Кудышева Б. К., Джуманова Г. Ж

Но, разумеется, сам роман мы разбирать не станем – все его проходили в школе. Лучше обратимся к детству самого писателя. Кое-что нам известно о нем еще со школьной скамьи. Например, то, что родителями Тургенева были богатые помещики Мценского уезда Орловской губер­нии, убежденные и крутые на расправу крепостники. Но задавались ли мы когда-нибудь вопросом: отчего же у таких родителей сын вырастает убежденным анти­крепостником, человеком по натуре добрым, мягкосердечным? Был даже случай, когда юный Тургенев взялся за ружье, чтобы не дать в обиду крестьянку-руко­дельницу из своего села. От­вет как будто сам напрашивается: нагляделся на ужасы и мер­зости крепостного владения душами – вот и возненавидел. Но ведь в то же самое время в со­седних поместьях Мценского уезда помещичьи сынки с мла­дых ногтей пинали и мордовали прислугу, а, заступив во владе­ние поместьем, разнуздывали себя почище своих родителей, творя с людьми то, что сейчас называют беспределом. Что же, они и Иван Тургенев были не из одного теста? Другим возду­хом дышали, не по одним учебникам учились?..

Чтобы понять, что сделало Тургенева в духовном отноше­нии прямой противоположностью своих родителей, надо бы поближе с ними познакомиться. Во-первых, с матушкой, Вар­варой Петровной. Колоритная фигура! С одной стороны, сво­бодно говорит и пишет по-французски, читает Вольтера и Рус­со, дружит с великим поэтом В. Жуковским, любит театр, обо­жает разводить цветы... С другой – за исчезновение лишь одного тюльпана из сада отдает приказ перепороть всех садов­ников поголовно... Надышаться не может на своих сыновей, в особенности на среднего, Ивана, не жалеет ни сил, ни средств, чтобы дать им хоро­шее образование. В то же время в доме Тургеневых детей час­тенько секут! «Редкий день проходил без розог, – вспоминал Иван Сергеевич, – когда я отваживался спросить, за что меня наказывали, мать категорически заявляла: «Тебе об этом луч­ше знать, догадайся». Когда сын, учась в Москве или за грани­цей, долго не пишет домой писем, мать грозит ему за это... вы­пороть кого-нибудь из прислуги. И вот уж с ней-то, прислу­гой, она не церемонится. Свободолюбивые Вольтер и Руссо ничуть не мешают ей сослать неугодившую горничную в глу­хую дальнюю деревню, заставлять крепостного художника тысячу раз рисовать одно и то же, наводить ужас на старост и крестьян во время поездок по своим владениям... Ее черты не­трудно угадать в барынях из «Герасима и Муму», «Пунина и Бабурина» и т.д. «Мне нечем помянуть своего детства, – с гру­стью признается Иван Сергеевич. – Ни одного светлого вос­поминания. Матери я боялся как огня...»

Не оставим без внимания и отца писателя – Сергея Нико­лаевича. Он ведет себя более уравновешенно, менее жестоко и привередливо, чем Варвара Петровна. Но рука у него тоже тя­желая. Может, к примеру, чем-то не понравившегося ему до­машнего учителя сбросить прямо в лестничный пролет. И к де­тям он относится без излишних сантиментов, не принимает почти никакого участия в их воспитании. Но, как известно, «отсутствие воспитания – тоже воспитание». «Странное влия­ние имел на меня отец... – пишет Тургенев в одной из своих по­вестей, в которую вложил много личного. – Он... никогда не ос­корблял меня, он уважал мою свободу – он даже был, если так можно выразиться, вежлив со мною... только он не допускал меня к себе. Я любил его, я любовался им, он казался мне об­разцом мужчины, и, Боже мой, как бы я страстно к нему при­вязался, если бы я постоянно не чувствовал его отклоняющие руки!..» От себя добавим: Сергей Николаевич далек от детей еще и потому, что редко их видит. Почему – об этом чуть ниже.

В доме всем балом правит Варвара Петровна. Она-то и за­нимается воспитанием своих чад, она-то и преподает любимому Ванечке наглядные уроки своеволия...

Да, но как тогда быть с тем, что «ребенок учится тому, что видит он в своем дому» и что «родители пример ему»? По всем правилам генетики и семейной педагогики у отца – хо­лодного эгоиста и матери с деспотическим характером должно было вырасти нравственное чудовище. Но мы-то знаем: вырос большой писатель, человек большой души... Нет, что ни гово­ри, а родители Тургенева – пример своему сыну, впечатляю­щий пример того, как не надо обращаться с людьми. Ведь ре­бенок учится и тому, что ненавидит «в своем дому»! (Можно надеяться, читатель сам заметит, что выделенное нами слово – одного корня с глаголом «видеть»).

Предусмотрен и такой вариант преемственнос­ти поколений, когда дети растут, что называется, в прямо противо­положном направлении от своих отцов... В чем юному Турге­неву больше, чем его однолеткам из помещичьих семей, повез­ло, так это в том, что его родители, при всем своем эгоизме и жестокости, оба люди умные, хорошо образованные. И, что не­маловажно, по-своему интересные, неординарные, как бы сот­канные из вопиющих противоречий. Одна Варвара Петровна чего стоит! Писателю же, а им Иван Сергеевич, несомненно, родился, обязательно нужно что-то сверх нормы, что-то из ря­да вон выходящее. В этом смысле родители Тургенева своей колоритностью сослужат для талантливого сына хорошую службу: вдохновят его на создание незабываемо правдоподоб­ных типов того времени...

