Roxette—Das Buch Die autorisierte Biographie с дополнительной главой от

Но это выступление в качестве сельского музыканта было всё же лучше, чем его прежняя работа по разведению шампиньонов. Там он должен был обходить местность с небольшими вилами. Совершенно бессмысленно, считал он и после обеда с мозолями на руках пошёл к шефу и уволился.

Днём позднее Пер через отца одного друга устроился сезонным рабочим в ту же фирму на лучшую работу. Вместе со своим приятелем Педдой они должны были ещё раз взвешивать шампиньоны, которые девушки собирали в течение дня. Итого, вместе с ним и Педдой там было 360 девушек. "Самым красивым девушкам мы записывали на кило больше", признавался Пер. Педда одобрительно кивал головой.

Собственно, работа в Фаммарпе была не такой уж глупой. При том, что Пер через некоторое время нашёл более лучшую и лёгкую работу: он был водителем. Так он, по большей части, мог сидеть в помещении, пить кофе и читать порножурналы.

Тем, кто впервые представил Пера Матсу, или, как его иначе называли МР, был Педда. Тогда все трое ещё ходили в школу, причём Пер и Педда специализировались в области торговли, а МР получал образование в Каттегат-школе, приобретая технические знания.

Пер ненавидел всё, что называлось школой. После лет, проведённых в старших классах в Энгельбретс—школе, где он был аутсайдером и иногда—предметом насмешек. И, в свою очередь, держался заносчиво и самоуверенно. У него были длинные Волосы и он любил гонять свой стереоаппарат как мопед. Но у Пера, конечно же, была и пара друзей. Кен был фэном футбольной ассоциации FC Everton, а Пер—Leeds United. Они вместе играли в футбольную лотерею, даже после того, как Пер переехал в Vilshärad.

У юного Пера не было проблем с изучением того, что его интересовало. Английский был его любимым предметом. И, конечно, музыка. Но особенно здесь, несмотря на то, что он был самым лучшим, он бывал осмеян и опозорен.

Критиковали его за то, что он был так хорош. Пер уже больше ничего не понимал и покидал музыкальные уроки, чтобы заняться черчением.

К сожалению, это было и в первые годы обучения в Каттегат-школе: в области предметов естествознания он считался не лучшим. Он оказался в классе, полном гениев. На занятиях математики он учился как сумасшедший. Он усваивал её еле-еле, но этого было достаточно—он понял, что почти все решают всё правильно, а его уровень ниже среднего.

Он сделал выводы и покинул школу. Он начал работать в продуктовом магазине при казино* за ничтожную зарплату.

"Ага, вот где ты в конце концов оказался", подумал Пер, оглядевшись. Его старые учителя держались теперь высокомерно, когда он упаковывал купленные ими апельсины. Пер безошибочно чувствовал презрение в их словах и был зол как чёрт. Ну, он им ещё покажет!

Уже год спустя Пер снова пошёл в Каттегат-школу. На этот раз он выбрал для себя социальные науки. Теперь дело пошло лучше. И при этом здесь было больше друзей: Рёдхольм, Экберг, Йонас и, конечно, Педда.

Часто во время перемены Пер и Педда садились в коридоре и играли на гитарах—если только не прогуливали уроки и не направлялись в город.

Пер доходил до белого каления, когда классный руководитель Эрик Люндберг в очередной раз писал в дневнике: "Пер Гессле: был в Cafe Tempo и пил кофе".

Но за работы по предметам он получал лучшие отметки. Хорошо продуманы и сформулированы 80 страниц. На эту работу Пер затратил так много времени, что это сразу было заметно. Не удивительно: темой работы был его величайший идол Дэвид Боуи.

Когда Пер впервые был приглашён Педдой посетить его репетиционное помещение, это стало для него переживанием, которое он никогда не забудет. Итак, там были Петер Нильссон, он же Педда, на бас-гитаре; Матс МР Перссон на ударнике и Мартин Стернхуфвуд на гитаре. Они

*—в отличие от других стран, в Швеции все игорные заведения принадлежат государству (прим. перев.)
назывались "Audiovisuellt Angrеpp" (аудиовизуальная атака).

