Н. Н. Китаев Современный «метод» раскрытия преступлений?

В другой своей книге, выпущенной издательством Уральско­го университета, B.C. Матвеев подробно рассказывает о своей встрече с В.Г. Мессингом, категорически отказавшемся демонст­рировать не чтение идеомоторных актов, а «классическую теле­патию», приводит примеры ошибок и мистификаций со сторо­ны В. Мессинга, а также описывает свои успешные опыты по обучению школьников тем же эстрадным номерам, с которыми Мессинг выступал по стране [58].

B.C. Матвеев отмечает: «Профессиональные артисты-экспе­риментаторы... нередко прибегают к специальным приемам, что­бы воздействовать на чувства индуктора и вызвать у него идео­моторные движения в яркой форме. Так, В. Мессинг, например, во время опытов проявляет излишнюю суетливость, руки его дрожат, дыхание делается тяжелым, иногда он позволяет себе раздраженно покрикивать на индуктора: "Думайте! Думайте! Вы совсем не думаете!" Все это приводит индуктора в состояние столь большой взволнованности, что он, не осознавая этого, чуть не силой ведет экспериментатора... в соответствии со своим мыс­ленным приказанием» [57, Ò. 127, 128].

Аналогичную картину наблюдал на выступлениях В. Мес­синга академик Ю.Б. Кобзарев: «Я был на его сеансах, наблюдая за особенно трудными - даже для Мессинга - опытами, когда идущий сзади человек направлял его движение без какого-либо сенсорного контакта. Он страшно нервничал, на лице была написана мука. Резко бросался из стороны в сторону, влево, вправо, все время сердясь на идущего сзади: "Вы плохо предста­вляете, куда я должен идти! Вы плохо меня направляете, вы не думаете об этом! Вы должны ясно представить себе, как я иду в нужном вам направлении. Тогда я восприму ваш образ". В конце концов индуктор как-то обучался, и Мессинг шел туда, куда надо» [59].

Г.М. Екелова дипломатично не называет автора «мемуаров» лжецом, а прибегает к медицинской терминологии: «Как психи­атр, я не могу не обратить внимания на некоторые несоответствия в рассказе Мессинга. Отдельные детали, безусловно, могли поя­виться лишь в воображении автора, но он твердо уверен, что это было в жизни. Псевдология - так называется это явление - наблю­дается у многих людей... Кроме того, Вольф Мессинг в своем очер­ке сплошь и рядом старается вещи, сравнительно простые и ясные, обернуть покровом загадочности и таинственности» [60, с. 43].

И. Шенфельд показывает, как литературное создание М.В. Хвастунова, оформленное в виде «мемуаров» Мессинга, получило неожиданную новую жизнь за рубежом. В середине 60-х годов минувшего столетия специалисты ряда институтов на Западе, особенно в США, стали утверждать, что советское пра­вительство уделяет значительное внимание разработке телепа­тической связи, с помощью которой в перспективе возможно наладить связь с экипажами подводных лодок, выполняющих специальные задания, а также с космонавтами на орбите. «Кро­ме того, КГБ с помощью телепатии якобы стремился когда-то осуществить свою заветную мечту: научиться читать мысли политических противников, диссидентов, раскрывать агентов иностранных разведок...» [49, с. 85].

В контексте названных интересов к парапсихологическим испытаниям, якобы проводимым в СССР, сотрудницы Амери­канского общества психологических исследований Шейли Острендер и Линн Шредер выпустили в 1970 г. книгу «ПСИ-научное исследование и практическое использование сверхчувст­венных сил духа и души за железным занавесом». В течение последующих десяти лет книга выдержала 15 тиражей и была переведена на многие языки. Её четвертая глава носила назва­ние: «Вольф Мессинг, медиум, с которым экспериментировал Сталин».

«Эту главу авторши почти дословно заполнили переводом ко­микса Михваса в варианте, напечатанном в журнале "Наука и ре­лигия". Подлинность описанной там биографии Мессинга для пытливых дам - вне всяких сомнений» [49, с. 86].

