Колесо фортуны

Пьеса в шести картинах

(Friel, Bian. Crystal and Fox. In Friel, Brian. Crystal and Fox and the Mundy Scheme. – New York: Farrar, Strans and Giroux, 1970.)

ФОКС МЕЛАКИ

КРИСТАЛ МЕЛАКИ – его жена

ПАПАША – отец Кристал

ПЕДРО

ЭЛЬ СИД

ГАБРИЕЛЬ – сын Фокса

ИРЛАНДСКИЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ

ДВА АНГЛИЙСКИХ СЫЩИКА

КРИСТАЛ - его жена – на несколько лет моложе. Она полнее Фокса и выше его ростом. У нее несколько грубоватое, но не лишенное приятности лицо, лицо крестьянки, и в тех редких случаях, когда Кристалл приводит себя в порядок, оно привлекает свежестью и добротой.

ПАПАША – отец Кристалл, уже под восемьдесят. Старость сделала его голос сиплым. Он почти ничего не слышит и едва передвигается по сцене с вечно поникшей головой, но отведенные ему обязанности выполняет с усердием, граничащим с отчаянием, ибо полон решимости доказать, что он еще хоть куда.

ЭЛЬ СИД и ТАНЯ – актерская пара. Обоим за тридцать. Талантом они не блещут, зато самоуверенности и оптимизма – хоть отбавляй.

ПЕДРО – шестьдесят. Это мягкий простодушный человек, напрочь лишенный душевных подъемов и спадов, которые обычно свойственны людям его профессии.
После второй картины следует короткая пауза.
ДЕКОРАЦИИ

Сцена разделена на две части легкой прозрачной перегородкой, которая уходит под углом в глубь сцены. Левая часть (со стороны зрителей) занимает одну треть; правая, соответственно, две трети. Слева от перегородки – сцена в балагане Фокса; справа – кулисы балагана. Сама перегородка является задником этой сцены.

Театр Фокса Мелаки во время короткой паузы перед заключительной картиной драмы «История доктора».

КРИСТАЛ в роли Матушки-настоятельницы стоит на сцене на коленях, облокотясь на стул. На ней белое монашеское одеяние, которому давно пора в стирку.

ЭЛЬ СИД в роли доктора Жиру – за кулисами. Он помогает ТАНЕ (по пьесе – сестра Петита Санкта) переоблачиться из костюма монахини в яркое кричащее платье. На нем короткий белый халат.

ПАПАША усердно качает примус; он выполняет обязанности помрежа.

Вокруг суетится ФОКС, пытаясь навести порядок в труппе. Он изрядно возбужден, поскольку с левой стороны сцены слышны резкие хлопки и крики невидимой зрителю публики: «Фокса давай! Давай Фокса!» Публика бесцеремонная и настроена не слишком уважительно, ибо не в ее правилах скрывать свои подлинные чувства. Вокруг примуса разбросаны перевернутые ящики и какой-то реквизит. У одной из кулис лежит аккордеон ФОКСА.

ТАНЯ. Фокс, одну минутку.

ФОКС. Ну скорее, скорее, боже ты мой!

СИД. Да успокойся ты.

КРИСТАЛ. Хороший сбор, правда, милый? Еще парочку таких недель, и мы сможем купить грузовичок.

ФОКС (машинально). Замечательно, любовь моя. (Целует ее в лоб.) Очень трогательно. Каждый раз прямо за душу берет.

КРИСТАЛ. Мой Фокс.

ФОКС (обращаясь ко всем актерам). Слышите, как эта шайка глотки дерет? Так что не отставайте, наяривайте в полный голос. И побольше чувства.

ПАПАША (Фоксу). Как меня зовут?

ФОКС (Кристал). Как зовут Папашу?

КРИСТАЛ (Фоксу) Син О’Салливан.

ФОКС (Папаше). Син О’Салливан.

ПАПАША. Син О’Салливан.

КРИСТАЛ (Фоксу). А живет неподалеку от Дублина.

ФОК (Папаше). Неподалеку от Дублина.

ПАПАША (Фоксу). А что я здесь делаю?

ФОКС. Кого это волнует. Скажи, что готовишься к Олимпийским играм!
(Появляется голова ПЕДРО.)

ПЕДРО Фокс, чей сейчас выход?

ФОКС. Нашей юной миссионерки. (Тане.) Готова наконец?

ТАНЯ. Фокс, ну еще секундочку.

ФОКС. По мне – хоть целую неделю. Но в зале, между прочим, народ сидит…

СИД. Дама просит всего секунду.

ФОКС. Кто-кто?

СИД. Слышь, Мелаки, попридержи язык…

КРИСТАЛ. Пойди, успокой их, Фокс. Расскажи им что-нибудь.
(ФОКС с отвращением оглядывает свою труппу.)

ФОКС. Они как чумные, а я их развлекай. Боже милосердный! (Изображает на лице профессиональную улыбку и выбегает на сцену. Публика шумно реагирует на его появление.) Спасибо… спасибо… большое спасибо, леди и джентльмены. Вы очень радушны, и давать спектакли у вас в Беллибеге – огромное удовольствие…

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА. Для кого удовольствие?

ФОКС. Кто пустил сюда мою тещу? (Смех.) Я вижу, вы по достоинству оценили наше скромное представление, так что милости просим на новую программу: завтра, в это же самое время, театр Фокса Мелаки…

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА. А как насчет лотереи?

ФОКС. Нет, вы посмотрите, кто там кричит про лотерею? Нашарил где-то пенни, а теперь хочет у жены отнять полвыигрыша! (Смех.) Успокойся, транжира. Лотерея будет разыграна сразу после заключительной сцены нашей маленькой драмы.

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА. А она не фальшивая?

ФОКС. Ясное дело, фальшивая. (Смех.) Он имел в виду «Счастливая». Этот парень даже говорить толком не научился. Видно, сам из Гэлов, только с гор спустился. А знаете историю про его брата Симуса, ну, про того, что не слышал и слова по-английски с тех пор, как школу кончил? Так вот, устроился он на работу в магазин готового платья в Килларни. А хозяин ему и говорит: «Ну-ка, расскажи мне, как будешь отвечать покупателям». «Можно, сэр, по-английски, сэр, есть немножко плехой. Это пиджак, сэр, правильно? Это брюки, это рубашка… А, сэр, не надо волноваться: я все правильные слова имею здесь (указывает на голову), в заднице». (Смех.) А теперь, леди и джентльмены, заключительная сцена из нашей маленькой драмы «История доктора». (Отвешивает короткий поклон и удаляется за занавес, успевая окинуть взглядом зрительный зал.) У, проклятые пастухи! Готовы?

КРИСТАЛ. Готовы.

ФАКС. Таня?

ТАНЯ. Давай.

ФОКС. Наяривайте погромче и не жалейте слез. Этим ублюдкам нужен только счастливый конец. О’кей. Папаша, занавес!

ТАНЯ. Матушка.

(КРИСТАЛ погружена в молитву.)

Матушка-настоятельница.

КРИСТАЛ. Кто меня зовет?

ТАНЯ. Это я, сестра Петита Санкта.

КРИСТАЛ (не меняя позы). А, Петита, Петита, входи, дитя мое.