Пер был в восторге. Настоящая рок-группа, это было как сон. Вскоре он был уже постоянным гостем в репетиционном зале. Это было потрясающе—пить пиво, которое организовывал Педда, самодельное вино Мартина, по вкусу напоминавшее чистый спирт, и наблюдать, как МР пробует курить оконную замазку.

Когда Пер и Педда ещё ходили вместе в один класс, Пер и МР уже начинали вместе сочинять и исполнять песни. Разделение труда между ними было простым. Творческий генератор идей Пер и музыкальный талант Перссон, который мог играть не только на гитаре и ударнике, но также и на трубе, были идеальной парой. Но когда однажды МР сделал предложение принять Пера в группу, это было отклонено. Это было чересчур.

"Нас достаточно в группе", считал Мартин. Мартин уже давно решил стать рок-идолом и ему не должен был мешать какой-то другой тип. Кроме того, Пер был весьма хорош. У Мартина была кассета, которую записали МР и Пер, и прослушав которую, он начал тайно завидовать тому, как там всё хорошо звучит. Впервые он слушал песню, написанную ровесниками, сочинённую так хорошо.

Сотрудничество между Пером и Матсом после протеста Мартина продолжилось ещё интенсивнее. 19 февраля они организовали дуэт "Grape Rock" и начали записывать песни на магнитофон Пера.

Это было летом 1977 года. Hot Chocolate, KC & The Sunshine Band и Донна Саммер занимали первые позиции в чартах. А на дискотеке "Stranden" поблизости от Ёстра-Странд в Хальмстаде принимали до этого едва известную группу Chaos, давшую там первое выступление за пределами Великобритании, где она была занесена в чёрный список. Тип, оравший в микрофон, носил шевелюру оранжевого цвета, а щёки его были проколоты английскими булавками. И когда он ворвался в маленький клуб под "Боже, храни королеву", он напоминал дьявола. Выступавший певец был нимало не похож на Джонни Роттена и группу под названием Sex Pistols. До Швеции докатилась панк-волна!

Пер и МР не ходили на дискотеку. Они полностью были заняты тем, что писали песни, записывали кавер-версии группы Dr. Feelgood и посылали кассеты различным людям и звукозаписывающим фирмам. Всё же для Пера и Матса имелись границы. Конечно, Матс играл на большинстве инструментов. Но всегда были проблемы с записью и, кроме того, Пер и МР имели желание выступать на публике.

Микке Кеер Андерссон из Yggdrasil играл на ударных и чаще других звался на помощь. И когда Матс спросил своего друга Йанне Карлссона, пребывавшего в счастливом положении, так как был, как и Пол Маккартни левшой, нет ли у него желания играть на бас-гитаре, группа была укомплектована.

Gyllene Tider (золотые времена) было названием одной акустической инструментальной композиции, но квартет не нашёл лучшего названия для своей группы.

Итак, у них было имя и они были группой. С одной большой проблемой: у них не было инструментов. И откуда взяться оптимизму, если у бедной рок-н-ролльной группы нет даже своих инструментов? Конечно, из Лондона. Сказано, сделано...

И, всё же, это было не так просто. Уже на вокзале в Хальмстаде возникла первая проблема. Йанне неправильно прочёл расписание и они сели в поезд, который вообще никуда не ехал. "Кто позволит такому пустяку испортить себе настроение", защищался Йанне.

Спасение пришло быстро. Свояк Пера Йоран Лонеберг и его брат Ян посадили всю группу в свой белый Taunus Kombi и довезли четвёрку до Хельсингборга. Там они сели в поезд до Копенгагена, а затем на самолёт до Лондона.

В английской столице они встретили Мартина, Педду и одного другого члена бывшей группы МР, прилетевших туда раньше них. Вечера они занимали тем, что посещали выступления Motorhead в Marquee Club. И, естественно, этот практикум в течение их пребывания в Лондоне не обходился без кружки-другой пива, который, кстати, случайно совпал с серебряным юбилеем королевы Елизаветы, что прибавило им веры. Но рок-музыкант был в те времена анархистом и не вписывался в королевские торжества. Пер с удовольствием читал очередные новости о Девиде Боуи, купив фотоальбом "Shooting Stars" и много других книг о своём идоле. И Йанне позировал на фоне серой стены, которую кто-то расписал словами "Sod The Jubilee". Будучи послом рок-н-рола, можно было так себя вести, конечно!

