Современная политическая лингвистика

(Екатеринбург, 2006)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Данное пособие предназначено для студентов высших учебных заведений, которые овладевают гуманитарными специальностями, в той или иной степени связанными с изучением взаимоотношений языка и общества. К числу этих специальностей относятся "Филология", "Лингвистика и межкультурная коммуникация", "Политология", "Социология", "Рекламная деятельность", "Связи с общественностью", "Государственное и муниципальное управление", "Журналистика".

Основная задача учебного пособия состоит в ознакомлении студентов с историей возникновения, идеями, методами и ведущими направлениями зарубежной политической лингвистики - новой, активно развивающейся гуманитарной науки, которая занимается изучением использования ресурсов языка как средства борьбы за политическую власть и манипуляции общественным сознанием. В связи с этим в пособии выделены основные положения политической лингвистики, рассмотрена история ее возникновения и развития, охарактеризованы методы и ведущие направления в зарубежных исследованиях политической коммуникации.

Изучение политической лингвистики важно для студентов, поскольку будет способствовать лучшему пониманию, анализу и продуцированию (в том числе в процессе перевода на другие языки) соответствующих текстов. Одновременно изучение политической лингвистики поможет студентам лучше понимать происходящие в современном мире политические процессы, научиться видеть подлинный смысл выступлений политических лидеров и используемые ими способы манипуляции общественным сознанием.

Отличительной чертой данного пособия является обширный раздел "Антология", в котором представлены переводы на русский язык трудов ведущих зарубежных специалистов из Соединенных Штатов Америки (Дж. Лакофф, В. Бенуа, Р. Андерсен), Центральной и Западной Европы (Д. Бэнкс, Р. Водак, П. Друлак, А. Мусолфф) и других мегарегионов (Л. Ви, Н. Клочко, Э. Лассан, Н. Чабан).

Авторы выражают искреннюю признательность рецензентам данного пособия - доктору филологических наук, профессору Владимиру Ильичу Карасику и доктору филологических наук, профессору Наталье Борисовне Руженцевой, ценные советы которых оказались очень важны при доработке книги.

Особая благодарность адресована нашим зарубежным консультантам. Мы признательны профессору Миссурийского университета Вильяму Бенуа за его ценные консультации по истории и современному состоянию американских исследований по политической лингвистике. Для нас было очень интересно творческое общение с европейскими специалистами по политической метафорике, особенно с профессором Петром Друлаком из Пражского института международных отношений (Чехия) и профессором Андреасом Мусолффом из Даремского университета (Великобритания). Искренне благодарим Р. Андерсона, Р. Водак, Р. Бэнкса, Э. Лассан, Н. Клочко, Н. Чабан и других зарубежных авторов, представивших свои материалы для публикации в данной книге.

Абсолютное большинство исследований, которые включены в данную книгу, впервые переведены на русский язык. Поэтому заслуживают глубокой признательности переводчики О.А. Ворожцова, А.Б. Зайцева, С.Л. Кушнерук, Ю.А. Ольховикова, А.А. Прокопьева, О.А. Солопова, А.М. Стрельников, С.С. Чащина, Т.А. Шабанова.

ВВЕДЕНИЕ

Появление все новых и новых исследований в сфере политической лингвистики, обращение исследователей ко все новым и новым аспектам изучения политического языка - все это требует всестороннего осмысления истории названного научного направления, его современного состояния, закономерностей эволюции и взаимодействия с другими научными направлениями.

Следует отметить, что отдельные аспекты рассматриваемой в настоящем учебном пособии проблемы уже привлекали внимание специалистов. Вопрос о возникновении, историческом развитии и современном состоянии политической лингвистики в той или иной мере рассматривался в учебниках и учебных пособиях А.Н. Баранова "Введение в прикладную лингвистику" (2001), М.В. Гаврилововой "Критический дискурс-анализ в современной зарубежной лингвистике" (2003), А.А. Романова "Политическая лингвистика. Функциональный подход" (2002), И.В. Вольфсона "Язык политики. Политика языка" (2003), А.П. Чудинова "Политическая лингвистика" (2003, 2006), в монографиях Н.А. Купиной (1995), Е.И. Шейгал (2000), в двух выпусках коллективной монографии "Методология исследований политического дискурса: Актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов" (1998, 2000), в статьях В.Н. Базылева (2005), В.З. Демьянкова (2002, 2003), П.Б. Паршина (1999, 2001, 2003), Н.М. Мухарямова и Л.М. Мухарямовой (2002), Т.Г. Скребцовой (2004, 2005) и др.

