В литургическое предание православной церкви

ТАИНСТВО КРЕЩЕНИЯ

Мы начинаем церковный курс с изучения церковных Таинств. Чинопоследование главных церковных Таинств, в основном, находится в книге, которая по-гречески называется «Евхологион», по-русски — «Требник». Эта книга регулярно издается Церковью, составлялась она на протяжении многих веков и включает в себя много разных чинов. (Есть Требники более полные и менее полные). Наиболее полным является так называемый Требник Петра Могилы, потому что Киевский митрополит Петр Могила был одним из самых плодовитых творцов разных треб и церковных чинопоследований, хотя, надо сказать, далеко не всегда удачных. Он оставил после себя много новых чинов и очень многие существенно отредактировал. Но этот требник обычно не употребляется в Церкви, а употребляется более сокращенный, который тоже содержит много чинов, уже вышедших из употребления. В него время от времени добавляются новые чины, что, конечно, естественно для Церкви, которая живет и действует в этом мире.

Как же происходит крещение в наши дни? Обычно после литургии священник спешит на требы, и одной из треб может быть Крещение. Где-нибудь в углу храма или в какой-нибудь комнате ставится купель для младенцев, а для взрослых какой-нибудь таз, и как можно скорее совершается Крещение, как некая будничная ежедневная треба, которая для священника трудна и неинтересна, которую он просто должен совершить. Если он даже является благоговейным священником и служил Литургию с молитвой, с подъемом, Крещение его тяготит. Это так почти для всех священников. И это не может быть иначе, потому что Крещение, совершаемое таким образом, как правило, является именно тяготой, некоторой необходимостью, оно не может радовать по-настоящему, потому что совершается недолжным образом. Есть много совершенно объективно пришедших трудностей, которые не в силах преодолеть ни отдельный священник, ни даже многие священники. У нас нет общего указания, как следует сегодня отнестись к этим проблемам, какие, пути преодоления этих проблем благословляются священноначалием или практикой, традицией Церкви. В связи с этим каждый священник должен выходить из ситуации.

Если принесли крестить одного младенца или пришли 2-3 взрослых человека, то еще можно спокойно по Требнику совершить чин Крещения. Но если принесли 20 младенцев или пришли 30 взрослых, то естественно, что управиться с ними, совершая все требуемое по чинопоследованию, изложенному в Требнике, очень трудно. Если священник будет буквально исполнять все, потребуются несколько часов. Но ведь на практике в московских храмах, скажем, на окраине Москвы, часто бывает, что приносят или приходят креститься (в субботу или в воскресенье) одновременно 70,100 человек. А вот в Новосибирске (мне приходилось там быть), например, в воскресенье крестят до 600 человек. И это не исключение, это правило. Это значит, что здесь присутствуют сотни крестных, родителей. Все эти люди часто и в храм войти не могут, их нельзя здесь поместить, и устраивается страшный базар, младенцы кричат, их нужно где-то пеленать, где-то раздевать, крестные и родители ничего не понимают, они, как правило, люди не церковные. Какой выход из положения, что делать священнику? Прогнать их всех как людей неготовых, недостойных или пытаться совершить над ними чин по Требнику, что почти нереально? Что делать, какой выход? Люди, пришедшие креститься, имеют другую психологию. Они считают, что они пришли, заплатили за крещение, теперь исполняй, что положено, уже оплачено. Ты закуплен и обязан исполнять свое дело, если будешь медлить, то они тебе скажут: «Почему вы, собственно говоря, задерживаете?» Делайте свое дело, за что вам платят, почему я вам обязан отвечать? (Все это мне приходилось слышать лично).

Что дальше? Нет и речи о том, чтобы все молитвы можно было прочитать вслух, потому что стоит такой гвалт, что своего голоса не слышно. Поэтому ввели такую практику, что молитвы, которые являются огласительными, которые предназначены для того, чтобы крещаемый или крестный их слышали и молились, читают про себя. Священник прочитывает их иногда заранее, потому что все равно донести их до крещаемых никакой возможности нет. Дальше бегом помазывают всех младенцев и крещаемых, и начинается само крещение, как некий бой, потому что нужно этих младенцев быстро схватить, окунуть три раза в купель и вручить крестному, который не знает, как брать его. Обычно храмы закрывают в этот момент, и там батюшка «погибает». Но когда священник сталкивается с такими трудностями и ищет выход из положения, то он приходит постепенно к мысли, что указания Требника устарели, все это неприложимо к нашей жизни.