Рекомендовавшим им музыкальный магазин в Лондоне, был их бывший коллега по работе Пеппи. Магазин назывался "Roundhouse Music Center" и, найдя его абсолютно надёжным, они условились о встрече в холле отеля Milestone, где жил Пеппи

Это была любовь с первого взгляда. Здесь, в Roundhouse, почти взрослые люди превратились в маленьких детей. Дома, в Хальмстаде были только инструменты Halmstad Musikhandel и Musikalen. Но здесь уходили вдаль стеллажи только превосходных инструментов и принадлежностей. Здесь было всё и даже дешевле.

Усилитель фирмы Marshall, гитарные струны, эффектный кофр стали их ежедневными покупками в супермаркете. МР купил гитару Fender, потому также, что на такой играл Френсис Россис из Status Quo, и Пер купил Gibson Les Paul, ту же модель, что и у Джимми Пейджа из Led Zeppelin.

За этим следует история с пошлиной.

Все были едины во мнении, что не нужно платить налог на импортные товары и таможенную пошлину. Вначале всё ладилось. Когда паром прибудет в Хельсингборг, Пер со своей гитарой должен будет пройти таможню, в то время как другие на автомобиле Йорана покинут корабль, а потом Пер к ним присоединится. Однако обмануть умных таможенников, которые издали наблюдали как Пер садится в автомобиль, не удалось.

Может, это контрабанда наркотиков? Таможенники тотчас вскочили в свой дежурный автомобиль и в центре Хельсингборга остановили автомобиль тинейджеров. Наркотиков у них не было. Зато было множество контрабандных инструментов и бутылка алкоголя, которую Пер по недосмотру захватил с собой.

"Это я получил в подарок от моего друга из Дании Его зовут Йорган Кристенсен", оправдывался Пер в безуспешной попытке спасти свои сокровища. Конечно же, в обозримой округе не существовало никакого Йоргана Кристенсена. Инструменты были конфискованы и таможенники с каменными лицами отправили нарушителей домой.

Казавшееся хорошим решение обошлось им слишком дорого. К тому же, если великая поп-группа получает имидж контрабандистов, это не слишком весело, к тому же в результате этого рискованного предприятия были потеряны все их инструменты, которые они купили за свои с трудом заработанные деньги.

Я должен что-то предпринять, решил Пер и написал на таможню письмо:

Пер перечитал письмо ещё раз и затем прибавил снизу ещё: "Мы охотно заплатим, сколько скажете (неустойку и штраф), но мы должны вернуть наши инструменты. Спасибо!" Он дважды подчеркнул "должны" и подписался: Пер Гессле.

Невероятно, но факт—это помогло. Суд Хельсингборга и таможенное управление после этого покаянного прошения сжалились над юнцами из маленького Harplinge и, забыв на этот раз законы и параграфы, вернули инструменты.

Пер, МР, Йанне и Халлинг обогатились этом опытом, но обеднели на несколько тысяч крон.

Музыка как освобождение
Улла-Бритт вышла замуж за датчанина Йеспера и переехала в Ютланд. На свадьбе в Эстра-Йунбий Тина и Мари пели бетховенскую "Песнь любви". Это было прекрасное празднование бракосочетания, но это, одновременно, означало, что очередная сестра покидает дом.

Тина и Мари теперь были неразлучны как раньше и делили все события своей жизни. Постоянно они были вместе в пути, сначала посещая школьные праздники в округе, а позднее—дискотеки в Хельсингборге, Бастаде и Хельсингёре. Когда Тина получила водительские права, они садились в выходные дни в жёлтую папину "Тойоту" и начинали открывать для себя мир.

Когда они были дома, они часто вместе пели и музицировали и, кроме того, экспериментировали с новым семейным магнитофоном. Они записывали "горячую десятку" хит-парада и затем становились диск-жокеями, нажимая при этом кнопку наложения звука. Когда прослушивали получившуюся запись, это звучало так, будто они сами представляют музыку.

