Периферия личности: модель согласованности

Позиция Мак-Клелланда

Хотя вы можете в это и не поверить, но основной смысл этого довольно запутанного утверждения очень прост. Мак-Клелланд имеет в виду, что, когда какой-либо сигнал вызывает у вас предвосхищение изменения состояния, которое усилит удовольствие или боль, у вас появляется мотив. Все что угодно, от звонка в дверь до быстро бьющегося сердца, может служить сигналом, пока оно служит сигналом неизбежности какой-либо перемены в состоянии. Стимулы становятся сигналами на основе прошлого опыта. Ожидаемое изменение в состоянии также берет начало в прошлом опыте и может иметь какое угодно конкретное содержание, начиная от ожидания своей успешности до ожидания вступления в близкий контакт с другими людьми. И наконец, ожидаемое изменение в состоянии должно ассоциироваться с ожиданием нарастания позитивного либо негативного аффекта, если попытаться точно приложить понятие мотива к тому, что происходит. Тогда, переформулируя, можно сказать, что мотив – это состояние психики, возникающее под влиянием какой-либо стимульной ситуации, сигнализирующей о неизбежности изменения ситуации, которое будет либо приятным, либо неприятным. Мак-Клелланд полагает, что человек будет действовать в соответствии с этим мотивом так, чтобы получить ожидаемое удовольствие или избежать ожидаемого неудовольствия, в зависимости от конкретного случая. Ожидаемое изменение состояния, включающее позитивный аффект, считается мотивом приближения, в соответствии с ним человек действует таким образом, чтобы его ожидания в действительности стали реальностью. И наоборот, ожидаемое изменение в состоянии, включающее негативный аффект, определяется как мотив избегания, в соответствии с которым человек пытается предотвратить реализацию своих ожиданий.

Это разделение мотивов на две большие группы – первый шаг Мак-Клелланда в определении содержания мотивов, которыми, по его мнению, могут обладать люди. Вторым шагом стала поддержка разработанного Мюрреем обширного списка потребностей, включающего, например, такие, как потребность в заботе, одобрении и т.д. Из потребностей этого списка Мак-Клелланд сфокусировался на трех – потребности в достижении, аффилиации и власти, из которых первая получила львиную долю внимания. Соотнеся этот список с разделением на мотивы приближения и избегания, Мак-Клелланд, по-видимому, полагает, что мы должны рассматривать вариант приближения и избегания у каждой потребности. Вариант избегания у потребности в достижении называется боязнь неудачи, что показывает, что у обладающего этим мотивом человека сигнал, заключенный в ситуации соревнования, вызывает в психике ожидание неудачи и сопровождающего ее негативного аффекта, что приводит к попыткам избежать этой ситуации. Вариант приближения у этой потребности приводит к реагированию на сигнал о существовании ситуации соревнования ожиданием успеха и сопровождающего его позитивного аффекта, и человек активно лезет в драку. Хотя мысль Мак-Клелланда ясна, он иногда запутывает ситуацию, называя этот вариант приближения у потребности в достижении не иначе, как потребность в достижении. Было бы гораздо точнее называть ее чем-то вроде надежды на успех, как это делает один из сторонников Мак-Клелланда (Atkinson, 1957), сохраняя тем самым словесное основание для разделения вариантов приближения и избегания одной из распространенных мотивационных характеристик. В любом случае Мак-Клелланд полагает, что существуют варианты приближения и избегания у других потребностей, таких, как потребность в аффилиации или власти, хотя он и не пытался определить их.

Говоря о мотивах, нужно рассмотреть еще два момента. Один – это их влияние на поведение, а другой – процесс их развития. Что касается влияния на поведение, то считается, что нарастание мотивов повышает объем и интенсивность поведения. Этот эффект наблюдается не только во внешних действиях, но также и в мыслительных процессах (McClelland, 1951, с. 482). Когда силы должны быть направлены на решение какой-либо задачи, возросшая мотивация ведет к нарастанию усилий по выполнению задания. Другой общий эффект мотивов – это достижение взаимозависимостей между различными аспектами поведения человека (McClelland, 1951, с. 485- 486). Полагается, что мотивация организует реагирование, задает направление поведения, в результате ориентируя и направляя его. Согласно Мак-Клелланду, именно эта способность понятия мотива выявлять смысл множества разнообразных реакций и отличает его от любой другой объяснительной концепции и делает его столь полезным. И последним эффектом мотивации является активация (McClelland, 1951, с. 488-489). Люди в состоянии мотивации более чувствительны к одним сигналам окружающей среды, чем к другим. Кажется, что для стимулов определенного вида, особенно значимых с точки зрения мотива, снижается если не порог ощущения, то по меньшей мере порог восприятия.

Хотя Мак-Клелланд полагает, что эффекты нарастания, взаимозависимости и активации поведения имеют место как в случае мотивов приближения, так и избегания, можно проследить некоторые различия у этих больших групп мотивов. К примеру, хотя как мотив приближения, так и избегания ведут к нарастанию объема поведения, мотивы приближения делают это, усиливая эффективное, результативное поведение, в то время как мотивы избегания добиваются того же, усиливая неэффективное, навязчивое поведение. В воображении, например, мотивы приближения приводят к ожиданию удовлетворения успехом и осмыслению того, как лучше всего запланировать адекватное решение задачи. И наоборот, мотивы избегания приведут к навязчивым представлениям преград на пути к достижению цели и нереалистичным мечтам о волшебном удовлетворении. И, заканчивая наш анализ, необходимо отметить, что, хотя оба вида мотивов приводят к поведенческим взаимозависимостям, мотивы приближения ведут к состояниям, сфокусированным на эффективных инструментальных действиях и достижимых целях, в то время как мотивы избегания способствуют появлению состояний, подчеркивающих пассивное выражение потребности и фрустрации. Наконец, выполняя активирующую функцию, мотивы приближения будут интерпретировать явно выраженные сигналы, связанные с вызовом и удовлетворением, в то время как мотивы избегания будут интерпретировать явно выраженные сигналы, связанные с опасностью и неудовлетворенностью. Таким образом, можно считать, что мотивы приближения и избегания оказывают сходное общее влияние на поведение с четкими и явными различиями в поведенческих эффектах на более тонком уровне анализа.