Откуда эта беда взялась? Как это случилось? Конечно, история такого «расцерковления» Таинства Крещения, если можно так выразиться, длинна. Крещение давно уже перестало совершаться так, как оно должно совершаться, но в нашем веке произошел как бы революционный скачок в этом смысле. Почему? Причина очень проста. До революции в России практически крестили только младенцев. Поскольку русский народ считался весь православным, то естественным образом утвердилась норма, что каждый новорожденный ребенок должен быть немедленно окрещен. Крещение младенца, это нечто другое, чем крещение взрослого человека, в том смысле, что не требуется донести до его сознания молитв или каких-то огласительных бесед, тем более, что все люди были верующими, крестных найти было легко, любой мог быть крестным, он ходил в Церковь, он причащался, он жил церковной жизнью, поэтому объяснять ему было ничего не нужно. Наша Церковь давно уже привыкла к крещению одних только младенцев. Она разучилась готовить к крещению взрослых людей. Даже техническая сторона крещения оказалась пригодной только для крещения младенцев, у нас в России не было и сейчас почти нет баптистериев, то есть бассейнов для крещения взрослых людей, у нее есть только детские купели. А ведь православный чин крещения требует погружения человека в воду. Крестить в реках, водоемах до недавнего времени было невозможно, это запрещалось, крестить можно было только в храмах. Поэтому пришлось крестить обливанием, что на Руси в Православной Церкви всегда считалось неправильным, считалось исключительной, экстренной мерой, допустимой только в исключительных обстоятельствах. И вот эти исключительные обстоятельства стали нормой жизни нашей Церкви. Крещение младенцев настолько утвердилось в сознании русского народа, что и сейчас, когда люди перестали быть церковными, когда они не читают Евангелие, когда не умеют молиться, когда они себя церковными не считают, даже и о вере христианской имеют самое поверхностное представление, все-таки их почему-то влечет какая-то сила, все-таки они очень часто хотят крестить своих детей. И вот эти сотни, эти тысячи детей, которых нужно крестить, теперь крестятся совершенно не в тех условиях, в которых они крестились раньше.

Оглашение — слово Божие, слово священническое, то есть научение. Оглашение, катехизация — это есть подготовка к крещению, к воцерковлению человека. И потому-то мы открыли сначала курсы катехизаторов, а теперь институт, что Церковь наша нуждается прежде всего в таких катехизаторах. Одних священников мало, недостаточно для подготовки к крещению. Одна лишь только нормализация совершения Таинства Крещения, конечно, очень много изменит в жизни нашей Церкви. Конечно, те люди, которые пришли в Церковь сознательно, кто родился в церковную жизнь, стали здоровыми чадами Церкви. До сих пор крещение миллионов, десятков миллионов младенцев нашу Церковь очень мало пополняло. У нас числилось, скажем, 40 миллионов крещеных, а если подсчитать, сколько людей ходит в храмы, вы увидите, что их совсем немного. Ведь почти все эти десятки миллионов остаются вне Храма, для чего их крестили, какой в этом был смысл? Почему так происходит? Потому что крещение происходит неправильно и не достигает цели. Можно ли сказать, что оно не достигает цели? Да, можно. Рождается ведь человек для того, чтобы жить дальше, а не умирать тут же. Если будет такая статистика, что из 100 младенцев новорожденных 95 тут же умерли, скажем, в родильном доме, то его, наверное, нужно закрывать. Если из миллиона крещеных приходят к нам только тысячи для того, чтобы жить церковной христианской жизнью, то это значит, что мы не умеем крестить, крещение совершается неправильно. Это значит, что, получив духовное рождение, люди тотчас умирают духовно. Этого не должно быть. Таким образом, наша церковная жизнь прежде всего зависит от того, научимся ли мы, породив новых членов Церкви, сохранить их живыми для Церкви, останутся они жить в Церкви или нет. Видите, это вопрос первостепенной важности. Если мы не поймем этого, если не ощутим, что в этом заложен уже как бы ответ на вопрос, будет жить наша Церковь или не будет, тогда мы ничего не исправим. Мы должны это понять и на это нацелить наши силы. Это первая задача всей нашей Церкви, каждого христианина. Каждый из нас должен понять, что нужно изменить нашу практику, которая возникла в XX веке в чрезвычайных условиях гонений, когда храмы были закрыты, когда не было возможности сохранить традицию, когда разрыв с традицией, с преемственностью духовной привел ко всем этим страшным злоупотреблениям и беспорядкам в нашей Церкви. Вот сейчас мы должны собрать все наши силы и навести порядок, иначе может быть поздно, иначе наша Церковь не сможет возродиться к жизни.

К сожалению, теперь крестные воспринимаются как некие свидетели, участники праздника крещения и не понимают своих обязанностей, своих обязательств. У нас в России есть обычай, чтобы было двое крестных (отец и мать), в Молдавии их может быть очень много (до двенадцати), в древности церковными канонами предусматривался один крестный (для мальчика – крестный отец, для девочки — крестная мать). Но было твердое сознание, что принять на себя обязанность крестного не просто, это означает, что на Страшном суде ты ответишь за этого младенца. Воспитаешь ли ты его в церковной жизни или нет, это чрезвычайно существенно для твоего спасения. В настоящее время мы сталкиваемся с очень тяжелой ситуацией. Вот в тех крещениях, которые я уже описывал, обычно бывает так. Крестины – это некий повод для семейного праздника, для того, чтобы собраться, устроить застолье, а может быть, и выпивку. Крестные — это люди, с которыми мы сейчас породнимся, вступим в какие-то интересные отношения. И вот, приходят такие люди, семья с младенцем и с крестными креститься. И если вы скажете, что они не готовы, что вы их крестить не можете, то для них это будет большая неприятность, потому что у них дома уже приготовлен стол, все накрыто, они освободили себе сегодняшний день, они отпросились с работы, они готовы устроить себе праздник, а вы их не пускаете. Как же быть? Получается скандал. Из всего этого ясно, что оглашению в наше время должны подвергаться не только взрослые, которые хотят креститься, но и, конечно, и родители, и крестные младенца. Они тоже должны быть оглашены, должны быть приготовлены, мы должны к ним отнестись так, как относимся ко взрослым, желающим принять крещение – поисповедовать, расспросить, ведут ли они церковную жизнь, попросить их почитать Евангелие, объяснить им смысл крещения и смысл тех обязательств, которые они принимают на себя. Без этого крещение младенцев по-настоящему недопустимо.