Мари начала посещать старшие классы в местечке Клиппан. Туда надо было добираться на автобусе, и это ощущалось как кругосветное путешествие. Она была тринадцати лет отроду и при этом испытывала новый страх. В школе Клиппана она чувствовала себя как маленькая несмышлёная деревенская девочка. Другие знали всё, могли всё и принимали участие в каждом новом направлении. Всё было другим, не таким как в Эстра-Йунбий. Клиппан был уже довольно велик, почти настоящий город.

Дома, в Эстра-Йунбий, по возвращении из школы в Клиппане, можно было быть королевой, рассказывая младшим о том, какая жизнь там, на расстоянии девяти километров. Там был совершенно другой мир с совершенно другими жизненными ценностями. И Мари вступала в контакт с этим новым миром. Свой страх она быстро преодолела. Она собрала всё своё мужество, чтобы стать признанной. И, главное, теперь школьные занятия не тянулись так долго. В свободное время слушалась музыка, список которой пополнялся новыми поступлениями. Deep Purple, Gentle Giant и Led Zeppelin, а кроме музыки большой интерес вызывала математика и история. Но почему Мари не смогла поступить в музыкальную гимназию в Мальмё? Возможно, причина в том, что её аттестат не был достаточно хорош.

При этом она знала, что целиком посвятит себя музыке. Музыкальность отца была у неё в крови и, вероятно, одним прекрасным днём она могла бы стать учительницей пения. Но она мечтала также о театральном мире. Музыка или театр—там было её будущее, по крайней мере, в её мечтах.

То, что меньше всего её интересовало, была экономика. Как назло, она сама выбрала этот двухгодичный курс экономики, когда сменила гимназию. Этот выбор произошёл в результате неразберихи и паники. Все должны были сделать выбор, все планировали направление своего дальнейшего образования. И этого Мари не могла точно так же сделать, так как не знала, чем же больше всего она хочет заниматься и к чему у неё наибольший талант, а раз так, пусть это будет, по меньшей мере, полезным. Итак, она продолжала образование, которое ей совсем не подходило.

Мари гимназия казалась разновидностью тюрьмы. Уже после двух месяцев она почувствовала, что с неё довольно. Единственным обстоятельством, не позволившим покинуть гимназию, был школьный хор. Это был большой хор, который, помимо прочего, исполнял церковные песни. Мари просто оживала, когда хор выступал на публике.

Но от школы Мари, напротив, уставала. Во время школьных каникул она начала образование в качестве садовника в Энгелхольме. Она быстро поняла, что садовничество не только творческая, но и тяжёлая работа. Она любила творческую часть работы, и уже скоро ей стало ясно, что с этим занятием она не должна связывать свою судьбу, когда в следующем году закончит школу. Кроме того, из чистого отчаяния она обратилась в образовательный совет школы и попросила о помощи.

"Я просто не знаю, в какую из музыкальных школ страны попробовать поступить", спросила она. "Помогите же мне! Я должна идти этим путём!"

И ей помогли. Мари могла петь в народном институте местечка Свалёв. Наконец она могла показать, что она может! В Свалёве должны были получать абсолютно новое музыкальное образование восемь учеников, выбравших эту стезю.

Однажды в почтовый ящик опустилось послание, и там говорилось, что Мари Фредрикссон приглашается на пробы. Это означало, что надо экстренно собирать чемодан, ещё раз обнять мать, отца и Тину, а затем одной отправляться в путь. В Свалёве, что вблизи от города Лунд, расположенного в южной части Швеции, пятеро учеников ожидали новую одноклассницу.

Мари быстро поняла, что здесь—её место. Теперь она могла безраздельно заниматься тем, что любила больше всего—музыкой! Теперь, наконец, можно было найти контакты с другими молодыми людьми, которые, как и она хотели заниматься музыкой.

Другие ученики тотчас поняли, что Мари обладает профессиональным вокалом.

"Ты можешь так правильно петь!", замечали они, удивлённо.

Учителя также были впечатлены, и Мари стала гораздо увереннее в себе. По вечерам она начала сочинять сложные произведения. Кроме рока и попа, Мари начала слушать и другую музыку. Она открыла для себя Эллу Фитцжеральд, Бесси Смит и Билли Холидей. Скоро она начала сама исполнять произведения этих певиц. Когда она это делала, у неё появлялось ощущение, что она должна петь также и джаз. Новый мир открывал ей себя: музыка, с самого начала полностью аранжированная, но, в то же время, импровизированная. Она слушала инструментальные композиции Джона Колтрейна, Дейва Брубека и множества других талантливых мастеров джаза.

