Б. Г. Ананьев (1907–1972)

Б. Г. Ананьев

(1907–1972)

В истории отечественной психологии не принято акцентировать различия концепций и школ, оформившихся в едином русле советской психологической науки. Действительно, полярных противоречий между ними не существовало, однако и определенной специфики, своеобразия крупных научных школ, сложившихся в разных регионах, нельзя не заметить. В силу особых причин, отнюдь не только научных, в отечественной психологии фактически возобладало направление, представленное московской школой, которая опирается на культурно-историческую концепцию формирования психики и теорию деятельности. Психологи Северной столицы относятся к такому положению ревниво, небезосновательно считая, что вклад их земляков в отечественную науку недооценен. К таким ученым по праву можно отнести Б.Г. Ананьева, с чьим именем питерские психологи связывают основание собственной научной школы, которая существовала и продолжает существовать если не как альтернативная московской, то, по крайней мере, как равновеликая ей.

Борис Герасимович Ананьев родился 1(14) августа 1907 г. во Владикавказе в обрусевшей армянской семье. О его детстве и ранней юности известно мало. То были годы революционных потрясений и войн. Время больших перемен увлекло в свой бурный поток мечтательного, одаренного юношу, полного творческих сил и энтузиазма. Первоначально он подумывал посвятить себя музыке, которую страстно любил. Он даже окончил музыкальное училище. Но вскоре его увлекла иная сфера деятельности.

В 1924 г. Борис Ананьев поступил в Горский педагогический институт. Там он встретился с доцентом педологии Р.И. Черановским, который приобщил его к научным занятиям в области детской психологии. В начале 1925 г. Черановский организовал кабинет педологии, вокруг которого сгруппировалась студенческая молодежь, интересовавшаяся психолого-педагогическими проблемами. В этот кружок вошел и Ананьев, который вскоре стал ассистентом Черановского.

В кабинете педологии проводились работы по изучению умственной одаренности, психологических особенностей юношеского возраста. Тему «Эволюция миропонимания и мироощущения в юношеском возрасте» Ананьев и избрал для своей дипломной работы. Работа была выполнена под руководством Черановского, который оказал на молодого исследователя большое влияние. Сам Черановский был последователем бехтеревской объективной психологии и сотрудничал с Институтом мозга, основанным Бехтеревым. Вероятно поэтому Ананьев и отправился на стажировку именно в Институт мозга в Ленинград. Он прибыл туда в сентябре 1927 года, за три месяца до внезапной смерти В.М. Бехтерева. Ананьев не оставил никаких воспоминаний о встречах с Бехтеревым, однако, судя по всему, успел испытать сильное впечатление от личности выдающегося ученого. Свое восхищение Бехтеревым он выразил в статье «Памяти большого человека», а позднее во многих научных докладах и статьях. Он глубоко впитал дух бехтеревской научной школы, принятые в ней принципы научного исследования и гражданского поведения.

В 1928 г. Ананьев закончил институт во Владикавказе и окончательно перебрался в Ленинград. На рубеже 20–30-х годов, по мнению многих, именно здесь находился главный научный центр страны. Здесь активно действовали всевозможные научные и просветительские общества, в том числе научно-музыкальное. Известно, что в феврале 1928 Борис Ананьев прочел в нем доклад «О социальной полезности музыканта (с психофизиологической точки зрения)», в котором говорил о власти музыки над сердцами слушателей и ответственности музыканта перед ними. При этом он опирался на экспериментальные данные, сравнивая воздействие музыки с гипнозом, которому, кстати, тоже отдал дань в научных занятиях.

Некоторое время Ананьев был вынужден искать работу, ходил на ленинградскую биржу труда. В марте 1929 г. его приняли в аспирантуру Института мозга. Здесь он окончательно сформировался как ученый, получил известность, обрел единомышленников и соратников на долгие годы. Борис Герасимович работал в Институте мозга непосредственно до 1942 г., позже руководил научными исследованиями в Отделе психологии по совместительству. Ряд сотрудников института затем перешли на вновь созданную кафедру психологии Ленинградского университета, которую возглавил Ананьев.

В начале 30-х годов психологи Института мозга начали коллективное исследование, посвященное развитию школьников. В частности, изучались технический кругозор учащихся, одаренность, формирование характера. В сентябре г. Б.Г. Ананьев стал заведовать лабораторией психологии воспитания и одним из первых в СССР организовал школьную психологическую службу на базе средней школы в Выборгском районе Ленинграда. Стержневой проблемой научно-исследовательской работы его лаборатории стала проблема характера школьников.

На основе эмпирического материала, полученного в психолого-педагогических исследованиях, Ананьев опубликовал свою первую монографию «Психология педагогической оценки» (1935). Как он сам характеризовал ее, «ведущей идеей данной монографии является воспитательное воздействие педагога посредством оценки… В наших исследованиях мы не просто «учитываем» школу и учителя при изучении школьника, как это делается в педологии и детской психологии, но мы включаем их в изучение школьника как важнейшие факторы формирования индивидуально-психологических особенностей ребенка и подростка». Переизданная в 1980 г. эта работа воспринимается как современная по мысли и может служить источником новых гипотез и исследований.

В 1936 г., после принятия печально известного постановления «О педологических извращениях…», был наложен запрет на любые исследования, хотя бы внешне напоминавшие педологию. Был арестован и осужден заведующий сектором психологии Института мозга профессор А.А. Таланкин. В сентябре 1937 г. Ананьев занял его пост.

В том же году он становится кандидатом педагогических наук (ученых степеней по психологии в нашей стране еще долгое время не существовало). Ученая степень была присуждена ему по совокупности научных работ, которых к тому времени уже вышло немало, причем на самые разные темы. Молодой Ананьев рассуждал над вопросами классификации наук и методах психологии, о происхождении психики. Он пытался определить принципы научной деятельности и при этом выступал против «школьного шовинизма» – нетерпимости к инакомыслию, нигилизма по отношению к иным научным школам. Он ратовал за здоровую, принципиальную и дружественную атмосферу в науке. Этим принципам он старался следовать неукоснительно.

Возглавив сектор психологии, Ананьев развернул два новых цикла исследований. Первый был посвящен истории отечественной психологии, второй – психологии чувственного отражения. Обращение к истории психологии, на первый взгляд, кажется вынужденным, принятым под давлением социальных обстоятельств в связи с разгромом педологии. Но Ананьев, как это свойственно творческим личностям, умел любое обстоятельство освоить так, чтобы выразить свою личную позицию. У Ананьева сложились собственные взгляды на историю науки, на роль тех или иных деятелей прошлого. Ананьев был убежден в необходимости опоры на опыт предшественников, уважая в них первопроходцев науки. Он обладал высокоразвитым чувством истории: чтобы идти вперед, надо внимательно взглянуть на прошлое, произвести его ревизию и извлечь уроки.

Истории психологии Ананьев посвятил свою докторскую диссертацию. Он успешно защитил ее в 1939 г., став самым молодым доктором наук среди психологов того времени. История психологии с тех пор постоянно входила в круг его интересов. В этом русле он написал более 20 работ, в том числе монографию «Очерки истории русской психологии ХVIII – ХIХ веков» (1947). Корифеи науки воспринимались Ананьевым как союзники в делах современности. Вместе с тем, для него весьма характерно было искренне уважение к простым труженикам науки – пусть они не сделали великих открытий, но они служили науке честно, добывали факты, необходимые как воздух. Ананьев не упускал случая сказать доброе слово о своих сотрудниках и коллегах. Чувство локтя он ценил и сам обладал им в полной мере.

В конце 30-х годов Ананьев написал несколько программных статей, в которых была выдвинута гипотеза о генезисе чувствительности. По мнению Ананьева, чувствительность с самого начала онтогенеза выступает как интегральная функция (отправление) целостного организма. Ананьев подчеркивал решающее значение сенсорных процессов в общем развитии человека и пришел к мысли о его неравномерности и гетерохронности.

Ананьеву было свойственно искать выход в практику для исследований, казалось бы, сугубо теоретических. В период работы над проблемами характера он установил контакты с учителями Ленинграда, вовлек их в общую работу, писал для учительства научно-популярные статьи, преподавал в институте усовершенствования учителей.

Война разом нарушила мирный ход событий. Ленинград с самого начала военных действий оказался прифронтовым городом, а 8 сентября 1941 г. вокруг города сомкнулось кольцо блокады. Ананьев вместе с небольшой группой сотрудников Института мозга оказался в эвакуации, сначала в Казани, затем на родине своей жены в Тбилиси, где начал работать в психопатологическом кабинете эвакогоспиталя. Здесь он занимался восстановлением речевых функций, утраченных в результате боевых ранений. Для своих пациентов он выступал не только наставником, но и другом. Он помогал им вновь обрести собственную личность, воспрянуть духом, и люди относились к нему с огромным уважением и любовью. Об этом свидетельствуют их безыскусные, но чрезвычайно искренние письма, хранимые в домашнем архиве Ананьева.

В середине ноября 1943 г. Ананьев вернулся в Ленинград. А в 1944 г. ректор Ленинградского университета А.А. Вознесенский предложил ему возглавить новую кафедру психологии. Выбор ректора был не случаен. Ананьев имел большой научный и личностный авторитет, был признанным лидером ленинградских психологов. С августа 1944 г. Борис Герасимович стал заведовать, а вернее, создавать кафедру психологии и психологическое отделение философского факультета ЛГУ. Осенью начались занятия, в аудитории пришли первые четверо студентов. Среди них были известные ныне ученые Е.В. Шорохова и Л.М. Веккер.

В военные и первые послевоенные годы появились такие работы Ананьева, как «Передовые традиции русской психологии», «К.Д. Ушинский – великий русский психолог», «Проблема формирования характера». В этих и других публикациях утверждалось высокое общественное предназначение психологической науки.

Впоследствии, вспоминая военную пору, Ананьев говорил: «Война определила мою жизнь. Это была уже не по книгам пройденная психология. Я увидел резервы, о которых мы обычно не подозреваем. Я понял: нет более великой проблемы, чем проблема человеческих возможностей. Я понял: человек может все…»

В сентябре 1945 г. Ананьев был избран членом-корреспондентом Академии педагогических наук РСФСР (действительным ее членом он стал в 1955 г.). Научная и организаторская деятельность Ананьева была на подъеме. В период 1945–1948 гг. он опубликовал свыше 25 работ. Ученый был буквально переполнен замыслами, выступал инициатором многих начинаний. Он вел исследования сразу по нескольким направлениям: изучение осязания и других видов чувствительности, психология речи, проблемы детской психологии. Продолжал заниматься историей психологии и психологией личности. В этот период Ананьев отчетливо сформулировал идею о связи формирования характера и познания человека человеком, о закономерностях формирования самосознания человека на ранних стадиях развития.

На рубеже 40–50-х годов оформляется новое направление исследований Ананьева, истоки которого лежат в довоенных работах Института мозга. Началось целенаправленное всестороннее изучение билатеральности мозга и его функций – проблемы, которая была тогда неизведанной и лишь в последние годы стала популярной, даже модной, хотя новаторская роль Ананьева при этом почти не упоминается.

В 1957 г. Ананьеву исполнилось 50 лет. Состоялось торжественное собрание, на котором юбиляр говорил о необходимости комплексных исследований, о синтезе всех знаний о человеке. Эти идеи волновали его, когда он писал статьи «Человек как общая проблема современной науки» (1957), «О системе возрастной психологии» (1957). Идеи Ананьева опередили свое время и в ту пору не были оценены коллегами. Лишь спустя годы ученые осознали ценность комплексного и системного подходов в сфере человекознания – по мере развития системных идей и самих наук о человеке. Приоритет Ананьева здесь неоспорим.

Стремительное движение ученого по высоким орбитам науки было прервано внезапной тяжелой болезнью. В ноябре 1959 г. с Борисом Герасимовичем случился инфаркт. Сказался непрестанный напряженный труд, а также неизбежные в жизни передового ученого конфликты с теми, кто не поспевал за мыслью и делом новатора.

Выйдя из смертельно опасного кризиса, Ананьев приступил к реализации замысла, который вызревал у него уже несколько лет. Это был замысел комплексных исследований человека в целях его психологического познания. Он был сформулирован в итоге многолетних размышлений ученого под влиянием опыта предшественников, и в первую очередь В.М. Бехтерева. В истории психологии комплексные исследования человека неразрывно связаны с именами этих двух отечественных ученых. Ананьев, как и Бехтерев, был их горячим сторонником, методологом и практиком. Методологи отмечают большую сложность комплексных исследований, которые требуют длительных коллективных усилий ученых разных специальностей. Тем дороже новаторский опыт Ананьева и его коллектива.

Замысел предусматривал два цикла комплексных исследований. В первом главное внимание уделялось возрастной динамике психофизиологических функций взрослых людей. В этом цикле преобладали сравнительно-генетические методы («поперечные срезы»), что позволяло определять нормы развития взрослых в каждом «микровозрасте».

Во втором цикле целостное развитие индивидуальности изучалось на одних и тех же людях в течение пяти лет. Здесь использовались лонгитюдные методы. Таким образом, два организационных метода – «поперечные срезы» и лонгитюд – дополняли друг друга, так что индивидуальные картины развития углубляли представления о вариативности возрастных статусов, о роли отдельных факторов в общем развитии личности. С другой стороны, обобщенные данные о возрастном развитии служили объективной психодиагностике индивидуальности, что особенно важно в практических целях.

В 1962–1966 гг. Ананьев написал серию статей, в которых всесторонне обосновывал комплексный подход в исследованиях человека. При этом он интегрировал все предыдущие разработки своей школы и предшественников. Пережитая во время тяжелой болезни опасность обострила чувство времени. Кажется, Ананьев спешит высказать самые выстраданные мысли и реализовать их в конкретных исследованиях. В начале шестидесятых он начинает работу над книгой «Человек как предмет познания», где подводит итоги своей многолетней работы и обозначает контуры синтетической науки о человеке.

Начало комплексных исследований в школе Ананьева совпало с общим подъемом психологической науки, оживлением в стране в период «оттепели». В 1959 г. в ЛГУ была создана первая в СССР лаборатория инженерной психологии, которую возглавил ученик и сотрудник Ананьева Б.Ф. Ломов. В 1962 г. организована лаборатория социальной психологии, опять-таки первая в стране (заведующий Е.С. Кузьмин – также ученик Ананьева). По инициативе Ананьева в ЛГУ открыли Институт комплексных социальных исследований и в его составе – лабораторию дифференциальной антропологии и психологии.

В 1966 г. психологическое отделение философского факультета ЛГУ было преобразовано в факультет психологии, включавший кафедры общей психологии, педагогики и педагогической психологии, эргономики и инженерной психологии. Первым его деканом был назначен Ломов, который, однако, вскоре переехал в Москву и возглавил впоследствии вновь организованный Институт психологии АН СССР. В 1967 г. Ананьев принял руководство факультетом психологии ЛГУ. На этом посту им сделано необычайно много для становления факультета и развития психологического образования. Он осуществил новые формы обучения студентов в виде творческих встреч с ведущими психологами страны. «Каждая такая встреча, – говорил Ананьев, – стоит целого семестра». Так, весной 1968 г. в ЛГУ на факультет психологии приезжали ученые из Института общей и педагогической психологии АПН СССР (ныне московский Психологический институт им. Щукиной) во главе с А.А. Смирновым. В другое время приезжали и выступали перед ленинградскими студентами психологи из МГУ, в том числе А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, П.Я. Гальперин, грузинские психологи из института им. Узнадзе, ученые из Киева. Таким образом студенты имели возможность глубже понять иные научные школы, узнать о наиболее выдающихся достижениях науки от самих исследователей. Школа Ананьева была открыта для научного общения с учеными разной ориентации.

В начале 70-х годов Ананьев задумал большую коллективную книгу, но осуществить этот замысел не удалось. В красивом блокноте, приготовленном для задуманной рукописи «Человек как предмет воспитания», осталась заполненной лишь первая страница. 18 мая 1972 г. Борис Герасимович Ананьев скоропостижно скончался от инфаркта в возрасте 64 лет.

Он ушел из жизни, не завершив ни одной из четырех своих обширных научных программ. Исследование развития характера было свернуто после разгрома педологии; программа в Институте мозга по психологии чувственного отражения была прервана войной и возобновлена в другом коллективе. Исследования по педагогической психологии и проблеме психического развития школьников оборвались первым инфарктом. Смерть не дала завершить комплексные исследования человека. Она настигла внезапно в период блистательной зрелости ученого. Незавершенность его пути трагична. Однако Б.Г. Ананьев оставил богатое научное наследство. В нем аккумулирован огромный интеллектуальный и личностный потенциал, который питает психологическую науку по сей день.