Стереотипные образы культурного пространства

Настоящая статья посвящена проблемам формирования стереотипных образов, связанных с названиями животных казахского и русского языков. Рассмотрены вопросы отождествления стереотипов с традициями, обычаями, мифами казахского и русского народов. В статье рассматриваются понятия «стереотип», «национальный стереотип», «культурный стереотип».

This article deals with the problems of formation of stereotypical images associated with the names of the animals of the Kazakh and Russian languages. The problems of identifying patterns with traditions, customs, myths, Kazakh and Russian people. The paper examines the concepts of «stereotype», «national stereotype», «cultural stereotype».

Ключевые слова: культурный стереотип, национальный стереотип, зооморфизмы, мифологическое мышление, этнокультурная специфика.

Key words: cultural stereotype, national stereotype, zoomorphism, mythological thinking, ethnocultural specificity.

Феномен и понятие “стереотип” привлекает большое внимание исследователей, многие ученые (У. Липпман, И.С.Кон, Ю.А. Сорокин, И.Ю. Марковина, А.В. Павловская, Н.В. Уфимцева, В.В. Красных и др.) занимаются изучением данной проблемы. Среди философов, культурологов, лингвистов и других исследователей активно ведется полемика об определении понятия «стереотип», делаются попытки выявить пути формирования и распространения национальных стереотипов в обществе, обсуждается вопрос о влиянии их на отношения между народами. Ученые не пришли к единому мнению относительно правомерности использования самого слова «стереотип».

Понятие «стереотип» в западный дискурс введено Уолтером Липпманом, который применил его в описании своей оригинальной концепции общественного мнения в 1922 г. Согласно определению У. Липпмана, стереотип - это «принятый в исторической общности образец восприятия, фильтрации, интерпретации информации при распознавании и узнавании окружающего мира, основанный на предшествующем социальном опыте» [2:126].

В научной литературе встречаются различные термины – национальные стереотипы, этнические предрассудки, этнические представления, национальные образы и другие, выражающие одно и то же явление.

Стереотип определяется как схематический, стандартизированный образ или представление о социальном явлении или объекте. Обычно стереотипы бывают эмоционально окрашенными, стойкими и выражают привычное отношение человека к какому-либо явлению, которое сложилось под влиянием социальных условий и предыдущего опыта.

По классификации культурологов стереотипы бывают следующих видов: языковые, этнические, личные, гендерные, общественные или социальные, семейные. Обобщающая функция стереотипов заключается в упорядочении информации о внешнем мире.

Стереотипы нередко отождествляют с традициями, обычаями, мифами, ритуалами. Для человеческого общества на наиболее ранних этапах своего развития характерно так называемое магическое, мифопоэтическое сознание. Мифологические представления могли быть только образами, поскольку образ являлся зрительным «внешним видом и наружной стороной» предмета.

В течение многих тысячелетий человек имел разные формы общения с животным миром: изначально животные считались божествами, потом были рабочей силой, некоторые животные внушали древним людям страх, некоторые – приносили радость, снабжали пищей и одеждой. Человек и животное находились в постоянном контакте, тесное общение человека и животных отразилось в языке, как способ адаптации древнего человека к окружающему миру.

На основании обыденного и мифологического мышления формируется некий стереотипный образ, который актуализируется для зооморфной характеристики человека. Например, «если русский называет какое-либо лицо медведем, то он обращается к соответствующему стереотипному образу, основной характеристикой которого является «физическая и/или нравственная неуклюжесть, грубость». При этом мифопоэтическое представление о медведе у русских, конечно, не исчерпывается данным стереотипным образом, оно оказывается весьма сложным и противоречивым, находит отражения в различных областях русского культурного пространства (Мишка – символ Олимпиады в Москве, медведь в гербах многих русских городов, медведь – помощник героя в русских волшебных сказках и др.). [3:27]. Словом, стереотипное представление и мифологическое значение зооморфизмов являются национально детерминированными.

Анализ мифологических и символических значений наименований животных позволяет сделать вывод о параллельном развитии коннотативных признаков зооморфизмов казахского и русского языков, что обусловлено актуализацией общепринятых ассоциаций с общими языковыми стереотипами русского и казахского народов, а также со взаимопроникновением культур и религий древних тюрков и славян.

Стереотипными в древнем мифологическом сознании казахов и русских являются образы птиц. Так, птицы считались посредниками между высшим верхним миром и миром людей, им приписывали такие качества как сила, мощь, свобода, высота, возможность подняться до того уровня, которого не мог достичь человек. Птица являлась тотемом для людей, живших в наиболее ранний период. К примеру, для казахов птицы имели большое символическое значение: головные уборы молодых девушек, акынов-импровизаторов украшались перьями филина, что с одной стороны служило оберегом, с другой – было знаком связи с небом, верхним миром.