Но рок-музыка была здесь и сейчас. Она была "биением пульса времени". То, чем все занимались, что все играли, называлось новая волна и панк. Может быть, это не всегда прекрасно звучало, но это было хорошо, ново и интересно.

Вместе со своими новыми друзьями Мари часто посещала концерты, проходившие в округе. Это произошло во время одного из гастрольных поп-концертов, в Olympen, в городе Лунд—Мари познакомилась с одним молодым человеком из Хальмстада. Он был представлен ей одним другом из музыкальной школы, и звали его Стефан.* Они долго и обстоятельно беседовали и открыли много общих интересов. Они поддерживали контакт, созваниваясь потом иногда. Когда Мари задумалась о том, что она станет делать, когда закончит школу, Стефан предложил ей переехать в Хальмстад. Мари сомневалась. Она не хотела бросать любимое занятие, когда закончит школу.

И потом у неё были лишь считанные недели. Склоняясь к своему давнему интересу—театру, Мари познакомилась с учениками театральных курсов. Скоро выяснилось, что Мари может им помочь написать музыку для пьесы. И совершенно случайно она оказалась поблизости, когда актёр Петер Хабер и режиссёр Петер Оскарссон нанесли им визит, подыскивая статистов. Оскарссон работал режиссёром в Skanska-Theater и проводил в Ландскруне пробы на спектакль "Мария из Боштхаусена". Позднее он хотел отправиться с этим спектаклем в турне.

"Вот ты", сказал он и показал на Мари. "Не хочешь ли с нами поработать?"

"Да, я хотела бы разок попробовать", ответила Мари неуверенно.

Но неуверенность была беспочвенной. Получилось так хорошо, что она даже получила маленькую текстовую роль.

Таким образом Мари открыла мир театра и после окончания школы отправилась в турне. Этот тур привёл её в Стокгольм, в Söder Theater. Это был первый визит Мари в столицу и она чувствовала себя маленькой и испуганной, когда она за короткое время проезжала две станции на метро от снимаемого ей жилища до театра. Это были потрясающие переживания—быть в центре цивилизации и, кроме того, иметь возможность стоять на сцене. И, наконец, ещё большим переживанием стала весть, что среди почётных гостей на спектакле будет присутствовать премьер -министр Улоф Пальме.

Когда турне подошло к концу, Мари не захотела возвращаться в Эстра-Йунбий. Теперь она была взрослой и могла сама держаться на плаву. Кроме того, она хотела искать перспективы в интересующей её области. В Эстра-Йунбий не было ни возможности музыкальной карьеры, ни театра. Так рассуждала она, направляясь в Хальмстад. Там она, по крайней мере, знала Стефана и, кроме того, было возможно заниматься музыкой и театром. "О'кей", подумала она. "Посмотрим, что делается в Хальмстаде".

*—Стефан Дембрант (прим. перев.)
Разбиватели сердец

Отец Пера, к сожалению, не успел пережить успех своего сына. Он умер за день до того, как о группе вышла первая статья. Матс Олссон написал о них в "Экспресс". "Идёт ли шведский рок навстречу золотым временам?", называлась маленькая статья. Это было 28 апреля 1978 года.

Курту Гессле становилось всё хуже. Годом раньше он заболел раком. И глубоко внутри себя Пер был подготовлен к тому, что его отец рано или поздно умрёт. Но это произошло прямо сейчас... Пер пережил величайшую свою трагедию и свой величайший успех почти одновременно, с разницей в 24 часа. Это было странной иронией судьбы.

Собственно говоря, Курт Гессле никогда музыкой регулярно не занимался. В молодости он немного играл на скрипке, вот, пожалуй, и всё. Он с большим удовольствием бы увидел Пера, обучившегося солидной профессии и ставшего ремесленником, в то время как мама надеялась, что младший сын станет священником или детским врачом. Единственной песней, что слышал Курт, была "En Av Dem Där". Но это было ещё во времена Grape Rock, а не Gyllene Tider.