Теперь мы можем обратиться к точке зрения Мак-Клелланда на процесс развития мотивов. Рассматривая его, мы сможем увидеть в этой теории отношения между уровнями ядра и периферии личности. Вы помните, что стремление ядра, по мнению Мак-Клелланда, – это максимизация маленьких расхождений и минимизация больших расхождений между ожиданием и событием. Маленькие расхождения приводят к позитивному аффекту, в то время как большие расхождения приводят к негативному аффекту. Мак-Клелланд полагает, что, если определенная область жизнедеятельности характеризуется для человека маленькими расхождениями, он усвоит мотив приближения, в то время как, если область характеризуется большими расхождениями, он усвоит мотив избегания. Если данная область вообще характеризуется малым количеством расхождений, если все в ней полностью предсказуемо, человек станет индифферентен к ней в целом. Прочитав все это, вы должны начать понимать, почему Мак-Клелланд определяет мотивацию именно так, как он это делает. Говоря простыми словами, Мак-Клелланд имеет в виду, что, если в определенной сфере жизнедеятельности вы получаете достаточно положительного эмоционального опыта, вы научитесь ожидать, каждый раз получая сигнал, что эта область важна для вашей жизни, и в результате получите позитивный опыт посредством приближения к этой ситуации. И наоборот, если у вас был значительный негативный опыт в данной области, вы научитесь ждать неприятных переживаний при любом появлении определенных сигналов и поэтому будете стремиться избежать ситуации.

Чтобы сделать рассуждения Мак-Клелланда более живыми, я процитирую отрывок из его доклада по развитию мотивации достижения (McClelland, Atkinson, Clark and Lowell, 1953, с. 62):

"Конкретный пример развития мотива достижения может помочь объяснить следующие из него практические выводы. Предположим, что ребенку подарили на Рождество новую игрушечную машинку. Вначале, если только у него не было других игрушечных машинок, у ребенка не существует ожиданий относительно того, что эта машинка будет делать, и он не будет получать значительного позитивного или негативного аффекта, пока такие ожидания не сформируются. Постепенно, если он играет с ней (а родители в нашей культуре будут поощрять его делать это), у него разовьются определенные ожидания различных возможностей, которые подтвердятся или не подтвердятся. Если неподтверждений будет не слишком много (а это может произойти, если игрушка слишком сложна), он сможет строить разумные определенные ожидания относительно того, что машинка будет делать, и подтверждать их. Короче говоря, он получает удовольствие от игры с машинкой. Но что произойдет потом? Почему он не продолжит играть с ней всю оставшуюся жизнь? Дело, конечно, в том, что его ожидания превратятся в уверенность, подтверждение будет наступать в 100 процентах случаев, и мы скажем, что он потерял интерес к машинке, она ему надоела. Согласно нашей теории, машинка должна ему надоесть, он должен пресытиться ею, поскольку расхождения с уверенностью более недостаточны, чтобы приносить удовольствие. Однако удовольствие можно вернуть в ситуацию, как это знает любой родитель, купив более сложную машинку, заставив старую машинку делать что-то новое или, возможно, оставив старую машинку в покое на шесть месяцев, пока ожидания относительно ее не изменятся (например, произойдет снижение вероятности). Итак, если мы хотим, чтобы ребенок продолжал получать удовольствие от ситуаций достижения, таких, как действия с игрушечными машинками, он должен постоянно работать со все более сложными объектами или ситуациями, позволяющими достигать мастерства, поскольку, если он достаточно долго работает на любом определенном уровне мастерства, его ожидания и их подтверждения превратятся в определенность и ему станет скучно".

Совершенно очевидно, что здесь Мак-Клелланд говорит о варианте достижения соответствующего мотива. Мы можем, конечно же, ожидать, что, получив такой ранний опыт, каждый раз, когда человек будет узнавать сигнал существования ситуации мастерства, он будет испытывать ощущение вызова и ожидать, что достижение цели мастерства приведет к эмоциональному удовлетворению. Мак-Клелланд (1953b, с. 65) также описывает развитие варианта избегания мотива достижения.

Далее, существуют ограничения, накладываемые на развитие достижения негативным аффектом, возникающим в результате слишком больших расхождений между ожиданиями и событиями. Так, Джонни может развить ожидания относительно того, как выглядит модель самолета или решение арифметической задачки, но он может быть совсем не в состоянии подтвердить эти ожидания или сможет подтвердить их лишь частично. Результатом этого является негативный аффект, и можно ожидать, что сигналы, ассоциирующиеся с подобной деятельностью, пробудят мотивы избегания. Чтобы развить мотив достижения, родители или обстоятельства должны суметь предоставлять возможности для развития мастерства, которое, просто потому что оно находится чуть за пределами настоящего уровня знаний ребенка, будет служить источником постоянного удовольствия. Если возможности слишком ограничены, результатом будет скука, и ребенок разовьет незначительную заинтересованность в достижениях (и у него будет низкий уровень достижений, когда он вырастет). Если возможности находятся далеко за пределами его способностей, результатом будет негативный аффект, и может развиться мотив избегания, когда речь будет заходить о достижениях. Получив ранний опыт значительных расхождений между ожиданиями и реальностью в ситуациях мастерства, человек усвоит вариант избегания мотива достижения. Это означает, что каждый раз, воспринимая сигнал существования ситуации мастерства, он будет испытывать чувство опасности и ожидание собственной неудачи.

Ядерная тенденция по отношению к размеру расхождения и его связи с испытываемым аффектом относится, конечно же, не только к мастерству. Поэтому человек может усвоить варианты достижения или избегания различных мотивов в зависимости от его особого опыта взаимодействия с окружающим миром. Как можно видеть из приведенных выше цитат, родители играют очень важную роль в теории Мак-Клелланда, если не определяя, то влияя на степень расхождений, характеризующих различные области жизнедеятельности, по крайней мере в течение определенного времени, когда ребенок довольно зависим. Мак-Клелланд показывает, что большинство мотивов усваивается в детстве, хотя он и не определяет конкретные периоды для усвоения определенных мотивов. В его работах ничего не говорится о том, что он принимает теорию важности стадий развития, и действительно, для постулирования стадий обычно необходим более четкий акцент на врожденных качествах и способностях человека, чем существующий в теориях согласованности. Мак-Клелланд (1953, с. 68-74) все же подробно описывает основу для развития различных степеней мотива, но подобная детализация не соответствует моим актуальным намерениям. Тем не менее вы, должно быть, уже обратили внимание на то, что эта теория наиболее детализирована и более четкая из всех, которые мы рассматривали, говоря о конкретных периферических характеристиках.