Вот поэтому всему Таинство Крещения делается такой тяжелой требой для священника. Совсем по-другому обстоит дело, когда на крещение приносят младенца, родившегося в церковной общине, или когда приходит взрослый, который приготовлен к крещению, как должно. Это бывает настоящий праздник, праздник для общины, и для крещаемого, конечно, и для священника. Такие крестины — это величайшая радость. Не знаю, многим ли из вас удавалось быть на таких крестинах. Вот, в нашем храме теперь, слава Богу, такие крестины бывают довольно часто. Тогда собирается в храме вся община, чин Крещения понятен всем, все молятся, все поют, тогда крещение действительно занимает то место в жизни Церкви, которое оно должно занимать. Тогда это действительно общецерковное торжество рождения нового человека в вечную жизнь, в жизнь Церкви. Вот таким торжеством должно стать крещение церковное всегда.

Скажу еще лишь о том, что в древности разработка чина Крещения происходила в течение первых веков удивительно серьезно и ответственно. Крещение взрослых совершалось, конечно, после оглашения и приурочивалась к великим праздникам, более всего к Пасхе (Воскресению Христову), к празднику Рождества и Богоявления (прежде совершались в один день), к празднику Святой Троицы (Пятидесятницы). Остатки такого соединения крещения с этими днями имеются в нашей Литургии. В эти праздники вместо «Святый Боже…» поется «Елицы во Христа креститеся…» - отличительная черта этих праздничных Литургий. Именно потому, что в древности в эти дни в праздничных Литургиях участвовали новокрещенные. Более того, интересно, что само Таинство Крещения воспринималось древними христианами именно как воскресение. Я уже говорил вам о том, что обряд этого Таинства, форма этого Таинства — погружение в воду – символизирует ни что иное, как погребение и воскресение из мертвых, как бы опущение в могилу и восстание из могилы. Поэтому в событии крещения древняя Церковь видела воскресение, воскресение Христово — это начало общего воскресения для вечности падшего человеческого рода. Именно в крещении начинается это воскресение. Поэтому-то древняя Церковь старалась приурочить крещение ко дню Пасхи, ко дню Воскресения Христова, чтобы с Христом воскреснуть от греха для вечной жизни. И само чинопоследование Пасхи имеет замечательные черты этого праздника, в частности, пасхальный Крестный ход, он является как бы трансформацией в истории хода новокрещенных, когда множество новокрещенных, приготовившихся к крещению во время Великого Поста, из крещального храма во главе с Патриархом, в белых одеждах, с возженными свечами шли к Литургии пасхальной. Это торжество, которое возглавлялось Патриархом в Константинополе, и было торжеством, чрезвычайно важным, большим событием для всей Церкви, оно послужило началом пасхального ночного крестного хода, который сохранился до наших дней.

Таким образом, мы приготовились к тому, чтобы понять, что Таинство Крещения – это один из важнейших моментов церковной жизни всех нас, всей Церкви, не только того человека, который крестится, его ближайших родственников или восприемников – это событие важнейшее в жизни всей Церкви.

Таким образом, первая беда сегодняшней церковной жизни – это отсутствие подготовки к крещению. И миллионы крещенных без подготовки людей как раз составляют такое огромное число так называемых, уже нельзя сказать христиан, но крещеных, о которых можно сказать, что за них хулится имя Христово. Потому что они как раз являют нам пример того, что можно быть крещеным и называть себя христианином, но не быть им. А людей, которые действительно являются христианами, совсем немного, и они действительно представляют собой «малое стадо». Эти люди, как правило, составляются из числа тех, кто приходит с самого начала всерьез в церковь, кто первые свои шаги делает не легкомысленно, а от всего сердца.

И вот, соответственно этому Таинство Крещения в древности имело длительное приготовление, которое называлось оглашением. Оглашалось большое количество готовящихся ко святому крещению Словом Божиим и Словом Церкви. Поэтому они назывались «Оглашёнными», по-гречески «катехуменами». И оглашение по-гречески «катехизация». (Наши курсы назывались катехизаторскими. Уже из этого видно, какое значение мы придаем подготовке катехизаторов. Тема крещения является основной для всех нас).