"Я не нахожу, что это звучит хорошо", сказал папа Гессле.

Естественно, Пер ожидал немного большего восхищения. Но, одновременно, он знал, что у отца иногда бывают такие сильные боли, что он просит всю семью покинуть комнату. В такие времена действительно тяжело было выражать восторг, когда Пер приходил домой с электрогитарой или записью демо-версии.

Курт всегда высказывал своё мнение и стоял на своём. Он был честен и нёс ответственность за людей и вещи. Эту его особенность Пер особенно ценил и старался перенять.

Папе становилось всё хуже, и семья не могла больше себе позволить дом в Вильшераде. Уже вскоре они вновь переехали. Курт, мама Лиза и Пер снова переехали в город на улицу Гамильтона с районе Сёндрум.

После похорон Курта Гессле у Пера был забот полон рот. Первое настоящее выступление Gyllene Tider, попутно ещё и школа, а, кроме того, мама Лиза и сестра Гунилла хотели открыть один бутик. Он должен был называться Lo-Liisa и обе они хотели продавать там предметы искусства и фарфор. Так что у Пера не было времени для траура.

Gyllene Tider делали всё иначе, чем большинство групп тогда, во времена панков, которые сначала покупали инструменты, потом давали небольшое выступление, а уже после этого учились играть на своих инструментах. После дебютной песни "Flicka Av Guld" (девочка из золота), шведской кавер-версии песни Джона Калеса "Helen Of Troy", из репетиционного зала в квартале Kärleken до ушей общественности не донеслось ни звука. Когда впервые всё зазвучало превосходно, был дан дебютный концерт в кинотеатре "Рефлекс" городка Гетинйе.

12 мая Gyllene Tider играл для своих близких друзей, и число слушателей составляло приблизительно 50 человек. Пер пел так фальшиво, что у некоторых болели уши. И Микке на некоторых песнях сбивался с такта. Но это было лишь в начале жизненного пути группы...

Теперь Gyllene Tider работали ещё напряжённее, чем прежде и записывали некоторые песни, чтобы затем предложить их различным студиям звукозаписи и попасть на шоу талантов на радиостанции Р3, называвшееся "Создано группой".

Директор программы Якоб Далин написал Перу, что шведское радио заинтересовано в создании получасового шоу с участием группы. Это был первый проблеск света для Gyllene Tider!

Зато гораздо тяжелее было уговорить звукозаписывающие фирмы выпустить качественный материал "Gyllene Tider". На письменный стол Пера ложились письма, содержащие стандартный ответ: "Мы с большим интересом прослушали Ваш материал. К сожалению, мы не нашли возможностей для использования Вашей продукции".

Особенный отказ на просьбу Пера был получен от Polar Music, он был подписан Бьёрном Ульвеусом и Бенни Андерссоном из АББЫ.

"Так не пойдёт. Мы должны попробовать немного по-другому, чтобы не оказываться постоянно в кассетохранилищах звукозаписывающих фирм", сказал Пер. Затем ему пришло озарение: "Мы запишем одну настоящую запись на виниле. Так мы сможем вырваться из замкнутого круга!"

Бывший коллега Пера по работе на Flammarp Пеппи Андерссон хотел вместе с одним своим коллегой открыть студию в Kärleken. Что-либо лучшее едва ли можно было пожелать. Gyllene Tider уже однажды там репетировали, когда у них не было другого репетиционного помещения. Теперь на студии CMD подсчитали, сколько будет стоить выпуск пластинки.

"Профессионал стоит примерно 1000 крон", объяснил Пеппи.

Это было приемлемо и все члены группы дали своё согласие.

Одновременно Пер расширял свои контакты со средствами массовой информации. До этого у него был лишь единственный контакт с Матсом Ульссоном из Expressen. В рок-журнал Larm он написал: "Основанием для этого письма послужило моё желание рассказать Вам о лучшей шведской рок-группе Gyllene Tider". Но, одновременно, он считал самого себя ещё "музыкальным нулём, который, однако, переполнен идеями". Письмо заканчивалось словами: "P.S.: Пообещайте мне не делать пиратских копий группы"...