За рубежом монографии и учебные пособия по политической коммуникации получили широкое распространение с 70-х гг. прошлого века. Среди них "Введение в анализ политических текстов" Р. Бахема (1979), "Язык в политике. Введение в прагматику и семантику политического языка" В. Дикманна (1975), "Политический язык" М. Эдельмана (1977), "Язык политики" М. Гайса (1987), "Политическая коммуникация: Риторика, правительство и граждане" Д.Ф. Хана (1988), "Язык и политическое понимание" М. Шапиро (1981) и др. Среди последних работ выделяется книга П. Чилтона "Анализ политического дискурса" (2004) и учебник Н. Фэрклау "Анализ дискурса" (2003). К сожалению, большинство из названных книг пока не опубликовано на русском языке.

В настоящем учебном пособии предпринята попытка своего рода обобщения и классификации современных исследований в области политической лингвистики, созданных за пределами России. Такого рода ограничение объясняется тем, что нашим студентам особенно важно ознакомление с зарубежным опытом, с идеями и методами специалистов из государств с развитыми демократическими традициями.

Уже предварительные наблюдения позволили обнаружить, что абсолютное большинство современных исследований по политической лингвистике создано в трех мегарегионах - в Северной Америке, в Центральной и Западной Европе и в постсоветских государствах. Вполне закономерно, что национальность и место проживания ученого далеко не всегда предопределяют его принадлежность к тому или иному направлению в исследовании политической метафоры. Например, можно обнаружить, что концепции некоторых европейских ученых ближе к взглядам американских специалистов, чем к типично европейским представлениям. Отметим также стремление специалистов, работающих в различных регионах, к взаимному согласованию своих концепций. Показательным примером в этом отношении служит исследовательский проект по решению вопроса о соотношении лингвистической и концептуальной метафоры, получивший название "Pragglejaz" по первым буквам имен десяти ведущих специалистов по метафоре из США, Гонконга и стран Европы (P. Crisp, R. Gibbs, A. Cienki, G. Steen, G. Low, L. Cameron, E. Semino, J. Grady, A. Deignan, Z. Kovecses).

Вместе с тем существуют определенные основания для выделения североамериканского, европейского и российского (восточноевропейского, постсоветского) направлений в исследовании политической метафоры. Поэтому в процессе изучения учитывались не только собственно лингвистические характеристики соответствующих публикаций, но и их принадлежность к одному из названных мегарегиональных направлений.

При последовательном изучении современных публикаций по проблемам политической коммуникации обнаруживаются следующие различия, способные служить основанием для классификации исследований.

1. Методы исследования. С точки зрения методологии наиболее последовательно разграничиваются работы, выполненные в рамках когнитивного и традиционного (риторического, семантико-стилистического) методов. В первом случае политическая коммуникация анализируется как ментальный, а во втором - как языковой феномен. Вместе с тем существуют исследования, авторы которых, не опасаясь обвинений в эклектике, пытаются совместить названные методы. Значительно более естественным представляется совмещение методов, ориентированных на различные аспекты исследования, например, совмещение когнитивного метода с критическим анализом дискурса или контент-анализом.

2. Национальный дискурс. В большинстве исследований рассматриваются политические метафоры, относящиеся только к какому-то одному национальному дискурсу (американскому, немецкому, российскому и др.). Однако есть существуют публикации, в которых сопоставляются политические метафоры, характерные для межнациональных объединений: так, в исследовании Н.Н. Клочко, представленном в антологии, продемонстрировано, что народы бывшей Австро-Венгерской империи до настоящего времени ощущают определенную близость, которая в ряде случае выражается и в однотипных метафорах. В публикациях целого ряда исследователей рассматривается межнациональная метафора "Общеевропейский дом" (Болотова, Цинкен, 2001; Клочко, 2006, Bachem, Battke, 1991; Musolff, 2000, 2004; Schäffner, 1993 и др.). Особую группу составляют исследования, посвященные сопоставлению метафорических картин мира, существующих в сознании различных народов.

