужащие и в десятки, а то и в сотни раз больше мирные жители. В какой энциклопе­дии, в каком справочнике можно найти итог войны, в котором было бы подсчитано, сколько погибло солдат, стариков, женщин, детей в возрасте от 1 до 5 лет, от 5 до 10 лет и т.д. Где можно найти учет инвалидов, сирот, обездоленных по этим категориям?

Хочется увидеть имеющего власть над людьми по­литика, который желал бы, чтобы в развязанной им войне погибли бы его дети, внуки или другие родствен­ники. Ведь многие из этих политиков не были в этом аду и не знают всех ужасов войны, хотя и призывают народы развешивать свои флаги на всех континентах. А кто и был из них ветераном войн, то так и не стал умнее и не понял смысла бытия.

В настоящее время оружие носит характер массово­го поражения и на одного погибшего солдата, имею­щего средства защиты, приходятся многие десятки погибших мирных жителей.

Самым ярким примером политиканства можно на­звать агрессию НАТО против Югославии. Чтобы нака­зать президента Югославии Милошевича за то, что он своими действиями или бездействиями создал очаг войны в Косово, достаточно нанести массированные бомбардировки, в результате которых погибнет 20-40 тыс. военнослужащих плюс 200-400 тыс. женщин, ста­риков, детей. После чего господин Милошевич будет проводить миролюбивую политику. Как все это выгля­дит «красиво», как «цель оправдывает средства». Дос­таточно в какой-нибудь стране убить несколько десят­ков или сотен невинных людей, чтобы диктатор, пре­зидент или царь стали «властвовать» демократично -вот главная панацея в нашу эпоху.

Почему почти во всех конституциях стран планеты говорится о мире? Однако «воз и ныне там». Во всех глобальных религиях есть заповедь «не убий», так по­чему бы им не объединиться на основных догматах и не попытаться примирить серба и албанца, христиа­нина и мусульманина, католика и православного? По­чему до сих пор войне в Косово не сказано «НЕТ»?

Скорее всего, объединиться всем религиозным деяте­лям, раздираемым противоречиями, и спасти невин­ных мешает гордыня. А если заглянуть в историю, то можно увидеть много положительных примеров. Даже в царской России на Кавказе руководители религиоз­ных конфессий примиряли «непримиримых».

Да будет мир на всей земле! Да не будет политиков, потерявших головы от высоты своих кресел!

В Афганистан я был направлен в начале октября 1987 года не по прихоти сердца или партии, а по при­казу. В то время я уже был женат и у нас была малень­кая дочурка Света четырех лет отроду. Потому пойти на войну за тридевять земель и погибнуть за идею или вернуться с орденами и на костылях - перспектива не прельщала, однако и отказаться в те времена никто не мог.

Шли мы по плановой замене сначала в Управление КСАПО (Краснознаменного Среднеазиатского погра­ничного округа), г. Ашхабад, где нам выдавали загран­паспорта и отправляли в Керкинский отряд на учеб­ный полигон. Там нам прочитали краткий курс лекций по тактике, в том числе и по линии поведения в му­сульманской стране. Помню, у меня из-за этого на «той стороне» вышел курьез. Так вот, один из пунктов этой лекции звучал так: «Мазари - кладбища, могилы явля­ются мусульманской святыней, поэтому на них нельзя вести боевые действия, тем более заезжать туда на тех­нике, чтобы не осквернить чувств верующих». В нояб­ре-декабре 1987 года душманы пытались захватить г. Меймене, провинция Фарьяб, в котором находилась наша пограничная ММГ. Наши усиленные погранич­ные заставы от ММГ Термезского, Керкинского и Тахта-Базарского пограничных отрядов двигались на по­мощь. Под кишлаками Ислим-кола и Кохна-кола в ущелье гор душманы расстреляли нашу колонну, и трое суток мы не могли прорваться в Меймене. Потом на помощь к нам подошли наши десантно-штурмовые группы, которые были высажены на высоты вдоль ущелья и тоже понесли потери.

Трое суток прорывали засаду душманов. Постоянно вели обстрел «зеленки», в которой находились враги. Поочередно вели обстрел из вертолетов, потом из ус­тановок «Град», затем из минометов. Следом за нами в артподготовку включалась батарея гаубиц усиленного батальона 122-го МСП 201-й МСД, присланного нам на помощь. После чего наши вертолеты летели в Союз, где перезаряжали свои боекомплекты, заправлялись горючим и снова возвращались. В тот момент моей глав­ной задачей было дежурить в КШМ на связи и переда­вать корректировку огня от десантно-штурмовых групп на батареи 122-го МСП, которые вели прицельный огонь по душманам.