ТАНЯ. Я загляну попозже, матушка.

КРИСТАЛ. Нет, нет, входи же. У нашей миссионерской больницы в Лакуле, что в Восточной Замбии, немало хлопот, и я рассказывала о них Господу. (Крестится и встает, поворачиваясь лицом к вошедшей.) Но неужели… Да, это моя Петита! Боже милосердный, я сперва не узнала тебя в этом платье. О, дитя мое, ты так в нем свежа и мила.

ТАНЯ. Его подарила мне жена вице-консула.

КРИСТАЛ. Нам так будет недоставать тебя, дорогая Петита. Но наша потеря станет счастливым приобретением для доктора Жиру.

ТАНЯ. Он прощается…

(Она прерывает реплику потому, что чайник на примусе вскипел и пронзительно свистит. ФОКС шипит на ПАПАШУ, но тот не слышит. Тогда ФОКС сам бросается к чайнику и снимает его с примуса.)

КРИСТАЛ. В самом деле, наша потеря станет для доктора Жиру счастливым приобретением.

ТАНЯ. Он прощается с сестрами. Представляете, матушка: завтра в это время мы уже будем в Париже! А вот и он сам.

(Входит ЭЛЬ СИД. По профессии он фокусник и актерским мастерством владеет весьма посредственно.)

СИД. Любезная мать-настоятельница, я пришел сказать вам…

КРИСТАЛ. Милый, милый доктор Жиру.

СИД. Я как раз успел обойти все отделения: детское травматологическое, инфекционное и родильное. Они в образцовом порядке и готовы встретить моего преемника, доктора Карла Краугера. Он прибывает завтра днем. А на случай непредвиденных осложнений я ввел каждому больному двойную дозу стрептомицина.

КРИСТАЛ. Да вознаградит вас Господь, сын мой.

СИД. Вы же знаете, матушка, что я не верю в вашего Бога.

КРИСТАЛ. Когда-нибудь и в вас проснется вера, доктор. Наши сестры будут за вас молиться.

(СИД скептически усмехается.)

ТАНЯ. Я тоже буду молиться.

КРИСТАЛ. А теперь позвольте мне, старой женщине, благословить вас.

(ТАНЯ умоляюще смотрит на СИДА.)

ТАНЯ. Алан, ну ради меня.

СИД. Если это принесет тебе счастье.

(Оба преклоняют колени перед КРИСТАЛ. За кулисами ФОКС берет аккордеон и играет волнующий церковный гимн, аккомпанируя словам КРИСТАЛ.)

КРИСТАЛ. Да вознаградит Господь вас обоих за многолетнюю преданную службу в нашей маленькой миссионерской больнице в Лакуле, что в Восточной Замбии. Пусть вам всегда сопутствуют радость, счастье и согласие, вы заслужили это как никто другой. Дети мои, и если вам когда-нибудь захочется вдруг вернуться сюда – вместе или поодиночке, мы всегда буем рады прижать вас к груди.

ТАНЯ. Спасибо, матушка.

(СИД и ТАНЯ встают. Долгая неловкая пауза.)

КРИСТАЛ. Чу, кажется, свисток парохода…

(ПАПАША пропустил свою реплику… ФОКС бросается к куче реквизита, выхватывает оттуда свисток и дует в него что есть мочи. Раздается пронзительный, припадочный свист.)

КРИСТАЛ. Так и есть – свисток парохода. (Раскрывает объятия. Обнимает обоих. СИД смахивает скупую мужскую слезу.)

СИД. Матушка, когда-нибудь я… я… (не в силах справиться с волнением, хватает ТАНЮ за руку, и они убегают.)

КРИСТАЛ. Прощайте, до свидания.

(Падает на колени, молитвенно складывает руки и обращает лицо к небесам. Оно озарено страданием и терпимостью. ПАПАША опускает занавес. Слышны жидкие аплодисменты. ФОКС оживленно снует по сцене, расточая обрыдлые комплименты, пока актеры переодеваются к последнему выходу.)

ФОКС. Очаровательно… прекрасная работа… так трогательно… чудесный спектакль.

ТАНЯ. В тексте другие слова: «Ты так молода и прекрасна, дочь моя», – но ты слишком большая стерва, чтобы сказать так.

КРИСТАЛ. Прости, дорогуша. Я это и имела в виду, да, по-моему…

СИД. Этот чертов Папаша нарочно вскипятил чайник, чтобы я сбился. Старый осел!

ФОКС. Хорошо, хорошо, давайте переоденемся. Все отлично поработали, очень убедительно, с большим чувством. А где Педро?
(Входит ПЕДРО. На руках у него дрессированная собачка по кличке Гринго. Она одета в зеленую юбочку и зеленую же – в тон – шляпку.)

ПЕДРО. Я здесь, хозяин.

ФОКС (обращается к КРИСТАЛ – интимно, но как-то вскользь). Любовь моя, ты само совершенство.

КРИСТАЛ. Любимый!

ФОКС. Дорогая! (Громко.) Все готовы?

СИД. Погоди, Фокс. Не забудь про наш уговор.

ФОКС. Прекрасно сыграно, Сид.

СИД. Мы с Таней последними выходим на поклон. Решено?

ФОКС. Решено. (Громко.) Все на местах?

СИД. Тогда смотри, Фокс. Мы договорились.

ФОКС. Как скажешь. (Громко.) Построились? Отлично. Папаша, занавес.
(ПАПАША поднимает занавес. Все прячутся за кулисы. На сцене ФОКС с аккордеоном. Его встречают с тем же сомнительным энтузиазмом.)

ФОКС. Спасибо, благодарю, спасибо. А теперь попрошу вас еще раз выразить свою признательность замечательным артистам, выступавшим сегодня на этих подмостках. Итак, знаменитый на всю Ирландию и всеми любимый, обладатель таинственного и всепоглощающего дара Эль Сид и его очаровательная партнерша Таня!

(Берет несколько бравурных аккордов. Публика отвечает редкими хлопками. Пауза.)

СИД. Сволочь! (Берет Таню за руку и выходит к зрителя, изобразив на лице лучезарную улыбку.)

ФОКС. Спасибо, Таня. Спасибо, Эль Сид. А теперь – наш лихой испанец, в прошлом – звезда московского цирка, и его умнейшие собаки… Пожалуйста, Педро!

(Еще один аккорд. Аплодисменты. Выходит Педро с собакой под мышкой.)

И последней, но отнюдь не по таланту, позвольте представить вам леди, которая пленила сегодня всех нас своим музыкальным и драматическим дарованием. Это моя очаровательная и преданная супруга, любезная Кристал Мелаки!

(Аккорд. Аплодисменты. Выходит Кристал.)

А теперь – лотерея. Выигрыш – пять фунтов стерлингов одной купюрой! Прошу тебя, дорогая.

КРИСТАЛ. Мой Фокс! Благодарю вас, леди и джентльмены. Итак, если билеты у вас наготове, попросим какого-нибудь мальчика или девочку вытянуть номер. Ну, кто у нас доброволец? Смелее, дети, не стесняйтесь. Может быть, эта юная леди?

ФОКС. Во всем Баллибеге никому не нужна пятерка!