Перед тем как перейти от концепции мотива к взглядам Мак-Клелланда на две другие конкретные периферические характеристики, я бы хотел познакомить вас с его нетрадиционной позицией относительно биологических потребностей, таких, как потребность в пище и воде. Лучше всего здесь процитировать собственные слова Мак-Клелланда (1953, с. 81-84):

"Теперь, исходя из нашей теории, как мы можем объяснить тот факт, что чем дольше животное живет без нищи, тем более мотивированным оно, как кажется, становится? Поскольку большинство психологов привыкли считать биологические потребности основным источником мотивации – это очень важный вопрос. Во-первых, очевидно, что, исходя из нашей теории, лишение пищи не порождает мотив, когда оно случается впервые. Недостаток пищи у крысенка или человеческого младенца несомненно вызовет многочисленные телесные изменения различного рода, но они не образуют мотив, не будучи сопровождаемы соответствующим изменением аффекта. Если говорить конкретнее, чтобы организм выжил, сигналы, следующие за лишением пищи, должны всегда ассоциироваться с процессом насыщения, результатом которого будут два вида аффективных изменений: приятные вкусовые ощущения и чувство освобождения от внутреннего телесного напряжения. Таким образом, внутренние (или внешние) сигналы, возникающие в результате лишения пищи, очень рано и очень четко ассоциируются у всех индивидов с позитивными аффективными изменениями, и поэтому они становятся способны с величайшей надежностью пробуждать мотив голода".

Далее Мак-Клелланд продолжает объяснять, почему мотив усиливается с увеличением времени лишения пищи. Нам нет нужды вдаваться в это. Достаточно понять, что для Мак-Клелланда не существует мотивов на момент рождения, хотя есть физиологические потребности, которые могут доставлять различный телесный дискомфорт. Мотив содержит определенную, реально существующую совокупность целей и инструментальных действий, значимых для достижения целей. Следовательно, мотив должен быть усвоен на основе соответствующего опыта. Можно только рассуждать о мотивах относительно физиологических потребностей; последние должны лишь посредством научения найти свое психологическое отражение в антиципациях, целях и инструментальной деятельности. Этот вид научения приобретается, с точки зрения Мак-Клелланда, посредством аффективного опыта и связан с расхождениями между ожиданиями и реальными событиями. На основании всего этого Мак-Клелланд не может рассматривать биологические потребности в качестве базового элемента строения личности.

Нам осталось рассмотреть две другие периферические характеристики: личностную черту и схему. Представив великолепный детальный анализ смысла, вкладываемого другими персонологами в понятие личностная черта, Мак-Клелланд (1951, с. 216) приходит к выводу, что ее нужно определить как "...приобретенную индивидом тенденцию реагировать так, как он уже более или менее успешно реагировал в прошлом в сходных ситуациях, побуждаемый сходной мотивацией". Другими словами, когда человек сталкивается с чем-то, что он воспринимает как имевшую место в прошлом ситуацию с тем же множеством и с той же интенсивностью мотивов, он проявляет тенденцию реагировать на эту ситуацию тем же способом, который смог удовлетворить требования ситуации и мотивации раньше. С точки зрения Мак-Клелланда, личностная черта и мотив в действительности – совершенно разные вещи. Мотив – совокупность ожиданий относительно того, что случится; эти ожидания принимают форму конкретных целей и эмоционального сопровождения, а также своеобразное обязательство привести к реализации ожиданий, каков бы ни был ход действий в данной существующей ситуации. Так, реакции, выражающие потребность в достижении, могут сильно различаться в разные временные периоды, поскольку ситуации, в которых этот мотив пробуждается, могут быть весьма не похожи друг на друга по своим характеристикам. Мотив ведет к согласованности намерения, а не реакций.

И наоборот, личностная черта – это всего лишь набор привычек, в котором нет ничего от целенаправленности мотива. Если вы обладаете, например, такой личностной чертой, как экспансивность, вы будете экспансивно вести себя, каждый раз попадая в ситуацию, сходную с теми, в которых вы научились быть экспансивным. Согласно Мак-Клелланду, усвоение какой-то черты происходит потому, что определенный стиль поведения постоянно подкрепляется в ситуациях определенного рода, но это не означает, что личностная черта обладает мотивационными характеристиками. Возможно, люди смеялись и слушали вас, когда вы проявляли экспансивность в их присутствии, и поэтому у вас сформировалась привычка или личностная черта быть экспансивным в ситуациях социального взаимодействия. С точки зрения Мак-Клелланда, если ваша экспансивность обладает статусом личностной черты, вы будете вести себя соответствующим образом в ситуациях социального взаимодействия потому, что вы к этому привыкли, причем в этом не будет ничего от осознанности или намеренности. Если же экспансивность у вас имеет статус мотива или она была элементом инструментальной деятельности, ведущей к достижению цели, тогда, возможно, вы будете экспансивным в ситуациях общения на основе намерения действовать таким образом, а не просто потому, что это кажется вам естественным и привычным. Мотив может часто заставлять нас делать что-то неизвестное, незнакомое, в то время как личностная черта никогда не выполняет эту функцию.

По своему личному опыту мы можем убедиться, что приведенное Мак-Клелландом разграничение между определениями понятий "мотив" и "личностная черта" настолько ясно и четко, что мне удивительно, что практически ни один персонолог не сделал это в какой-либо членораздельной манере. Говоря в общем, те, кто опираются на понятие личностной черты, включают в него как намеренное, так и привычное поведение, то же справедливо и относительно тех, кто проявляет тенденцию основываться на понятии потребности. По Мак-Клелланду, однако, оба понятия необходимы, поскольку существуют четкие различия между намеренной и привычной жизнедеятельностью. Понятие личностной черты может объяснить повторяющиеся реакции, в то время как понятие мотива может объяснить последовательно организованные серии реакций, где все реакции в действительности различны. Как вы могли догадаться, я считаю, что Мюррей, разделивший потребности и составные потребности, и Олпорт, выделивший динамические и стилистические личностные черты, только начинали понимать то, что Мак-Клелланд так четко сформулировал.

Мак-Клелланд нашел причины еще для одного разделения, применив понятие схемы. К сожалению, он не представил никакого лаконичного определения схемы, но четко считает ее элементом познания или мышления. В действительности, это символизация прошлого опыта, она, скорее, обозначает прошлый опыт, чем является им и служит неизбежным упрощением (McClelland, 1951, с. 254). Слова и язык в целом – хорошие примеры схем. Но очевидно, что Мак-Клелланд стремится уделить внимание не только уже существующим старым схемам, а скорее тем, что характеризуют конкретного человека, которого мы пытаемся понять. С этой целью гораздо полезнее было бы знать, например, активный словарь человека, чем полный перечень всех слов языка. С точки зрения Мак-Клелланда (1951, с. 239-282), примерами схем могут служить идеи, ценности и социальные роли. В то время как мотивы усваиваются на основе стандартной величины расхождения между ожиданиями и реальностью, личностные черты усваиваются на основе постоянно поощряемых поступков, в усвоении схем более непосредственно представлена культурная трансмиссия. Характерные особенности родителей и значимых других сильно влияют на усвоение мотивов и личностных черт. Наоборот, идеи, ценности и социальные роли определяются главным образом характером культуры, в которой человек живет. Идеи, ценности, социальные роли часто сообщаются прямо, вербально, посредством социальных институтов, таких, как семья, школа, церковь, а не самих по себе индивидов. Мак-Клелланд полагает, что схема оказывает обобщенное, распространенное влияние на процессы восприятия, памяти и мышления. Очевидно, что варианты, способные возникнуть в нашем воображении, объекты наблюдения, заметные достаточно, чтобы привлечь наше внимание, вещи, которые мы запомним, и даже появляющиеся у нас мысли будут ограничены и подвержены влиянию со стороны усвоенной нами системы идей, ценностей и социальных ролей.