Конечно, ребенок «в своем дому» видит не только плохое. Он учится (и гораздо охотнее!) на хороших примерах. Любил ли Иван Тургенев своих родителей? Замирая от робости и страха – да, любил. И, наверное, за что-то обоих жалел. Ведь если хорошенько вникнуть в жизнь каждого из них – не поза­видуешь... У Вареньки Лутовиновой (девичья фамилия мате­ри) рано умирает отец, а отчим достается такой грубый и сво­евольный, что она, не снеся издевательств над собой, убегает из дома. Под защиту и опеку ее берет родной дядя. Но он тоже человек с фокусами: держит племянницу почти в­сегда взаперти. Когда дядя умрет, она, его наследница, в один день станет богатейшей помещицей Орловской губернии...

Пробил ее час! Варвара Петровна теперь берет от жизни все, что может. На глаза ей попадается сын помещика-соседа, поручик, кавалергард Сергей Николаевич Тургенев. Всем хо­рош мужчина: красив, статен, неглуп, моложе ее на шесть лет. Но – беден. Однако для богачки Лутовиновой последнее не имеет никакого значения. И когда поручик делает ей предло­жение, она, вне себя от счастья, принимает его...

Не впервые заключается союз богатства с красотой и моло­достью. Не впервые он становится непрочным. Махнув рукой на военную карьеру, Сергей Николаевич предается охоте, куте­жам, карточной игре, заводит один роман за другим. Варвара Петровна обо всем знает, но тер­пит: до такой степени дорожит и любит своего мужа-красавца. И свою, как говорят в этих случаях, нерастраченную нежность обращает в изощренные издевательства над людьми...

Обо всем, что мать пережила и перечувствовала за свою жизнь, Иван Сергеевич узнает лишь после ее смерти. Прочи­тав дневники Варвары Петровны, он воскликнет: «Какая жен­щина!.. Да простит ей Бог все... Но какая жизнь!» Он уже и в детстве, наблюдая за поведением родителей, многое видит и о многом догадывается. Так устроен любой и в особенности ода­ренный ребенок: еще не имея больших знаний и прочного жизненного опыта, он пользуется тем, чем заботливая и муд­рая природа наделяет его щедро, пожалуй, даже щедрее, чем взрослого человека, – интуицией. Это она помогает «неразумным» детям делать правильные, порой поразительно правиль­ные умозаключения. Вот почему можно сказать: не где-нибудь, а именно в своем доме, сколь богатом, столь же несчастливом, будущий писатель Иван Тургенев поймет, как непостижимо сложна жизнь и какую пропасть тайн хранит в себе любая человечес­кая душа...

Когда ребенок матери боится «как огня», когда он постоян­но натыкается на «отклоняющие руки» отца, где ему искать любви и понимания, без которых жизнь не жизнь? Он идет ту­да, куда шли всегда и идут сегодня дети, не получившие ду­шевного тепла дома, – «на улицу». В русских поместьях «ули­цей» является двор, а его обитатели называются дворовыми. Это – няньки, гувернеры, буфетчики, мальчики на посылках, конюхи, лесники и т.д. Они, может, и не говорят по-французски, не читали Вольтера и Руссо. Но у них столько природного ума, чтобы понять: у барчука Ивана жизнь, как и у них, не сахар. И им хватает доброты, чтобы хоть как-то приласкать его. Один из них, рискуя быть выпоротым, помогает барчуку вскрыть шкаф со старинными книгами, дру­гой берет его с собой на охоту, третий уводит в глубь знамени­того спасско-лутовиновского парка и вместе с ним вдохновен­но читает стихи, рассказы... Вот с какой любовью и трепетом Иван Сергеевич, сам говоривший, что его биография – в его произведениях, описывает в одной из своих повестей дорогие его сердцу эпизоды детства: «...И вот удалось нам уйти незаме­ченными, вот мы сидим уже рядком, вот уже и книга раскры­вается, издавая резкий, для меня тогда неизъяснимо прият­ный запах плесени и старья!.. Раздаются... первые звуки чте­ния! Все вокруг исчезает... нет, не исчезает, а становится далеким, заволакивается дымкой, оставляя за собой одно лишь впечатление чего-то дружелюбного и покровительственного! Эти деревья, эти зеленые листья, эти высокие травы заслоняют, укрывают нас от всего остального мира, никто не знает, где мы, что мы – а с нами поэзия, мы проникаемся, мы упиваемся ею, у нас происходит важное, великое, тайное де­ло...»

Если у кого-то создалось впечатление, что Тургенев ничем не обязан своим родителям, то виноват будет в этом автор сих строк – значит, он несколько увлекся... Благодаря родителям Иван Сергеевич еще малышом повидал свет (семья много ме­сяцев путешествовала по странам Европы), получил блестя­щее образование в России и за рубежом, долгое время, пока искал свое призвание, жил на деньги, высылаемые матерью. (Отец Тургенева довольно рано умер.) Познакомившись с Тургеневым, Достоевский написал о нем: «Поэт, талант, аристократ, красавец, богач, умен, 25 лет. Я не знаю, в чем природа отказала ему». Словом, трудное детство, деспотические по­рядки в доме, судя по всему, внешне на нем не отразились. Что касается его характера, душевной гармонии... Скорее всего, сильная, властная натура матери была одной из причин того, что при всей своей красоте и талантливости Иван Сергеевич был часто робок и нерешителен, особенно в отношениях с женщинами. Личная жизнь у него вышла какой-то несклад­ной: после нескольких более или менее серьезных увлечений он отдал свое сердце певице Виардо, а так как она была замужней женщиной, то он пошел на странное сосуществование с этой семьей, живя с ней под одной крышей долгие годы. Слов­но неся в себе ослабленные бациллы материнской гордыни и нетерпимости, Иван Сергеевич легко раним, обидчив, часто ссорится с друзьями (Некрасовым, Гончаровым, Герценом, Толстым и т.д.), но, верно, часто первым же протягивает руку примирения. Словно в упрек равнодушию покойного отца, он, как только может, заботится о своей внебрачной дочери Поли­не, ее матери он выплачивает пожизненную пенсию, но девоч­ка с малых лет не может вспомнить, что по-русски означает слово «хлеб», и ни в чем не оправдывает, как Тургенев ни ста­рается, чаяний своего отца...