(Эти слова вызывают смех и улюлюканье.)

КРИСТАЛ. Ну, раз вы все такие скромняги, может быть, Педро сделает одолжение и вытащит номер? Попросим его: Педро!

(Педро вытаскивает билет и протягивает ей.)

Розовый за номером восемьдесят семь – восемьдесят семь! Прошу счастливого обладателя билета подойти сюда и получить выигрыш.

(Из публики выходит Папаша в пальто и шляпе. Фокс ударяет по клавишам. Аплодисменты. Первой аплодирует Кристал.)

ФОКС. Похлопаем же ему, друзья.

КРИСТАЛ. Как ваше имя, сэр?

ПАПАША (заученно). Меня зовут Син О’Салливан, а живу я неподалеку от Дублина.

ФОКС (обращается к публике). Он что – волочится за девчонкой из Баллибега?

(Смех.)

КРИСТАЛ. Позвольте взглянуть на ваш билет. (Проверяет его.) Что ж, все совершенно правильно. Итак, выигрыш получает счастливый гость из Дублина Син О’Салливан!

ФОКС. Не объешься мороженым, сынок.

КРИСТАЛ. Поздравляем вас, сэр.

(ФОКС наигрывает вступление к песенке – позывным его театра. Вся труппа берется за руки и поет, пританцовывая.)

ВСЕ. Пойдем мы на охоту,

Пойдем мы на охоту.

Поймаем лису и спрячем в лесу.

Пойдем мы на охоту…

Бу-бу-бу (Изображают звук охотничьего рожка.)

Пойдем мы на охоту…

ФОКС. Завтра наше последнее представление в Баллибеге. В этом же месте, в этот же час. Детям до семи лет вход бесплатный. Совершенно новая эстрадная программа, еще одна счастливая лотерея и, по многочисленным просьбам зрителей, повторение классической драмы «История доктора». До завтра, леди и джентльмены. Да хранит вас Господь.

(Они снова затягивают песенку. К этому моменту Папаша уже возвращается на место и опускает занавес. Жидкие аплодисменты мгновенно гаснут.)

КРИСТАЛ. Дела идут на лад. Я же тебе говорила, правда, милый?

ФОКС (без энтузиазма). Ну да, конечно.

СИД. Мелаки!

(Фокс прекрасно видит, что Сид разгневан, но не обращает на него ни малейшего внимания. Нарочито спокойно, даже вкрадчиво, он подходит к Папаше и забирает у него пятифунтовую бумажку. Затем начинает переодеваться.)

ФОК. Здорово сыграно, Папаша, спасибо.

СИД. Я с тобой разговариваю, Мелаки!

ТАНЯ. Сид, успокойся.

СИД. Ты же обещал! Уговор дороже денег!

ТАНЯ. Успокойся, Сид, прошу тебя.

СИД. Я тебя сто раз предупреждал. Но ничего. Это меня вполне устраивает. Деньги, условия – все ерунда. Я много бы вытерпел. Но когда подонок вроде него плюет на твою профессиональную гордость…

ФОКС. Гринго, умница моя. Ей-богу, не собачка, а золото.

КРИСТАЛ. Мой Фокс…

ТАНЯ. Давайте переоденемся, а потом все и обсудим.

СИД. Хватит болтовни! Все было договорено: он обещал, что мы последними выходим на аплодисменты. Но я его раскусил, я наблюдаю за ним с тех пор, как поступил в это паршивый балаган. Он весь изолгался, извертелся, да, да – извертелся как ржавый штопор! Немудрено, что его родной сынок сбежал в Англию!

ТАНЯ. Сид, ну пожалуйста…

СИД. И еще я кое-что скажу про него: он не остановится до тех пор, пока не избавится от всех нас. Я знаю эту породу.

ТАНЯ (Фоксу). Фокс, он не в себе. Его желудок мучает. (Кристал.) Еще утром…

СИД. Утром я уже буду в труппе Дика Проспекта! (Порывается уйти.) И запомните: он кончит тем, с чего начал – будет шляться по ярмаркам со своим дурацким «колесом фортуны». И это уже не за горами!

(Убегает. Таня понимает, что ей нужно следовать за ним.)

ТАНЯ. Я подала ему к чаю бекон, а от этого у него всегда колики… (Поколебавшись немного, убегает вслед за Сидом.)

КРИСТАЛ. Таня! (Обращается к остальным.) Он не сделает этого, правда?

(Молчание. Она поворачивается к Фоксу. В подобных ситуациях глаза его моментально глупеют, а лицо скрывается под маской льстивого простодушия и нерешительности.)

Ведь ты не позволишь им уйти, да?

ФОКС. В чем дело?

КРИСТАЛ. Сид и Таня уходят! Сделай же что-нибудь!

ПЕДРО. Фокс, если дело в аплодисментах, черт с ними: мы с Гринго будем выходить первыми.

КРИСТАЛ. Фокс!

ФОКС. Что, любовь моя?

КРИСТАЛ. Они в самом деле уходят.

ФОКС. Неужели?

КРИСТАЛ. Догони их. Поговори с ними.

ФОКС. О чем, душа моя?

КРИСТАЛ. Бога ради, нам нельзя их терять. У Сида тяжелый характер, я знаю, но он неплохой актер. Из программы выпадает целых двадцать минут, а пьесу вообще будет некому играть.

ФОКС. Некому играть?

КРИСТАЛ. Да! Без Сида и Тани! Какая муха тебя укусила? В прошлом месяце это был Билли Геркулес, а еще раньше – близнецы Фриттер. Фокс, я тебя очень прошу.

ФОКС. О чем?

КРИСТАЛ. Поговори же с ним.

ПЕДРО. Может, я потолкую с Таней…

КРИСТАЛ. Это должен сделать Фокс. (Умоляющим тоном.) Любимый…

ФОКС. Да, милая?

КРИСТАЛ. Скажи, что тебе очень жаль, придумай что-нибудь, свали на меня – мне все равно. Лишь бы они остались.

ФОКС. Нет, нет, любовь моя, ты здесь ни при чем.

КРИСТАЛ. Но я прошу тебя: догони их, ради меня.

ФОКС. Любовь моя, это невозможно.

КРИСТАЛ. Но иначе они уйдут.

ФОКС. В самом деле?

КРИСТАЛ. Фокс! Они нужны нам.

ФОКС. Это уж точно.

КРИСТАЛ. Так сделай что-нибудь. Ты ведь тоже не хочешь, чтобы они ушли, правда?

(Фокс дарит ей самую нежную улыбку.)

ФОКС. Увы, душа моя, все не так просто; иначе я бы мог предсказывать будущее.

(Затемнение).

(Когда зажигается свет, Кристал и Педро уже в обычных костюмах, уныло сидят на перевернутых ящиках. Они пьют чай. Кристал глубоко переживает уход Сида и Тани. Педро пытается ее приободрить.)