Хотя, возможно, распознавание трех отдельных классов конкретных периферических характеристик поразило вас, как глоток свежего воздуха, после всех тех неясностей, с которыми мы сталкивались, рассматривая предыдущие теории; может быть, еще не совсем понятно, что мотивы, личностные черты и схемы в действительности настолько отличаются друг от друга. Возможно, мы сумеем глубже постичь замысел Мак-Клелланда, рассмотрев характер взаимоотношений между этими тремя сущностями, поскольку они, естественно, должны быть взаимосвязаны. Но такое рассмотрение затруднительно, поскольку то, что Мак-Клелланд может сказать по этому поводу, рассыпано по его различным работам и не собрано воедино. Давайте тем не менее попробуем. Вы помните, что основной характеристикой мотива является намерение, его можно описать как направленную силу. Напротив, личностная черта – это преимущественно привычная тенденция поступать так, как человек поступал уже раньше, когда ситуация и мотивация повторялись. И наконец, схема – это главным образом когнитивный элемент, относящийся к некоторым аспектам разделяемых живущими в одном обществе людьми понятий. Схема не отличается целенаправленностью в прямом значении этого слова, хотя идеи, ценности и роли часто включают предписания к действиям.

Сделав такое вступление, давайте возьмем конкретный пример из области достижения и проследим некоторые из существующих различий. Вы помните, что, исходя из определения, мотив включает порождение намерения вследствие сигнала. Восприятие аспектов окружающей среды в качестве сигналов существования ситуации достижения требует наличия схемы достижения в форме идей, касающихся достижения. Но, конечно, человек может обладать такой схемой достижения, не имея при этом мотива достижения. Если бы у человека не было такого мотива, он мог бы осознавать наличие ситуации достижения и просто не участвовать в ней. Но если бы мотив достижения также присутствовал, человек вмешался бы в ситуацию, пытаясь достичь успеха или избежать поражения. Итак, спусковым крючком для мотива достижения является схема достижения. Содержание этой схемы может влиять на то, где и когда проявляется мотив достижения, хотя сила и яркость попыток достичь успеха или избежать поражения определяются, естественно, интенсивностью самого мотива. Конечная эффективность попыток достичь успеха или избежать поражения – функция личностных черт достижения. Такие черты – это привычки настойчивости; строго говоря, они не являются продуктом интенсивности мотива или существования схемы достижения. Они представляют собой отдельное образование. Такая черта, как настойчивость, может служить потребности в достижении, как в данном примере, но она также может функционировать и совершенно независимо от этой потребности. Если мы перейдем к обобщениям на основе этого затянувшегося примера, надеясь прийти к предварительным выводам о различиях и взаимосвязях между тремя периферическими понятиями Мак-Клелланда, мы получим примерно следующее: схема формирует общую систему понятий жизнедеятельности и определяет возможности, доступные в каждой конкретной жизни; мотивы – это основа скорее для личностных, а не для культурно разделяемых намерений, определяющих содержание и интенсивность целенаправленной деятельности; личностные черты формируют стиль жизнедеятельности человека и определяют его обычные, привычные способы поведения.

Один из наиболее поразительных моментов в содержании понятий мотива, личностной черты и схемы в понимании Мак-Клелланда – это эклектизм. Этим он иллюстрирует выдвинутое мной в главе 4 положение о том, что теории согласованности имеют тенденцию быть эклектичными в том, что касается личностного содержания. Эта тенденция берет свое начало от минимальных посылок, касающихся содержания и неизбежности врожденных свойств человека. Как я уже показал, теория Мак-Клелланда включает два периферических понятия, не выводимые из предложенной им ядерной тенденции. И теперь мы видим, что содержание, приписываемое всем трем периферическим характеристикам, вовсе не вытекает из общей ткани его теории. Вместо этого Мак-Клелланд отобрал из доступной психологической, антропологической и социологической литературы перечни, показавшиеся наиболее полными и наименее привязанными к каким-то определенным теоретическим положениям. Это явное свидетельство эклектичности теорий согласованности. Его взгляды на содержание настолько эклектичны, что Мак-Клелланд даже не пытается выяснить, соотносятся ли друг с другом следствия из перечней, используемых для обозначения схем, личностных черт и мотивов. Я не пытаюсь сказать, что они противоречат друг другу, просто вопрос согласованности не важен для Мак-Клелланда.

В действительности, теория Мак-Клелланда, если говорить о четкости конкретных периферических характеристик, может служить моделью для персонолога. Он не просто представил тщательно разработанные определения для трех своих понятий – определения, которые наконец-то пытаются прояснить сходство и различия между этими понятиями, – но он также проложил путеводную нить для измерения их содержания. Другими словами, он вышел за пределы представления списков в качестве средства для определения содержания. Этот шаг включает указание на наилучший способ измерения элементов списка. Для технического осуществления этого Мак-Клелланд предложил операциональные определения в добавление к своим теоретическим определениям. Операциональные определения говорят, какие операции нужно произвести, чтобы определить наличие и интенсивность изучаемого явления. Операциональное определение температуры тела, например, – это уровень ртути на градуированной шкале термометра. Из всех рассмотренных на данный момент персонологов только Мак-Клелланд и Мюррей попытались сделать этот утомительный, сложный и необходимый шаг в рамках своих теорий. Без операциональных определений вы, используя теорию, никогда не можете быть уверены, что работаете именно с тем, что ученый имел в виду в своих возвышенных абстрактных работах.