От других выдающихся русских писателей Тургенев кроме прочего отличается еще и своим ростом. Он был таким высо­ким, что где бы он ни появлялся, виден был, точно колокольня, отовсюду. Великан и бородач, с мягким, почти детским голо­сом, дружелюбный по характеру, хлебосол, он, подолгу живя за границей, будучи и там очень известным человеком, в немалой степени способствовал распространению на Западе легенды о «русском медведе». Но уж очень это был необычный «мед­ведь»: писал блистательную прозу и благоуханные белые сти­хи, прекрасно знал философию, филологию, в Германии гово­рил по-немецки, в Италии – по-итальянски, по-французски – во Франции, по-испански с любимой женщиной испанкой Ви­ардо... Так кому мир обязан этим чудом физичес­кого и интеллек­туального совершенства, многосторонней талантли­вости и душевного богатства? Неужели выведем за скоб­ки его матушку Варвару Петровну и батюшку Сергея Никола­евича? Сделаем вид, что не им, а кому-то другому он обязан своей красотой и выдающимся ростом, великим трудолюбием и аристократически тонкой культурой?..

Варвара Петровна неспроста числила сына Ивана в лю­бимчиках – ей не откажешь в проницательности. «Я вас обоих люблю страстно, но – различно, – пишет она любимому Ванеч­ке, слегка противопоставляя его Николаю, своему старшему сыну. – Ты мне особенно болен... Ежели я могу объяснить примером. Ежели бы мне сжали руку – больно, а ежели бы мне наступи­ли на мозоль – нестерпимо». Она раньше многих литератур­ных критиков поняла, что ее сын отмечен высоким даром пи­сательства. Проявляя тонкий литературный вкус, она пишет сыну, что его первая напечатанная поэма «пахнет земляни­кой». К концу жизни Варвара Петровна сильно меняется, ста­новится более терпимой, в присутствии сына Ивана старается сделать что-то доброе, милосердное. Что ж, по этому поводу можно сказать, что преемственность поколений – это дорога с двусторонним движением: приходит время, когда родители чему-то учатся у своих детей...

(Зюзюкин И.И. Судьба играет человеком…– М.: АСТ: Астрель, 2005. – 512с. – С.458-467.

Отец
Отец. Сейчас для меня это что-то очень далекое, но вместе с тем очень близкое и родное. Прошло уже очень много лет, и образ его, кажется, стира­ется в моей памяти, но в тоже время главное в нем я чувствую еще более отчетливо. Его мягкий и тихий голос, теплые и нежные руки, человек не­большого роста с большой головой и белыми, белыми волосами, черными глубокими глазами. Вот может все, что зрительно осталось от его образа во мне. Но я постоянно чувствую тепло его рук, тепло его души. Помню его бесконечное терпение и любовь ко мне, неразумному молодому чело­веку. Ларошфуко хорошо сказал, что «молодость – это горячка ума», это точно про меня. Отцы и дети, извечный конфликт. И мы с отцом вначале почти не понимали друг друга. Моя душа искала приключений и удоволь­ствий, а его мудрость и степенность фактически были мне непонятны и где-то раздражали. Я внутренне чувствовал его любовь ко мне, но миро­воззрение было разным. Потом лишь, позже, когда я набил себе шишек, и жизнь стала показывать свое настоящее лицо, я все больше и больше стал его понимать. В молодости это было естественное чувство, что он мой отец, который дал мне жизнь, а затем все больше и больше стали проявляться любовь и понимание человека огромной внутренней силы. Познание отца, его ума и сер­дца, от непонимания к сильной настоящей любви и восхищению его духов­ным миром, силой характера пришло как-то незаметно, сквозь годы.

Вспоминая его сейчас, я слышу наши длинные последние разговоры о жизни, его и моей, о смысле бытия. Вспоминая вехи жизни отца, передо мной, словно река, проплывает его трудная и сложная жизнь со своими разливами и водопадами. Его река благополучно приплыла к своему оке­ану, он не променял свою жизнь на мелочи и суету, он сделал главное, и это мы видим сейчас в его книгах.

Жизнь его начиналась очень трудно. Отец в возрасте девяти лет остал­ся без родителей, без крыши над головой и без куска хлеба, прячась и живя под мостом вместе с другими сиротами. Его, фактически умирающего от холода и голода, подобрали во время коммунистического рейда и опреде­лили в детский дом.

После учебы и воспитания в детском доме отец поступил учиться на рабфак, а после успешного окончания, еще совсем в молодом возрасте, был направлен работать заместителем председателя райисполкома в Карсакпай. Это были тяжелые годы, когда голод и смерть были обычным явле­нием. Отец не любил вспоминать и рассказывать об этом периоде жизни, видимо, это была глубокая и незаживающая рана в его сердце, которая не давала ему покоя всю жизнь.

Перед войной отец поступает, а в 1940 году заканчивает Алма-Атинский горно-металлургический институт (впослед­ствии ставший политех­ническим) по специальности "горный инженер".

Не успел он толком поработать по специальности, как началась война, и в первые же дни отца мобилизуют на фронт, там же он вступает в партию.

К концу 1943 года, будучи в звании капитана, отец был тяжело ранен и после годичного пребывания в госпитале вернулся в Алма-Ату. В 1944 году он знакомится со своей будущей женой, моей ма­мой – Дилярой Джусупбековой – дочерью «врага народа», расстрелянно­го в 1937 году. Отец матери – Хамза Джусупбеков – был известным партийным деятелем, писателем, соратником С.Сейфуллина. Он первый перевел на казахский язык роман Н.Островского «Как закалялась сталь».