ПЕДРО. Это было в середине прошлого лета, в пивной на окраине Голуэя. Там все наши были: Сид, Билли Геркулес, Таня и я. А тут как раз этот входит – морда здоровенная, красная – с какой-то шлюхой в обнимку, и говорит: «Ставлю всем выпивку, плачу я, Дик Проспект, хозяин самого большого в Ирландии бродячего театра!» Ну, мы, понятно, молчим, а он уселся рядом со мной и спрашивает: «Как там делишки у Фокса?» «Нормально», - говорю. «Тыщу лет его не видел. А Кристал как? Привет ей передай». Сказал – и как заржет и все шлюху свою локтем в бок пихает. «А их парень – как бишь его?» - «Габриель». – «Во-во, Габриель. Пошел по стопам родителей, а?» Но я подумал: много будешь знать – скоро состаришься, и промолчал. И вдруг он возьми да брякни как гром среди ясного неба: «Знаешь что: бросай своего Фокса и переходи ко мне; сколько денег хочешь, говори!». Все вокруг сразу притихли, а я поставил кружку и говорю: «Двадцать лет назад, когда ни один театр в Ирландии и слышать обо мне не хотел, этот самый Фокс Мелаки дал мне работу. И уйду я от Фокса только тога, когда совсем стану развалиной». Так ему прямо и сказал. И знаешь, Кристал, что он мне в ответ? Двинул меня в бок и говорит: «Дурак ты и есть дурак». И опять заржал, откинув башку, а она у него как у буйвола. Ей-богу, отвратный он тип, правда?

КРИСТАЛ. М-м?

ПЕДРО. Я говорю, отвратный тип этот Дик Проспект.

КРИСТАЛ. Да, Педро, да.

ПАПАША. Где там Сид с Таней запропастились?

ПЕДРО. Нету их.

ПАПАША (Кристал). Что он говорит?

ПЕДРО. Ушли они.

ПАПАША. Ушли?

(Педро кивает. Папаша пожимает плечами, берет чашку, садится, прихлебывает чай.)

ПЕДРО. Хороший сбор сегодня, верно?

КРИСТАЛ. В том-то и дело, и на прошлой неделе тоже. Дела вроде начали поправляться. Да говорила я ему: еще один такой месяц, и мы сможем купить новый грузовик! А теперь, Педро, ей-богу, я просто не знаю, что будет.

ПЕДРО. Ну, у него свое на уме, как у всех нас.

КРИСТАЛ. Не защищай его, Педро. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты все видел сам.

ПЕДРО. Он совсем недавно стал таким.

КРИСТАЛ. Перед тем, как Габриель ушел от нас, вот когда!

ПЕДРО. А лет восемь-десять назад! (С искренним воодушевлением и гордостью.) Боже мой, в какой он был отличной форме. Сыпал шутками, везде успевал, раздавал приказы направо налево, прямо как король. И повсюду таскал за собой на плечах маленького Габриеля! Видит Бог, театр Фокса Мелаки был настоящим театром.

КРИСТАЛ. Ведь был же, правда?

ПЕДРО. Да он на всю Ирландию гремел!

КРИСТАЛ. Но сегодня этим сыт не будешь.

ПЕДРО. Ну и что? Фокс сможет создать все заново, если только захочет. Вот увидишь, сможет! Ведь ему этот Дик Проспект и в подметки не годится, а остальные и подавно!

КРИСТАЛ. Да ради Бога, Педро, ты хоть оглянись по сторонам: крыша как решето, скамейки поломаны… А к чему фургоны цеплять, когда грузовик разваливается?

ПЕДРО. Знаешь, Кристал, я тут кое-что скопил… самую малость… а нам с Гринго – ну, сколько нужно? Словом, если вдруг понадобится…

КРИСТАЛ. Педро, миленький!

ПЕДРО. Ну, в общем, имей в виду: одно твое слово, и… (Он слышит шаги Фокса и замолкает. Появляется Фокс с газетой под мышкой. Он весел, энергичен, напевает.)

ФОКС. Я покажу вам, люди, счастливую страну,

Где хлеб дают с вареньем четырежды на дню…

(Обрывает песню.) Представляешь, Педро, а? Ну-ка, подвинься и дай честному человеку заняться делом.

ПЕДРО. У тебя чертовски довольный вид.

ФОКС. У меня? Просто, как всякий честный труженик, наслаждаюсь покоем после трудов праведных. Райские кущи стали еще на шаг ближе. А Фоксу что-нибудь достанется?

(Кристал с весьма нелюбезной миной сует ему под нос чашку.)

Спасибо, любовь моя. Ну да, мы же потеряли нашу юную пару – господина Сида и госпожу Таню. Неотложный контракт призвал их в Стартфорд. «Завтра в это время мы с ним будем в Париже». Иисус Мария, да я бы застрелился, услышь это еще хоть раз.

ПАПАША (Фоксу). Они уехали.

ФОКС. Ушли, но не забыты, верно, Папаша?

ПАПАША. Так в жизни и бывает: сегодня ты есть, а завтра тебя уже нет.

ФОКС. Совершенно верно, Папаша. (Поворачивается к Кристал.) Твой папа, дорогая, настоящий мудрец. Ничто более не лишает его спокойствия духа. Все клоуны становятся к старости мудрецами, а юные мудрецы с годами превращаются в клоунов. А знаешь, Педро, я ведь тоже смолоду был мудрецом.

ПЕДРО. Таня и Сид все-таки уехали?

ФОКС (с вымученной улыбкой). Ну и народец у меня в труппе, Иисус Мария! Битый час твердишь об одном, а потом кто-нибудь обязательно спросит, в чем дело. И опять двадцать пять! Те же разговоры, те же шутки, та же неотесанная деревенщина в зале… Вот так, Педро, и твоя собачонка изо дня в день повторяет старые трюки ради крошечного кусочка сахара в награду. Интересно, сколько же тонн сахара ты скормил своим чертовым псам за последние лет двадцать, а?

ПЕДРО. Я даже…

ФОКС (все еще улыбаясь). И как знать, может, однажды, в ночь полнолуния, когда луна, вынырнув вдруг из облаков, озарит землю ослепительным сиянием и все окрест на мгновение станет белым и черным, как знать: именно в такую ночь Гринго отдаст весь сахар мира за малюсенькое блюдечко яда? Что скажешь, Педро?

КРИСТАЛ. Оставь его.

ФОКС. Он же любит собачку, просто-таки обожает, а хотелось бы знать, любит ли он ее настолько, чтобы…

КРИСТАЛ. Оставь Педро в покое!

(Фокс изображает покорность напыщенным театральным жестом.)

ФОКС. Слушаюсь, моя королева. (Обращается к Педро.) Путь к довольству лежит через полное послушание – из послания апостола Павла к южноафриканцам.

(Раскрывает газету. Кристал встает и направляется к Папаше. Она кричит ему в ухо.)

КРИСТАЛ. Тебе пора спать.

ПАПАША. Я не ребенок.

КРИСТАЛ. Приготовить тебе грелку?

ПАПАША. Терпеть не могу эту гадость.

ФОКС (читает вслух к общему удовольствию присутствующих). «В минувшую среду в Дранге, в помещении отеля Суини, состоялось ежегодное заседание местного общества поклонников оперы. Принято решение к апрелю поставить «Фауста». Общество состоит из четырех членов».

ПЕДРО. А где он, этот Дранг?

ФОКС. В графстве Тайрон. Неподалеку от того места, где я впервые повстречал мою Кристал. Это случилось в мае.