Для исследования небезразлична и "точка зрения" на политическую метафору: в одних случаях автор изучает политическую метафорику своей родной страны, а в других - обращается к исследованию политической коммуникации зарубежных государств.

3. Дискурсивные варианты использования политического языка. В подобных исследованиях, рассматриваются дискурсы отдельных политических событий и ситуаций (война, выборы, скандал, коррупция и др.), дискурсы отдельных политических партий и движений (правые, левые, экологисты, антиглобалисты, националисты, коммунисты и др.) или отдельных политических лидеров.

4. Источники исследований политического языка. Чаще всего это политический медиадискурс (в том числе пресса, радио, телевидение) и собственно политический (институциональный) дискурс (листовки, парламентские дебаты, выступления на митингах, документы политических партий и др.) в их многообразных разновидностях и пересечениях. Также встречаются тексты, совмещающие в себе признаки политического дискурса с характерными чертами художественного, бытового или научного дискурса.

5. Темпоральная и динамическая характеристика исследований. Существуют публикации, авторы которых стремятся охарактеризовать исторические закономерности развития политической коммуникации на протяжении многих десятилетий, веков и даже тысячелетий, тогда как большинство современных авторов обращаются лишь к материалам последних лет.

Композиция настоящего учебного пособия определяется стремлением авторов, обратившись сначала к истокам современной политической лингвистики, последовательно рассмотреть все названные выше существенные признаки соответствующих исследований, выделив на этой основе ведущие принципы и закономерности современной политической коммуникации. Представленные в заключительном разделе публикации ведущих зарубежных специалистов помогут студентам лучше понять методологию зарубежных исследований политического дискурса.

РАЗДЕЛ 1

СТАНОВЛЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИНГВИСТИКИ
И ЕЕ ПРОБЛЕМАТИКА

1.1. Возникновение и основные этапы развития

Истоки современной политической лингвистики можно обнаружить уже в античной риторике: проблемами политического красноречия активно занимались уже в Древней Греции и Риме, однако эта традиция оказалась прерванной на много столетий, когда на смену античным демократиям пришли феодальные монархии. Изучение политической коммуникации оказывается социально востребованным прежде всего в демократическом обществе, а поэтому соответствующие исследования вновь появились лишь вместе с развитием демократии в Западной Европе и Северной Америке. Рассмотрим основные этапы в истории изучения политической коммуникации.

В публикациях второго типа основное внимание уделялось детальному описанию достоинств и - в меньшей степени - недостатков в речевой деятельности конкретных политических деятелей. Особенно активно изучались разнообразные аспекты риторического мастерства политических лидеров. Причины убедительности президентских выступлений искали в фонетических и ритмических особенностях, остроумии, задушевности, открытости, простоте, образности и иных качествах речи.

В работах критической направленности основное внимание традиционно уделялось "разоблачению" недобросовестных уловок политических противников, а также их косноязычию, малообразованности и речевой небрежности. Значительное число критических публикаций было посвящено "порче" родного языка, среди причин которой обычно назывались те или иные политические события, а также общее падение нравов, утрата духовных основ и уважения к национальным традициям.

2. Возникновение и становление политической лингвистики (двадцатые - пятидесятые годы ХХ века). История возникновения и становления любой научной дисциплины неразрывно связана с историей общества, и политическая лингвистика не стала исключением. В череде событий XX в. точкой отсчета для становления политической лингвистики стала первая мировая война, которая привела к невиданным человеческим потерям и кардинальному изменению мироощущения человечества. В новых условиях необходимость изучения политической коммуникации и ее взаимосвязи с общественно-политическими процессами становилась все более очевидной. После опыта беспрецедентного пропагандистского противостояния воюющих стран, знание о механизмах манипуляции общественным мнением приобретает высокую научную и гуманитарную ценность. Поэтому неудивительно, что после войны внимание исследователей языка политики было направлено на изучение способов формирования общественного мнения, эффективности политической агитации и военной пропаганды.

Наиболее значимые работы этого периода связаны с деятельностью Уолтера Липпманна, Пола Лазарсфельда, Гарольда Лассвелла.

У. Липпманн в период первой мировой войны писал пропагандистские листовки для армии союзников во Франции, после войны занялся изучением вопросов пропаганды и агитации, служил советником у двенадцати президентов США. В современной политической лингвистике используется предложенное У. Липпманном понятие "процесса установки повестки дня" (agenda-setting process), то есть высвечивания в политической коммуникации одних вопросов и замалчивания других. Таким образом, ученый разграничил реальную актуальность той или иной проблемы и ее "важность" в восприятии общества.

Также У. Липпманну принадлежит первенство в применении контент-анализа в качестве метода для исследования общественных представлений о политической картине мира. В частности, в 1920 г. У. Липпманн опубликовал исследование корпуса текстов газеты "The New York Times", которые были посвящены Октябрьской революции 1917 г. Как показал У. Липпманн, среднему американцу невозможно было составить сколько-нибудь объективного мнения о происходящих в мире событиях ввиду антибольшивистской предвзятости анализируемых текстов.

Другим значимым предшественником политической лингвистики был Пол Лазарсфельд, активно занимавшийся изучением пропаганды в Колумбийском университете. В 1937 г. он руководил исследовательским проектом по воздействию информации радиовещания на американскую аудиторию. Впоследствии этот проект вылился в создание "Бюро прикладных социальных исследований" - единственного основанного на базе университета исследовательского института того времени, который занимался вопросами политической и массовой коммуникации. Вместе со своим коллегой Р. Мертоном П. Лазарсфельд разработал метод опроса фокус группы [1], который применялся для сбора данных об отношении рядовых американцев к правительственным призывам по радио разводить "огороды победы" [2] или приобретать облигации военных займов. Примечательно, что эти правительственные программы разрабатывались и анализировались как самим П. Лазарсфельдом, так и другими исследователями (в том числе Гарольдом Лассвеллом).

П. Лазарсфельду принадлежит первенство в применении контент-анализа к исследованию зависимости электорального поведения от предвыборной агитации в СМИ. Наибольшую известность получило его исследование, проведенное в округе Эри (штат Огайо). В течение полугода вплоть до президентских выборов 1940 г. П. Лазарсфельд и его коллеги проводили опрос фокус-группы в 600 человек с целью выявить эффективность агитационного воздействия политических текстов СМИ на американских граждан. К удивлению исследователей, только 54 участника эксперимента поменяли за полгода свои предпочтения в пользу другого кандидата в президенты, и еще меньшее количество респондентов сделало это под прямым воздействием газет, журналов и радиопередач. Этот эксперимент заставил засомневаться в доселе принимаемом как само собой разумеющееся положении о тотальном характере воздействия СМИ на избирателя.

Впоследствии П. Лазарсфельд и другие исследователи разработали модель двухуровневой коммуникации, согласно которой в любом обществе существуют восприимчивые к воздействию политической пропаганды "лидеры общественного мнения" (opinion leaders), распространяющие политическую информацию по каналам межличностного общения. Методика П. Лазарсфельда получила значительное распространение и применяется вплоть до настоящего времени. Хотя исследователи указывали на недооценку пропагандистской роли СМИ, разработки П. Лазарсфельда инициировали интерес к исследованию дополнительных факторов коммуникационного воздействия на избирателя.

Среди предшественников современной политической лингвистики называют также Гарольда Лассвелла, которому принадлежит заслуга значительного развития методики контент-анализа и ее эффективного применения к изучению языка политики. С помощью контент-анализа Г. Лассвеллу удалось продемонстрировать связь между стилем политического языка и политическим режимом, в котором этот язык используется. По мнению исследователя, дискурс политиков-демократов очень близок дискурсу избирателей, к которым они обращаются, в то время как недемократические элиты стремятся к превосходству и дистанцированию от рядовых членов общества, что неизбежно находит отражение в стилистических особенностях политического языка власти. Языковые инновации предшествуют общественным преобразованиям, поэтому изменения в стиле политического языка служат индикатором приближающейся демократизации общества или кризиса демократии.

Продемонстрированный Г. Лассвеллом исследовательский потенциал методов квантитативной семантики получил значительное распространение. Так, в 40-е гг. XX в. Г. Лассвелл, Н. Лейтес, С. Якобсон и другие исследователи выявляли различные взаимозависимости между семантикой языковых единиц и политическими процессами на основе анализа советских лозунгов, языка Интернационала, текстов фашистской пропаганды.