Я не могу здесь детально описать действительную сущность операциональных определений, но несколько примеров помогут вам почувствовать, что именно было предложено. Поскольку мотив порождает такое настойчивое намерение достичь отсутствующую в настоящий момент цель, вполне закономерно, что не нужно пытаться измерить его в условиях, когда окружающая среда знакома и структурирована таким образом, чтобы вызвать старые, привычные формы деятельности, или когда социальные нормы поступков проявляются столь отчетливо, что будут спровоцированы исключительно эти способы поведения. Попытки быть социально одобряемым – это поведение, определяемое схемой, а привычное поведение определяется личностными чертами. Мотивы относятся к личностным желаниям. Поэтому вполне понятно, почему Мак-Клелланд предлагал фантазии в качестве экспериментального материала для изучения мотивов. Для разработки стандартизованной процедуры извлечения фантазий он разработал серию неоднозначных картинок с изображением людей, которые предъявлялись испытуемым с инструкцией сочинить рассказ о том, что уже произошло, происходит в данный момент и произойдет. Картинки достаточно неодназначны, и задание достаточно необычно, поэтому можно быть уверенными, что ни личностные черты, ни схемы не будут основными детерминантами поведения. Затем по рассказам подсчитываются баллы, отражающие наличие или отсутствие мотивов.

Давайте для примера рассмотрим потребность в достижении. Операциональное определение этой потребности – оспаривание стандарта непревзойденного мастерства, причем в форме приближения подчеркивается надежда на успех, а в форме избегания – боязнь неудачи. Поэтому, подсчитывая баллы формы приближения, вы ищете аспекты рассказа, показывающие желание успеха, ожидание успеха, борьбу с препятствиями на пути к успеху и позитивный аффект, связанный с утверждениями об оспаривании стандарта непревзойденного мастерства. И наоборот, подсчитывая баллы формы избегания, нужно искать устойчивое желание избежать поражения, обеспокоенность неудачей, подробное описание кажущейся непреодолимости препятствий на пути к успеху и негативный аффект, связанный с утверждениями об оспаривании стандарта непревзойденного мастерства. То, что я описал, у Мак-Клелланда (1953) формализовано в виде правил подсчета баллов при анализе придуманных рассказов.

Если бы мы интересовались не потребностью в достижении успеха, а скорее свойственной человеку схемой, касающейся достижения, нам бы пришлось, на основе приведенных выше соображений, обратить внимание на то, что человек говорит, описывая себя в ситуации, которая с общепринятой точки зрения имеет отношение к успеху. Что касается измерения схемы достижения, Мак-Клелланд предлагает операциональный формат совокупности вопросов, которые имеют отношение к достижению и на которые человек должен ответить положительно либо отрицательно. Мак-Клелланд охотно признает возможность измерения схемы посредством любого стандартного опросника, направленного на исследование системы ценностей, такого, как так называемый Тест изучения ценностей Олпорта-Вернона-Линдсея (Allport-Vernon-Lindzey, 1951). Этот тест пытается измерить ценностные ориентации, названные Шпрангером, на основе вопросов, требующих ответов "да" или "нет". Теперь вы в состоянии предположить, посредством каких операций можно, с точки зрения Мак-Клелланда, измерить личностные черты достижения. Он помещал человека в знакомые ситуации и вел наблюдение за распространенным проявлениям такой поведенческой черты, как настойчивость. Он не спрашивал человека, считает ли тот себя настойчивым, не исследовал тщательно его фантазии, он уделял гораздо больше внимания наблюдению за его реальным поведением в знакомых ситуациях, имеющих отношение к достижению, таких, как подготовка к контрольным.

Затронем кратко, наконец, еще один вопрос. Вы помните, что многие персонологи организуют описанные ими конкретные периферические характеристики в типы личности. Как Олпорт и Мюррей, Мак-Клелланд недалеко продвинулся в этом направлении. Конкретные личностные черты, схемы, мотивы, которые он описывает, остаются более или менее изолированными друг от друга. Он рассказал нам, как их измерять, поэтому можно просто это сделать и выявить их взаимозависимости на основе эмпирических данных. Однако им предложено очень мало теоретических рассуждений относительно возможных взаимозависимостей. И это очень характерно для сторонника модели согласованности, который не мог понять, почему он должен считать возникновение одной совокупности периферических характеристик более вероятным, чем остальных возможных. Описывая сделанное Мак-Клелландом на пути определения типов личности к настоящему моменту (1961), мы должны обратиться к теоретическому осмыслению плодов широкомасштабного эмпирического исследования, направленного на определение влияния, которое оказывают мотив достижения и в меньшей степени – личностные черты достижения и схемы на поведение людей, рассматриваемых по отдельности и в качестве членов группы. Мы будем обсуждать его исследование в главе 10, и поэтому нам нет нужды останавливаться здесь на этом подробнее.

Модель согласованности:
вариант активации

Позиция Мадди

Обратимся вначале к характерной кривой активации. Здесь относящееся к ядру утверждение о сходстве между людьми гласит, что для всех характерна такая кривая активации, которая принимает общую форму цикла жизнедеятельности по Клейтману (Kleitman). Другими словами, активация обычно резко возрастает после пробуждения, затем постепенно растет до некоторой точки в середине дня, потом начинает постепенно снижаться и, наконец, падает все быстрее по мере приближения сна. Но Мадди и Пропет признают возможность существования различий между людьми, касающихся резкости подъема или падения и момента дня, когда происходит переход от нарастания к снижению. Индивидуальные различия формы среднестатистической кривой активации могут помочь нам в понимании так называемых "сов" и "жаворонков" (ночных и дневных людей). Конечно, мы все встречали людей, которые наиболее оживлены и деятельны рано утром или поздно вечером, в середине дня располагаясь где-то между двумя полюсами. Люди, характеризующиеся необычно высоким уровнем ранней утренней или поздней вечерней активации, должны по сравнению с обычными людьми демонстрировать более интенсивный толчок возрастания активации соответственно ранним утром или поздним вечером. К сожалению, Мадди и Пропет не развили это многообещающее предположение. Упомянутое походя, их предположение представляет единственное из описанных в этой книге обращений персонолога к возможной важности различий между людьми связанных с организацией колебаний активации в течение дня.

Другое базовое положение о сходстве и различиях между людьми относится к средней высоте характерной кривой активации человека. Каждый обладает характерной кривой активации, имеющей определенное множество значений между нулем и абсолютным максимумом – это утверждение относится к ядру. Но множество значений, покрывающееся кривой активации, неодинаково у разных людей – это утверждение об индивидуальных различиях, ведущее к формированию представлений о периферии личности. Эти различия могут быть уточнены путем сравнения средних показателей активации человека в течение дня (или нескольких дней для получения более надежного результата). Это подводит нас к основному разграничению, предложенному Мадди и Пропетом (1963) при разработке типологии периферии личности – разграничению между людьми с высоким и низким уровнем активации. Совершенно очевидно, что это разделение основывается на предположении, что среднее значение кривой активации у одних людей выше, у других ниже. Но, если вы вспомните описание позиции Фиске и Мадди в главе 4, вы поймете, что следствием этого разделения должны быть многочисленные различия между этими двумя типами людей. Люди с высоким уровнем активации будут тратить большую часть своего времени и усилий на поиски стимулов, чтобы не дать уровню своей актуальной активации упасть слишком низко, в то время как люди с низким уровнем активации будут тратить большую часть своего времени и усилий, пытаясь избежать воздействия стимулов, так чтобы уровень их актуальной активации не поднялся слишком высоко. Для более полного понимания периферии личности людей этих двух типов необходимо рассмотреть третий основной вид сходства и различий между людьми.