Так отец вспоминал о встрече со своей первой и единственной любо­вью в жизни. Однажды в оперном театре он случайно встречает девушку необычайной красоты. Девушка так его очаровала, что он сразу подошел и познакомился. Ее звали Диляра – она была дочь репрессирован­ного партийного работника, как тогда называли, «врага народа». Мно­гие с Дилярой знакомились, но, узнав, чья она дочь, быстро уходили. И чтобы долго не тянуть, она сразу сказала Ильясу, чья она дочь. Но он не отступил: «Я Вас полюбил с первого взгляда, а чья вы дочь не имеет значения». Диляра очень удивилась. Вскоре они поженились.

В этом выборе отца, мне кажется, началась новая точка отсчета всей его жизни. Он выбрал любовь. Это стало главным в его жизни. Именно с тех пор, когда отец выбрал любовь, когда он пренебрег парти­йной дисциплиной и карьерой, его начинают преследовать и унижать. Сначала его отстраняют от работы в ЦК и переводят в Госкомитет по радиовещанию, позже в Казгосфилармонию, затем два года он был без ра­боты.

В 1950 году против него возбуждают уголовное дело, связанное, якобы, с растратой денежных средств на Декаде литературы и искусства, проходившей в Москве. Хотя всем окружающим были впол­не понятны подлинные мотивы следствия, ему дают десять лет с правом переписки и отправляют на верную смерть – строительство Каракумского канала. Зной, голод, болезни и невыносимый труд на этой стройке косили людей, как траву.

Отца спасло то, что он был горным инженером и вел ответственный участок – взрывные работы. До сих пор у нас дома сохранились выписки о постоянном перевыполнении им планов и норм выработки. После смерти Сталина в 1953 году отца освобождают, реабилитиру­ют, и они с матерью едут работать в Семипалатинскую область, на рудни­ки. И уже там он понимает, что совершенно не может жить без литературного творчества. Он был готов работать хоть кем, лишь бы писать и творить. Тем более что еще во время войны он написал несколько поэтических про­изведений, и некоторые из них – поэмы и стихи – были впервые опубликованы в 1945 году.

Отец с семьей приезжает в Алма-Ату и устраивается на должность ря­дового редактора в издательство художественной литературы. Там же он начинает писать первые книги в прозе, в том числе, свой первый жизнеутверждающий роман «Песня о человеке».

В отце постоянно зрела идея написания исторического романа, шел непрерывный процесс накопления и обработки исторического материала. Он посещал многочисленные архивы в разных городах страны, внимательно и кропотливо изучал первоисточники. И уже в 1965 году в творческом порыве, буквально за три месяца, отец пишет первую книгу «Кахар» своей знаменитой трилогии «Кочевники», которая с большими трудностями была издана в 1967 году. Надо сказать, что в те време­на историческая тема всегда находилась под контролем партийных орга­нов, так как история была составной частью коммунистической идеоло­гии. Поэтому книгу, как и автора, стали «пытать» на различных партийных заседаниях, в те времена появились и первые завистники, и противники книги.

Но, несмотря на это, отец все же дописывает остальные части трило­гии и издает вначале журнальный вариант, а затем уже и всю книгу под общим названием «Кочевники». Осознавая необходимость исторического просвещения молодежи, отец добивался, чтобы его роман «Кочевники» был включен в учебную програм­му школ как произведение для дополнительного чтения. В общем-то, он Ленинскую премию рассматривал как средство для продвижения книги, для популяризации исторической правды. Он хотел, чтобы казахи побольше узнали о себе и о своей истории.

Надо сказать, что отец много писал и на современные темы, ощущая тесную связь между прошлым и настоящим. У нас часто были разговоры о Магжане Жумабаеве, о его значении как литератора и общественного дея­теля. Это также касается и многих других наших известных сограждан, которых он знал лично, знал их семьи, восхищался их жизнями и судьбой, творческим вкладом.

Работал отец очень много, по 12 часов в сутки. Его удивительная рабо­тоспособность позволила ему написать большое количество объемных книг, 40 сценариев к фильмам, столько же пьес, он отредактировал огром­ное количество книг. Помимо этого отец очень любил и знал казахский фольклор, с удовольствием читал мировую литературную классику. Он с огромной любовью рисовал, особенно лошадей, считая их самыми граци­озными существами на земле.

Вообще, на мой взгляд, отец был одаренным человеком, хотя довольно скромно оценивал свои способности. Он мог бы стать и большими ученым в какой-нибудь технической сфере, как, например, его родной брат, Равнак Есенберлин (профессор, доктор технических наук).

Удивительная любовь связывала братьев на протяжении всей жизни. Они помогали выстоять друг другу. Так, в период, когда отец был в заключении, а затем без работы (фактически 10 лет), единственным человеком, который ежемесячно присылал деньги, был брат Равнак. Но глав­ное, конечно, не материальная помощь, а духовная поддержка, единство во взглядах, стремление всегда прийти на помощь. Огромная любовь двух людей – Ильяса и Равнака, ярко проявилась в переписке, которая длилась более пятидесяти лет. Эти письма ярко свидетельствуют о настоящей брат­ской любви, долге, заботе друг о друге.

Отец сыграл огромную роль в моей жизни. И если говорить более точно, по сей день его образ во мне. Он был мне не просто отцом, а одновременно учителем и другом. Отец всегда находил время поговорить со мной. Это была необъяснимая тесная духовная связь, я воспринимал его всем своим сердцем, даже если мы просто молча сидели рядом.