Как же строилась система оглашения по замыслу Церкви? В древности, довольно скоро после того, как апостолы разошлись на проповедь Евангелия, стало ясно, что к крещению нужно готовить. Хотя Священное Писание дает нам случаи крещения харизматического. Например, апостол Филипп крестил евнуха, как только они подъехали к воде. И описывается случай, как апостол Петр пришел крестить римскую семью, которая уже до крещения получила благодать Святого Духа. То есть такие экстраординарные случаи были, и следовательно, могут быть всегда в Церкви. Но потом креститься стали очень многие люди (нужно опять оговориться, что первые крестившиеся тоже могли быть в большом количестве, например, после проповеди апостола Петра крестилось сразу несколько тысяч иудеев). И когда крещение приняло массовый характер, стало ясно, что необходима система приготовления  оглашения. В первые века христианства такое оглашение могло длиться от одного до трех лет. Потому что невозможно было усвоить истинное христианское учение за одну-две беседы, как теперь иногда думаем обойтись мы. Причем считалось, что началом оглашения не может быть чтение Евангелия. На это были разные причины. Во-первых, Евангелие было совершенно недоступной книгой, манускриптом, который просто на руки получить было и нельзя некрещеному, но была и другая мысль, что язычник не может сразу приступать к чтению Слова Божия. Нужно его еще к этому приготовить. Таким образом оглашение подразделялось на несколько стадий. На первой стадии были огласительные беседы. Эти беседы проводил чаще всего епископ, но не обязательно, мог быть и пресвитер или какой-нибудь катехизатор. Древние памятники дают нам такие примеры. Например, Иустин мученик (или Иустин Философ) был таким катехизатором уже в юности своей. Есть и другие примеры. Но мог быть и епископ. Например, у нас остались замечательные «Огласительные беседы» св. епископа Кирилла Иерусалимского, которые не потеряли своего значения и в наши дни.

На такие огласительные беседы обычно собирались все желающие креститься, и этих людей готовили к определенному дню, к определенному празднику. Наибольшее число крещаемых бывало на Пасху, и Великий Пост был временем напряженной подготовки к крещению. Начиная со средопостной среды, то есть той среды, которая бывает в середине поста, в чин Литургии оглашенных вводится даже специальное прошение. Кроме ектеньи об оглашенных там вводится еще ектенья о готовящихся ко святому просвещению. Эта ектенья произносится на каждой Литургии оглашенных до Страстной седмицы. По мере приближения к концу поста, очень часто даже на Страстной седмице, оглашенным давали читать Евангелие. И предлагали выучить молитву Господню «Отче наш». Они готовились произнести «Символ веры». То есть их уже подводили как бы вплотную к тому тайнодействию, которое должно было совершиться вскоре. А после крещения, уже на Пасхальной седмице проводились так называемые Тайноводственные беседы – беседы о Таинствах Церковных. Это совершенно естественно, потому что человек, принявший Святое крещение, должен был погрузиться в полноту церковной жизни. Его вели к Божественной Литургии и вводили его в эту таинственную жизнь Церкви, объясняли ее устроение.

Вначале оглашение происходило так: те, кто собирается креститься, приводились к священнику или епископу, и он знаменовал их, то есть осенял крестным знамением, возлагал руку на головы их и говорил молитву: «Благословен Ты, Господи Боже, Отче Господа нашего Иисуса Христа, который от всех народов избирает себе народ особенный, ревнителей добрых дел. Ты и сего пришедшего Святой Твоей Церкви раба Твоего благослови, открой ему очи к разумению дивных Твоих чудес, открой ему уши к слышанию Божественных Словес Твоих, присоедини его к оглашаемым народа Твоего, во время благоприятно удостоиться возрождения одежды нетления». Здесь снова знаменуют – записывают его имя среди оглашаемых. И далее молятся: «Ты, Владыко, послал миру Святое Твое Слово, чтобы наполнить всех благоразумением Твоим. Ты изъял душу раба твоего от лукавого. Ты и просвети ее, наставь на освящение Христа твоего. И не разреши никакому духу лукавому иметь еще в нем жилище. Ибо Ты  Единый Избавитель рода нашего, и Тебе славу и благодарение приносим. Теперь и всегда и вечно. Аминь».

Вот это свидетельство рисует нам ту обстановку значительности, торжественности, духовного углубления в начало новой жизни, которое должен пройти каждый, желающий креститься. Естественно, что таким образом подготовленный человек легко начинал дальше церковную жизнь. У нас, к сожалению, все это давно забыто. Когда вся страна, весь народ стал христианским, крестить стали только младенцев, и в оглашении не было нужды. Так что от огласительной дисциплины остались только чисто богослужебные следы в Требнике. Рассмотрим теперь, как этот чин теперь у нас читается в Требнике. На первой странице мы находим молитву: «В первый день по внегда родити жене отроча». На самом деле здесь содержатся три молитвы, которые в наше время теперь никогда не читаются. Дальше идет «Молитва во еже назнаменати отроча, приемлющее имя восьмый день рождения своего». Здесь содержится молитва наречения имени и тропарь Сретенью, и подробно указывается, как совершается этот чин наречения имени. Затем следует молитва «Жене родильнице по четыредесяти днех», то есть иначе говоря, молитва сорокового дня. Здесь имеются две молитвы матери и самому отрочати. После этих четырех молитв короткий чин воцерковления младенца. До прошествия 40 дней мать не имела права приходить в храм, пока не пройдет время очищения и не будет прочитана очистительная Молитва. Поэтому-то эти молитвы и расположены в такой последовательности. Сначала наречение, а потом уже очистительные молитвы матери.