Третье положение касается методов опережающего отражения и корректировки, используемых для поддержания актуальной активации на характерном уровне. Существует мнение, что на уровне ядра все люди сходны в том, что они применяют методы опережающего отражения и коррекции для повышения или понижения стимульного воздействия так, чтобы свести к минимуму различия между испытываемым и привычным уровнем активации. Но теория также предоставляет основу для понимания индивидуальных различий в этих техниках опережающего отражения и коррекции, выявляя множество способов повлиять на воздействие. Вы, возможно, помните, что воздействие рассматривается в качестве совместной функции интенсивности, значимости и разнообразия стимуляции, поступающей из интероцептивных, корковых и экстероцептивных источников. Конечно, воздействие определяет актуальный уровень активации. Мадди и Пропст (1963) вывели некоторые следствия из определения воздействия относительно различий между людьми на периферическом уровне личности. Во-первых, человек может отдавать предпочтение или выделять одно из трех свойств стимуляции (например, интенсивность, значимость, разнообразие) в своих стратегиях антиципации и коррекции. Как высокоактивированный, так и низкоактивированный личностные типы подразделяются на три подтипа, отражая предпочтение, отдаваемое определенным свойствам стимулов. Считается, что индивиды с высокой активацией, отдающие предпочтение интенсивности, значимости или разнообразию, обладают мотивом достижения интенсивности, значимости или разнообразия соответственно. Считается, что индивиды с низкой активацией, для которых интенсивность, значимость или разнообразие являются наиболее важными, обладают мотивом избегания интенсивности, значимости или разнообразия соответственно. Понятия мотивации достижения и избегания используются практически с тем же значением, которое придавал им Мак-Клелланд, причем мотивы достижения часто называются потребностями, а мотивы избегания – страхами.

Итак, сейчас должно быть ясно, что Мадди и Пропет предлагают типологию периферии личности, включающую три высоко- и три низкоактивированных типа с разбиением каждого из основных типов на три подтипа, несущие отпечаток содержания. Так, например, высокоактивированный человек с потребностью в значимости будет тратить большую часть своего времени и усилий на инструментальное поведение, нацеленное на повышение значимости своего опыта, причем эта конкретная направленность будет исполнять общую функцию предотвращения снижения актуального уровня его активации до излишне низкого. Прямо противоположное будет справедливо для низкоактивированного человека со страхом значимости. Направленность на определенные свойства стимулов считается мотивационной, поскольку именно эти свойства в действительности могут усилить или уменьшить воздействие. Пользуясь терминологией этой работы, можно сказать, что три мотива достижения и три избегания представляют собой конкретные периферические характеристики.

Чтобы глубже понять позицию, занимаемую теорией активации относительно периферии личности, необходимо ввести дополнительные разграничения. Первое имеет отношение к предпочитаемому источнику стимуляции. Здесь Мадди, Пропст и Фелдингер (Maddi, Propst and Feldinger, 1965) сводят три предложенные Фиске и Мадди вида к двум – внутреннему и внешнему. Поскольку на практике, несомненно, будет очень сложно разграничить постулируемые Фиске и Мадди корковые и интероцептивные источники, упрощение, предложенное Мадди с соавторами (1965), вполне оправдано. Так или иначе представляется важным узнать, на какие источники стимуляции – внешние или внутренние – ориентируется человек. Исходя из этого разграничения, один из способов регулирования воздействия заключается в поиске источников стимуляции в основном вне тела (это может быть все, что угодно, от ударов грома или шума ветра до музыки или картин), в то время как другой способ подразумевает обращение внутрь организма (сосредоточение на чем угодно, от мыслей и мечтаний до болей и головокружения). Первая ориентация называется внешней личностной чертой, а вторая – внутренней личностной чертой, термин "личностная черта" здесь употребляется в сходной с Мак-Клелландом манере, чтобы подчеркнуть привычное, а не мотивационное поведение. Обращая внимание на внешнюю или внутреннюю стимуляцию, человек вовсе необязательно усиливает или уменьшает воздействие. Это происходит только тогда, когда он начинает манипулировать стимуляцией, будь она внешней или внутренней, пытаясь найти или избежать интенсивность, значимость или разнообразие, что проявляется в целенаправленности мотивации. Внешняя и внутренняя направленность – это просто привычки расставлять акценты, и, конечно же, в нашей терминологии они представляют конкретные периферические характеристики. Разграничение по ведущему источнику стимуляции нужно произвести внутри каждого из уже упомянутых шести типов личности, что увеличивает общее количество рассматриваемых нами типов людей до 12.

Решив, видимо, что все вышеизложенное еще недостаточно сложно, Мадди, Чарленс, Мадди и Смит (Maddi, Charlens, Maddi and Smith, 1962) предложили еще одно разграничение, которое необходимо учитывать, изучая взгляды активационной теории на периферию личности. Это выделение личностной черты активности и пассивности. Здесь делается примерно тот же акцент, что сделал Олпорт, разграничив проективную и реактивную жизнедеятельность. Человек, обладающий такой личностной чертой, как активность, будет проявлять привычную инициативность, оказывая влияние на свою внешнюю и даже внутреннюю стимульную среду, в то время как человек, обладающий такой личностной чертой, как пассивность, будет привычно бездеятелен, позволяя внутренним и внешним стимулам влиять на себя, не обладая субъективным чувством контроля над ними. Разделение активности-пассивности особенно важно для понимания того, как люди отличаются по соотношению времени, которое они тратят на антиципационное (в противоположность коррекционному) поведение. Активная личность будет хорошо предвидеть свои активационные требования, поскольку она уверена в себе и инициативна. Нам бы хотелось увидеть в таком человеке плоды деятельности опережающего отражения. Как я подробнее покажу позже, этими плодами будут психологическая дифференциация и интеграция. И наоборот, пассивной личности не удается предвидеть свои активационные требования, ей часто придется корректировать актуальные уровни активации, ставшие чересчур высокими или низкими. У пассивной личности проявится качество "стояния насмерть", которое, как предположили Мадди и Пропст (Maddi and Propst, 1963), ведет к искажению реальности. Хотя дихотомия "активность-пассивность", говоря строго, не приложима к остальной теории активации, Мадди с соавторами (Maddi е.а., 1962) считают этот момент важным, поэтому мы должны его рассмотреть, помня, что здесь нет полной согласованности. Мы сталкивались с подобной неясностью в рассуждениях Мак-Клелланда о периферии личности и можем дать здесь сходное объяснение. Сторонники моделей согласованности так мало уделяют внимания положениям об ядре, несущим конкретное содержание, что на периферическом уровне они проявляют тенденцию к эклектичности. Тем не менее разграничение активности и пассивности должно быть произведено внутри каждого из 12 типов, которые у нас уже есть, что ведет к ошеломительному результату в 24 типа в общей сложности!