У него было обостренное чувство справедливости, и он всегда меня учил: что бы ни происходило в твоей жизни, ты всегда должен поступать справедливо. Мы часто беседовали с ним на самые разнообразные темы: о политике, о мировой и русской литературе, в целом, о жизни. И при этом он всегда старался направить мой взгляд на все эти вещи через призму высокой мо­рали и порядочности. Тем самым он помогал мне выстраивать мое мировоззрение. По характеру он был очень жизнелюбивым и оптимистичным челове­ком. Его отличала доброта и мягкость, но за мягкостью скрывался характер с твердостью стали, и отсюда – огромное терпение и работоспособность. В общении с людьми он не повышал голоса, говорил мягко, редко говорил с кем-то на повышенных тонах.

Я всегда чувствовал, что у отца постоянно болело сердце за свой народ, он его не жалел, а по-настоящему любил. Это я видел и ощущал. В последний день его жизни я принес к нему в больницу только что изданный пятитомник его произведений, он этому очень радовался, мы надеялись на его выздоровление, но …пятого октября 1983 года он умер от разрыва сердца.

Трудно передать словами, что я, моя мать и мои сестры пережили тогда, но сейчас, по прошествии времени, я по-прежнему ощущаю тепло его рук, его любовь. Хотя кое-что уже стирается из памяти, но во многом я понимаю его теперь все больше и больше. Главной чертой отца была его огромная любовь. Честно говоря, мне в жизни не доводилось видеть человека, до такой степени любившего людей.

Прошло уже много лет, как его нет с нами, но образ его не меркнет в моей памяти, и сердце с каждым днем заполняется все больше уверенностью о нашей радостной встрече в Новом мире.

(Козыкорпеш Есенберлин. Ильяс Есенберлин:

Сокровенное. Мысли. Изречения. Воспоминания.)


Кодекс здоровья
В последней четверти XX в. появилось множество нетради­ционных методик и систем оздоровления. Российские учёные – академик Н. А. Агаджанян, профессор Л. 3. Тель – решили про­ана­лизировать многие из них. А затем, сов­местив наиболее рациональные реко­мендации с данными традиционной меди­цины, создали своего рода кодекс здоровья, вернее, кодекс жизни. Даже частичное следование ему принесёт несомненную пользу.

Подход к профилактике и излече­нию болезней в кодексе здоровья валеологический. Валеология (от лат. Vаlео – «здоровье» и греч. «логос» – «слово», «учение») – наука о здоро­вье. Главное – научить человека не бо­леть, ценить собственное здоровье и сохранять его. Итак, вот основные положения кодекса здоровья.

Природа выработала бесчисленное множество способов, с помощью кото­рых организм сосуществует с вредны­ми факторами, борется против них и сохраняет здоровье. Отгородившись от природы, создав себе тепличные ус­ловия, человек тем самым отгородился и от оздоровительных природных вли­яний. Мы – часть природы и поэтому не должны пренебрегать её законами.

Стресс способствует синтезу и высвобождению эндогенных морфиноподобных веществ (эндорфинов и энкефалинов), а это закалка противо­болевой системы. Стрессовое воздейст­вие – испытание составляющих орга­низма на жизнеспособность. Стресс можно использовать для профилактики и терапии.

С животными жирами дело обсто­ит сложнее. Хотя это и природный продукт, человеческий организм мало приспособлен к расщеплению такой пиши. Наши далёкие предки были пре­имущественно вегетарианцами. Из­быток животных жиров – это, прежде всего, лишний холестерин. Организму он необходим, однако в умеренных до­зах. Когда холестерина много, то воз­можны перенапряжение и срыв выво­дящих его механизмов. В результате образуются холестериновые камни в почках и жёлчном пузыре, развива­ется атеросклероз.

Правильное питание подразумева­ет меню, богатое овощами, фруктами, съедобными травами. Такие продукты содержат клетчатку. А без неё нельзя полноценно очищать кишечник, особенно толстый, от шлаков. Кстати, опорожнять кишечник надо не менее одного раза в день. Задержка стула, за­поры – не только симптом расстрой­ства в организме. Это влияет на само­чувствие и настроение.

После 7 часов вечера лучше ничего не есть, чтобы к моменту сна желудоч­ное пищеварение успело закончиться. Период сна наиболее благоприятен для переваривания пищи и всасывания пи­тательных веществ в кишечнике, а так­же для обменных процессов.

Для взрослых наиболее действенное средство поддержания нормального веса и очищения организма от шлаков, ослабленных или перерождённых кле­ток – раз в неделю в течение не менее 36 ч. не принимать пищи и воды. В ус­ловиях «сухого» (безводного) голодания организм переходит на «внутреннее» водоснабжение. «Сухое» голодание ме­няет направленность жирового обмена: его энергия расходуется на то, чтобы обеспечить организм водой. При отсут­ствии пищи и воды жир расщепляется, причём образующаяся энергия воспол­няет энергетические расходы организ­ма, а выделившаяся при расщеплении жира вода обеспечивает тело эндоген­ной (т. е. внутренней, производимой в самом организме) водой. Кроме того, подобное терпеливое следование режи­му является умеренным стрессом, о пользе которого уже упоминалось.

Если есть желание быть всегда здо­ровым, необходимо помнить, что для ус­пеха надо в поте лица трудиться всю жизнь. Не утренняя зарядка, не часовая физкультура и бег трусцой, а культура труда, отдыха, сна, питания, физической и духовной жизни – всё это в целом и есть основа кодекса здоровья.

Блаженны плачущие, ... кроткие, ...алчущие и жаждущие правды, ...милостивые, ...чистые сердцем, ...миротворцы, изгнанные за правду, ...Блаженны вы, когда будут по­носить вас и гнать... Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: ...Вы -соль земли... Вы – свет мира. ...Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить... Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное.

Мф. 5:21-22. Вы слышали, что Сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной.

Мф. 5:23-25. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним...

Мф. 5:27-28. Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.