КРИСТАЛ. В июне.

ФОКС. Нет, нет, любимая. Был как раз двенадцатый день волшебного месяца мая. И некто Фокс крутил педали навстречу своей судьбе, а за душой у него не было ничего, кроме старенького «колеса фортуны», аккордеона да бойкого язычка; и тут-то он приметил на обочине трех белоснежных лошадей и три золотых фургона.

КРИСТАЛ (Педро). Фургоны были коричневые.

ФОКС. В первом золотом фургоне не было ни души, пуст был и второй фургон. А возле третьего фургона Папаша расчесывал гриву белоснежной кобыле. И рядом с ним стояла принцесса. На ней была голубая блузка, темно-синяя юбка, а волосы были повязаны ярко-синей лентой…

КРИСТАЛ (хриплым от смущения голосом). Болтун.

ФОКС. …и еще вот здесь была брошка с надписью «Мама».

КРИСТАЛ (с неожиданной искренностью). А ведь верно!

ФОКС. Папаша был в ботинках с обмотками, в воздухе пахло вереском, а кобылу звали Алиса.

КРИСТАЛ. Точно, Алиса!

ФОКС (тихо). И я соскочил с велосипеда, хоть и не знал, с чего начать. А Папаша все чесал гриву кобыле, а принцесса глядела на меня.

(Пауза.)

ПЕДРО. Фокс, это на тебя непохоже. Ты никогда за словом в карман не лез!

ФОКС (вновь оживленно) И некто Фокс снял кепку и сказал, отвесив низкий поклон: «Какие у вас огромные глаза».

КРИСТАЛ. В тот день я еще дешево отделалась.

ФОКС. Правда?

КРИСТАЛ. Пей чай, подлиза!

ПЕДРО (Кристал). А после, как поженились, вы стали работать с Папашей втроем, на свой страх и риск?

КРИСТАЛ. Увы, у нас было больше мужества, чем здравого смысла.

ФОКС. И больше надежд, чем мужества, душа моя.

ПЕДРО. Ей-богу, вы были уже здорово знамениты, когда взяли меня к себе.

ФОКС. Да мы и сегодня – хоть куда, скажи, Педро? (Сознательно переводит разговор на другую тему). Слушайте-ка, я тут кое-что вычитал про пещеры в Нокморе. Ведь туда можно за день добраться, верно? Ага, вот. (Читает.) «Четверо американских школьников погребены в пещерах возле Нокмора».

ПЕДРО. Эти американцы все теперь заполонили, ей-богу.

ФОКС. «Молодые люди оказались отрезанными от внешнего мира в результате обвала, который завалил вход в крупнейшую из пещер. Спасательным командам до сих пор не удалось прийти к ним на помощь».

КРИСТАЛ. А зевак там много собралось.

ФОКС. Про это не пишут.

КРИСТАЛ. По-моему, все-таки нужно двигаться в сторону Дублина.

ПЕДРО. Трагедии нынче не в моде, не то что в прежние времена.

КРИСТАЛ. Во всем телевидение виновато. Тут нужно, чтобы событие было из ряда вон.

ПЕДРО. Катастрофа на железной дороге или взрыв в школе.

ФОКС. Лучше всего, когда оно связано с детьми. Помните, как сгорел дотла приют в Мидленде?

ПЕДРО. Да, что-нибудь в этом роде.

КРИСТАЛ. Три недели кряду у нас негде было яблоку упасть.

ПЕДРО. Здорово!

КРИСТАЛ. И еще по дневному представлению чуть ли не каждый день.

ПЕДРО. В самое яблочко угодили, но такое бывает раз в жизни.

ПАПАША (встает). Пойду-ка включу стояночные огни.

КРИСТАЛ. Не надо, папа, я сама.

ПАПАША. Что ты сказала?

КРИСТАЛ. Сама включу.

ПАПАША. Не забудь. Тогда я пошел спать. Всем спокойной ночи.

КРИСТАЛЛ. Спокойной ночи, папа.

ПЕДРО. Приятных сновидений, Папаша.

ФОКС. Спокойной ночи. (Неожиданно.) Папаша, эй, Папаша!

(Папаша останавливается. Фокс роется в карманах.)

Позавчера вы мне дали шиллинг, чтобы я поставил за вас на лошадь, помните? Ну, когда я собирался в город?

ПАПАША. Разве?

ФОКС. Я поставил на Усладу Плантатора в трехчасовом забеге. Она выиграла десять к одному. Вот ваш выигрыш.

(Радость озаряет лицо Папаши.)

ПАПАША. А я-то совсем забыл… Ну не здорово, а? Начисто из головы вылетело… Десять шиллингов, а? Фокс, ты хороший человек.

ПЕДРО. Видно, Папаша, у вас началась счастливая полоса.

ПАПАША. Ну напрочь вылетело… до чего же Фокс хороший человек.

ФОКС. Папаша, так получите денежки!

ПАПАША. Чертовски хороший… (Уходит.)

ПЕДРО. Первый выигрыш за столько месяцев. Теперь его не остановишь.

КРИСТАЛ. Позавчера ты не ездил в город.

ФОКС. Папаша получил выигрыш? Получил. Доволен он? Еще как. (Меняет тему.) Нет, вы только посмотрите. (Пялит глаза на руки Педро.)

ПЕДРО. Что ты там увидел?

ФОКС. Так, одна мысль пришла в голову.

ПЕДРО. В чем дело, какая мысль?

ФОКС. Любовь моя, взгляни на эти руки.

КРИСТАЛ. На чьи руки?

ФОКС. На руки Педро.

(Педро по-детски прячет руки за спину.)

Нет, нет, не прячь. Дай на них взглянуть.

(Педро неуверенно протягивает руки.)

ПЕДРО. А что с ними такого?

ФОКС. Так, так, а теперь переверни – смотрите!

КРИСТАЛ. В чем дело, Фокс?

ФОКС. Какие пальцы – длинные, тонкие и вместе тем сильные!

ПЕДРО. Вроде, чистые, разве нет?

ФОКС. Никогда прежде не замечал.

ПЕДРО. Только из-за тебя они теперь трясутся.

ФОКС. Вопрос решен. Вот твой партнер.

ПЕДРО. Кто, что? О чем ты говоришь?

ФОКС. Руки хирурга. Вот тебе доктор Алан Жиру.

КРИСТАЛ. Наш Педро?

ФОКС. Самый натуральный.

ПЕДРО. Кто натуральный? Какой вопрос?

КРИСТАЛ. Фокс, я даже не знаю. Он же…

ФОКС. Зато я знаю. Уверен: это то, что нужно.

КРИСТАЛ. Педро, ты согласен?

ФОКС. Конечно, согласен.

ПЕДРО. На что согласен?

КРИСТАЛ. Сыграть в нашей пьесе роль Сида – молодого доктора-француза.

ПЕДРО. Я?!

КРИСТАЛ (Фоксу). Может быть, он…

ПЕДРО. Я? Я в пьесе? Вы что – шутите? Я? Да я не могу даже свой номер объявлять! Фокс, прошу тебя, не надо, не надо больше об этом. Кристал, умоляю, Кристал, боже милосердный, я ж не смогу. Ну, ради Бога, Фокс, пожалей, не проси об этом!