После трех дней обстрела на прорыв кишлаков была направлена наша Ташкурганская группа при поддерж­ке «гуляющего» главаря Расула. «Гуляющим» его назы­вали офицеры, которые раньше меня попали в Афга­нистан, так как они помнили, что в 1985 году он вое­вал вместе с нами, в 1986 году, велись операции про­тив него, а в 1987 году он опять был нашим союзни­ком. При движении в сторону кишлака весь наш десант спрятался под броню. «Союзники» в пешем порядке дви­гались вдоль колонны. На броне по команде старшего опергруппы остались четверо: я, как посредник, пере­водчик - солдат, Расул, а за нашими спинами телохра­нитель Расула.

При подходе к самому кишлаку Расул внимательно осмотрелся и дал мне совет: «Вон там на пригорке не­плохо было бы поставить БМП». Я сам обратил внима­ние на выгодность этой позиции, но у нее был боль­шой минус, так как там было кладбище, а это по моим понятиям - их святыня. Через переводчика я недоумен­но передал Расулу: «Это же мазари». Он так же недо­уменно на меня посмотрел. И, сообразив, что я этим хотел сказать, смутившись, ответил: «Поставьте БМП пониже, за кладбищем».

Только потом я сообразил, что таджикское кладби­ще для узбека Расула святыней не является.

На полевом центре в Керках нам кроме лекций пре­подали и практические занятия. Там мы стреляли из всех видов оружия, имеющегося в Афганистане в ММГ и ДШМГ. Впервые услышал от инструктора-подпол­ковника фразу: «Там за Амударьей, в Афганистане, реки бегут в «никуда». Сначала я не мог поверить в это. Толь­ко потом, оказавшись на «той стороне» и побывав в четырех северных провинциях, я убедился, что почти все реки, стекающие с гор в сторону Амударьи, до нее не доходят и растворяются в арыках обрабатываемых полей. Тысячу лет назад эти реки имели русла до самой многоводной Амударьи, но из-за нехватки влаги в по­лупустынной стране они кончаются в каком-нибудь городе или кишлаке.

Из Керков, в качестве ознакомления, на бортах «схо­дили на ту сторону» в Шиберганскую ММГ. После это­го мой путь лежал в Термезский отряд, где после не­скольких дней пребывания я с высоты птичьего полета (МИ-8 и МИ-26) впервые увидел свою 2-ю ММГ, базирующуюся во дворце г. Ташкурган.

Время замены (смены) офицеров, прапорщиков -один из самых интересных моментов. Сдающий долж­ность постоянно суеверно вздыхает с мыслями: «Слава Богу, дожил» и постоянно оберегает свою замену -новичка - от усмешек и издевок других ветеранов.

Все ветераны при знакомстве в Союзе задавали два главных вопроса: «Сколько пробыл в Афгане?», «В ка­ких операциях участвовал?».

Через месяц моей службы «на базе» я убыл на операцию в Меймене, которая была кровопролитной, где много наших ребят полегло. И тот, кто помнит эти бои, с тяжелым чувством вспоминает былое.

Прошло чуть больше двух месяцев, как я вступил на землю Афганистана, но уже стал настоящим вете­раном, опаленным боями. После этого все офицеры и прапорщики, прослужившие «там» во много раз боль­ше меня, перестали шутить надо мной и признавали как равного.

Был у нас и казусный случай. Один из офицеров тыла ММГ прослужил в Афгане около двух лет, а за пределы базы выезжал только с колоннами тыла в Союз за продуктами и обмундированием. Все с ухмылкой восприняли награждение его медалью «За боевые за­слуги». После этого он впервые на полдня выехал за пределы базы с колонной не на операцию, а на разда­чу безвозмездной помощи местному населению. По прибытии любой колонны навстречу идут все остав­шиеся на базе. Когда к нам из машины вышел полный эмоций офицер тыла и попытался рассказать, как вы­глядят афганцы, его встретил дружный гогот ветера­нов с шутками: «Одним орденоносцем-ветераном ста­ло больше».

После Меймене мне приходилось много участво­вать в операциях и рейдах, колесить по кишлакам и песчаным барханам, видеть подбитые «вертушки», тан­ки, БТР, БМП, трупы солдат.

Однако первая операция, первые бои запомнились более отчетливо. Я не считаю себя ни героем, ни са­мым опытным ветераном, как многие любят рисовать себя в воспоминаниях. Я был таким, как все, на чьих плечах лежали тяготы и лишения этой войны. И не всем, как мне, повезло остаться в живых. В первые дни пре­бывания в Афгане, когда на моих глазах подорвалась первая машина, когда я увидел первые трупы и калек, я попытался ближе рассмотреть. Меня остановили более опытные офицеры, сказав: «Не надо смотреть. По­том поймешь, почему». Да, позже я понял, что это не кино, это ужасы, которые еще долго будут сниться по ночам.