Жизнь заставила. И ещё один вариант вымышленного жизне­описания Мессинга издала на Западе бывшая московская журна­листка Татьяна Лунгина, эмигрировавшая в конце 70-х годов в США. Основой её книги «Вольф Мессинг - человек-загадка» послужили те же мемуары «О самом себе», придуманные М.В. Хвастуновым. И. Шенфельд пишет: «Ни словом не упоми­ная о подлинном авторе, госпожа Лунгина придала сочинению Михваса лишь несколько иную форму, форму личных рассказов Мессинга» [49, c. 92, 93].

Этот откровенно плагиаторский труд, основанный на фанта­стической биографии, сочиненной другим журналистом, также получил право на жизнь.

И. Шенфельд, содержавшийся в одной камере внутренней тюрьмы НКВД в Ташкенте с Мессингом, так объясняет неожи­данное освобождение своего сокамерника: «Я допускаю, что жизнь заставила Вольфа Мессинга быть шарлатаном, что она заставила его подписать определенные обязательства и давать сведения известным органам... Ведь его секретное сотрудничест­во, если им умело манипулировать, может стать просто неоцени­мым. Или он на самом деле разгадает какую-нибудь тайну, или кто-нибудь ему сам выболтает такое, что до сих пор держал про себя» [49, c. 71, 100].

В подтверждение своих слов Шенфельд ссылается на факт частого посещения Мессингом московской квартиры военного дипломата, разведчика и писателя А.А. Игнатьева¹, автора мемуаров «Пятьдесят лет в строю» [32, с. 37].

«О чем могли часами говорить сиятельный, владеющий всеми европейскими языками утонченный граф и полуграмот­ный и косноязычный фокусник из местечка Гора Кальвария -одному Богу известно, - пишет Шенфельд. А впрочем, может быть, не только Богу. Какой-то свет проливает на эту курьезную связь выявленное во время хрущевской оттепели обстоятельст­во: Игнатьев был засекреченным высоким чином КГБ, а его квартира - явочным пунктом для избранных агентов» [49, с. 100].

Сведения И. Шенфельда о том, что арестованный Вольф Мессинг был вскоре освобожден и не подвергался судебным репрессиям, также подтвердились. Сотрудник Генеральной прокуратуры Республики Узбекистан Е.Т. Агзамходжаев сообщил мне: «Ваше заявление об оказании помощи в получе­нии информации об аресте и освобождении органами НКВД Узбекской ССР в 1942-43 годах Мессинга В.Г. прокуратурой республики рассмотрено... Информационный центр МВД и службы национальной безопасности Республики Узбекистан какими-либо сведениями в отношении Мессинга В.Г. не располагают..» [62].

Аналогичного содержания ответ я получил от начальника подразделения министерства национальной безопасности Респуб­лики Туркменистан А. Оразова: «Архивы министерства нацио­нальной безопасности и министерства внутренних дел Туркмени­стана сведениями о Мессинге Вольфе Гершиковиче не распола­гают» [63]. А ведь именно в Туркменистане, как указывает И. Шенфельд, Вольф Мессинг был арестован при попытке пере­хода государственной границы и самолетом доставлен в тюрьму НКВД Узбекистана.

Иными словами, в то время, как И. Шенфельд был осужден к 10 годам лишения свободы, его сокамерника В. Мессинга быстро освободили без вяких репрессий и разрешили продол­жать выступления с «Психологическими опытами». По словам Шенфельда, уже в мае 1943 г. Вольф Мессинг давал свои концер­ты в Ташкенте.

Л.В. Кочетова утверждает: «В 1944 году около Новгорода арестовали подозрительного человека. Это был высокий широ­коплечий блондин, носивший очки в роговой оправе и выгля­девший как настоящий немец, впрочем, он тут же признал, что так оно и есть. Офицеры разведки были уверены, что он явля­ется агентом немецкой разведслужбы, но у них не было доказа­тельств. Поняв, что обречен, немец все равно упорно отрицал свою вину. Его пытали и даже организовали инсценировку каз­ни, чтобы вырвать у него признание, но все было бесполезно. Он оказался из тех редких людей, которые могут выносить любую боль и не сломаться. Его не хотели расстреливать, так как подозревали в причастности к целой шпионской сети...

В этот момент офицеры обратились за помощью к Мессингу. Они хотели знать, понимает ли немец русскую речь. Вольфа по­просили поприсутствовать на допросах под видом высокопостав­ленного лица (при этом он был в гражданском). Сам Мессинг, однако, не принимал участия в беседе. За полчаса, в течение которых пленнику задавали обычные вопросы относительно имени и места рождения, Вольф посредством телепатии устано­вил, что немец в уме переводит все фразы с русского на немец­кий. Мессинг уже понял, что немец является опытным шпионом, но как доказать это? ...Когда допрос был окончен, Мессинг постучал пальцем по папке, которую принес с собой, и сказал на отличном немецком:

- Да, теперь я абсолютно убежден, что вы невиновны. Затем он спокойно встал из-за стола и сказал тем же тоном, но уже по-русски:

- Вот и все. Вы можете идти.

Пленник тотчас вскочил с места. Однако сразу же поняв, какую ошибку допустил, тут же сел обратно, но было уже позд­но» [65, c. 340-342].

Поражают легковесность и противоречивость примера «ус­пеха» Мессинга. Во-первых, «офицеры разведки» не ловят шпи­онов, это прерогатива «офицеров контрразведки». Во-вторых, контрразведчики не допустили бы в секреты своей работы како­го-то гастролирующего артиста, который сам недавно получил советское гражданство. Цель участия Мессинга в допросе явно малоэффективна. Предположим, немец сам признался бы в том, что владеет русским языком. Разве такой факт однозначно дока­зывает его принадлежность к немецким спецслужбам? А реакция немца на слова Мессинга не может расцениваться, как подтвер­ждение знания русского языка. В общем, биография Мессинга пополнилась ещё одним колоритным, но вымышленным эпизодом.

«Защитник невиновных». Для надлежащей проверки этого события я направил письмо и ксерокопию фрагмента данной пуб­ликации руководителю управления ФСБ РФ по Новгородской области. Начальник подразделения управления Ю.А. Антонов сообщил, что «Новгородское управление КГБ было организова­но в июле 1944 г. (ранее Новгородская область входила в состав Ленинградской области). Из бесед с ветеранами органов безопас­ности удалось выяснить, что такого яркого случая в их практике не было. Если даже изложенный факт имел место, то разработ­кой немецкого шпиона могли заниматься следователи управле­ния НКГБ по Ленинградской области» [66].

Сотрудник управления ФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области полковник СВ. Чернов ответил: «В тематической картотеке, разработанной архивом нашего Управления, факт поимки немецкого шпиона в 1944 г. и его изобличения с помощью эстрадного артиста Мессинга В.Г. не упоминается» [67].

Второй пример из книги Л.В. Кочетовой посвящен убийству в 1951 г. в Казани
19-летней девушки, которую «сбросили с моста в реку посреди ночи. Девушка была хрупкого телосложения, и, возможно, кто-то притворился, что обнимает ее, а сам перебро­сил ее через перила. Ее бывшего дружка арестовали через несколько месяцев, хотя против него не было никаких улик. Многие свидетели подтвердили на суде, что он не видел жертву в течение двух лет. Но когда они встречались, то свидания чаще всего происходили на этом мосту, и все обвинения в адрес юноши базировались на этом факте. Парень был подавлен. Он отрицал свою вину» [65, c. 343, 344].

В это время В. Мессинг находился в Казани, заинтересовался судебным процессом и пришел на него. Здесь экстрасенс опреде­лил, что подсудимый невиновен, а также «почувствовал импуль­сы», исходившие от настоящего преступника, находившегося сре­ди публики. На следующее судебное заседание Мессинг явился с целью отыскать убийцу. «Он интуитивно чувствовал, что этот человек приходит на каждое слушание дела». С помощью своих телепатических способностей Мессинг выявил преступника, мужчину лет 25, которому стал посылать мысленные сигналы: «Встаньте и признайтесь в убийстве!» Нужной реакции виновно­го не произошло. Тогда во время перерыва в судебном заседании Мессинг написал на листе бумаги фразу «Выхода нет...» Он поло­жил записку на кресло, которое временно освободил неразобла­ченный убийца. Когда заседание возобновилось, преступник, обнаружив это послание, начал кричать: «Это я! Я убил её!»

«Остальное Мессинга не интересовало, - пишет Л.В. Кочетова, - удовлетворенный результатом, он отправился домой» [65, с. 344-346]. Не комментируя данный фантастический эпизод, нужно рассказать о результатах его проверки. Мое письмо на домашний адрес Л.В. Кочетовой с просьбой сообщить источники информации по этим двум случаям - осталось без ответа, что удивления не вызвало. Фрагменты издания
Л.В. Кочетовой и соответствующие письма я направил Председателю Верховного суда республики Татарстан и прокурору этой республики с прось­бой - опросить ветеранов, работавших в начале 50-х годов в суде и прокуратуре для определения достоверности (или надуманно­сти) этого эпизода. Вот что ответил председатель Верховного суда Республики Татарстан Г.М. Баранов: «Сообщаю, что каких-либо данных, свидетельствующих о том, что в начале 50-х годов при рассмотрении уголовного дела об убийстве девушки в Верховном Суде Республики Татарстан принимал участие парапсихо­лог Вольф Мессинг, и с его помощью был разоблачен убийца, в архиве суда не обнаружено. Ветераны Верховного суда такого случая не помнят» [68].

Прокурор Республики Татарстан К.Ф. Амиров любезно сооб­щил: «...нам удалось переговорить с ветеранами следствия, рабо­тавшими в 1950-1952 гг. в г. Казани, ветераном судебно-психиатрической экспертизы которые, несомненно, могли бы помнить столь нашумевшее уголовное дело.

Шанс Мавлеевич Галимов, работавший в то время в прокура­туре г. Казани и обладающий прекрасной профессиональной па­мятью, сообщил, что такое уголовное дело прокуратурой не рас­следовалось. Более того, осенью 1953 г. он находился на сборах по повышению профессиональной подготовки в г. Ленинграде, где на одном из занятий перед ними выступал Вольф Мессинг. Следственно-прокурорские работники живо интересовались нетрадиционными возможностями раскрытия преступлений, в частности и способностями В. Мессинга. Какого-либо упомина­ния своей роли в установлении истины на судебном процессе в г. Казани Мессинг не высказывал, что подтверждает надуман­ность описанного в книге Л.В. Кочетовой факта.

Лев Ханнанович Бергер, авторитетнейший специалист в об­ласти судебной психиатрии, вспоминает, что примерно в 1949-1951 гг. В. Мессинг приезжал в г. Казань с гастролями. Будучи студентом Казанского медицинского института, сам уча­ствовал в сеансах, проводимых Мессингом. В дальнейшем, рабо­тая по специальности в республиканской психиатрической боль­нице, ничего не слышал об эпизоде установления истинного убийцы девушки на судебном процессе с помощью феноменаль­ных способностей Мессинга» [69].

Ещё с одной интерпретацией «криминалистических» способ­ностей В. Мессинга познакомились читатели апрельского номера «Юридический мир» (2005 г.). Ю. Кваша опубликовал статью «Оперативный работник» [70], посвященную личностным каче­ствам лица, осуществляющего оперативно-розыскную деятель­ность. Из 16 библиографических ссылок половина - наименова­ния словарей, откуда взята терминология, есть литература по парапсихологии, магии, целительству и православной духовно­сти. Нет ни одного источника (!), непосредственно касающегося профессиограммы оперативного сотрудника. «Венцом» публика­ции является перечисление почти на целую страницу примеров «телепатического» раскрытия преступлений В. Мессингом (с. 39). Ссылки сделаны на издания, вышедшие спустя много лет после смерти В. Мессинга и автора его «мемуаров» М. Хвастунова, содержащие новые фантастические выдумки. Кроме того, одна из таких книг - «Пророки и ясновидящие» - выпущена в анонимном виде, без автора.

Нет сомнения, что число подобных «новых эпизодов» помо­щи «телепата» Мессинга органам следствия будет увеличи­ваться по мере выпуска новых книг, рассчитанных на невзыска­тельных любителей оккультной литературы. Но существуют определенные критерии объективности работы исследователя. Раз налицо расхождение в источниках, автор обязан объяснить, почему в данном случае он отдает предпочтение этому свиде­тельству, а не другому. Если же он подгоняет факты из разных источников под свою версию, руководствуясь исключительно субъективными представлениями или конъюнктурными сообра­жениями, то его утверждениям нельзя верить.

Мессинг «в деле». Нужно отметить, что имела место, по край­ней мере, одна реальная попытка прибегнуть к помощи Мессинга в процессе расследования уголовного дела. В июне 1974 г. В. Мессинг выступал с шестью сеансами «Психологических опы­тов» в г. Иркутске. В тот период автор посоветовал своему дру­гу - старшему следователю УВД Иркутской области Н.П. Ермако­ву - обеспечить присутствие Мессинга на допросе обвиняемой В. Последняя, будучи директором магазина плодовощеторга, обви­нялась в совершении крупного хищения, но вину категорически отрицала, а изобличающих доказательств было мало.

Сотрудник управления БХСС УВД Иркутской области, отве­чающий за оперативное сопровождение расследования настоя­щего дела, организовал появление В. Мессинга в кабинете № 50 Управления внутренних дел, где старший следователь Н.П. Ер­маков приступил к очередному допросу арестованной В. Мессинг в процесс допроса не вмешивался, молча сидел за другим столом, никакого интереса у допрашиваемой он не вызвал. В. продолжа­ла отрицать вину. В тот же день оперуполномоченный управле­ния БХСС, приглашавший Мессинга на допрос и доставивший его назад в гостиницу, ознакомил следователя со своей «справ­кой», составленной, как он пояснил, после беседы с Мессингом. В справке говорилось, что В. потратила крупную сумму похи­щенных денег на покупку мебели, которую затем подарила сво­им родственникам. Заявление В. о том, что в интересующий след­ствие период она якобы болела, - ложное, а представленный больничный лист фиктивен. Его сфабриковала врач Я., подруга обвиняемой. В действительности обвиняемая В. в период мнимой болезни ездила вместе с любовником отдыхать на юг.

Эта справка была подшита в секретное дело оперативного учета, а её содержание следователь проверил и получил неожи­данное подтверждение данной информации. Правда, и у автора, и у Н.П. Ермакова существовало недоверие к тому, что за 30-40 минут пребывания в одном кабинете с В. Мессинг смог узнать столько сведений, которые невозможно объяснить чтением идеомоторных актов. Однако дальнейшее расследование под­твердило и хищение денег, и приобретение мебели, и поддельный больничный лист, и поездку в Крым с любовником опять-таки на похищенные в магазине средства. В. осудили к 6 годам лишения свободы, была осуждена и врач Я. за подделку больничного листа [71].

Участие Мессинга в этом расследовании получило отражение в некоторых публикациях [72]. Однако надо признать, что после­дующая тщательная проверка указанного эпизода позволила вы­явить совсем иное. Много лет спустя автору удалось выяснить, что оперуполномоченный УБХСС, составляя «справку» о «теле­патической помощи Мессинга», просто легендировал перед сле­дователем получение агентурной информации в отношении В., которая рассказывала сокамерникам о своих деяниях... На самом деле Вольф Мессинг никаких мыслей допрашиваемой В. не читал.

Совсем иначе поступил заведующий кафедрой криминали­стики МГУ профессор А.Н. Васильев, которому я тоже напра­вил экземпляр публикации из «Уральского следопыта». Алек­сандр Николаевич 10 января 1979 г. написал мне обстоятельное (на четырех страницах) письмо [75], в котором откровенно высказался на щекотливую в те годы тему о парапсихологии в криминалистике. Он отмечал: «Если фактически такие явления есть (я сам наблюдал их...), то, значит, должно быть и научное объяснение, потому что не будем же мы относить их к чертов­щине. А наука пока еще досконально не разобралась в этом. А мало ли есть явлений, которые существуют, но природы их мы пока не знаем...».