У католиков этот принцип уже богословски оформлен и оправдан. Там есть учение о сакраментальных формулах, которые сами по себе обладают такой силой,  это чистый магизм. Так вот, если мы будем молиться, если будем помнить, в чье Имя мы действуем, во Имя Кого мы действуем, если будем с любовью к Богу и со смирением призывать помощь Божию и выступать от имени Бога как люди, облеченные властью божественной, то здесь никакого магизма нет. Нет ничего неестественного в том, что пришел человек в церковь, и именно здесь, в доме Божием, сатана может быть изгнан именем Христовым, властью Божией. Поэтому очень важно, чтобы священник, когда он читает эти странные запретительные молитвы, не чувствовал себя совершенно автономным экзорцистом (есть такое понятие, это значит изгонитель бесов), чтобы он не думал: «Я теперь изгоняю бесов». Он должен помнить, что он это делает по поручению Божию, по милости Божией, по дару Христову, а не своей силой. Сам же он ничего не может. Он должен помнить, что сила Божия в немощи совершается. Как только священник забудет об этом, ему грозит прелесть. И не только ему, но всем тем, кто последует за ним. Здесь мы опять возвращаемся к изначальному вопросу о соотношении формы и содержания. Вы помните, как в Евангелии Господь говорит: «Кто не примет Царствия Божия как дитя, тот не войдет в него» (Мф. 10. 15). И вот для первых веков христианства было характерно такое детское восприятие. Первые христиане не разделяли форму и содержание. Как, скажем, ребенок не анализирует, где у него душа, а где тело. Для него человек есть единое целое. Когда он повзрослеет, когда станет свидетелем смерти, то он поймет, что есть душа и есть тело, у каждого может быть своя судьба. Поймет, что это трагедия падшести, трагедия греха в человеке. А вначале этого анализа нет. И лучше, когда его нет, когда есть цельное, нераздельное сознание. Но мы теперь уже не можем вернуться к нему, потому что анализ такого рода уже давно произведен в истории. Поэтому мы вынуждены этот анализ проследить и сделать для себя должные выводы. Тем не менее мы должны всегда стремиться к цельности, к цельному сознанию. Должны помнить, что обряд, который есть форма, свят, он освящен, поэтому он, безусловно, причастен к содержанию. И все молитвы, все формы обрядовые, все чины богослужебные несут в себе благодатную силу.

После чина запрещения идет четвертая молитва, обращенная к Богу. Священник поворачивается лицом к алтарю и говорит: «Сый, Владыко Господи, сотворивый человека по образу Твоему и по подобию, и давый ему власть жизни вечныя, также и создание Твое сие избавль от работы вражия, приими в Царство Твое пренебесное, отверзи его очи мысленная во еже озаряти в нем просвещению Евангелия Твоего, сопрязи животу его ангела светла, избавляющаго его от всякаго навета сопротиволежащего, от сретения лукаваго, от демона полуденного, и от мечтаний лукавых». Здесь имеются очень важные для нас слова: «Отверзи его очи мысленная во еже озаряти в нем просвещению Евангелия Твоего». Эти слова могли бы быть основанием для того, чтобы запретить читать Евангелие до святого крещения. С другой стороны они отчасти разрешают это делать, потому что чин оглашения проводился в древности до крещения, поэтому эти слова как бы готовят к тому, чтобы дойти до Евангелия.

После этой молитвы священник дует на уста оглашенного, на чело его и на перси, глаголя: «Изжени из него всякаго лукаваго и нечистаго духа, сокрытаго и гнездящегося в сердце его». И потом распространяет эти слова, говоря: «Духа прелести, духа лукавства, духа идолослужения и всякого лихоимства, духа лжи и всякия нечистоты, действуемыя по научению диаволю: и сотвори его овча словесное святаго стада Христа Твоего, уд честен Церкве Твоея, сына и наследника Царствия Твоего, да по заповедем Твоим жительствовав, и сохранив печать нерушимую, и соблюд ризу нескверну получит блаженства Святых во Царствии Твоем, благодатию и щедротами и человеколюбием Единороднаго Сына Твоего, с Ним же благословен еси со Пресвятым и Благим, и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Во всяком случае, мы должны здесь помнить главный принцип христианской жизни: не должно человека отталкивать, мы можем звать его добровольно и отказывать ему только в том случае, когда он кощунственно относится к жизни Церкви, когда он по существу является неверующим человеком. Если же в нем теплится искра веры, то мы должны эту искру возгревать любовью, и пойти на те условия, которые для него являются приемлемыми. И, как правило, в наше время эти условия очень мягкие. Мы должны побеседовать, дать ему почитать что-либо, пригласить его на огласительные лекции или беседы, как-то приготовиться. А в некоторых случаях приходится крестить даже сразу, если человек хочет и просит со слезами.

После того, как оглашенный отвечает, что он сочетался Христу, священник спрашивает: «И веруеши ли Ему?». Он должен ответить: «Верую Ему, яко Царю и Богу». И дальше должен произнести Символ Веры наизусть. Оглашенный должен понимать все двенадцать членов Символа Веры, то есть смысл всех догматов, которые в Символе Веры имеются. Именно объяснение Символа Веры часто является существенной частью огласительных бесед.