Сейчас дико смотреть телевизор, когда операторы снимают, а потом усиленно муссируют документаль­ные съемки жертв. В нынешних нравах художественные фильмы про войну считаются второсортными, если в них мало крови. И люди, увидевшие «шедевры», вза­хлеб расхваливают их, а ведь это - падение нравов и нашей морали. Как жаль, что мир не меняется в луч­шую сторону.

Война в Афганистане в поддержку правящей партии и режима ничего не принесла ни Союзу, ни Афгани­стану, кроме смертей и разрухи. Гражданская война в этой стране идет и по сей день. В данный момент это не государство, а территория боевых действий, на кото­рой нет ни одного завода по производству орудий и снарядов, зато оружия становится все больше с каж­дым днем, а жителей все меньше. Противоречия между противоборствующими группировками: туркменами, узбеками, таджиками и пуштунами так и остались очень злободневными.

Афганистан - удивительный и по-своему красивый край. Это война сделала его ужасным. Если убрать все оружие и технику, то чувствуешь, что попал в средние века, где нет фабрик и заводов, где есть только дехка­не, которые вручную обрабатывают землю и умудря­ются кормить себя и многочисленные армии воюющих. С каким удивлением смотрел я на природу этих мест, своеобразный животный мир, которого нет в России: всевозможные ящерицы, вараны, змеи, фаланги, скор­пионы, жуки, пустынные лисицы, рыжие кабаны. Зимы с сильными морозами и снегами, а лето с отсутствием дождей и противоестественным зноем. Вспоминаешь время, когда в жару, двигаясь по песчаным барханам, выбираешь места для прохода техники, и если не рас­считаешь, то утопишь всю «броню» в песках. Смотришь на эти барханы и не можешь понять, как это они ров­ными сопками движутся в одном направлении столько сотен лет.

Как больно и жалко смотреть на эту страну, в кото­рой река жизни бежит в «никуда». Как хочется, чтобы поскорее на этих землях наступили мир и покой, что­бы дети забыли ужасы войны, а взрослые занялись со­зиданием.

Свой очерк я посвящаю не себе, а всем погибшим в Афганистане советским ребятам и афганцам, свет­лая им память. А к живым «на той стороне», обраща­юсь: «Простите нас».
СОЛДАТСКАЯ НОША
Песня Кара-Калинской ММГ

Вот и боя конец,

Путь на «точку» лежит.

«Ми-восьмой» над ущельем качает.

Дремлет правый десант,

Дремлет левый десант.

Оператор лишь глаз не смыкает.

Что он думал тогда?

Может, дом вспоминал

Он, друзей или очи любимой.

Только взрыва толчок -

Оборвались мечты,

И земля под ногами вздыбилась.

Эти десять парней

По приказу властей

Переброшены были с Союза.

Много дней и ночей

По вине басмачей

Жили в грязных, холодных окопах.

Встаньте все, кто сейчас

Мирной жизнью живет.

Встаньте, люди, и выпейте стоя.

Пограничный десант

Братьям честь отдает,

Честь друзьям и погибшим героям.

1982 г.

(Записал Юрий РОМЕНСКИЙ.)
«Мы обеспечивали не только связь»

Старший сержант Колжиков Сергей Иванович

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Старший сержант Колжиков Сергей Иванович. Ро­дился 22 сентября 1969 года. На срочную службу был призван в ноябре 1987 г. Получил специальность радио­телеграфиста 3 класса.

В Афганистане в составе Невельской дивизии (мес­то дислокации - г. Баграм) служил с мая 1988 г. по февраль 1989 г. Удостоен афганских наград. В ЗРУ - с 1993 г., командир отделения роты связи.

- Службу в Афганистане я проходил по своей ос­новной воинской специальности, был старшим радио­телеграфистом на передвижной радиостанции Р-140 м. Но кроме обеспечения бесперебойной связи командо­вания нашей дивизии с приграничным Хайратоном и подразделениями, выезжавшими на боевые действия, нес и караульную службу. Нередки были и боевые де­журства. Так служил вплоть до января 1989 года. А с нового года, когда начался вывод из Афганистана, наша радиостанция, которой командовал старший прапор­щик О. Гаврилов, осталась в составе оперативной груп­пы. Это было в районе Поли-Хумри. Там мы обеспечи­вали связь при переходе наших войск через перевал Саланг с батальоном, находившимся в Джелалабаде, по другую сторону Саланга. Поставленную задачу мы тогда выполнили. А сами ушли из Афганистана, как и все пограничники, в числе последних.