В этот период появляется дополнительный импульс к осмыслению роли языка в политике, связанный с практикой тоталитаризма и новой, еще более разрушительной мировой войной. Рассматривая этот этап развития политической лингвистики, историки науки называют, помимо специалистов по коммуникации, английского писателя Джорджа Оруэлла и немецкого литературоведа Виктора Клемперера, обратившихся к критическому изучению тоталитарного дискурса.

Первый из них написал в 1948 г. роман-антиутопию "1984", в котором были описаны принцип "двоемыслия" (doublethink) и словарь "новояза" (newspeak), то есть на конкретных примерах были охарактеризованы способы речевого манипулирования человеческим сознанием в целях завоевания и удержания политической власти в тоталитарном государстве. Джордж Оруэлл наглядно показал, каким образом при помощи языка можно заставить человека поверить лжи и считать ее подлинной правдой, как именно можно положить в основу государственной идеологии оксюморонные лозунги "Война - это мир", "Свобода - это рабство" и "Незнание - это сила". Пророческий дар Дж. Оруэлла постоянно отмечают современные специалисты по политической пропаганде: иногда кажется, что именно по рецептам "новояза" советские войска в Афганистане решили называть ограниченным контингентом, а саму эту войну - интернациональной помощью. Аналогичные приемы использовали и американские лидеры, которые называли свои военные действия против Югославии и Ирака "борьбой за установление демократии".

Описанный Джорджем Оруэллом "новояз" был плодом его фантазии, предположением о том, к чему может привести развитие тоталитарных идей в Великобритании. Немецкий филолог Виктор Клемперер подробно охарактеризовал "новояз", за которым он имел несчастье наблюдать 12 лет. Его книга "LTI. Notizbuch eines Philologen" ("LTI. Записная книжка филолога") была посвящена коммуникативной практике германского фашизма, а буквы "LTI" в ее названии обозначают "Язык Третьей империи". Следует отметить, что практика нацистского "новояза" оказалась значительно многообразнее и изощреннее созданной Джорджем Оруэллом теории. Например, оказалось, что вовсе необязательно запрещать то или иное выражение - достаточно взять его в кавычки. Например, "немецкий поэт" Гейне - это уже совсем не немецкий и не совсем поэт; соответственно написание "выдающийся ученый" Эйнштейн позволяет поставить под сомнение гениальность выдающегося физика. На службу идеям фашизма в гитлеровской Германии были поставлены и многие другие языковые средства: особенно детально Виктор Клемперер описывает символику и метафорику фашистской пропаганды, а также практику запрета на "неугодные" слова и понятия с одновременной пропагандой "новых" слов и идей.

Позднее появилось описание коммунистического новояза и языкового сопротивления ему в Польше, Восточной Германии, Чехии, России и других государствах существовавшего во второй половине прошлого века "социалистического лагеря". Эти исследования позволили обнаружить множество сопоставимых фактов и закономерностей. Вместе с тем обнаруживались и признаки национальных тоталитарных дискурсов: например, в советском политическом дискурсе очень значимыми были политические определения, кардинально преобразующие смысл и эмоциональную окраску слова. Так, в советском новоязе Буржуазный гуманизм или Абстрактный гуманизм - это вовсе не человеколюбие, а негативно оцениваемое проявление слабости, недостаточная жестокость по отношению к политическим противникам, представителям "эксплуататорских классов" и просто сомневающимся. С другой стороны, в качестве Социалистического гуманизма могли быть представлены жестокие действия "против классово чуждых элементов", особенно если эти действия воспринимались как полезные "для трудового народа" в его "классовой борьбе".

Исследования коммуникативной практики тоталитарных режимов продолжаются до настоящего времени. Специалисты выделили характерные черты тоталитарного дискурса, для которого, как правило, свойственны централизация пропагандистской деятельности, претензии на абсолютную истину, идеологизация всех сторон жизни, лозунговость и пристрастие к заклинаниям. Среди признаков тоталитаризма выделяют также ритуальность политической коммуникации, превалирование монолога "вождей" над диалогичными формами коммуникации, пропагандистский триумфализм, резкую дифференциацию СВОИХ и ЧУЖИХ, пропаганду простых и в то же время крайне эффективных путей решения проблем.