Так происходил чин оглашения в Константинополе в храме св. Ирины. В нашем Требнике после чина оглашения идет раздел, который так и называется: «Последование святаго крещения» говорится: «Входит священник, и облачается в священническую одежду белую и нарукавницы и вжигаемым всем свещам, всем кадильницу, отходит к купели и кадит окрест, и отдав кадильницу, покланяется. Таже глаголет диакон: «Благослови, владыко». Священник же возгласно: «Благославенно Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков». Лик: «Аминь».

Вы видите, что этот чин начинается литургийным возгласом. Каждый раз, когда мы встречаем этот возглас, это означает, что чин этот раньше был укоренен в литургии и совершался именно в связи с литургией. После этого возгласа диакон глаголет мирную ектенью: «Миром Господу помолимся». Но после обычных прощений мирной ектений здесь звучат прошения, которые мы знаем по чину Великого водоосвящения, совершаемого в праздник Богоявления – «О еже освятитися воде сей силой, действом и наитием Святаго Духа», «О еже низпослати ей благодати избавления, благословению Иорданову», «О еже приити на воду сию чистительному пресущественныя Троицы действу», «О еже просветитися нам просвещением разума и благочестия наитием Святаго Духа», «О еже показатися ей отгнанию всякаго навета...», и дальше идут прошения, которые никогда и нигде больше не повторяются. Это прошения о тех, кто приступает ко святому крещению: «О еже достойну быти нетленнаго царствия в ней крещаемому, Господу помолимся»; «О еже показатися ему сыну (или дщери) света и наследнику вечных благ, Господу помолимся»; «О еже быти ему сраспяту и причастнику смерти и воскресения Христа Бога нашего, Господу помолимся». Это прошение особенной силой показывает смысл Таинства Крещения. В этом Таинстве человек делается сораспятым, то есть как бы соединяется и причащается, приобщается смерти и воскресения Христа Бога нашего. «И о еже сохранити ему одежду крещения и обручение Духа нескверно и непорочно в день страшный Христа Бога нашего»; «О еже быти ему воде сей банею пакибытия, оставлению грехов и одежды нетления, Господу помолимся»; «О еже услышати Господу Богу глас моления нашего...»; «О еже избавитися ему и нам от всякия скорби, гнева и нужды...», «Заступи, спаси, помилуй...» Потом: «Пресвятую, Пречистую Преблагословенную, Славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянувши, сами себе и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим».

После этого, как обычно после мирной ектеньи, ожидаем произнесения возгласа: «Яко подобает Тебе всякая слава...». Но здесь этого возгласа нет. Heт по той причине, что дальше следует удивительная молитва, которой в богослужении есть только один аналог  не собственно эта молитва, но некая подобная молитва повторяется только один раз во всем чине нашего богослужения. Эту молитву, из-за ее значительности, мы приведем полностью. «Благоутробный и милостивый Боже, истязуяй сердца и утробы, и тайная человеческая ведый Един, не бо есть вещь неявлена пред Тобою, но вся нага и обнаженна пред очима Твоима. Ведый яже о мне, да не омерзиши мя, ниже лица Твоего отвратиши от мене, но презри моя прегрешения в час сей, презираяй человеков грехи в покаяние, и омый мою скверну телесную и скверну душевную, и всего мя освети всесовершенною силою Твоею невидимою и десницею духовною: да не свободу иным возвещаяй и сию подаваяй верою совершенною, Твоего неизреченнаго человеколюбия сам, яко раб греха, неискусен буду. Ни, Владыко, Едине благий и человеколюбивый, да не возвращуся смирен, но низпосли мне силу с высоты и укрепи мя к службе предлежащаго Твоего Таинства, великаго и пренебеснаго, и вообрази Христа Твоего, в хотящем паки родитися моим окаянством, и назидая его на основании апостол и пророк Твоих, и да не низложиши, но насади его насаждением истины во святей Твоей Соборней и Апостольстей Церкви, и да не восторгнеши, яко да преуспевающу ему во благочестии, славится и тем всесвятое Имя Твое, Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».

Вы видите, что это молитва священника о самом себе. Все другие молитвы, которые произносит священник, и прошения ектеньи относятся или ко всей Церкви, или к крещаемому, пришедшему в церковь. Здесь же священник молится о себе, как вы видите, с особенным трепетом, с особенным упованием, с сознанием того, что он призван совершить нечто непосильное для него, что человек, обремененный многими страстями и грехами житейскими, не может приступить к совершению такого великого таинства, не ему принадлежит рождение нового человека в Церковь. Это рождение может совершить только сам Бог, человек же не должен прикасаться к этой святыне. И вот в сознании своего недостоинства, своей худости и убожества своего, священник умоляет Господа, чтобы эта тайна не была ему в осуждение, чтобы он не возвратился смирен, то есть чтобы не получилось так, что он уйдет от совершения этого Таинства постыженным. Чтобы не получилось так, что то, что он должен совершить, не совершится. Он умоляет о том, чтобы «хотящий паки родитися моим окаянством», то есть через меня, окаянного – на самом деле обрел бы эту новую жизнь и чтобы Господь назидал его на основании апостолов и пророков, и не низложил бы его. Эта удивительно важная и великая молитва имеет один аналог в богослужении: это молитва литургийная, которая совершается священником перед Великим Входом, во время пения Херувимской песни. Там тоже священник, преступивши к престолу для того, чтобы совершить страшные Тайны Тела и Крови Христовых, умоляет Господа о том, чтобы Господь укрепил бы его и чтобы это таинство не было бы ему в осуждение.

И вот после этой молитвы произносится возглас: «Велий еси Господи, и чудна дела Твоя, и ни единое слово довольно будет к пению чудес Твоих». Этот возглас повторяется трижды. Он взят из чина Великого освящения воды, которое совершается на Богоявление. Затем следует молитва: «Ты бо хотением от не сущих во еже быта приведый всяческая, Твоею державою содержиши тварь и Твоим промыслом строиши мир». Эта молитва, удивительно поэтичная, привлекает ветхозаветные образы, имеет как бы космический характер, здесь говорится: «Тебе трепещут умныя вся силы, Тебе поет солнце, Тебе славит луна, Тебе присутствуют звезды, Тебе слушает свет, Тебе трепещут бездны, Тебе работают источницы». Эта молитва прекрасна, она удивительно звучит. И не случайно образы космического значения содержатся в этой молитве, потому что происходящее таинство имеет космический характер. Это есть нечто великое, несравненное, имеющее отношение не только к жизни земной, а к жизни духовной, то есть это то, что превосходит всякую земную реальность. Дальше говорится: «Исповедуем благодать, проповедуем милость, не таим благодеяния: естества нашего роды свободил еси, девственную освятил еси утробу рождеством Твоим. Вся тварь воспевает Тя явльшагося, Ты бо Бог наш на земли явился еси, и с человеки пожил еси. Ты Иорданския струи освятил еси, с небесе низпославый Святаго Твоего Духа, и главы тамо гнездящихся сокрушил еси змиев. Ты убо, Человеколюбче Царю, прииди и ныне наитием Святаго Твоего Духа, и освяти воду сию».

Эта молитва и возглас тоже взяты из чина Великого освящения воды на Богоявлении. «И даждь ей благодать избавления, благословение Иорданово, сотвори ю нетления источник, освящения дар, грехов разрешение, недугов исцеление, демонов всегубительство, сопротивным силам неприступну, ангельския крепости исполнену. Да бежат от нея наветующии созданию Твоему, яко Имя Твое, Господи, призвах, дивное и славное и страшное сопротивным». И здесь священник «знаменует воду трижды, погружая персты в воде и дунув на нее, глаголет: «Да сокрушатся под знамением образа Креста Твоего вся сопротивныя силы».

Мы видим, что здесь, как и в чине водоосвящения, неоднократно говорится о сопротивных силах, о том, чтобы было «отъято демонов всегубительство», чтобы сопротивным силам сотворить неприступну эту воду. А следующая молитва еще больше усиливает эту тему: «Молимся Тебе, Господи, да отступят от нас вся воздушная и неявленная привидения, и да не утаится в воде сей демон темный, ниже да снидет с крещающимся дух лукавый, помрачение помыслов и мятеж мысли наводяй, но ты, Владыко всех, покажи воду сию, воду избавления, воду освящения, очищение плоти и духа, ослабу уз, оставление прегрешений, просвещение душ, баню пакибытия, обновление духа, сыноположения дарование, одеяние нетления, источник жизни».

Я сам слышал, как один весьма почтенный протоиерей, довольно-таки известный в Москве, восклицал: «Что это за чепуха? Мы совершаем великое Таинство крещения, а здесь речь идет о том, чтобы в воде не утаился демон темный, чтобы с крещающимся не снизшел в воду дух лукавый, помрачение помыслов и мятеж мыслей наводяй». Как это может быть, говорил он, что в таком великом таинстве дух лукавый может быть в воде. Это, с его точки зрения, остаток какого-то язычества. Здесь, по его мнению, не преодолено такое языческое отношение к природе, когда везде мерещились всякие темные духи и казалось, что все одержимо какой-то силой. Все это он предлагал исключить из этой молитвы, оставить только евангельские прошения, которые содержатся в конце этой молитвы. Там в конце говорится: «Ты бо рекл еси, Господи: измыйтеся и чисти будете, отымите лукавство от душ ваших. Ты даровал еси нам свыше паки рождение водою и духом. Явися, Господи, на воде сей, и даждь претворитися в ней крещаемому, во еже отложити убо ветхаго человека, тлеемаго по похотем прелести, облещися же в новаго, обновляемаго по образу Создавшаго его, да быв сраслен подобию смерти Твоея крещением, общник и воскресения будет, и сохранив дар Святаго Твоего Духа, и возрастив залог благодати, приимет почесть горняго звания, и сопричтется перворожденным написанным на небеси, в Тебе Бозе и Господе нашем Иисусе Христе».

Конечно, этот евангельский по духу конец молитвы особенно прекрасен и опять говорит нам о смысле Таинства крещения. Но никак нельзя согласиться, что начало молитвы есть просто архаизм. В чем смысл этого изгнания нечистых сил из воды? В чем смысл прошения, чтобы в ней не утаился «демон темный...»?