Дальнейшую службу проходил уже в должности ко­мандира отделения КШМ отдельного батальона связи в г. Термезе. В запас был уволен, как и положено, в декабре 1989 года. Но, конечно, афганский период службы был самым запоминающимся.

Бой не кончается, и мы продолжаем свое движение. Вдруг, в один из моментов, резко увеличиваю скорость. И тут же сзади раздается взрыв гранаты. Только что на том месте была моя машина...

Сегодня, даже по прошествии стольких лет, точно знаю: о том, что был в Афганистане, сожаления нет. Да, ранен я не был, но два гепатита и малярия - это оттуда. И все же считаю, что именно афганская война сильно и во многом скорректировала мое отношение к различным жизненным явлениям. Только в экстремаль­ных условиях можно познать истинную цену подлин­ного человеческого благородства и настоящего муж­ского товарищества. О подлости - лучше не вспоми­нать...
В бой пойдут сегодня «дембеля»

Рядовой Александр Коноплев

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА Рядовой Александр Коноплев родом из Воронежа. В 1981 году был призван в пограничные войска. Служил в Забайкальском, Среднеазиатском пограничных округах. Участвовал в боевых действиях в Афганистане. Награж­ден знаком «Отличник погранвойск» II степени.

Вернувшись в родной город, трудился на заводе. С ноября 1996 года продолжил службу по контракту в по­граничном отряде особого назначения Западного регио­нального управления ФПС России.

«У меня все нормально. Скоро буду дома». Так пи­сал Александр из Афганистана своим родным: маме, отцу, младшей сестренке, когда до отправки в Союз оставалось всего ничего - месяц-два от силы. По ночам в снах ему вспоминалось что-то из щемяще-дорогой юной поры. И просыпаясь, стараясь не тревожить тех приятных миражей, представлял себе реальную встре­чу с близкими и друзьями, то новое, неожиданное, что сулило возвращение домой. Но была и другая ре­альность. Перекрытая бревнами землянка человек на шестьдесят, свет от дизеля, две печки и неизменный пейзаж на выходе - величественный горный ландшафт.

Бывали дни, когда заснеженные горы приобретали красноватый оттенок, иногда они выглядели фиолето­выми. Но в основном оставались уныло-серыми, хму­рыми, безмолвными. Здесь, на выходе в Куфабскую долину, сослуживцы рядового Коноплева и несли свою службу, контролируя выходы к перевалу. Нередко по­граничников поднимали по тревоге. Тогда перекрыва­ли тропы вероятного продвижения караванов, прово­дили очистку местности.

Солдат, чей срок службы подходил к завершению, сменить на заставе обещали к 7 ноября. Но время шло, а замены все не было. Осталось все по-прежнему и к Новому году. Лишь в первых числах января вертолетами на объект прибыло порядка тридцати новых погра­ничников. В еще не выгоревших на солнце панамах, прятавших в глазах беспокойство.

Не успев как следует осмотреться, познакомиться с жизнью заставы и приданным ей усилением, сразу попали под обстрел. Случилось это на следующий же день.

Чертыхался Коноплев громче и дольше, чем быва­ло. Собственно, как и его друзья, с кем провел в Афга­нистане больше года, и которые, казалось бы, при­выкли ко всему. На взводе были и офицеры. Начальник заставы капитан Якимов. Замполит - лейтенант Воро­бьев. И все из-за преступно-глупого поведения вновь прибывших. Застава под огнем, а те мечутся по горно­му плато, словно живые мишени, не могут сориенти­роваться, совершенно не знают, что предпринять. Хо­рошо, никого не зацепило. Обошлось.

«Сами понимаете, мужики, о замене пока придет­ся позабыть», - резюмировал капитан Якимов. Мог он этого и не говорить. Воспитал подчиненных понятли­выми.

Еще два месяца свои письма домой Александр на­чинал неизменно нейтральными фразами. За это вре­мя застава подвергалась нападению дважды. Вместе с новыми своими товарищами выходил Александр и на первую в их службе боевую операцию. А домой вернул­ся только в марте.

Свою замену из Афганистана Александр Коноплев вряд ли когда забудет. Тогда все они: и те, кто уходил вместе с ним, и те, кто оставался на заставе - многому друг у друга научились. С тех пор и отношение к дружбе у Коноплева особое.

Владимир КИРИЧЕНКО.
Главная высота

Рядовой Комаров Владимир Владимирович

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА Рядовой Комаров Владимир Владимирович. Родился 25 августа 1969 года в городе Брянске. В 1986 году окон­чил среднюю школу. В 1987 году поступил в Брянский институт транспортного машиностроения. В ноябре 1987 года призван в ряды Вооруженных Сил Бежицким РВК г. Брянска. Проходил службу в Прибалтийском военном округе в воздушно-десантных войсках. С мая 1988 по декабрь 1989 года служил в Республике Афгани­стан в отдельном парашютно-десантном полку (г. Баг­рам).