Мф. 5:33-37. Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ...Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого.

Мф. 5:42. Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся.

Мф. 6:1-4. Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас:

...когда творишь милостыню, не труби перед собою, ...и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

Мф. 6:5-8. И когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят... показаться пред людьми. ...Ты же, ...помолись Отцу твоему, Который втайне;

...А молясь, не говорите лишнего, как язычники... не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него...

Мф. 6:14-15. ...если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать... то и Отец ваш не простит вам...

Мф. 6:16. Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися...

Мф. 6:19-21,24. Не собирайте себе сокровищ на земле, ...но собирайте себе сокровища на небе, ...ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. Никто не может служить двум господам: ибо... или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.

Мф. 6:25-33. Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться... Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут... и Отец ваш Небесный питает их... Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут... Итак, не заботьтесь... потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам.

Мф. 7:1-2. Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить.

Мф. 7:7-8,11. Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. Итак... Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него.

Мф. 7:13-14. Входите тесными вратами, потому что широки врата... ведущие в погибель, и многие идут ими; ...тесны врата ...ведущие в жизнь, и немногие находят их.

Мф. 7:15-16. Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их...

Мф. 7:17, 19, 21. Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. Не всякий говорящий Мне: «Господи! Господи!» войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного.

Мф. 7:24-27. Итак, всякого, кто слушает слова Мои и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто... не исполняет их, уподобится человеку... который построил дом свой на песке; ...и он упал...

Коран
2:136, 194. ...Скажи: «Аллаху принадлежит и восток, и запад, Он ведет, кого хочет, к прямому пути!» ...И поминайте Его, как Он вывел вас на прямой путь, хотя до этого вы были из заблуждающихся.

2:160, 102. А среди людей есть такие, которые берут, помимо Аллаха, равных, если кто заменит неверием веру, тот сбился с ровной дороги.

2:172. Не в том благочестие, чтобы вам обращать свои лица в сторону востока и запада, а благочестие – кто уверовал в Аллаха, и в последний день, и в ангелов, и в писание, и в пророков, и давал имущество, несмотря на любовь к нему, близким, и сиротам, и беднякам, и путникам, и просящим, и на рабов, и выстаивал молитву, и давал очищение... и терпеливые в несчастии и бедствии и во время беды, – это те, которые были правдивы...

2:179-180. ...Предписан вам пост, так же как он предписан тем, кто был до вас,– может быть, вы будете богобоязненны! – на отсчитанные дни...

2:193. Хадж – известные месяцы, и кто обязался в них на хадж, то нет приближения (к женщине), и распутства, и препирательства во время хаджа, а что вы сделаете хорошего, то знает Аллах. И запасайтесь, ибо лучший из запасов – благочестие. И бойтесь Меня, обладатели рассудков!

2:224-225. И не делайте Аллаха предметом ваших клятв, что вы благочестивы и богобоязненны и упорядочиваете среди людей... Аллах не взыскивает с вас за пустословие в ваших клятвах, но взыскивает с вас за то, что приобрели ваши сердца...

2:273. ...Если вы открыто делаете милостыню, то хорошо это; а если скроете ее, подавая бедным, то это – лучше для вас и покрывает для вас ваши злые деяния...

4:46. ...Не приближайтесь к молитве, когда вы пьяны, пока не будете понимать, что вы говорите...

6:102, 99, 143. Это для вас – Аллах, ваш Господь,– нет божества, кроме Него, – творец всякой вещи. Поклоняйтесь же Ему! Поистине, Он – поручитель над каждой вещью! Он – тот, который низвел с неба воду, и Мы произвели благодаря ей рост всякой вещи;

Мы вывели из нее зелень, из которой выведем зерна... Вкушайте то, что даровал вам Аллах, и не следуйте по стопам сатаны! Ведь он для вас – явный враг!

7:53, 204. Призывайте вашего Господа со смирением и в тайне... И вспоминай твоего Господа в душе с покорностью и страхом, говоря слова по утрам и по вечерам не громко, и не будь небрежным!

7:198. Держись прощения, побуждай к добру и отстранись от невежд!

9:110-111. Тот ли лучше, кто основал свою постройку на боязни Аллаха и Его благоволении, или тот, кто основал свою постройку на краю осыпающегося берега, и он сокрушился с ним в огонь геенны? ...Их постройка, которую они воздвигли, не перестает быть сомнением в их сердцах, если только не расколются их сердца. Аллах – сведущий, мудрый!

13:28. Те, которые уверовали и сердца которых успокаиваются в поминании Аллаха, – о да! ведь поминанием Аллаха успокаиваются сердца, – те, которые уверовали и делали благое,– им благо и хорошее пристанище.

24:22. И, пусть... они прощают и извиняют. Разве вы не хотите, чтобы Аллах простил вам?..

24:31. И скажи (женщинам) верующим: пусть они потупляют свои взоры, и охраняют свои члены... пусть набрасывают свои покрывала на разрезы на груди, пусть не по­казывают своих украшений...

31:16-17. ...Выстаивай молитву, побуждай к благому, удерживай от запретного и терпи то, что тебя постигло, – ведь это из твердости в делах. Не криви свою щеку пред людьми и не ходи по земле горделиво...

49:9-11. ...Если же один будет несправедлив против другого, то сражайтесь с тем, который несправедлив, пока он не обратится к велению Аллаха. ...Верующие ведь братья. Примиряйте же обоих ваших братьев...

...Не позорьте самих себя, и не перекидывайтесь прозвищами...

49:12. ...Берегитесь многих мыслей! Ведь некоторые мысли – грех; и не выслеживайте, и пусть одни из вас не поносят за глаза других.