Функционирование названий птиц ласточка, голубь в тюркской и славянской мифологии имеет типологическое сходство. Так, в славянской мифологии ласточка – чистая, святая птица, наделяемая женской символикой. Наряду с этим, ласточка и голубь считались любимыми Богом птицами. В народной легенде о распятии Христа, ласточки старались избавить его от мучений: кричали «умер, умер!», похищали гвозди, вынимали колючие тернии из тернового венца Христа и носили ему воду. В связи с данной интерпретацией у славян вообще и у русских, в частности, считается, что свитое под крышей дома гнездо ласточки обеспечивает дому счастье и благодать, большим грехом является разорение такого гнезда, убийство и употребление в пищу ласточки. Ласточка считалась также вестницей весны (ср.: Ласточка весну начинает, а соловей кончает).

Голубь обладает любовно-брачной символикой (ср.: воркуют как голубки), встречается в свадебных и любовных песнях, образ голубя используется в свадебном обряде. Этим обусловлено активное использование птицы и ее гнезда в любовной магии. Изображение белого голубя с оливковой веточкой в клюве ассоциируется с Библейским сюжетом о Великом потопе: по легенде, выпущенный голубь вернулся в Ноев ковчег с веткой оливкового дерева, что явилось знаком завершения потопа и близости земли. С устоявшимся положительным стереотипным образом связан ряд выражений в современном русском языке: голубчик, голубушка, голубки, голубь мира, приголубить и др.

В казахском языке много мифов, рассказов и понятий, связанных с названиями птиц көгершін (голубь) и қарлығаш (ласточка). У казахов издревле существовали поверья, связанные с внешним видом, цветом оперенья данных птиц, им присваивались положительные свойства, считалось, что эти птицы очень доброжелательны и приносят людям счастье и радость. Хорошей приметой считалось, если ласточка или голубь садились рядом с жилищем.

У казахского орнитоморфизма көгершін есть синоним кептер, каждый из названий этимологически связан с серо-голубой цветовой гаммой птицы. Символический образ голубя в представлении казахского народа навеян культом данной птицы у других народов и считается заимствованным из других культур. Так, у евреев и других представителей синтоистской веры существовал символ чистой, безгрешной души – голубь. В Египте, Греции, Персии и Индии голубь считался священной птицей. Для советского языкового сознания свойственно олицетворение птицы с символом мира, тогда как для христиан голубь – дух, душа. Согласно Евангелие, непорочное зачатие Девы Марии произошло благодаря святому духу, который изображается зачастую в виде голубя. Для казахского народа свойственно ласкательное обращение к детям «қарғам» и, как результат заимствования из русского языка появилась обращение «көгершінім» (ср. русское голубушка).

С образом ласточки в казахском языке связаны легенда о ласточке и драконе, который не смог поймать птицу, «Қарлығаштың құйрығы неге айыр?» (Почему у ласточки раздвоенный хвост?). Хвост ласточки в славянской мифологии уподобляется мотовилу, с помощью которого разматывают мотки пряжи в клубки. В русской народной символике ласточке присваиваются мотивы прядения и ткачества.

В целом, несмотря на небольшое количество паремиологических единиц, образных сравнений с названиями птиц голубь и ласточка в казахском языке, у казахов существовало много легенд, сказок и поверий, связанных с ними, восходящих к истории древних племен – предков современных казахов, проповедующих христианство.

Образ волка во многих культурах имеет ритуальное, культовое и социальное значения. Мифологические образы многих животных в казахском языке восходят к древней традиции казахского народа – тотемизму. Тотем являлся духовной основой жизни древних людей. Изначально тотем воспринимался людьми как родственное человеку понятие, позже во времена межплеменных столкновений и распрей тотем стал иметь символическое значение «оберега».

Так, тюркские племена считали своим «хранителем» и «защитником» волка (көк бөрі). Названия көк бөрі, көкжал бөрі не были связаны с темно-серым окрасом животного, а выражали его принадлежность к синему небу, к высшим небесным силам, присваивая свойства «храбрый», «священный», «сильный». Изображение волка на флагах тюркских племен было обязательным атрибутом. Историко-эпическое произведение древности «Огузнама», произведения казахского акына Суюнбая и другие героические предания прошлого содержат описания тотема волка.

В казахском языке встречаются образные выражения, паремиологические единицы, нашедшие отражение в языке в результате мифологического восприятия и древних поверий казахского народа. Так, выражение тәңірдің серісі, пословица Иттің иесі бар, тәңірдің серісі бар обозначало принадлежность тотема к высшим силам. Древние предки казахов, в отличие от их современных потомков, употребляли в пищу мясо животного, убитого волком, поскольку считалось, что оно убито священным для тюрков животным. Если на домашний скот нападал волк, считалось, что он избавлял животных от различных болезней, а своим посещением крова скота он символически способствовал прибавлению его количества и, как следствие – благосостоянию хозяина. У казахов было много поверий, связанных с волком. Так, если путнику встречался волк, это считалось хорошей приметой, если в семье после рождения умирали дети, на шею новорожденного ребенка вешали амулет из волчьего клыка. Это должно было способствовать долголетию ребенка, защищало его от сглаза. Сильного противника казахи называют «нағыз көкжалдың өзі», что означает «отважный», «смелый».

В славянской мифологической символике волки, наряду с собаками объединяются с нечистыми животными, не употребляемыми в пищу, характерным признаком которых является слепота или слепорожденность. Определяющим в символике волка является признак «чужой», он соотносится с миром мертвых, предков, «ходячих» покойников и др. Волк противостоит человеку как нечистая сила: его отгоняют крестом, он боится колокольного звона, ему нельзя давать ничего освященного. Волк воспринимается древними предками русских как «инородец» (ср. стаю волков называли «ордой», в заговорах волков называли «евреями»).

Универсальным для казахского и русского мифологического образа волка является то, что волк считался посредником между людьми и силами другого мира. Также считалось, что задирая скотину, волк действует не по своей, а по Божьей воле (ср.: что у волка в зубах, то Егорий дал). Похищение волком скота воспринимается нередко как жертва и сулит хозяину удачу. Так же, как в казахском, в русском языке существовало табу, связанное с названием животного, которое заменялось эвфемизмами серый, зверь, кузьма, бирюк, лыкус и др. (ср. каз.: тік құлақ, қара құлақ, ұлыма, серек құлақ, көкжал, ит-құс и др.). Глаз, сердце, зубы, когти, шерсть волка часто служили амулетами и лечебными средствами у славян. Волчий зуб давали грызть ребенку, у которого прорезываются зубы. Волчий хвост носили при себе, чтобы избежать недомоганий и болезней. При этом были поверья и приметы негативного содержания: вой волков предвещал беду, голод, вой волков под домом – войну, осенью – дожди, зимой – метель. Волк, забежавший в деревню, был верным признаком неурожая, множество волков сулили войну.

Анализ мифологической символики волка в русском языке показывает, что древние люди испытывали страх перед животным. Существовало огромное количество заговоров для защиты себя и своей скотины от волка. При встрече с волком запрещалось дышать, говорить, люди прикидывались мертвыми, или наоборот, кричали и отпугивали его стуком, угрозами, криком и свистом. Нередко кланялись и вставали перед ним на колени, приветствуя и прося помилования.

Метафорическое значение названия животного волк/қасқыр в русском и казахском языках зачастую является описанием жадного, злого, вероломного человека (ср.: «Сколько волка не корми – он все в лес смотрит», соответствующее казахскому «Асыранды қасқырда далаға қарап ұлиды» (прирученный волк все равно воет в сторону степи), «Волк в овечьей шкуре», «Волком выть», «Смотреть волком» и др.). В казахском языке выделяются следующие: «Бөрінің аузы жесе де қан, жемесе де қан» (украл волк или нет, а пасть у него всегда в крови), «Қасқыр қасқырлығын қоймайды» (волк не перестанет быть волком), «Қасқырды сұрлығы үшін емес, ұрлығы үшін ұрады» (волка бьют не за то, что он сер, а за то, что он овцу съел), характеризующие постоянство признаков «жадность», «ненасытность». Вышеуказанные символические значения формируют стереотипное представление о данном животном в казахском и русском языках.

Древней религией славян и тюрков, их мировосприятием было язычество. Оно охватывало всю сферу духовной и материальной культуры. Ментальность древних людей была проникнута убежденностью в постоянном присутствии и участии сверхъестественной силы в жизни человека. Мифологическое восприятие животного, его «очеловечивание» наглядно демонстрирует неразрывную связь тюркской и славянской “зоологической” лексики с этнокультурным контекстом.

Таким образом, язык фиксирует коллективные стереотипные и эталонные представления, объективирует интерпретирующую деятельность человеческого сознания. Картина мира того или иного этноса становится фундаментом культурных и национальных стереотипов.

1. 
   Ғабитханұлы Қ. Қазақ мифологиясының тілдегі көрінісі.– Алматы: Арыс, 2006 г.-
   

2. 
   Ослон А. Уолтер Липпман о стереотипах: выписки из книги «Общественное мнение» // Социальная реальность, 2006. - № 4. - С. 125-141.
   
3. 
   Русское культурное пространство: лингвокультурологический словарь: Вып. первый/ И.С.Брилева, Н.П. Вольская и др. – М.: Гнозис, 2004. – 318 с.