Далее А.Н. Васильев указал: «Конечно, Вы правы, что в дан­ное время об официальном использовании парапсихологии не может быть речи, но если бы такой феномен был под руками, то я, как следователь, использовал бы его, например, для обнару­жения трупа исчезнувшего и предполагаемого убитым человека. Конечно, как правило, должны быть установлены источники по­лученных сведений о том или ином доказательстве, но, ведь, если по оперативным данным станет известно, что труп зарыт там-то и действительно обнаруживается, то разве труп сам по себе со всеми следами на нем и место обнаружения не имеют доказатель­ственное значение? Конечно, имеют».

Желая мне, молодому тогда еще следователю, успехов в ра­боте, профессор А.Н. Васильев завершил свое письмо так: «Главная трудность заключается в том, что этих парапсихологов "раз-два и обчелся", а будь они под руками, почему бы и не использовать вроде "черного ящика" в кибернетике: результат достоверный, а почему он получается - пока не знаем...».

Ещё раньше по данной теме высказался Р.С. Белкин. Когда «Литературная газета» в номере 1 за 1975 г. опубликовала фото­снимки и фрагменты мемуаров польского «криминалистического экстрасенса» Чеслава Климушко, я направил запрос о реально­сти подобных явлений в редакцию журнала «Советская мили­ция». Начальник отдела данного журнала Н. Маркевич в своем письме № 1066 от 12 марта 1975 г. сообщил: «С Вашим письмом мы ознакомили начальника кафедры криминалистики Академии МВД СССР профессора Р. С. Белкина. Его мнение, а равно и мнение других ученых Академии, категорично: «Экстрасенсы - это шарлатаны. Их "успехи" — совпадение обстоятельств» [76].

После многолетнего изучения проблемы «криминалистиче­ских экстрасенсов» автор разделяет точку зрения профессоров Р.С. Белкина и И.Ф. Крылова.

В Советском Союзе с эстрадными номерами «чтения мыс­лей» успешно выступали другие артисты - К. Николаев, Е. Вино­градов, Ю. Горный, М. Куни. Однако никто из них не объявлял себя «настоящим телепатом», не заявлял о своих встречах со Сталиным, Эйнштейном, Ганди и Пилсудским. Доктор медицин­ских наук П. Симонов, например, отмечал: «По моим наблюдени­ям, Михаил Куни делает всё, что делает В.Г. Мессинг, и даже больше: например, демонстрирует опыты с запоминанием огром­ного количества информации. Своим замечательным экспери­ментам Куни тут же дает правдоподобные объяснения. Выступление Куни проходит деловито, спокойно и... очень напоминает обычную научно-популярную лекцию.

В.Г. Мессинг - артист. Его имя окружено ореолом загадочно­сти и легенд. Выступления Мессинга проходили в атмосфере известной нервозности, наэлектризованности и самого артиста, и окружающей его аудитории. Подобная атмосфера повышает впечатляющее воздействие опытов на зрителей, а с другой сторо­ны, способствует "разработке" индуктора, усиливает его непро­извольные реакции...» [77].

И не случайно известный артист ленинградской эстрады Михаил Абрамович Куни, упоминаемый выше, так оценил мему­ары Мессинга, составленные журналистом М.В. Хвастуновым: «Даже в самой фантастической литературе должна быть логика, здравый смысл, связь с наукой, научной гипотезой, научным предвидением. В приведенных "фактах" (журнал "Наука и рели­гия", "Мессинг о себе") нет ничего общего со всем тем, что я сказал выше.

"Я телепат" - с таким же успехом Мессинг мог бы сказать: "Я Христос" (пожалуй, Христос не смог бы сделать всё то, о чем пишет Мессинг).

Но более всего меня удивляет, что журнал "Наука и рели­гия", призванный разоблачать мистику и кликушество, делает как раз обратное» [78].