42:19, 21. Кто стремится к посеву для будущей жизни, тому Мы увеличим его посев, а кто желает посева для ближней,– Мы дадим ему его, но нет ему в последней никакого удела! Ты видишь, как несправедливые страшатся того, что они приобрели... А те, которые веровали и творили благое, – в цветниках рая...

63:9-10. ...Не давайте своему имуществу и детям отвлекать вас от поминания Аллаха. Кто это делает, те – потерпевшие убыток. И расходуйте то, чем Мы вас наделили, раньше, чем к кому-нибудь из вас придет смерть...

64:15. Ваше имущество и дети – только искушение, и у Аллаха великая награда.

93:9-11. И вот сироту ты не притесняй, а просящего не отгоняй, а о милости твоего Господа возвещай.

Для человека религиозный опыт порой не менее достоверен, чем житейский или научный. Скорее даже превосходит их – глубиной, конкретностью и непосредственностью. Это обстоятельство и само многообразие религиозного опыта нередко приводят к религиозной нетерпимости.

Проблема веротерпимости насчитывает не одно тысяче­летие. Тем не менее право человека на веру на протяжении большей части истории серьёзно не воспринималось. В Древней Греции ещё существовала относительная веротерпимость, основанная на представлении о том, что каждый народ имеет своих богов (впрочем, стать гражданином какого-либо государства и не почитать местных богов было невозможно). Но уже Древний Рим отказался от этих представлений; здесь жестоко преследовали христиан. Гонения на них прекратил лишь император Константин I Великий, издавший знаменитый Миланский эдикт о веротерпимости (313г.). Увы, как только христианство превратилось в государственную религию, началась травля еретиков и язычников.

Прошло несколько веков. В Западной Европе реформаторы, стремясь разрушить монополию Католической Церкви на обладание истиной, выдвинули тезис о свободе совести. Однако как только в той или иной стране протестантизм становился государственной религией, возникали гонения на инако­мыслящих. Православная Церковь вплоть до XX в. преследовала старообрядцев, баптистов и др.

Даже великим была свойственна неприязнь к чужим верованиям. Английский философ Джон Локк, например, отказывал в праве на толерантное отношение к католикам и в особенности атеистам. Причём высказал он эту точку зрения в «Послании о веротерпимости» – сочинении, заложившем основу современного либерализма. Известно высказывание Вольтера: «Я могу быть не согласным с вашим мнением, но я готов отдать жизнь за ваше право высказывать его». Сам же Вольтер жёстко критиковал Католическую Церковь (также не отличавшуюся терпимостью).

Тем не менее во все времена находились люди, с уважением относившиеся к чужим убеждениям. Так, в эпоху Реформации появилась Унитарианская Церковь, отказавшаяся от догмати­ческих утверждений ради признания «Отцовства Бога и братства людей». Один из её лидеров – Джек Мендельсон писал: «Я хочу называться христианином только в том случае, если вместе со следующим вдохом мне позволено будет произнести различные варианты: я также еврей, я – индуист, я – мусуль­манин, буддист, стоик, последователь Эхнатона, Зороастра, Конфуция, Лао-цзы и Сократа». Некоторые либеральные Церкви примкнули к этому учению. Большинство же христиан и сегодня не согласны с подобной «широтой взглядов».

Столкновения между христианами и мусульманами, католиками и протестантами, индуистами и мусульманами – реальность не только прошлого, но и настоящего. Нетерпимость до сих пор в той или иной степени присуща большинству религий. Исследователи объясняют это в первую очередь убеждённостью людей в собственной исключительности и отсутствием любви к другим людям. Лишь относительно недавно представители разных конфессий стали учиться жить в мире. В христианстве возникло движение за объединение всех христианских Церквей – экуменизм, появились также сторонники идеи объединения всех религий. Но всё же и сегодня нам далеко до религиозного мира. Крайняя же форма религиозной нетерпимости – фанатизм. По мнению иссле­дователей, он возникает по разным причинам: психологической (человек не допускает и мысли, что религиозный опыт других людей может отличаться от его собственного), социальной (протест против господствующих религиозных представлений), политической (когда в обществе нагнетается истерия и ведётся борьба с «чужими»).

Фанатизм иррационален, хотя его проявления обычно стараются рационально обосновать. Исламский фанатизм прикрывается идеологией джихада – «священной войны» с неверными, в то время как джихад прежде всего борьба с собственным несовершенством, цель которой – более полное принятие веры сердцем. Христианская Церковь объясняла преследования еретиков стремлением сохранить «чистоту веры». В историю вошли слова папского легата, посланного во главе войска против еретиков. На вопрос солдата, как отличить еретиков от добрых католиков, он ответил: «Убивайте всех – на том свете Бог узнает своих!». Однако веротерпимость не только религиозная проблема. Человек, считающий, что лишь он обладает полнотой истины (не обязательно религиозной), легко может стать нетерпимым по отношению к людям, которые этой истиной, по его мнению, не обладают. Подобные претензии так же опасны и разрушительны, как и скептицизм по отношению к любой истине. События из не столь далёкого советского прошлого, когда неверие в «генеральную политику партии» считалось чуть ли не государственным преступлением, – тому подтверждение. А как часто отсутствие мира между людьми объясняется тем, что нет мира и любви в человеческих душах!

Но само отсутствие веротерпимости ещё раз показывает, какое важное место в жизни человека и общества занимает вера. Впрочем, веротерпимость не должна превращаться в равнодушие к собственным убеждениям, ведь «сколько людей, столько и мнений».

Вера помогает человеку существовать в обществе и пространстве культуры, переносить жизненные невзгоды и страдания, всегда быть открытым для нового и тем самым совершенствоваться. Вера – одна из сторон вечного поиска истины и смысла жизни. Без веры нет истины, смысла жизни, нравственных и культурных ценностей. Наконец, вера даёт возможность человеку стать самим собой, – возможность, которой так просто и так трудно воспользоваться.