С февраля по сентябрь 1989 года - в Закавказском военном округе, в дивизии ВДВ.

В пограничных войсках - с 6 февраля 1996 года, стре­лок резервной заставы ОКПП «Брянск».

Награжден медалью «За отвагу».

- После окончания учебного центра в Гайшунае, в мае 1988 года я по распределению попал в Республику Афганистан в отдельный парашютно-десантный полк, которым командовал Герой Советского Союза Вале­рий Александрович Востротин, на должность сапера взвода разминирования.

За время службы в Афгане более всего врезался в память эпизод, в котором непосредственно довелось участвовать нашему полку. Была поставлена задача за­щищать дорогу Гардез-Хост на одном из наиболее опас­ных направлений.

В цепи остроконечных вершин хребта Джандарский выделялась господствующая высота с крутыми, обры­вистыми склонами, заросшими кедром и карагачем. На коричневом поле рабочей карты высота была обозна­чена отметкой 3234 и обведена тремя красными скоба­ми. Каждая скоба - взвод. Командир полка гвардии пол­ковник Востротин пристально всматривался в горные цепи, там грохотали взрывы: начался очередной обстрел высоты душманами. На ней после яростного ноч­ного броска закрепилась девятая рота. Бой стоил того. Местность отсюда просматривалась на десятки кило­метров и было ясно - мятежники вряд ли смирятся с потерей господствующей высоты, пойдут на все, что­бы отбить ее.

С самого утра на КП полка докладывали: «Космо­навт» подвергается очередному ракетно-минометному обстрелу. После каждого такого сообщения командира взвода гвардии старшего лейтенанта Виктора Гагарина, подчиненные которого оседлали самую макушку вер­шины, Востротин вызывал огонь реактивной артилле­рии по обнаруженным в скалах огневым точкам духов,

- «Гранит», я - «Антей», минометный огонь уси­лился, - прямо на КП доложил командир девятой роты гвардии старший лейтенант Сергей Ткачев. - Есть поте­ри: убит гвардии сержант Андрей Федотов. Разбита ра­диостанция корректировщика. Наблюдатели доклады­вают о непрерывном вертолетном гуле за отрогами хреб­та.

«Неужели духи перебрасывают силы на пакистанс­ких военных вертолетах? - задумчиво проговорил Вос­тротин. - Если так, значит скоро следует ожидать не­прошенных гостей». Стрелки на часах приближались к 17.00. Сверкающие склоны Джандарского хребта туск­нели на глазах, закрываясь рваными клочьями густого тумана. «Еще полчаса, и наши вертолеты уже не взле­тят - все рассчитали «духи»...».

Востротин вышел на связь с полковым резервом - командиром разведроты гвардии старшим лейтенантом Александром Борисенко. Приказал снять с боевых ма­шин все запасы, сухпайки. Загрузить боеприпасы и ждать его сигнала к выходу на высоту 3234.

Через несколько минут последовал залп несколь­ких гранатометов - «духи» пошли в атаку. Наверное, они рассчитывали, что все живое будет уничтожено на небольшом пятачке вершины, - ведь по ней было вы­пущено около 300 ракет и мин. Мятежники шли в пол­ный рост. Затянутые в черные бронежилеты, в черных касках и чалмах. Дико орали: «Аллах акбар!».

В первую атаку «духи» бросились с южного направ­ления - с тыла. Но здесь их встретил метким огнем пулеметчик гвардии младший сержант Вячеслав Алек­сандров, двадцатилетний сибиряк. Словно слившись со своим оружием, он короткими прицельными очередя­ми косил черные фигуры, заставляя их откатываться назад.

Атака захлебнулась, но спустя считанные минуты из-за камней вновь ударили душманские гранатометы - еще атака. И опять нападающих встретил пулемет Александ­рова...

Есть и подробные материалы о бое на высоте 3234. Карты, схемы, воспоминания всех, кто остался в жи­вых. Среди этих документов хранится и политдонесение гвардии майора Николая Самусева.

Из политдонесения: «Под прикрытием массирован­ного огня гранатометов и пулеметов, несмотря ни на какие потери, мятежники шли на позиции в полный рост... Шквальным пулеметным огнем встретил против­ника гвардии младший сержант Александров, решитель­ные действия которого дали возможность его товари­щам выйти из-под обстрела и занять более удобные по­зиции. Вячеслав приказал двум своим помощникам отой­ти и вызвал огонь на себя. Стрелял до тех пор, пока его пулемет, пробитый пулями, не заклинило.