Чтобы вы не бросились излишне сурово критиковать теорию активации за выведение такого огромного количества личностных типов, позвольте обратить ваше внимание на несколько моментов, которые вы, возможно, еще недостаточно хорошо осознали. Во-первых, некоторые ученые, такие, как Олпорт и Келли, безоговорочно готовы рассматривать неограниченное число личностных типов, в силу своего желания подчеркнуть индивидуальность. Бесконечность – это определенно больше, чем 24. Более того, некоторые ученые, например Мак-Клелланд, Мюррей и Эриксон, подходят, возможно, к довольно значительному количеству личностных типов, когда их рассуждения о периферическом уровне становятся достаточно законченными и четко сформулированными для произведения подсчета. Мюррей и Мак-Клелланд все-таки сформулировали огромное количество конкретных периферических характеристик, а Эриксон только обрисовал типологию, не позаботившись рассмотреть подтипы, следующие из его теоретических рассуждений. В связи с этим активационная теория может, по крайней мере, сказать, что предлагаемые ею 24 типа – это все, что вытекает из относящихся к ядру личности положений. Это подводит нас к заключительному моменту, который заключается в том, что со временем реальное число типов личности, считающихся важными в рамках теории активации, может сократиться. Ведь эта теория практически не была использована на практике и у нас было слишком мало шансов получить надежные эмпирические подтверждения.

Мое описание данной типологии было слишком абстрактным, я не удивлюсь, если вам не хватило живости ума. Поэтому позвольте мне теперь рассказать о типах немного подробнее. В ходе этого описания вы также сможете понять, какие виды поведения ставят своей целью объяснить эти конкретные периферические характеристики и типология. Большая часть последующего описания в действительности будет касаться наблюдаемых феноменов, которые сторонники теории активации считают достойными объяснения.

Высокоактивированный человек, деятельный, внешне "энергичный делец", жаждущий вступить в поединок с физической и социальной окружающей средой. Он будет энергичным и ненасытным. Он интересуется конкретными, материальными событиями и объектами, с ним будет трудно иметь дело. Давление по направлению к конформности не будет для него сильным препятствием, он больше человек фактов, а не фантазий. Он не будет тратить много времени на размышления и мечтания. Он будет прямым, скорее увлеченным энтузиастом, чем обладателем сложной тонкой натуры. Он будет стремиться постоянно взаимодействовать с людьми и объектами окружающего мира. Если у него выражена потребность в значимости, он может стать государственным деятелем, бизнесменом или журналистом, но едва ли ученым. Но если у него будет выражена потребность в интенсивности, его привлекут деятельность и шумиха сами по себе, он может стать спортсменом, или военным, или бонвиваном. А если у него будет выражена потребность в разнообразии, он заинтересуется причинами и механизмами, объединяющими людей и предметы, может стать искателем приключений, геологоразведчиком или путешественником. Теперь давайте рассмотрим высокоактивированного человека, у которого личностная черта активности сочетается скорее с внутренней, чем с внешней направленностью. Он будет мало заинтересован поиском стимуляции. Возможно, максимум, что может заметить внешний наблюдатель, – это богатые познания или сходные результаты активной направленности на внутренние процессы. Он будет мыслителем, мечтателем, отвечая на вызовы со стороны разума и тела, не уделяя должного внимания реальным событиям окружающего мира. Он будет утонченным и сложным, проявляя значительную и глубокую когнитивную и эмоциональную дифференцированность. Он не будет особенно общительным, хотя может иметь несколько близких друзей. В общем, он не будет интересоваться внешним, поверхностным поведением людей и предметов. Если он будет обладать высокой потребностью в значимости, он поступит разумно, увлеченный исследованиями, размышлениями, философскими изысканиями. Если вместо этого у него будет выражена потребность в интенсивности, он будет искать ощущений и треволнений, возможно, как поэт или любовник. Обладая, однако, выраженной потребностью в разнообразии, он будет добиваться новизны и оригинальности в творческих стремлениях какого-либо рода.

Давайте обратимся теперь к прямо противоположным типам – личностным с низким уровнем активации. Низкоактивный человек с личностной чертой активности и внешней направленностью станет неизменным консерватором, вечно пытающимся дать отпор социальным и физическим порокам с помощью переговоров, контроля и интеграции. Он проявит тенденцию стать конформистом и отстаивать стабильность любой ценой. Будучи достаточно энергичным, он склонен к простоте во вкусах и увлечениях. Если он обладает страхом значимости, он проявит свои организационные и объединительные интересы, чтобы попытаться упростить проблемы и избежать неопределенности. Если вместо этого у него будет высокий страх интенсивности, он проявит стремление успокаивающе воздействовать на потенциально разрушительные внешние условия, став, например, производственным экспертом. Если у него будет выражен страх разнообразия, он постарается привнести рутину в окружающую его среду, предпочитая знакомое и предсказуемое новому.

Человек с низкой активацией, сочетающий активность с внутренней направленностью, будет отличаться от предыдущего типа. Он также будет консерватором, но с особым акцентом на собственном организме. Другими словами, он будет сторонником золотой середины, тщательно избегая любых крайностей и излишеств. Он постарается избежать любого напряжения, неважно, приятного или нет. Его личность будет простой, несложной, лишенной противоречий, короче говоря, интегрированной и надежной. Если у него выражен страх значимости, он будет демонстрировать особое отсутствие детализированных и разнообразных мыслей и грез, вместо этого склоняясь к согласованным и повторяющимся темам для размышлений, функция которых в том, чтобы представлять каждое конкретное переживание похожим на то, что уже было в прошлом. Обладая выраженным страхом интенсивности, он обретает налет аскетизма, избегая самих по себе переживаний. А если у него выражен страх разнообразия, он заставит себя существовать согласованно и стабильно, что создаст образ надежности и прочности, лишенных яркости. До сих пор мы рассматривали личностные типы, включающие черту активности. Как вы видите, различные типы отличаются по другим показателям, помимо активности. Можно даже сделать вывод, что высокоактивированные типы – это более необычные и интересные люди, чем низкоактивированные типы. Конечно, высокоактивированные типы по меньшей мере более выразительные и деятельные. Но главное отличие между высоко- и низкоактивированными типами – это не отличие между идеальным и неидеальным способами существования. С точки зрения сторонников активационной теории, различие активности и пассивности имеет здесь гораздо большее значение. Все личностные типы, включающие черту активности, обладают богатым набором техник опережающего отражения. Это означает, что они успешно создают основу для выбора такого опыта, который снизит до минимума расхождения между актуальным и привычным уровнями активации. Поэтому люди, подпадающие под эти типы, нечасто испытывают расхождения и, следовательно, чувствуют удовлетворенность собственной жизнью, редко сталкиваются с фрустрациями и отрицательными переживаниями и, действительно, по-своему успешны. Высокоактивированные типы могут нравиться вам больше, казаться интереснее и значительнее, но они не отличаются от низкоактивированных типов по своим способностям реализовать мечту о хорошей жизни. И наоборот, личностные типы, характеризующиеся пассивностью, почти хронически фрустрированы и неуспешны. Именно эти типы, которые сторонники активационной теории считают неидеальными, мы сейчас и рассмотрим.