КРИСТАЛ. Видишь, Фокс, он же не хочет, да и все равно у нас нет Петиты.

ПЕДРО. Фокс, я на все готов ради тебя, ты же знаешь – на все что угодно. Но в пьесе играть – Боже сохрани! Скажи, Кристал, я ведь только с собаками и умею, а без них я никто.

ФОКС. Ладно, заткнись. Вот завелся!

ПЕДРО. Фокс, ну правда…

ФОКС. Забудь об этом.

ПЕДРО. Кристал, ты же знаешь…

ФОКС. Говорят тебе: забудь. И хватит скулить. Папаша за тебя сыграет!

(После вспышки Фокса воцаряется неловкое молчание. Фокс снова углубляется в газету. Педро умоляюще смотрит на Кристал, но та отворачивается. Пауза.)

КРИСТАЛ. Пожалуй, всем пора спать.

ФОКС. Добрый вечер, сержант! Дорогая, у нас гости! Сержант, вы немного опоздали на представление, но как раз успели на чашку чая. Дорогая, чашку чая джентльмену.

(Полицейский молча обходит сцену.)

Постойте, не вас ли я видел сегодня на представлении… ну да, вы стояли сзади в штатском. Так это были вы, шеф? Ваши очки меня сперва сбили с толку…

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Фокс Мелаки?

ФОКС. К вашим услугам, сержант. Присаживайтесь: в ногах правды нет.

(Молчание. Полицейский останавливается перед Педро.)

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Как ваше имя?

ФОКС (не давая Педро раскрыть рта). Это Педро, шеф. Гениальный дрессировщик собак. Один из лучших артистов в своем жанре. Работает в театре Фокса Мелаки вот уже…

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Вы что – немой? Как ваше имя?

ПЕДРО. Пэдди Доннелан. А Педро – мой сценический псевдоним.

ФОКС. А это Кристал, моя лучшая половина – так сказать, госпожа Фокс Мелаки или мегера, как я ее иногда называю.

(Полицейский не обращает на него внимания.)

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Кто еще здесь есть?

ФОКС. Вы хотите сказать, шеф, кто еще в моей труппе? Ну, во-первых, Папаша, отец Кристал. Он только что пошел бай-бай: старенькое сердчишко – штука ненадежная, сами понимаете. Приди вы буквально на минуту раньше, вы б его застали. О, это знаменитая личность, всю жизнь проработал клоуном, выступал с лучшими труппами Европы. А еще… еще… черт побери, это все! Час назад с нами был еще один актерский дуэт, но они, попросту говоря, смылись, не спросившись ни у меня, ни даже у вас. Не представляете, шеф, как трудно в наши дни угождать артистам высокого класса, когда телевидение…

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Только четверо? Больше никого?

ФОКС. Так точно, сержант. В данный момент – четверо. Нам остается лишь воздать молитвы и вновь разослать наших рекламных агентов. Настоящему таланту в Ирландии приходится нелегко, уж вам-то, шеф, это известно. Но когда на твои представления ходит добропорядочный деревенский люд, да еще с детишками, не станешь нанимать всякого проходимца, который просится к тебе в труппу.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Значит, в фургонах никого?

КРИСТАЛ. Пойдите и обыщите, если на слово не верите.

ФОКС. Никого, сержант. Ни единой души. Только мы вчетвером: Кристал, Педро, Папаша и ваш покорный слуга. «Нас мало, но мы счастливы, ибо все мы братья», - как сказал бы Шекспир.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Когда вы уезжаете?

ФОКС. Когда уезжаем? Вот совпадение: мы как раз говорили об этом перед самым вашим приходом! Верно, дорогая? И вот, шеф, как у нас обстоят дела. Нам ничего не стоит пробыть здесь еще неделю, а то и больше. Ей-богу, если мы давали по пять представлений за вечер, то еще представлений на пятьдесят-шестьдесят нас вполне хватит, не так ли, душа моя? С другой стороны, мы обязаны придерживаться нашего расписания, иначе рекламные агенты поднимут крик и…

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Так когда же?

ФОКС. Когда? На самом деле, сержант, мы… мы пришли к единому мнению, что… что обещания надо выполнять... словом, мы снимаемся завтра утром.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. И чем раньше, тем лучше; чтобы к полудню вас не было на моей территории.

КРИСТАЛ. С какой это стати?

ФОКС. Конечно, шеф, конечно. Все будет сделано, сержант. Нас это вполне устраивает. Нам действительно завтра к полудню надо быть в Ардбеге. Тамошний новый зал всегда в нашем распоряжении. Мы как раз и спорили: успеем туда или нет. Но мы успеем, шеф, не беспокойтесь. К полудню будем на месте. Фокс Мелаки еще ни разу не подводил зрителей. Положитесь на меня, сержант. Все будет в порядке.

(Перед тем как уйти, Полицейский на мгновение останавливает взгляд на Кристал.)

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Мадам, я просто даю вам добрый совет. Прислушайтесь к нему.

ФОКС. И мы вам очень признательны, шеф, очень признательны. Да, и не откажите в любезности указать нам правильную дорогу. Как быстрее: обогнуть Гленмор у подножия или напрямик через ущелье? Тут вам все карты в руки. А я, знаете, так давно не бывал в этих местах, что уж и не помню, какой путь ближе…

(Уходит вместе с Полицейским, голос его постепенно затихает.)

КРИСТАЛ. Гестапо.

ПЕДРО. Может быть, он что-то вынюхивает.

КРИСТАЛ. Фокс больно распинается перед этими людишками. Уж я бы им сказала!

ПЕДРО. Что толку с ними спорить.

КРИСТАЛ. Значит, грязная работа! Терпеть их не могу.

ПЕДРО. Выходит, завтра трогаемся?

КРИСТАЛ. Гестапо!

ПЕДРО. Я говорю, едем завтра, да?

КРИСТАЛ. С какой стати?

ПЕДРО. Да Фокс же сам сказал: сказал, что мы…

КРИСТАЛ. «Сказал – сказал!» Дать ему волю, мы бы вообще с колес не слезали. Нет уже, надо решать раз и навсегда: либо он сделает настоящий театр, как прежде, либо к чертям это занятие!

(Педро поражен непривычно резким тоном Кристал.)

ПЕДРО. Я только подумал… может, он хотел… Гринго пора ужинать.

КРИСТАЛ. Уж я бы им ответила.

ПЕДРО. Спокойной ночи, Кристал.

(Она его не слышит. Возбужденно гремя посудой, собирает чайные принадлежности. Справа входит ГАБРИЕЛЬ и останавливается, глядя на них. Ему лет двадцать. От Кристал он унаследовал прямоту, а от Фокса – душевную изощренность, и эти два качества уживаются в нем с трудом. На первый взгляд он кажется слабаком, но это ложное впечатление. На нем куртка с капюшоном и рубашка с расстегнутым воротом, через плечо – матерчатая сумка, какие обычно носят моряки.)

ГАБРИЕЛЬ (тихо, невыразительно). Переночевать хоть пустите, а?

ПЕДРО. Кристал! Смотри: Габриель!

(Кристал оборачивается. Она не верит своим глазам.)