– Что, ты забыл греческий язык? Ноос – разум. Ноосфера – это царство человеческого разума. Я давно уже пришел к заключению, что процесс эволюции челове­чества не случайное явление – это явление планетное, которое приводит в новое состояние области жизни, в том числе и человеческой, в ноосферу, которая, мне кажется, создается стихийно. Поэтому я чрезвычайно оптимистично смотрю на жизнь ближайших наших поколений и думаю, что будущее нашей страны огромно и что в грозе и буре революции рождается ноосфера!

В ярком образе экономист Л. Брентано иллюстрировал планетную значимость этого явления. Он подсчитал, что, если бы каждому человеку дать один квадратный метр и поставить всех людей рядом, они не заняли бы даже всей площади маленького Боденского озера на границе Баварии и Швейцарии. Остальная поверхность Земли осталась бы пустой от человека. Таким образом, все человечество, вместе взятое, представляет ничтожную массу вещества планеты. Мощь его связана не с его материей, но с его мозгом, с его разумом и направленным этим разумом его трудом.

В геологической истории биосферы перед человеком открывается огромное будущее, если он поймет это и не будет употреблять свой разум и свой труд на самоистребление.
Исторический процесс на наших глазах коренным образом меняется. Впервые в истории человечества интересы народных масс – всех и каждого – в свободной мысли личности определяют жизнь человечества, являются мерилом его представлений о справедливости. Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом, становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого.

Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть «ноосфера».

В 1922/23 году на лекциях в Сорбонне в Париже я принял как основу биосферы.....биогеохимические явления. Часть этих лекций была напечатана в моей книге «Очерки геохимии».

Приняв установленную мною биогеохимическую основу биосферы за исходное, французский математик и философ-бергсонианец Е. Ле Руа в своих лекциях в Коллеж де Франс в Париже ввел в 1927 году понятие «ноосферы» как современной стадии, геологически переживаемой биосферой. Он подчерки­вал при этом, что он пришел к такому представлению вместе со своим другом, крупнейшим геологом и палеонтологом Теляром де Шарден, работающим теперь в Китае.

Ноосфера есть новое геологическое явление на нашей планете. В ней впервые человек становится крупнейшей геологической силой. Он может и должен перестраивать своим трудом и мыслью область своей жизни, перестраивать коренным образом по сравнению с тем, что было раньше.

Минералогическая редкость – самородное железо – вырабатывается теперь в миллиардах тонн. Никогда не существовавший на нашей планете самородный алюминий производится теперь в любых количествах. То же самое имеет место по отношению к почти бесчисленному множеству вновь создаваемых на нашей планете искусственных химических соединений (биогенных культурных минералов). Масса таких искусственных минералов непрерывно возрастает. Все стратегическое сырье относится сюда.

Лик планеты – биосфера – химически резко меняется человеком сознательно и, главным образом, бессознательно. Меняется человеком физически и химически воздушная оболочка суши, все ее природные воды.

В результате роста человеческой культуры в XX веке более резко стали меняться (химически и биологически) прибрежные моря и части океана.

Человек должен теперь принимать все большие и большие меры к тому, чтобы сохранить для будущих поколений никому не принадлежащие морские богатства. Сверх того человеком создаются новые виды и расы животных и растений.

В будущем нам рисуются как возможные сказочные мечтания: человек стремится выйти за пределы своей планеты в космическое пространство. И, вероятно, выйдет.

В настоящее время мы не можем не считаться с тем, что в переживаемой нами великой исторической трагедии мы пошли по правильному пути, который отвечает ноосфере.

Историк и государственный деятель только подходят к охвату явлений природы с этой точки зрения.

Ноосфера – последнее из многих состояний эволюции биосферы в геологической истории – состояние наших дней. Ход этого процесса только начинает нам выясняться из изучения ее геологического прошлого в некоторых своих аспектах…

Сейчас мы переживаем новое геологическое эволюционное изменение биосферы. Мы входили в ноосферу. Мы вступаем в нее – в новый стихийный геологический процесс – в грозное время, в эпоху разрушительной мировой войны.

Но важен для нас факт, что идеалы нашей демократии идут в унисон со стихийным геологическим процессом, с законами природы, отвечают ноосфере. Можно смотреть поэтому на наше будущее уверенно. Оно в наших руках. Мы его не выпустим».

(Гумилевский Л.И. Вернадский. – М.:

Молодая гвардия, 1988. – 255с. (Жизнь замечательных

людей. Сер. биогр. Вып. 6 (325)

РАЗДЕЛ 3

Этика жизни
Занятие 30.
Диалог князя Андрея и Пьера о добре и зле.

«…То, что справедливо и несправедливо — не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут за­блуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они счи­тают справедливым и несправедливым.

— Несправедливо то, что есть зло для другого чело­века,— сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей ожив­лялся и начинал говорить и хотел высказать все то, что сделало его таким, каким он был теперь.

— А кто тебе сказал, что такое зло для другого чело­века? — спросил он.

— Зло? Зло? — сказал Пьер.— Мы все знаем, что та­кое зло для себя.

— Да, мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку,— все более и более оживляясь, говорил князь Андрей, видимо, желая выска­зать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по-французски. – Я знаю в жизни только два действительные несчастья: угрызе­ние совести и болезнь. И счастие есть только отсутствие этих двух зол. Жить для себя, избегая только этих двух зол, вот вся моя мудрость теперь.

— А любовь к ближнему, а самопожертвование? — заговорил Пьер.— Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтобы не раскаи­ваться, этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял все счастие жизни. Нет, я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.— Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.»

(Толстой Л.Н. Избранные произведения в 4 т. Т.1.:

Война и мир. – М.: Издательский дом Родионова,

Литература, 2005.)
Занятие 31.