Пер также контактировал с газетой Hallandsposten, посылая множество писем и коротких рассказов о Gyllene Tider, "...который оснащён на 50000 крон с единственной целью—играть шведский внеполитический рок". В большинстве случаев он заканчивал обаятельной фразой: "Вам нужно представить нас на третьей странице, это позволит узнать о нас".

Да, от скромности Перу умереть не грозило.

В ночь на 8 июля, когда Gyllene Tider должен был быть представлен в сообщении "Band Går Vidare"*, Пер сидел в доме своего зятя в Симландсдалене, ожидая почтового автомобиля. Впервые, наконец, он сможет прочесть газетную заметку о себе самим. Он подпрыгивал всякий раз, когда думал, что автомобиль подъехал. Настало утро, дежурный автомобиль Hallandsposten остановился у почтового ящика. Когда Пер изучил газету, он понял, что его долгое ожидание было оправдано.

"Когда магнитная запись станет достаточно хорошей, из этого, вероятно, получится виниловая пластинка... Юноши борются и напряжённо работают и получат, вероятно, наконец, своё признание", читал он удовлетворённо.

Правда, к полудню Gyllene Tider не было в радиопередачах. Из-за третьего триумфа на Уимблдоне Бьёрн Бурге перенёс целую программу. А когда передачу из-за кубка Дэвиса и велогонки чемпионата мира перенесли во второй раз, все решили, все решили, что в следующий раз передачу выпустят в эфир. Но когда на этот раз шведскому радио удалось выпустить передачу об искусстве, записью группы пренебрегли и все начали сомневаться, что запись вообще когда-нибудь увидит свет. В конце сентября группу, наконец, снова нашли и впервые Gyllene Tider услышали по радио с их песнями "Billy", "Pornografi", "Min vän", "Bobo's Boogie" и "När Alla vännerna har gått hem".

Это было долгое лето для Gyllene Tider. Студия СМР находилась в одном перестроенном гараже, вблизи одного крестьянского двора за чертой города. Вокруг студии пасся скот.

И вот песенная продукция обрела, наконец, форму. Группа была компетентна даже в оформлении и печати обложки пластинки. Конверт пластинки был жёлтого цвета и носил изображение одного школьного товарища в солнечных очках, с бутылкой дешёвого красного вина и толстой сигаретой. Пер позаимствовал фото из серии фотографий о прошлогодней поездке класса. В ноябре были готовы 5 песен, приобретя завершённый вид на магнитофонной записи, это были: "Billy", "Pornografi", "När Alla vännerna har gått hem", "M" и "Rembrandt".

Теперь это надо было срочно предлагать. Пер отправил пластинку во все без исключения звукозаписывающие фирмы и сделал искиз плаката с рекламным текстом: " Gyllene Tider имеет не sex**, а пять песен на новой пластинке. Купи её!" Слово "sex" было напечатано большим книжным шрифтом на розовой бумаге формата А4.

Однажды ночью Пер, Йанне и один друг тайно проехали через Хальмстад и оклеили этим плакатом город и южный Халланд (область в шведской "федерации"). От того, что были оклеены все важнейшие пути сообщения Хальмстада, создалась реальная угроза нарушения движения, так как все заинтригованные водители пытались прочесть, что же там ещё написано вокруг слова SEX, и движение во всей округе останавливалось.

Сейчас дозволялись любые трюки. Иначе, конечно, ему никогда не пришла бы в голову идея послать читательское письмо в английскую "поп-библию" New Musical Express и написать о группе под названием Gyllene Tider, совершенно неизвестной за пределами Хальмстада. Это читательское письмо отличалось от всех других—оно было написано по-шведски.

Абсурдной и сумасшедшей была надежда Пера на то, что из этого что-нибудь может выйти. И всё же он был удивлён, когда однажды утром, поедая кукурузные хлопья с бананами, прочёл своё письмо, напечатанное в крупнейшем специализированном журнале поп-мира. Но это было ещё не всё. На бесстыжий и наглый вопрос, почему NME ещё ничего не рассказал о превосходной шведской группе Gyllene Tider, от души веселящаяся редакция дала ответ на шведско-английско-немецко-норвежском: "Дорогой Пер Гессле, мы до сих пор ничего не написали об этой группе

*—"группа идёт дальше" (прим. перев.)