КРИСТАЛ. Габриель?.. Боже мой, Габриель! Это же Габриель, Господи Боже мой! (Бросается ему на шею.)

ГАБРИЕЛЬ. Кристал!

КРИСТАЛ. Сыночек!

ГАБРИЕЛЬ. Ужасно рад тебя видеть.

КРИСТАЛ. Я сперва не разглядела в темноте… Педро-то сразу сказал, а я смотрю и не вижу…

ГАБРИЕЛЬ. Я хотел сделать вам сюрприз.

КРИСТАЛ. Педро, ты только посмотри, как он вырос! Настоящий мужчина!

ГАБРИЕЛЬ. Педро!

(Педро и Габриель обнимаются.)

ПЕДРО. Добро пожаловать… Добро пожаловать домой.

ГАБРИЕЛЬ. Как же дома хорошо! Ну, а вы-то как? Где Папаша, где Фокс? Где все?

КРИСТАЛ. Фокс куда-то вышел. Папаша только что лег спать. Ну, а мы с Педро – вот! До чего же он возмужал! А когда ты приехал? Нас как нашел?

ГАБРИЕЛЬ. Вчера вечером, из Глазго, пароходом, а дальше на попутках. Педро! Как твои собачки, старина?

ПЕДРО. Теперь у меня только Гринго…

ГАБРИЕЛЬ. Всего лишь одна?

ПЕДРО. …но она… она… погоди, я тебе ее покажу…

ГАБРИЕЛЬ. Не сейчас, давай лучше утром.

ПЕДРО. Такой собачки у меня никогда не было. Она мне как… она мне прямо как жена.

КРИСТАЛ. Пойду, скажу папе, вот порадуется! Хотя нет, не стоит: он потом не заснет.

ГАБРИЕЛЬ. Как он?

КРИСТАЛ. Молодцом. В прошлом месяце семьдесят восемь стукнуло.

ГАБРИЕЛЬ (неуверенно). А Фокс?

КРИСТАЛ. Лучше всех. Фокс в своем репертуаре: идет ва-банк.

ПЕДРО. Боже мой, сейчас он тебя увидит.

ГАБРИЕЛЬ. Может, я… Может, вы сперва скажете ему, что я здесь, а то…

КРИСТАЛ. Пять лет прошло, все давно забыто. Он только о тебе и говорит, правда?

ПЕДРО. Каждый день по нескольку раз.

ГАБРИЕЛЬ. Он же выгнал меня, разве вы не помните?

КРИСТАЛ. Говорят тебе, он будет счастлив. Ты голоден? Когда ты последний раз ел?

(Входит Фокс. Он оживлен. Габриеля пока не видит.)

ФОКС. Вот понадеешься на вас и влипнешь в историю! Мало того, что налог на грузовик не уплачен, так еще и стояночные огни не горят. Вот и приходится распинаться перед этим легавым! Да закрой я рот хоть на секунду… (Наконец он видит Габриеля.) Неужели…

ГАБРИЕЛЬ. Да, да, Фокс, явление блудного сына.

ФОКС. Иисус Мария!

КРИСТАЛ. Я обещала, что ты…

ФОКС. Габриель!

(Фокс первым бросается к сыну и крепко обнимает его. Он готов расплакаться.)

ГАБРИЕЛЬ. Ну что ты, Фокс, что ты.

КРИСТАЛ. Он замечательно выглядит, правда?

ФОКС. Он выглядит… божественно! Уезжал мальчишка, помнишь, Педро? А теперь – гляди, дорогая, – мужчина, настоящий мужчина. А какая осанка, какие манеры! Когда он приехал?

КРИСТАЛ. Только что.

ФОКС. А как он нас отыскал?

ГАБРИЕЛЬ (с кислой миной). Ну, сошел я сегодня утром с парохода, купил ирландскую газету и стал искать, не случилась ли где катастрофа, чтобы зевак побольше собралось. Вот и вычитал, что в таком-то графстве…

ФОКС. Каков паршивец, а? Все такой же шалун! (Обращается к Педро.) Ты всегда говорил, что из него выйдет великий клоун. (Мягко, с нежностью в голосе.) Боже мой, как все-таки приятно видеть тебя, сынок. С тех пор как ты уехал, мы что-то… мы… Но теперь ты снова с нами, и жизнь внезапно… (Обрывает фразу на полуслове. Продолжает бодрым тоном.) Ну, как тебе Кристал?

ГАБРИЕЛЬ. Ничуть не изменилась.

ФОКС. Видишь – ничуть, волшебница ты моя. (Целует Кристал.)

КРИСТАЛ. О, Фокс!

ФОКС. И без нее я ничто. А Педро?

ГАБРИЕЛЬ. Ни на единый день не постарел.

ПЕДРО. Ого!

ФОКС. Неплохо мы сохранились, а?

КРИСТАЛ. Ну, а твой отец?

ГАБРИЕЛЬ. Все такой же.

ФОКС. Не может быть.

ГАБРИЕЛЬ. Разве что чуть-чуть полнее стал.

ФОКС. И порочнее, и одержимее, и еще… Кстати, ты тоже не похудел.

ГАБРИЕЛЬ. Это все от пива. А где остальной народ?

ФОКС. Кристал, Педро, твой покорный слуга и, конечно, Папаша. Кстати, ты его еще не видел? Он будет счастлив. Ну вот, пожалуй, и все. С тех пор как ты уехал, многое… много воды утекло. Сегодня в нашем деле знаешь как? Только успевай подлаживаться, и чтоб поменьше расходов. Все надо делать быстро, четко и по первому классу. Иначе крышка, иначе телевидение сожрет с потрохами. Но нам как-то везло, верно, дорогая?

КРИСТАЛ. Очень везло.

ФОКС. Здорово все изменилось: и зрители, и актеры. Странно даже. Ты не поверишь. Человек тоже меняется. Еще как. Удивительные вещи годы делают с человеком. Но у меня есть Кристал.

КРИСТАЛ. И Педро.

ПЕДРО. Погоди, Габриель, ты еще не видел собачку. На ней зеленая шляпа и зеленая юбочка.

ГАБРИЕЛЬ. А считать она умеет?

ПЕДРО. И читать. Прямо чудо, а не собака.

КРИСТАЛ. Она спит в его кровати и ест с ним из одной тарелки!

ФОКС. Ты к нам насовсем или как?

(Пауза.)

ГАБРИЕЛЬ. Немного? Конечно… почему бы и нет.

ПЕДРО. Это дело надо отметить. У меня есть целая бутылка виски, еще с рождества.

КРИСТАЛ. Может, что-нибудь приготовить?

ПЕДРО. Сперва выпьем, а потом и поедим. (Обращается к Кристал.) А стаканы у нас найдутся?

КРИСТАЛ. А как же.

ПЕДРО. Пойдемте ко мне в фургон. Пусть Гринго порадуется вместе с нами. (Уходит.) Ну прямо как в прежние времена. (Уходит.)

КРИСТАЛ. Он так счастлив, будто ты его родной сын.

ГАБРИЕЛЬ. Отличный он малый.

КРИСТАЛ. Да все мы счастливы.

ГАБРИЕЛЬ. Я помню этот запах: запах сырой земли, керосина и дерна.