Когда противник приблизился к нему на 10-15 мет­ров, Александров бросил в наступающих пять гранат с криком: «За погибших и раненых друзей!». Прикрывая отход товарищей, он погиб от разрыва гранаты. В его автомате остался магазин с последними пятью патро­нами...».

С первого массированного обстрела к высоте 3234 было приковано внимание всех, включая командующе­го ОКСВ генерал-лейтенанта Бориса Громова. Полков­ник Востротин систематически докладывал ему о скла­дывающейся обстановке на высоте. Контуженный раз­рывом снаряда, оставался на КП батальона гвардии ка­питан Игорь Пенжеерских, заменивший раненного на­кануне комбата. Командир роты гвардии старший лей­тенант Ткачев в самый разгар боя перенес свой КП на вершину высоты, где таяли силы взвода Гагарина...

А обкуренные гашишем головорезы все лезли и лез­ли на высоту. В отражении^ душманских атак большую роль сыграла артиллерия. Корректировщиком на высо­те был гвардии старший лейтенант Иван Бабенко. В критические моменты он вызывал огонь орудий, вплот­ную прижимая его к позициям десантников, куда про­сачивались «духи». Артиллерийские залпы точно накры­вали цели, отсекали душманов.

Особую доблесть и отвагу проявил в этом бою пу­леметчик гвардии рядовой Мельников, прикрывший фланг высоты с западного направления.

Бесстрашный комсомолец, в руках которого нахо­дился пулемет однополчанина Героя Советского Со­юза Игоря Чмурова, погиб, но мятежников к позици­ям не подпустил.

Командир «девятки» готовился вызвать огонь пол­ковой артиллерии на себя по высоте, когда внезапно к ребятам пробились разведчики под командованием гвардии старшего лейтенанта Леонида Смирнова. И тогда уже в атаку пошли десантники...

У каждого из десантников был свой рубеж, который они защищали до последнего дыхания. Шестеро из них геройски погибли на высоте. Еще девять получили ране­ния, а комсомольцы Александров и Мельников посмер­тно удостоены звания Героя Советского Союза.

Память о них, как и о всех тех, кто не вернулся до­мой из пламени Афганистана, жива в наших сердцах.

Вместе с другими пятью командирами-«градовцами» мы были заброшены в ДРА на вертолете 10 мая 1982 г. Четверо из нас попали в одну батарею и уже буквально через неделю (это было 16-го числа) выеха­ли для сопровождения колонны автомашин с продук­тами в г. Меймене.

И вот на самом узком участке дороги, не доезжая до Баглана, попадаем под обстрел. Головные БМП от­крывают огонь по сопке, откуда ведется прицельный огонь. А наша батарея, состоящая из шести БМ-21 и ТЗМ (а специалисты знают, какая это громоздкая тех­ника!), не имеет возможности развернуться. Поэтому поступает приказ: «Все под колеса!». И так, лежа два часа на раскаленном асфальте, мы ведем огонь из ав­томатов. Отстрелялись, душманы отступили, колонна двинулась дальше. Но прежде чем мы достигли пункта назначения, подобные ситуации возникали еще не раз. Так продолжалось до самого вечера. Во время этой опе­рации наши потери исчислялись несколькими грузо­выми машинами, но все боевые единицы были сохра­нены. Только по приезде в полк заменили на своей тех­нике несколько направляющих труб, которые были пробиты пулями.

После этого довелось еще семь раз выезжать в со­ставе дивизиона для уничтожения банд. И все бои раз­нились один от другого. Но об этом - как-нибудь в дру­гой раз...

Когда Николай Борисенко призвался в армию, вой­на в Афганистане шла уже третий год. Думал ли он тогда, что пограничная тропа в скором времени при­ведет его именно туда? Возможно.

Службу рядовой Н. Борисенко начал в Пришибском погранотряде. Подметив в Николае смышленность и трудолюбие, командир предложил ему учебу в сержан­тской школе.

- Не знаю, как сейчас, - признался Николай, - но раньше всегда спрашивали, какую пограничную спе­циальность ты хотел бы приобрести. Я, не раздумывая, согласился ехать в Ахалцихскую школу служебного со­баководства.

Четыре месяца учебы пролетели быстро. Десять вы­пускников, в числе которых был и Николай Борисен­ко, отобрали для переподготовки на специалистов минно-розыскной службы собак. А потом был путь в Ду­шанбе.

В расположении самой части солдатам приходилось бывать редко. Почти все время проводили в горах, тре­нируя своих четвероногих друзей. Чистый воздух, свер­кающее солнце - вот где, казалось, можно отдыхать, наслаждаться красотами природы.

Но для Николая этот райский уголок был вовсе не курортом. Служба его проходила в постоянном напря­жении. «Сапер ошибается один раз» - эти слова моло­дому пограничнику часто приходилось слышать от своих опытных наставников.

- Нас учили тому, как выжить, - вспоминает Ни­колай. - Найти и обезвредить мину не так-то просто. Успех в этой работе зависит не только от чутья розыс­кной собаки, но и от выдержки, знания дела, мастер­ства ее проводника.

Вскоре пограничнику Николаю Борисенко была присвоена квалификация инструктора минно-розыскной службы собак. А в августе 1982 года он уже был в «Афгане», в мотоманевренной группе, дислоцирован­ной на окраине города Мазари-Шариф.

Мало кому в голову могло прийти в то время, что и пограничники выполняли интернациональный долг в Афганистане. Сегодня это уже не секрет.

- Пограничников в Афганистане нет, говорили нам тогда, - вспоминает Николай. - А поэтому нашу группу вводили туда под видом общевойскового подразделе­ния, и одной из задач нам ставилось оказание помощи народной армии ДРА.

Боевые операции, в которых приходилось участво­вать Николаю, проводились афганской народной ар­мией. И, конечно же, лавры за успешное выполнение нашими пограничниками заданий доставались другим.

Так, в начале 1984 года группа, в составе которой находился Борисенко, взяла «крупную дичь» - главаря одной из банд, известной всей провинции своей жес­токостью. .В средствах же массовой информации этот факт был подан как успех народной армии ДРА.

В Афганистане стреляли даже горы. Вроде тихо, спо­койно кругом, а солдаты настороже. Приходилось по­стоянно быть начеку, оглядываться назад, смотреть и по сторонам - нет ли опасности.

Случалось, что от неминуемой гибели своего хозя­ина спасала собака. Верный и надежный друг, она не только отыскивала мину, но и предупреждала о зата­ившемся «духе» - снайпере.

Почувствовав неладное, овчарка проявляла беспокойство, рвалась с поводка, тащила в укрытие.

«Афган» в судьбе Николая Борисенко - это не столько воспоминания о самой войне, сколько боль за бессмысленно павших ребят, память о товарищах, с которыми делили и горе, и радость.

До сих пор свежи у Николая воспоминания о самой затяжной и тяжелой боевой операции, которая была проведена незадолго до его увольнения в запас.

- В Мармольском ущелье нам противостояла силь­ная и хорошо вооруженная группировка «духов», - вспо­минает он. - В ущелье у бандитов было что-то вроде учебного центра. Вот и пришлось нам на себе ознако­миться с их боевым арсеналом. За всю службу в «Афга­не» я не видел такого сильного огня, как в этом бою. Мины, фугасы, авиабомбы, сплошные минные поля - все было.

Тут мой собеседник вспомнил и о самом трагичес­ком в его жизни Дне пограничника - 28 мая 1983 года. Тут голос его задрожал... Спустя несколько минут наш разговор продолжился.

Под Теймураком подразделение попало в засаду. Группа в тот день потеряла трех пограничников. От ос­колка мины, попавшего прямо в сердце, погиб коман­дир взвода Владимир Шоколов. Только-только, в мае, он получил из Союза известие о рождении сына. Но смерть не дала ему порадоваться этому счастью, на­сладиться жизнью.

Впоследствии имя Владимира Шоколова было за­несено в Книгу памяти воинов-«афганцев». Эту книгу, кстати, Николай Борисенко бережно хранит у себя дома, а живая память о любимом командире навечно осталась в его сердце.

...Писал домой Николай редко. Сообщал родителям, что служит в Термезе, вскользь рассказывал о службе, зато поподробнее о погоде - не хотел, чтобы они пере­живали, беспокоились. Но тайное вскоре стало явным.

Все раскрылось, когда родители написали, что хотят приехать к сыну в гости. Как ни странно, отец с мате­рью к этому известию отнеслись спокойно. В получен­ной ответной весточке Николай прочел: «Береги себя, сынок, и скорее возвращайся домой».

Война в Афганистане для сержанта Борисенко за­кончилась в 1984 году. Его китель тогда украсили знаки «Отличник погранвойск» I и II степени. А через полго­да после увольнения в запас его нашла еще одна на­града - медаль «За отличие в охране государственной границы СССР».

В 1987 году, когда в Ставрополе создали «Клуб ин­тернационалистов», Николай Борисенко стал одним из его активистов. А через год - председателем район­ного объединения городского союза ветеранов войны в Афганистане.

Работы у руководителя этой организации всегда много. Это не только решение внутренних проблем Союза, но и оказание помощи людям, нуждающимся в сочувствии и поддержке. К Николаю Ивановичу се­годня приходят и ветераны Великой Отечественной, и просто старики, старушки. Они делятся наболевшим и, порой даже просто почувствовав с его стороны со­страдание, уходят с облегчением. Выговорился чело­век и - словно камень с души.

В день нашей встречи с Николаем Борисенко в Со­юзе ветеранов войны в Афганистане не стихали теле­фонные звонки: 15 февраля началась декада памяти погибших воинов-интернационалистов, и он был ну­жен всем...

Так и случилось. Послали его с закадычным другом по училищу вместо двух других в чем-то провинивших­ся фельдшеров.

Четвертую сводную мотоманевренную группу пере­бросили на самолете из Владивостока в Таджикистан. Потом эшелоном в Курган-Тюбе, дальше своим ходом через горы, поселок Московский, опять через горы... Прошли кишлак Рустак, где уже находились наши по­граничники, и остановились от них в десяти километ­рах. По названию небольшого соседнего кишлака, в местечке Тути.

- Когда прибыли на место с единственной отрадой для глаз - полуразрушенной старой крепостью, посту­пила команда на занятие обороны...

Поначалу удивило, как уверенно Владимир Козлов вспоминал даты и оперировал цифрами: когда при­ступили к выполнению служебно-боевых задач по ох­ране государственной границы, как долго находились в Афганистане, какого числа возвращался домой. По­том поняла. Те люди, которым довелось пройти войну, никогда не предадут своей памяти. Сколько бы ни было новых впечатлений, переживаний, забыть пережитое у них не получится. Так и у Владимира.

...По прибытии сводной мотоманевренной группы на свой участок, пограничники приступили к строи­тельству жилья. Копали и обустраивали себе землянки, блиндажи. Поставили палатку советско-афганской друж­бы, хозяева которой, врач и пять фельдшеров, бук­вально с первых дней занялись непосредственным сво­им делом - лечением товарищей и местных жителей.

Спросила у бывшего пограничника, как складыва­лись отношения с дехканами. Владимир с ответом не спешил. О чем думал - неизвестно. Потом все-таки ре­шился:

- Такой вот неприятный случай. Однажды задержа­ли парня из местных, и возникшие на его счет сомне­ния подтвердило скрытое под халатом натертое рем­нем плечо. Да мало ли таких было афганцев. Днем они мирные жители, а ночью берут в руки оружие.

Уже с улыбкой рассказал Владимир о том, как аф­ганцы - мужья приводили в больничную палатку своих жен. Глава семьи описывает симптомы болезни своей половины, а нашим медикам приходится ломать голо­ву, как и чем лечить. Женщина в это время тихонько сидит в углу, укутанная с головы до ног.

- Они вообще, я имею в виду местных жителей, любили лечиться, ходить за таблетками, - поясняет Владимир,

Питались пограничники в основном тушенкой, кру­пами. Но в один из дней запасы провианта закончи­лись. Солдаты народ не привередливый, перешли на отвар из верблюжьей колючки.

- Ох и горькая штука, - морщится Владимир. Вертолетами доставили продукты уже после того,

как моджахеды, ведущие интенсивный обстрел, были уничтожены. Ребята-повара колдовали над котлом не­долго. Но никогда прежде за их работой не наблюдали сослуживцы с таким вниманием. Все-таки две недели питались все больше пищей духовной.

Неоднократно выходил Владимир Козлов на бое­вые операции. Однажды в засаду их было выделено до пятидесяти человек. Положение заняли выгодное: вни­зу, как на ладони, расстилалась лентой дорога. Крепко тогда прижали они душманов. Двоих взяли в плен. Ког­да шли по следам отступающего противника, видели много свежих могил. А позже узнали, что данное банд­формирование насчитывало до 800 человек.

В другой раз четвертая сводная мотоманевренная группа вела бой с душманами, занявшими соседний кишлак.

Их сменили через восемь месяцев и пятнадцать дней. Завершал свою службу Владимир Козлов на Дальнем Востоке, а домой вернулся... совсем другим человеком.

Он и сегодня встречается со своими боевыми по­братимами. Вспоминают пережитое, погибших друзей. Многих они тогда потеряли: при взрыве БТР погибло 8 человек, одному из сослуживцев покалечило ногу на своей же мине (ночью афганцы переставили ее на дру­гое место). И ведь как обидно: прошли все и ничего, а тот парень шел последним...

Когда еще договаривалась с Владимиром Козловым по телефону о встрече, услышав в трубке ровный, бес­страстный голос, испугалась: а вдруг разговор не по­лучится. А теперь знаю - «афганцы» людей не отталки­вают.