Теории мирового развития и антитеррористическое право. Логика сопрягаемости

Институт оперативной деятельности и государственной безопасности

и антитеррористическое право.

Логика сопрягаемости

Киев 2007

УДК 341+343.326:316.485.26

ББК67.9Н.15

Утверджсно к печати Ученым советом

Института оперативной деятельности и государственной безопасности

А 72 Теории мирового развития и антитеррористическое право. Логика сопря-

гаемости. К ., 2007. - 440 с.

ISBN – 88500 – 036 - 0
Предлагаемая монография - очередной фундаментальный научный труд известного специалиста в сфере борьбы с терроризмом доктора юридических наук, генерал-майора В. Ф. Антипенко . Автор приобрел уникальный опыт проведения спецопераций в Афганистане, является основоположником государственной антитеррористической системы, на протяжении семи лет возглавил Штаб Антитеррорисгического центра при Службе безопасности Украины. Актив­ный учасник создания Антитеррористического центра СНГ и разработки его правовой базы.

Представленый в книге международно-правовой механизм борьбы с терроризмом нетрадиционен: он базируется на оценке терроризма как социального продукта общества в целом, а отнюдь не стоящих вне социума террористических сетей и групп. Жизнеспособность терроризма подтверждается в этой работе конфликтологическими анализами и путем сопоставления с основными положениями наиболее известных экономических и социальных теорий мирового развития, выводы из которых указывают на «социальность» терроризма, его глобальное измерение.

Автор вносит существенный вклад в теоретическое обоснование ранее выдвинутой им идеи формирования международного антитеррористического права как самостоятельной межсистемной отрасли международного трава.

Книга представляет интерес для юристов-международников, специалистов в области борьбы с терроризмом, а также студентов, изучающих юриспруденцию и социологию.

Автор монографии - активный исследователь современных проблем терроризма, один из организаторов антитеррористической системы в Укра­ине. Его научный труд представляет собой сплав теории и осмысления прак­тического опыта профессионала. Основной замысел работы - выявить при­чины, сущность терроризма и показать пути упреждения и преодоления этого явления правовыми методами. Автор рассматривает терроризм не только как преступное деяние, но и как социальное явление, порожденное глобаль­ным развитием миросистемы, выдвигает и обосновывает идею формирова­ния международного антитеррористического права как самостоятельной меж­системной отрасли международного права.

В первом разделе убедительно показано, что современное мировое развитие и такие явления, как глобализация, финансовая цивилизация, вир­туальная экономика, упадок «третьего мира» и г. п., таят в себе и воспроиз­водят глобальные конфликты и сопутствующие им террористические акты.

Глобальный конфликт -это, прежде всего, социальное явление, ре­зультат борьбы за статус, власть и ресурсы. В монографии дана развернутая характеристика глобального террористического конфликта, рассмотрены его понятие, виды, сущность, функции. Многое из того, что затуманивалось тмоциональным восприятием террористических актов, прояснилось, и тер­роризм предстал в полноте характеристик как глобальное социальное явле­ние. Автор обосновал необходимость переноса внимания в борьбе с терро­ризмом из поля силового противодействия ему в сферу социальную. С него снимается мистическое покрывало, выстраиваются ориентиры практичес­кого противодействия. Этим книга полезна как для исследователей, так и для массовой аудитории, поскольку терроризм в разной степени и в разное время может коснуться каждого.

Второй блок вопросов (II, III и IV главы), точнее, вторая линия рас­смотрения проблемы, касается формирования и реализации международного антитеррористического права. Автор последовательно отстаивает принцип господства права в сфере регулирования борьбы с терроризмом. Подчеркнута роль государства в обеспечении верховенства права в этой сфере. Одновре­менно показано, что задача предупреждения и пресечения терроризма должна быть и сферой международного уголовного права.

В книге подробно и профессионально рассмотрены объект, причи­ны, источники, конвенционный механизм международного антитеррорис-гического права. Не отходя от основной цели работы - сделать свой вклад в

научное обеспечение формирования и развития международного антитерро­ристического права, автор анализирует проблемы юридико-политической ответственности за международное преступление «терроризм». Предметно раскрываются тонкости и сложности его правовой квалификации (опреде­ления объекта, совокупного субъекта, субъективных и объективных сторон), критически оценивает деятельность международного уголовного правосу­дия и институтов международно-правовой ответственности.

Глобализация - процесс объективный. Никому его остановить или обой­ти не удастся. И она - не сплошное негативное явление. Конечно, в ней один из источников глобального конфликта и международного терроризма. Но она, разрушая устоявшиеся отношения, создает новые условия и для развития, и для упреждения, преодоления того же терроризма. Глобализа­ция делает мир единым, в чем есть и плюсы, и минусы. Возможно, было бы целесообразно на новых материалах продолжить показ того, что глобальный терроризм не является конструктивным ответом на процессы глобализации в современном мире.

Автор уделяет внимание тому, при каких условиях и в какой мере можно говорить об ответственности страны, народа, нации, правительства за тер­роризм. В прессе на этот счет еще немало стереотипов, неоправданных обви­нений целых стран и народов в терроризме. Сложно говорить об ответствен­ности страны, народа, нации, правительства за терроризм, даже если он исходит, так сказать, с их территории. Правительство может быть коалици­онным, его члены могут иметь разное отношение к терроризму. Приписы­вать народу, стране, нации содействие терроризму, тем более соучастие в нем, некорректно. Поэтому детализация и расширение диалектического под­хода к рассмотрению данного вопроса могло бы обогатить будущие переиз­дания монографии.

В книге хорошо сочетаются научность и доступность изложения. Она дает системное представление о сущности, причинах и формах проявления современного терроризма, и главное, - о путях и методах его упреждения и преодоления. В работе даны развернутый анализ и убедительное обоснова­ние дальнейшего развития международного антитеррористического права. Это новейшая и актуальнейшая сфера юридической науки, находящаяся в процессе становления.

О том, что такое терроризм, необходимо знать каждому. Уверен, этот добротный исследовательский проект, имеющий теоретическую и практи­ческую ценность, станет достоянием отечественной и зарубежной общест­венности.

академик НАН Украины

Жестоки ли акты терроризма? Безусловно. Но разве они многим более жестоки, нежели другие средства умерщвления людей? Достаточно вспомнить химическое, биологическое, ядерное оружие. А напалм, а противопехотные мины, а фашистские концлагеря, а Сонгми, а Сабра и Шатила? Этих вопросов у человечества накопилось, к сожалению, великое множество.

Здесь уместно заметить, что не столь катастрофичны террористические методы действий, сколь катастрофичны социальные условия, которые вызвали их к жизни. Создавшаяся в мировом обществе ситуация такова, что все осознали проблемы ограниченности ресурсов, экологии и т. п. Но главное в том, что лишь малая часть общества осознает для себя реальность перспективы феноменально комфортной жизни. Эта часть встревожена возможностью утраты такой перспективы. Другая же, гораздо более значительная часть населения планеты, осознает близость роковой черты, за которой существует вероятность ее катастрофического сокращения, а то и постепенного отмирания. История человечества пронизана борьбой за устранение или, по меньшей мере, сокращение социального разрыва между элитой и остальными людскими массами. Однако мировое развитие на данном историческом этапе получило иной поворот. Парадоксы мирового «развития» образовали проблему «ненужности» социальной страты, т. е. огромных людских масс. Террористические методы действий, особенностью которых является способность преодолевать барьер военно-экономической несопоставимости противоборствующих сторон, в понимании людей, представляющих эту страту (надо признать, весьма близком к истине), явились средством, не позволяющим «оторваться» от нее навсегда той первой, гораздо менее значительной части общества.

Значимость роли и места терроризма в общественной жизни планеты связаны, конечно же, с жестокостью террористических актов, нацеленностью на невинных людей. Но это не главная причина. Как уже сказано выше, террористические акты по уровню жестокости существенно не разнятся с другими приведенными способами убийства человека. И невинных жертв в них бывает гораздо больше, чем в терроризме. В террористических актах невинно страдающие люди как бы индивидуализируются, воспринимаются обществом гораздо болезненнее и с юридической точки зрения составляют своеобразный институт.

Но именно этот институт невинных жертв образует феномен террористической тактики действий и превращает ее в средство, сопоставимое с любым другим средством вооруженной борьбы, базирующимся на прочном военно-экономическом потенциале, одновременно обеспечивая при этом минимальную уязвимость и затратность.

Феноменальность террористической тактики действий обусловливает в свою очередь и феноменальность терроризма как общемирового социального явления.

Хочу сразу же предостеречь читателя – не следует такую очень обобщенную и предварительную характеристику терроризма воспринимать в вульгаризированном образе, отражающем противостояние бедных и богатых, а заодно и подозревать в этом автора.

Феноменальность терроризма видится в том, что он активно заполняет одну за другой зоны конфликтности на земле, придавая каждой из них свою специфичность, обусловленную целым рядом политических, экономических, социальных, религиозно-этнических факторов. Но при этом одно остается неизменным – террористическая тактика действий, террористические акты, жертвами которых являются невинные люди. Доступность и практическая неисчерпаемость этого предмета посягательства и образует обширный и неуязвимый арсенал средств борьбы террористов. Но мы должны признать, что скрепляющим началом этого простого изуверского механизма является широкая социальная поддержка в среде той, «гораздо более значительной части населения», которая осознала масштабы возможной деградации и не желает уходить в небытие.

В связи с этим признанная мировым сообществом правомерность целей и мотивов борьбы (осуществляемой с использованием неправомерного средства – террористических актов) предполагает неправомерность тех политических, экономических и социальных факторов, в результате действия которых эти цели возникли и сформировались. На основе конфликтного взаимодействия этих двух противоборствующих сторон и образуется терроризм как преступное по своему юридическому содержанию социальное явление. Юридическое оформление данного подхода нашло выражение в квалификационной конструкции состава международного преступления «терроризм», в основу которого положено понятие совокупного субъекта. Под признаки совокупного субъекта подпадают действия государств и физических лиц, образующие причины и условия для совершения террористических актов, а также действия государств и физических лиц по организации и совершению террористических актов.

С юридической точки зрения феномен здесь усматривается в следующем: элемент состава преступления, образующий признаки объекта преступления (предмет посягательства), одновременно представляет и субъекта этого преступления. С другой стороны, виновные всегда изначально стремятся, чтобы предмет посягательства совпадал с объектом преступления, представляя его. Но тогда по своей сущности это уже был бы не терроризм, а последовательное вооруженное насилие (скажем, вооруженный конфликт немеждународного характера), в котором действия сторон вписывались бы в логику сопоставимости сил и возможностей сторон.

Таким образом, уважаемый читатель, круг наших мыслей замкнулся: сколько мы бы не проклинали изуверство террористических актов и не выстраивали самых совершенных силовых и правоохранительных систем борьбы с ними, к успеху этот путь не приведет. Более того, он контрпродуктивен, поскольку обостряет существующую и плодит дополнительную конфликтность.

Перспективу здесь имеет путь господства права в самых разнообразных сферах жизни общества, образующих террористический конфликт (терроризм). Право как совокупность правил должного поведения его субъектов, обеспечиваемых судом, жизнеспособно. Но его господство может быть обеспечено на базе адекватной оценки социальных процессов, происходящих в обществе.

Важно, что социальный подход к нарастающему глобальному конфликту открывает возможность для реальной дифференцированной оценки различных очагов террористических конфликтов в различных регионах планеты. Это, в свою очередь, способствует объективизации международно-правовых норм, регулирующих отношения в процессе борьбы с терроризмом.

Итак, терроризм как социальное явление есть продукт социального конфликта, и он, как и сам конфликт, принял глобальный характер.

Из этого следует, что терроризм в его правовом измерении (как международное преступление) следует определять как базирующееся на конфликте насильственное противоборство, которое, наряду с нанесением ущерба государству, посягает на международную безопасность и миропорядок и основывается на разности политических, экономических и культурных интересов групп государств, государств, народов, наций, социальных групп и движений при условии использования хотя бы одной из сторон террористических актов как способа воздействия на противника для достижения политических целей.

От терроризма следует отличать террористический акт – то есть преступное общеопасное деяние в терроризме по созданию условий воздействия на международную организацию, государство и их представителей либо на юридических и физических лиц, либо группу лиц с целью понуждения осуществить, либо воздержаться от осуществления определенного действия, совершенное путем устрашения при наличии умысла на причинение гибели невинным людям.

Прибегая к математической терминологии, можно сказать, что террористические акты – это необходимое, но вовсе не достаточное условие терроризма. Различие между терроризмом и террористическим актом не только существенно, но и принципиально. Поэтому основополагающая справедливость в решении проблемы терроризма, воплощающаяся в торжество принципов права, пролегает через социологическое исследование сущности его составляющих, для подавления которых право могло бы оказывать свое регулирующее воздействие.

Из определения терроризма в свою очередь также следует, что понимание его социального содержания наиболее полно может быть достигнуто путем анализа основоположного глобального конфликта, который предопределил международную сущность этого преступления.

Указанные подходы предопределили структурное содержание работы, главную идею которой составляет оценка терроризма в системе социальных и экономических «координат» и вытекающая из этого соотносимость принципов и норм международного антитеррористического права положениям передовых социальных и экономических теорий, исследующих мировое развитие.

Проведенный (см. 1.1) анализ позволил увидеть ряд искажений и неточностей в существующих оценках терроризма, что сказывается на эффективности международного права в данной сфере регулирования (см. 2.2.4). Полученные таким образом характеристики терроризма указывают на его социальную сущность и выраженную международную обусловленность.

Изучение социальности терроризма в условиях глобализации осуществлено исходя из анализа базовых положений геоэкономических теорий, нашедших отражение в трудах А.И. Неклессы, В.Л. Иноземцева, М.М. Голанского, Б.С. Ерасова, Э.Б. Алаева, В.И. Максименко, А.Д. Воскресенского, В.Я. Белокреницкого, В.Г. Хороса, Г.К. Широкова, Ю.В. Шишкова, А.Я. Эльянова и др., социальных теорий И. Валлерстайна, А.С. Панарина, А. Этциони, Э. Тодда, У. Бека, Дж. Модельски, Дж. Гольдстайна и др. (см. 1.2, 4.1, 4.2). Сформирован достаточно убедительный выводной материал, указывающий на социальную природу терроризма и, одновременно, решающее присутствие в нем насильственной конфликтности. Причем насилие в терроризме как в международном социальном явлении проявляется в рамках социального конфликта. Исследовательские замеры в этом направлении проводились на базе фундаментальных работ всемирно известных конфликтологов Г. Зиммеля, Л. Козера, Р. Дарендорфа, В.Н. Кудрявцева, М.М. Лебедевой, Н.В. Гришиной, Б.В. Коваленко, А.И. Пирогова, О.А. Рыжова и др. (см. 1.3).

В итоге обрела определенность оценка беспрецедентной формы международного социального противоборства, практически полностью охватившей мировое пространство, которая привлекает внимание и вызывает тревогу применением террористических средств и методов борьбы. Международно-социологические и геоэкономические параметры, геополитические масштабы этого противоборства дают все основания определить его как глобальный террористический конфликт.

Отсюда, в соответствии с положениями теории конфликтности, определены противоборствующие стороны, основные показатели и движущие механизмы этого глобального насильственного конфликта (см. 1.3).

Именно насилие в терроризме, его сущность и происхождение послужили ключевой величиной, отталкиваясь от которой определены правовые характеристики терроризма и сформировано представление о международно-правовом антитеррористическом механизме.

Этим обусловлена некоторая необычность и нетрадиционность структуры работы. В ней анализ социальных теорий мироустройства не предшествует выяснению и формированию международно-правового антитеррористического механизма, а осуществляется вслед за ним. Это соответствует сути и целям работы: убедившись в социально-экономической детерминированности терроризма и вытекающих из этого содержательных характеристиках дееспособного в сфере борьбы с терроризмом международного права, можно было полноценно оценивать его соответствие передовым социальным теориям мироустройства. С помощью такого индикативного метода удалось выверить реальность предлагаемого международно-правового антитеррористического механизма, его диалектическую обоснованность, что актуально в условиях, когда глобализируясь, терроризм приобретает черты регулятивного механизма в отношениях между государствами, сужая сферу влияния международного права.

Оценка же существующего международного права в сфере борьбы с терроризмом приводит к неутешительным выводам. В системе международно-правового противодействия терроризму имеет место проблема реализации принципа ответственности государства. Этот принцип является наиболее влиятельным рычагом воздействия на международные правонарушения, особенно в превентивном его значении. Непоследовательная реализация этого принципа негативно сказывается на эффективности международного уголовного права относительно преступлений терроризма. Оказываясь в этом смысле за рамками правового поля, государство как бы утрачивает значение сдерживающего барьера. Решение этой проблемы должно способствовать установлению причастности государства на совершенно ином правовом уровне. Имеется в виду политическая, военная и экономическая деятельность одного государства в отношении другого, вследствие которой в последнем могут появиться протестные экстремистские движения и группы. Солидаризироваться с ними государство на официальном уровне не может, но по ряду даже объективных факторов (территория, гражданство виновных и т. п.) не может оставаться в стороне от конфликта. Таким образом, и с той, и с другой стороны государство является фактическим участником терроризма. Но именно этот аспект не находит должного воплощения в международном праве (см. 2.2.1).

Отдавая должное правовому потенциалу, наработанному в борьбе с международными преступлениями, следует указать, что источники международного уголовного права, которые могут быть использованы в регулировании террористических преступлений, аморфны и неадекватны динамике возрастания террористических угроз. Задействование указанного потенциала должно связываться с разработкой общеприемлемого определения понятия «терроризм», а также квалификацией международных преступлений в целом и международных преступлений террористической направленности в частности. Отсюда напрашивается вывод, что возможности для юридического воздействия на терроризм состоят в корректировании отдельных существующих и разработке новых принципов международного уголовного права, на базе которых можно было бы выстраивать систему конкретных антитеррористических норм. С другой стороны, исходя из оценки источников международного уголовного права, возможности его перестройки в сфере противодействия терроризму видятся в квалификации как террористических ряда насильственных международных преступлений и преступлений международного характера, прежде всего в области гуманитарного права (см. 2.2.2, 2.2.3).

Ключевые положения ряда «антитеррористических» конвенций, именуемых основными международными инструментами борьбы с терроризмом, имеют существенные пробелы, снижающие эффективность их регулирующего действия. В частности, в основополагающей по своему значению Конвенции о борьбе с бомбовым терроризмом (1997 г.), отсутствует четкое указание на объект преступления. В терроризме это, как правило, существующий миропорядок, режим политической власти, к устранению или смене курса которого стремятся террористы. Государственные и другие правительственные объекты, объекты системы общественного транспорта или объекты инфраструктуры, которые указываются в тексте определения терроризма, данного в Конвенции, представляют собой предмет преступления, непосредственный объект посягательства. Такое структурирование объекта, к тому же без указания умысла на невинные жертвы, может повлечь искаженное представление и об объективной стороне преступления, нивелируемой до действий, ни в чем не отличающихся от тех, которые применяются при убийствах, диверсиях и т. п. В определении недостаточно полно указывается на субъективную сторону состава, отражая лишь промежуточные цели преступления. К тому же их в значительной степени можно отнести к объективной стороне преступления, т. е. средству, способу достижения конечной цели. В Конвенции не акцентируется внимание на мотивах и целях преступления, однако столь социальный объект исследования, лишенный политической компоненты, не может быть признан терроризмом, поскольку – это его сущностный элемент. Это также порождает определенные трудности с реализацией ответственности, поскольку в национальных законодательствах, по которым она наступает, указанные институты достаточно активны. В сложившихся условиях невнимание к мотивам и целям может расцениваться как уклонение международного сообщества от гласного обсуждения мотивов и целей экстремистской деятельности террористических организаций, вследствие чего возможны негативные перемены в общественном мнении в пользу террористов (см. 2.2.4).

Между тем террористическая составляющая в международной жизни усиливается, что подтверждает международную сущность этого преступления. Паразитируя на моральных и юридических ценностях, наработанных в международном праве, терроризм подрывает международно-правовую систему, создавая условия для правового коллапса. Ему все чаще удается провоцировать международное сообщество на действия, правомерность которых вызывает сомнения.

Социальный характер противоборства в терроризме выражен в квалификационной конструкции его состава. Так, непосредственным объектом терроризма является политический режим, государственное устройство и территориальная целостность конкретных стран. Однако эффективность воздействия на непосредственный объект в терроризме может реализовываться через общий объект – мировой порядок, мироустройство. То есть общий объект в данном случае может играть роль промежуточного объекта. Терроризм всячески «стремится» привнести международный элемент в механизмы террористических проявлений, поскольку международные отношения – это естественная ниша функционирования терроризма. Они более доступны для посягательства террористов, нежели политическая система конкретного государства, которая надежнее защищена иерархической системой внутреннего права.

Такое нетрадиционное соотношение элементов объекта состава терроризма как раз и соответствует сущности этого преступления, подчеркивает высокую степень его опасности: терроризм не укладывается в прокрустово ложе привычных юридических критериев. Он обладает внутренней способностью порождать противоречия в правовых и политических оценках, что значительно ослабляет противостоящую ему международно-правовую систему. Как никакое другое международное преступление «терроризм» может создавать иллюзию благородства целей и локальности объекта. Разночтения, препятствующие формированию цельного, дееспособного антитеррористического права, во многом вызваны способностью терроризма вводить в заблуждение общественное мнение и специалистов относительно общего объекта и непосредственного предмета посягательства, что усугубляется к тому же нежеланием признавать это заблуждение.

При определении субъекта преступления принято во внимание, что террористическая борьба своим глобальным размахом обязана обострению противоречий между государствами, группами государств, и прежде всего латентному характеру этих противоречий.

В сферу воздействия международного права по разным причинам не попадает существенный элемент, который мог бы быть квалифицирован как элемент совокупного субъекта состава терроризма. Под его признаки подпадают государства, нарушившие международные обязательства по обеспечению права стран и народов на политическую и экономическую независимость, самоопределение и территориальную неприкосновенность.

Оценка субъекта терроризма, согласно которой таковым в основе своей может считаться физическое лицо, в немалой степени способствует последующей эскалации террористической деятельности. С учетом такой оценки многие национально-освободительные движения постепенно взяли на вооружение террористические методы действий. Образовалась вполне приемлемая для этих движений политико-правовая схема, когда благородные цели национального самоопределения ассоциировались с народом, а кровавые террористические акты, совершаемые во имя достижения этих целей, – с отдельными радикализованными элементами.

Отсюда конструкцию совокупного субъекта образуют следующие элементы: государство, посягнувшее или поправшее принципы и нормы международного права, касающиеся права стран и народов на политическую и экономическую независимость, самоопределение, территориальную неприкосновенность; государство, оказывающее финансовую или иную материальную поддержку силам, реализующим эти замыслы; государство, спонсирующее ответные действия в виде террористических актов. Указанный совокупный субъект включает также физических лиц, которые выполняют волю государств, направленную на нарушение международных обязательств по обеспечению права стран и народов на независимость, а также лиц, которые путем совершения террористических актов добиваются реализации этого права.

Именно главная ответственность за возникновение террористической ситуации и предопределяет необходимость объединения в один субъект противоборствующих сторон (см. 3.1.2).

При разработке конструкции состава субъективной стороны акцент сделан на разрешение нравственно-политической проблемы, когда позитивные, предусмотренные международным правом цели освободительной борьбы в ряде случаев достигаются путем совершения террористических актов. Исходя из этого, правовая конструкция субъективной стороны терроризма базируется на двойном совокупном субъекте и также образуется из взаимодействия двух противоположных составляющих.

Первая из них, отражающая, как правило, действия развитых государств, характеризуется наличием виновного умысла на терроризм как прогнозированный результат деяний, прямо не направленных на совершение террористических актов. Важно, что эти действия, которые зачастую не могут быть оценены как преступные, направлены в большинстве случаев на достижение преступной цели.

Другая же составляющая субъективной стороны терроризма отличается противоположными показателями целей и средств совершения преступления: при правомерных целях имеет место применение преступных средств, которые, собственно, и определяют лицо современного терроризма. Именно «лицо», ибо «тело» терроризма скрыто, ему успешно удается избегать соприкосновения с международным правом.

В целом образуется законченная конструкция совокупной субъективной стороны с наличием у субъекта преступной цели, реализуемой в ходе противоборствующего взаимодействия с применением преступных средств, с учетом общего виновного умысла на осуществление терроризма.

При определении объективной стороны во внимание принято основополагающее отличие терроризма от террористического акта, представляющего собой разовое действие соучастников-единомышленников. Соответственно объективная сторона терроризма представляет собой не одно действие и даже не серию действий лица или группы лиц, а сложную разветвленную деятельность состоящих в различных формах взаимосвязи, взаимозависимости и соприкосновений (союзнических и противоборствующих) многих лиц, организаций, государств, групп государств, осуществляемую нередко на протяжении длительного времени (см. 3.1.4).

Обратившись к указанной совокупной правовой характеристике признаков субъекта, субъективной и объективной сторон состава терроризма, можно утверждать, что международное право в состоянии эффективно противодействовать его преступным проявлениям. Делается это посредством установления ответственности и вынесения санкций в отношении государств, допускающих деяния, которые опосредованно приводят к терроризму, и физических лиц, выступающих от имени этих государств.

Иными словами, решающим фактором создания такого уровня ответственности является вовлечение в этот механизм ответственности государства. Когда же субъект ответственности за терроризм представлен физическими лицами, причастными к проведению террористических актов, эффективность института ответственности в данной сфере низка. Воздействие оказывается лишь на вторичные, производные факторы терроризма, оставляя в неприкосновенности мощный, разветвленный геополитический механизм этого преступления.

В целом же является очевидным, что общие принципы ответственности, существующие в международном праве, вполне применимы к терроризму. В сочетании с установлениями внутригосударственного права эти принципы образуют режим ответственности. Он способен охватить те сложные формы современного терроризма, которые, помимо террористических актов как таковых, включают действия, создающие причины и условия для террористического конфликта, а также всю инфраструктуру сил, средств и методов, на которых базируется террористическая деятельность.

Эффективность использования института ответственности в противодействии терроризму в значительной мере снижается в силу отсутствия во многих случаях непосредственной связи террористов с государством. Вследствие этого утрачивается возможность надлежащего задействования ответственности государства как международно-правового антитеррористического института. Этот пробел восполним, исходя из оценки совокупного субъекта терроризма, включающего типичные противоборствующие стороны: государства-правонарушители, породившие своими действиями причины и условия для возникновения терроризма, и социальные группы и движения, использующие террористические способы действий для достижения политических целей, а также государства, поддерживающие террористические методы действий (см. 3.2).

Виды такой ответственности уточнены в рамках юридического механизма ее реализации, центральное место в котором призван занять институт уголовной ответственности государств как условие, обеспечивающее повышение эффективности международного антитеррористического права.

Идея уголовной ответственности государств за терроризм признается концептуально жизнеспособной. В качестве главной ее цели определяется обоснование режима специальной ответственности государств за терроризм. При этом предусматривается разнонаправленность, дифференциация и многоступенчатость такого института ответственности, повышенная роль принуждения, акцент на важности судебного разбирательства и процедуре принятия решения в отношении преступного государства (причем речь должна идти о международных судебных органах разного уровня по объектам, территориям и т. п.), необходимость определения понятия и кодификации преступлений терроризма в силу их разноплановости, повышенной сложности и политического подтекста.

Отсюда актуальность создания международного уголовного суда с наделением его юрисдикцией в отношении преступлений терроризма сопрягается с основополагающими характеристиками подобного органа юрисдикции.

Такой суд, прежде всего, должен быть наднациональным, что вытекает из его функции, основанной на насильственном принуждении. Это должен быть суд с исключительной компетенцией и создаваться на постоянной основе.

Превалирующей в стиле деятельности международного уголовного суда по терроризму должна быть его уголовная компонента. Антитеррористический характер уголовного процесса проявляется в особых целях его проведения. Уголовное право определяет поведение, в ответ на которое ввиду важности объекта посягательства (международных отношений, миропорядка) к субъекту применяются особые меры не от имени и по инициативе потерпевшего, а от имени и по инициативе международного сообщества, в которое входит как субъект преступления, так и потерпевший, Тем более, что при терроризме они могут выступать в этих двух качествах одновременно.

Реальность и жизнеспособность предлагаемых реконструкционных изменений в международное право, обусловливающих его эффективность в борьбе с терроризмом, находит свое подтверждение и обоснование в положениях социальных теорий, и прежде всего, в социальной теории мироустройства выдающегося социолога современности Иммануэля Валлерстайна (см. 4.1, 4.2).

Результаты сравнительного анализа механизма международно-правового регулирования противодействия терроризму, предлагаемого в работе, с социальной теорией мироустройства оправдали ожидания, которые связывались с исследованием. Важно, что удалось сформировать достаточно убедительную аргументационную базу, подтверждающую представления о терроризме как о социальном явлении, выражающемся в глобальном террористическом конфликте. Стороны конфликта, участвующие в механизме образования терроризма, осуществляют эту функцию путем социального (противоборствующего) взаимодействия. Отсюда предметом регулирования междурнародно-правового антитеррористического механизма выступают явления, события и факты, определяемые как причины, условия и предпосылки терроризма, которые в большинстве своем одновременно являются характерными чертами кризиса существующей капиталистической миросистемы. Поэтому предлагаемый международно-правовой антитеррористический механизм следует рассматривать как влиятельный фактор разрешения кризиса, способный минимизировать насилие в точке его бифуркации.

Симптоматично, что противоречия в восприятии права, касающиеся его практического применения (как, впрочем, и социальной теории), отражают глобальный характер террористического конфликта и, являясь его элементом, указывают на социальную природу терроризма.

И, наконец, последнее. В течение последних 30–40 лет в оценках терроризма с позиций различных наук мы ощущаем потребность в теории борьбы с терроризмом с присущей ей точной терминологией. Отсутствие точной терминологии ущербно для правовой науки вообще, а тем более для столь актуальной ее области, определяющей пути и способы международно-правовой борьбы с терроризмом. Разброс мнений довольно значителен, но он, к сожалению, не отражает того научного разнообразия и разносторонности, которые объективным образом ведут к истине. Главным препятствием к выходу на объективные критерии оценки терроризма, на мой взгляд, является игнорирование (ибо не замечать этого нельзя) глобальности терроризма как составляющей и регулятора мироустройства. В современной социальной жизни просто «сквозит» нежелание видеть, что терроризм – это не просто уголовное преступление или, точнее, международное уголовное преступление. Он возник и активизировался как крайняя форма борьбы в условиях обвального комплексного кризиса миросистемы. И, по большому счету, он адресован не государствам, социальным группам, личностям, а власти в широком смысле слова, системе жизни, поставившей под сомнение присутствие прогресса на земле и перспективы для многих из нас.

Предлагаемый здесь анализ представляет собой также и попытку частично восполнить пробелы на пути к созданию последовательной теории борьбы с терроризмом, в которой международно-правовые антитеррористические механизмы базировались бы на строгих научных выводах философии, социологии, политологии, конфликтологии, экономики и других, смежных с правом, наук.