КРИСТАЛ. Я знала, что все переменится к лучшему, я же говорила, верно?

ФОКС. Душа моя, как насчет тараканов?

КРИСТАЛ. Но теперь все трудности позади, я просто уверена. (Уходит.)

(Фокс и Габриель остаются вдвоем, и оба чувствуют себя неловко.)

ГАБРИЕЛЬ. Тот же старенький примус.

ФОКС. Он слушает одного только папашу.

ГАБРИЕЛЬ (избегает серьезного разговора). И этот шов (на крыше балагана) – я помню, как помогал Педро его зашивать. Мне было лет девять или десять. Педро стоял на стремянке, на самом верху, а я держал ее, чтоб не качалась, а стремянка все глубже уходила в землю, и мне казалось, что Педро вот-вот грохнется с верхотуры прямо на меня… но он не упал… Как заработки?

ФОКС. Ничего, сносные.

ГАБРИЕЛЬ. Трудно стало работать?

ФОКС. Не труднее, чем прежде.

ГАБРИЕЛЬ. Но хоть как-то выкручиваетесь?

ФОКС. Мы всегда выкручивались. Но иногда это здорово надоедает. Куришь?

ГАБРИЕЛЬ. Спасибо.

ФОКС (с нервной улыбкой). Да, мы не молодеем, сынок; может, тут-то и собака зарыта. Нет уже прежних сил.

ГАБРИЕЛЬ. Ты еще хоть куда.

ФОКС (шутливо и как-то вскользь). Надоело мне все… надоело обходиться негодными средствами, надувать народ, который знает, что его дурачат. Устал я от этого. Даже не столько устал, сколько отчаялся. Отчаялся в том, что… впрочем, это неважно. И всему виной, сынок, моя одержимость, она самая, сынок. А если в человека вселился бес, ему лучше не перечить, сам знаешь.

ГАБРИЕЛЬ. Чего же ты хочешь?

ФОКС. Чего хочу? Хочу… хочу, чтобы осуществилась моя мечта. Хочу быть беззаботным, как малое дитя. Хочу умереть с Кристал в один день и попасть с ней на небеса. Чего я хочу? Господи боже мой, старина, да я сам не знаю, а то бы мне вполне хватило того, что есть сейчас. (Без перерыва.) А курточка у тебя ничего.

ГАБРИЕЛЬ. У меня отродясь не было способностей к вашему ремеслу. Так что от помощи моей мало толку.

ФОКС. Помнишь нашу ссору?

ГАБРИЕЛЬ. Какую именно? Мы собачились чуть ли не каждый день. Я вел себя как последний сукин сын.

ФОКС. Ну ту, самую главную, ты ведь знаешь какую. Так вот, я был тогда неправ… моя вина. Я бы написал тебе, но не знал…

ГАБРИЕЛЬ. Ради Бога, Фокс, забудь об этом, забудь навсегда.

ФОКС. Я должен был тебе сказать.

ГАБРИЕЛЬ. Да если бы за каждую драчку, в которую я с тех пор ввязывался, мне платили хоть по фунту, я бы денег имел мешок! Давно вы здесь?

ФОКС. Всего один день.

ГАБРИЕЛЬ. Ну и как?

ФОКС. Прекрасно, лучше не бывает.

ГАБРИЕЛЬ. Стало быть, остаетесь?

ФОКС. В том-то и дело, что утром трогаемся в путь. Теперь у нас на очереди Ардмор. Хотел я отсрочить, звонил перед самым представлением, да все впустую.

ГАБРИЕЛЬ. Здорово. Мне кажется, я помню этот Ардмор.

ФОКС. Что же ты делал все эти годы?

ГАБРИЕЛЬ. Я? Всякое разное… ничего особенного… болтался с места на место.

ФОКС. Ты что, стал моряком?

(Габриель пинает ногой сумку.)

ГАБРИЕЛЬ. И моряком тоже. И железнодорожником, и уличным фотографом, и посуду мыть приходилось. Словом, что под руку попадалось. Я ведь, Фокс, твой одержимой породы.

ФОКС. Стало быть, ты приехал на время?

ГАБРИЕЛЬ. Не знаю. Возможно. Не от меня это зависит.

ФОКС. У тебя неприятности, я правильно понял?

ГАБРИЕЛЬ. Неприятности?

ФОКС. Да, с полицией, верно?

ГАБРИЕЛЬ. Скажи мне, кто твой отец, и я скажу, кто ты. Вот почему мы никогда не могли ужиться вместе: слишком мы с тобой похожи.

ФОКС. Так в чем дело?

ГАБРИЕЛЬ. Когда меня в первый раз сцапали – ну, вскоре после того, как я приехал в Англию, – они направили меня к этому, к психиатру. И знаешь, Фокс, что он мне сказал? Что я страдаю аутизмом, а значит, «не способен к эмоциональным контактам с окружающими». Смешное словечко «аутизм», правда? Но пару раз оно меня выручало из беды.

ФОКС. Что ты натворил?

ГАБРИЕЛЬ. И этот тип все расспрашивал меня о нашем театре, о тебе и Кристал, о том, как мы колесили по Ирландии. На полном серьезе. Делал вид, что ему это все ужас как интересно.

ФОКС. Почему за тобой охотится полиция?

ГАБРИЕЛЬ. А потом такого нагородил – не поверишь: придумал, будто ты – вроде как тряпка, а всем заправляет Кристал.

ФОКС. Что ты натворил?

ГАБРИЕЛЬ. Я? Я…

КРИСТАЛ (за сценой). Фокс! Габриель!

ФОКС. Ей – ни слова!

ГАБРИЕЛЬ. За кого ты меня принимаешь?

ФОКС. Так в чем дело?

ГАБРИЕЛЬ. Понимаешь, это было в Солфорде три недели назад, в субботу. В тот день мне не повезло на скачках. А эта сука, хозяйка конуры, которую я снимал вместе с одним типом, подняла вой насчет денег. И этому типу я тоже задолжал. Словом, собрал я манатки и выбросил их в окно, а сам спустился во двор и дал тягу.

КРИСТАЛ (за сценой). Ну где вы там запропастились?

ГАБРИЕЛЬ. Мы пропустим самое веселье.

ФОКС. Рассказывай.

ГАБРИЕЛЬ. Дело уже шло к полуночи. В четырех кварталах от моего дома есть газетная лавка. Я туда часто заглядывал, и хозяйка знала меня. Она как раз закрывала свою лавчонку. Я попросил пачку сигарет, а она в ответ: «Погоди, милок, только жалюзи опущу». Когда она вышла, я увидел, что касса открыта и кругом ни души. Но только я залез в ящик с деньгами, как она тут как тут: вцепилась в меня и давай орать. Я пытался оторвать ее от себя – куда там! А она все вопила как резаная и царапалась. С перепугу я схватил гирю – наверно, это была гиря, потому что стояла на весах, – и ударил ее. Только это не помогло. Тогда я ударил еще раз. И еще…

(Пауза.)

ФОКС. Ты убил ее?

ГАБРИЕЛЬ. В том и штука, Фокс, толком не знаю.

ФОКС. Иисус Мария!

(Занавес.)