Высокоактивированная личность с пассивностью и внешней направленностью будет обладать нормами, отношениями и целями своего активного двойника, но без доступных ему деятельностных навыков, способных привести к собственному удовлетворению. Он будет изображать интерес к борьбе и широкий спектр увлечений. Но он будет мало что делать относительно всего этого. Он так же, как и его активный двойник, расставит приоритеты на конкретных, материальных внешних событиях. Но у него будет мало антиципационных техник, позволяющих избежать ситуаций, где реальный уровень активации ниже характерного для него. Практически единственная техника опережающего отражения, которую он сможет использовать, – пассивное предпочтение ситуаций, которые ассоциируются с высоким уровнем воздействия в прошлом. Но у него мало конкретных способов даже просто вызвать такие ситуации, вместо этого он будет зависеть от их "естественного" появления. Он скорее любитель, потребитель, а не производитель воздействия. Он будет регулярно испытывать дискомфорт, сталкиваясь с необходимостью корректировать ставший слишком низким уровень активации. Критичность ситуаций такого рода придаст его поведению защитный или искаженный характер (см. главу 4). В зависимости от того, обладает ли он также выраженной потребностью в значимости, интенсивности или разнообразии, искажения могут принять форму искусственного прибавления смысла, интенсивности или разнообразия к тому, что происходит в окружающей среде. Банальное может показаться несущим глубокий смысл, простое – сложным, однообразное – изысканно новым. Такие искажения могут порождать значительную, параноидальную подозрительность по отношению к другим людям и приписывание человеческих или даже сверхъестественных свойств окружающей неодушевленной обстановке.

Следующий тип – это высокоактивированный человек, характеризующийся пассивностью и внутренней направленностью. И вновь такая личность будет выражать многие интересы и виды деятельности, свойственные ее активному двойнику, не доводя, однако, до конца то, что она выражает. Она часто будет неудовлетворена, сталкиваясь с необходимостью срочно скорректировать упавший слишком низко уровень актуальной активации. Эта личность не обладает тем уровнем дифференцированности и сложности, который можно представить, слушая ее разговоры. Она также не будет на самом деле проводить много времени, предаваясь научным размышлениям и игре воображения. Ей часто будет скучно, она будет испытывать безразличие и неудовлетворенность, сталкиваясь с необходимостью срочно скорректировать упавший слишком низко уровень актуальной активации. Конкретный способ искажения реальности внутренней стимуляции с целью реализовать стремления к коррекции, как обычно, можно понять исходя из того, какая из потребностей – в значимости, интенсивности или разнообразии – представлена в ней наиболее сильно. Поскольку процесс искажения сильнее порождает внешнюю, чем внутреннюю, стимуляцию, конечный результат этого процесса может включать даже такие феномены, как галлюцинации и иллюзии.

Давайте теперь перейдем к типам с низкой активацией. Когда человек сочетает низкий уровень активации с пассивностью и внешней направленностью, он будет разговаривать как консерватор, не способный защитить себя от сильных воздействий, контролируя и упорядочивая социальную и физическую окружающую среду. При своей простоте и неумелости его сметет стимуляция, приводящая к исключительно высокому для него уровню активации. Вместо активного взаимодействия со средой в целях приспособления ее к своим требованиям, он будет ее отрицать. Его лучшая защита от периодически возникающего ощущения чрезмерной активации – уклоняться от мира, став отшельником, бродягой или даже шизофреником. Конечно, характер ухода от мира будет зависеть от того, чего он больше всего боится – значимости, интенсивности или разнообразия.

Наконец мы подошли к личностному типу, сочетающему низкую активацию и пассивность с внутренней направленностью. И вновь такой человек будет во многом похож на своего более активного двойника. Он – сторонник золотой середины, сожалеющий о любых крайностях. Его личность в действительности будет простой и бесхитростной. Но он не способен предвидеть надвигающуюся угрозу излишне интенсивного воздействия, поэтому ему придется постоянно сталкиваться с необходимостью уменьшать силу этого воздействия. Ориентируясь на внутренние источники стимуляции, он проявит тенденцию использовать в качестве защитных механизмов то, что обычно называется десенсибилизацией или подавлением. Подобным образом он сделает негодными организменные источники воздействия. Используемые им защитные механизмы, по крайней мере, частично можно понять на основе того, что проявляется у него сильнее – страх значимости, интенсивности или разнообразия. Надеюсь, что это краткое описание привнесло определенную живость в типологию личности, предложенную теорией активации. К этому мало что можно добавить, за исключением некоторых положений о развитии, соотносящихся с этой типологией. Считается, что характерная кривая активации формируется в раннем периоде жизни, после чего она мало изменяется. Кроме того, признается, что активность либо пассивность, внешняя либо внутренняя направленность, а также потребности либо страхи значимости, интенсивности или разнообразия формируются на основе некоторого научения. Ни одно из этих предположений не разработано в достаточной мере, чтобы стать гипотезами развития в этой еще не законченной теории личности. Некоторые фрагментарные положения о развитии, имеющие отношение к характерной кривой активации, уже были рассмотрены в главе 4, а Мадди (1961b) предложил несколько соображений относительно возможных способов приобретения высокой или низкой потребности в разнообразии путем научения. Большим мы пока не располагаем. Тем не менее нужно сказать, что теория активации организована так, что она может подвести к четкой и полезной позиции относительно не только конкретных периферических характеристик, но и типов, составляющих периферию личности. А содержание характеристик и типов, вместо того чтобы быть эклектичным по своей природе (как, например, в рассуждениях о периферии личности, сделанных Мак-Клелландом), вполне закономерно вытекает из сделанного на уровне ядра акцента на активации.

Глава 9

жүктеу/скачать 3.61 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: