Следуя плану Шарона Ричард Коэн

January 9, 2006

Сам Шарон ни за кем не следовал. В армии он славился тем, что не выполнял приказы. Позднее, занимая различные правительственные посты, он часто делал то, что ему нравилось – строил поселения на Западном берегу и в секторе Газа, вторгался в Ливан, покидал одну политическую партию и уходил в другую (эта участь постигла даже "Ликуд", в создании которого он участвовал), и, наконец, радикально изменил свои собственные взгляды, демонтировав поселения в секторе Газа и покинув сам сектор Газа. В отличие от слишком многих израильтян, у него была очень простая идеология: действовать в соответствии с реальностью. Великий лидер делает то, что возможно.

Вспомните Шарля де Голля. В 1958 году он буквально ответил на призыв французских колониалистов Алжира, вышел с пенсии и возобновил свое премьерство. Сразу же после этого он прилетел в Алжир и сообщил приветствующей его толпе: "Я понял вас". Толпа – это одно, реальность – другое. В течение года де Голль предложил Алжиру "самоопределение".

В конце Шарон пошел на то же согласование с реальностью, точнее, на несколько согласований. Первое – демографическое: 8 тыс. евреев сектора Газа не могли удерживать эту территорию без армии, а для армии, не говоря о самом Израиле, это место того не стоило. Сектор Газа, с 1,4 млн палестинцев, был покинут.

Нет никаких сомнений в том, что Шарон собирался сделать нечто похожее с Западным берегом. Он не мог – и не стал бы – просто покидать его, потому что Западный берег имеет такое огромное религиозное и историческое значение для Израиля, какого сектор Газа не имел. Определенные поселения остались бы за Израилем, Восточный Иерусалим – тоже, но остальное удерживать было бы невозможно. И в данном случае исход диктует тоже демография: слишком мало евреев, слишком много арабов, и никаких шансов на равновесие (уровень рождаемости среди палестинцев более чем в 2 раза выше, чем среди евреев). Есть и еще одна реалия, на которую слишком часто не обращают внимания: качество палестинского руководства. Не ставя на нем окончательного креста, все же нужно сказать, что из их политиков выходят никчемные партнеры по переговорам. Махмуд Аббас, президент ПА, и сам реалист. По этой причине он не выступил против множества вооруженных боевиков и экстремистских группировок, которые рыскают по сектору Газа. Любая попытка разоружить их, вероятно, будет стоить Аббасу жизни, но, к счастью для него, он не намерен даже и пытаться. В октябре Шарон сказал мне, что, на его взгляд, сердце у Аббаса там, где надо; зато другие говорят, что кишка у него тонка.

Как бы там ни было, нет сомнений в том, что Аббас непродуктивен. Он не может контролировать собственные границы; он не может контролировать собственную полицию. Он не может контролировать расходы администрации и рост численности сотрудников-бюджетников. Некогда многообещающее и процветающее палестинское общество стало глубоко нефункциональным и уникально коррумпированным. После Ословских договоренностей 1993 года палестинцы в изобилии получали международную гуманитарную помощь? И куда она делась? Европейцы и прочие могут превозносить палестинцев, однако взгляд Шарона на них однозначно менее романтичен. Худший враг палестинцев – это не Израиль, а их собственное негодное и коррумпированное руководство.

Шарон также сменил на прямо противоположное отношение к противоречивому израильскому барьеру безопасности. В свое время он выступал против него, однако с некоторых пор начал его поддерживать. И барьер таки протянулся- где-то в виде забора, где-то в виде стены. В некоторых местах барьер изолировал палестинские поселения – это неправильно – и однозначно породил трудности. Но сам по себе барьер – это совершенно рациональная реакция на совершенно безрассудное явление: терроризм. Израиль делает то, что делали все огражденные поселения в Америке. Вот еще одно приспособление к реальности.

Среди шароновского поколения израильских родителей была популярна игрушка nachum takum, ванька-встанька: сбейте его, а он снова встает. Это сам Шарон, и такова, на мой взгляд, его великая стратегия. В конце концов, многое из того, что он пытался сделать, не удалось – и иногда, как, например, вторжение в Ливан, трагически. Он был на левом политическом фланге, на правом и в последнее время в центре. Он уничтожал то, что строил сам – поселения, политические партии, большие планы, – но снова поднимался, чтобы попробовать что-то еще: nachum takum.

Такой должна быть стратегия израильских политиков, которые придут после Шарона, включая недооцениваемого Эхуда Ольмерта и даже Биньямина Нетаньяху, лидера старой шароновской партии "Ликуд". Все они на каждом углу будут сталкиваться с демографическими, культурными и политическими реалиями, ограничивающими выбор, пока не осознают, что в действительности выбор один: одностороннее проведение плана, который палестинцы не могут принять, а израильтяне больше не могут позволить себе отвергать. Это План Шарона. Кто бы ни последовал за ним, будет следовать ему.

http://www.inopressa.ru/wp/2006/01/10/13:56:17/israel


January 9, 2006
Following the Sharon Way

By Richard Cohen

This much is clear: Whoever follows Ariel Sharon will follow Ariel Sharon.

Sharon himself followed no one. In the army he was famous for not following orders. Later, in various governmental posts, he did pretty much as he pleased -- building settlements in the West Bank and Gaza, plunging into Lebanon, deserting one political party for another (even Likud, the one he helped form), and ultimately reversing himself by dismantling the Gaza settlements and abandoning Gaza itself. As opposed to too many Israelis, he had an ideology that was simple: Deal with reality. A great leader masters the possible.

Consider Charles de Gaulle. In 1958 he quite literally answered the call of France's Algerian colonialists and came out of retirement to resume the premiership. Immediately he flew to Algiers and told a cheering crowd, "I have understood you." The crowds were one thing, reality something else. Within a year, de Gaulle had proposed "self-determination" for Algeria.

In the end, Sharon made a similar accommodation with reality -- actually several of them. The first was demographic: The 8,000 Jews of the Gaza Strip could not hold the place without the army, and to the army, not to mention much of Israel itself, the place was not worth it. Gaza, with more than 1.4 million Palestinians, was abandoned.

No doubt Sharon was going to do something similar with the West Bank. He could not -- he would not -- simply abandon it, because the West Bank has in abundance the religious and historical significance that Gaza sorely lacks. Certain settlements would be retained, East Jerusalem too, but the rest was not possible to keep. Here, too, demographics dictated the outcome: too few Jews, too many Arabs and not a chance of catching up. (The Palestinian birthrate is more than double the Jewish one.) There is yet another reality, and it is too often overlooked: the quality of Palestinian leadership. Not to put too fine a point on it, their politicians make for lousy negotiating partners. Mahmoud Abbas, the Palestinian Authority president, is a realist himself. For that reason, he has not moved against the plethora of armed militias and outright gangs that roam the Gaza Strip. Any attempt to disarm them would probably cost Abbas his life, but, lucky for him, he seems disinclined to try. In October Sharon told me that he thinks Abbas's heart is in the right place; others say it's his guts that have been misplaced.

Whatever the case, there's no doubt that Abbas is ineffectual. He cannot control his own borders; he cannot control his own police forces. He cannot control his spending and the growth of the public-sector payroll. A once-promising and prosperous Palestinian society has become deeply dysfunctional and astonishingly corrupt. Since the Oslo accords of 1993, Palestinians have received an abundance of international aid. Where has it gone? Europeans and others may exalt Palestinians, but Sharon has a distinctly less romantic view of them. The Palestinians' worst enemy is not Israel but their own inept and corrupt leadership.

Sharon also reversed himself about Israel's controversial security barrier. He opposed it once, but no longer. It goes up -- here a wall, there a fence. In some places, the barrier has isolated Palestinian communities -- and that is wrong -- and it certainly has created hardships. But the barrier itself is a perfectly rational response to a perfectly insane situation: terrorism. Israel is doing what any gated community in America has done. Once again, reality.

A popular toy among Sharon's generation of Israeli parents was called " nachum takum " -- lie down, get up. You know it: the toy you knocked down and it bounced right up again. That's Sharon himself and that, I think, was his grand strategy. After all, so much of what he attempted failed -- and sometimes, as with the invasion of Lebanon, tragically. He had been on the political left, the right and, more recently, the middle. He demolished what he himself built -- settlements, political parties, grand plans -- but he bounced right up to try something else: nachum takum .