**—игра слов, основанная на двойственном значении слова "sex" ("секс" или "шесть") (прим. перев.)
потому, что ты ни нам, журналистам, ни нашему шефу не сделал подарка на Рождество".

Пер, довольный, оделся и позднее встретился со своей группой для фотосессии в городе. Gyllene Tider сфотографировались на переходе улицы Покупателей в стиле "Abbey Road". В своём фотоальбоме Пер вдобавок самоуверенно написал:" Golden Times doing an Abbey Road" (Что уже значат Beatles в сравнении c Gyllene Tider?)

Приближались рождественские каникулы в кинотеатре Reflex в Гетинйе и зале Figaro в Хальмстаде. Gyllene Tider могли тут показать себя не хуже знаменитых, великих групп. Пер сел за пишущую машинку и напечатал 13-ти страничную сувенирную программку с текстом всех песен, коротким письмом каждого участника группы и информацией о европейском фэн-клубе Gyllene Tider (членские взносы 500 крон в год, кроме любителей джаза, которые должны были платить 2000 крон в год).

Приглашение Gyllene Tider распространилось. В Гетинйе за три дня до Сочельника на сцену вместе с группой поднялся ослепительный парень и они вместе сыграли новую версию "М" и "Gunga Bra", затем был перевод песни "Rock Steady" группы Bad Company. "Наш друг Энди Всегдавесёлый", так представил Пер Андерса Херрлина.

Но однажды группу посетило плохое настроение. Поэтому Пер также не был больше охвачен эйфорией и исполнен энтузиазма. Gyllene Tider наняли домик в Скинтобий, в нескольких километрах от Харплинйе и перестроили его под студию для репетиций. Но дальше ничего не клеилось. Пер и басист Йанне проявляли редкостное упрямство. Йанне злился на то, что Пер никогда не был пунктуальным. А Пер придерживался мнения, что Йанне не был достаточно честолюбив.

Пер всё чаще подумывал о новом басисте. У Андерса Херрлина уже был однажды опыт совместной работы с Микке в Tellus Anima, а также один или несколько раз он записывался вместе с Пером и МР. Это всегда выходило удачно. И когда в канун нового 1979 года Андерс приехал из Харплинйе, Пер сделал ему предложение. И, всё-таки, Андерс не был уверен. Ведь он ещё играл с Yggdrasil.

"Я подумаю об этом", отвечал он.

Когда несколькими днями позже Йанне не явился на репетицию, Пер решил, что с него хватит. Когда группа будет разрушена, являлось лишь вопросом времени. Но, с другой стороны, Пер боялся просто выкинуть Йанне из группы. Он должен был что-то придумать. Несколькими днями позднее он позвонил по телефону одному другу.

"Я ухожу из Gyllene Tider", рассказал Пер.

"Ха! Я не Красная Шапочка, чтобы поверить волку", сказал тип на другом конце провода. "Всё же ты не покинешь Gyllene Tider, который вы только что создали, наконец, вы должны осуществить вашу мечту и получить контракт на выпуск пластинки!"

"И всё же! Я основал новую группу с Андерсом Херрлином на бас-гитаре и Йораном Фритцсоном на органе. Мы хотим назваться "Hjärtekrossaren" (разбиватели сердец).

Hjärtekrossaren было вольным переводом Heartbreakers, группы американской рок-звезды Тома Петти. Но в группе ещё не было ударника и гитариста.

Тремя днями позднее они вынесли свои вещи из студии в Скинтобий. МР и Микке присоединились к новой группе Пера и переехали в новое репетиционное помещение, располагавшееся в подвале школы в Харплинйе.

Gyllene Tider сменил корабль, и все это знали, все, кроме Йанне.

"Андерс, я слышал, что ты теперь играешь с Gyllene Tider".

Продавщица газетного киоска действительно всегда знала обо всех новостях. Но сейчас она не могла сказать, почему Йанне был ими оставлен. Микке и Андерс виделись и занимались любимой работой. Теперь и Йанне знал, что его выбросили. Другие члены группы договорились у него за спиной. Но на самом деле это был Пер, дёргавший за нитки...