Мы знаем, что вода есть вещество, пронизывающее весь космос, весь мир, и поэтому освящение воды совершается для того, чтобы освятить этот мир. Через освящение воды совершается благодатное освящение этого мира. Мы знаем, что этот мир лежит во зле, что этот мир падший, что этот мир изменился. Это уже не то творение Божие, которое было задумано святым и безгрешным, это есть мир, ставший обиталищем демонов. Не зря мы говорим: «Ныне освящается вод естество». Есть необходимость освятить естество водное, естество телесное этого мира. И сам Господь Иисус Христос не пренебрегает этим освящением. Он совершает его в Своем Богоявлении. Прежде, чем совершить дело спасения нашего, Он освящает естество этого мира. Мы знаем, что бывает человеку всякая святыня не только во спасение, но и в суд и в осуждение. Мы знаем, что в самые страшные и великие моменты может прилучиться человеку сатана. Вы помните, как в Евангелии описывается Тайная Вечеря, когда говорится, что «по хлебе тогда вниде в него сатана « (в Иуду Искариотского). Всех других Господь причастил во спасение, а в Иуду вошел сатана.

Есть разные мнения, было ли это уже в Божественной Евхаристии, был ли этот хлеб Телом Христовым или нет, но здесь это не так важно. Важно, что, получая от Христа хлеб, который всем был дан в освящение, Иуда стал жертвой сатанинского приражения, и в него по хлебе вошел сатана, и он сделался предателем.

Вы видите, можно даже рядом со Христом быть в суд и в осуждение себе. Так и здесь, это великое таинство, которое должно совершиться, может быть во спасение, оно может быть духовным рождением человека, а может стать для него гибелью, может стать для него в суд и в осуждение. И тогда, конечно, естественно, что приразится к нему сатана, тогда, конечно, естественно, что эта вода, которая освящается ради освящения человека, ради его рождения – не даст ему своей благодати. Благодать, которая должна быть дана в Таинстве Крещения, не будет им воспринята. Именно поэтому и молится здесь священник и Церковь о том, чтобы дух лукавый не остался в этой воде, чтобы демон темный не вошел бы в воду с крещающимся, подобно тому, как демон вошел вместе с Иудой в ту горницу, где совершалась Тайная Вечеря.

Эта молитва еще раз подчеркивает то особенное отношение к Таинству крещения, которое должно быть у всех нас. Это отношение сейчас совершенно нами утрачено. Мы теперь думаем, что нужно скорее каждого младенца покрестить, абы как, лишь бы покрестить, а дальше уже неважно, там дальше он сам разберется, когда вырастет, есть Бог или нет Бога, на всякий случай покрестим его. Вот такое возмутительное отношение к Таинству Крещения является, конечно, профанацией его. И оно-то, может быть, и является одной из страшных причин того бедственного состояния, в котором находится наш «крещеный» народ. Не так нужно было бы креститься ему, нельзя креститься так формально, так бездумно, так бесчувственно. Нельзя приходить к Богу, если хотите, с такой наглостью, с таким неверием, с такой пустотой в сердце. Естественно, что когда человек приходит так, то не может в него войти благодать Божия, а сатана, конечно, войти может. И, может быть, поэтому теперь так много одержимых людей, так много больных, бесноватых, одержимых разными страстями, пороками, всяким злом. Потому что они не очистились в крещальной купели, потому что они не смогли воспринять тот дар, который Бог дает, хочет дать каждому крещаемому.

После этой молитвы священник, как во время Литургии, говорит: «Мир всем». И затем трижды дует в сосуд, наполненный елеем, и знаменует трижды его крестным знамением. И читает молитву на освящение елея. Все эти действия  знаменование крестом, дуновение, помазание и т. д.  унаследованы Православной Церковью из древности, из ветхозаветного богослужения, но не только из ветхозаветного, даже и язычники употребляли помазание елеем и тоже так выражали свое отношение к духовной жизни, свое соотношение с нею. Это традиционный способ освящения. К сожалению, молитву на освящение елея теперь очень часто не читают, опускают, как, впрочем, и молитву на освящение воды. Этот чин освящения воды, который начинается мирной ектенией, теперь очень часто опускается. Священник, желая любым способом сократить время совершения таинства крещения, прибегает к самым разным уловкам, которые, конечно, не только не могут быть допустимы, но и указывают на какое-то бессмыслие таких действий. Например, очень часто поступают так: освящают воду, скажем, раз в неделю. Я служил в храме, где священники поступали так: они, освятив воду, набирали ее потом в кувшин и этот кувшинчик относили в алтарь. И уже всю неделю дальше, совершая крещение, они воду не освящали, а только подливали туда освященную воду и все. И весь чин освящения воды с такими великими молитвами они опускали, потому что это же было уже прочитано, вода уже освящена  и хорошо. А некоторые поступают еще удивительнее: они просто берут крещенскую воду и выливают ее в купель. А некоторые даже воду от молебна берут и наливают, и считают, что все в порядке. Ведь, по их мнению, тут дело в том, лишь бы все было когда-то где-то прочитано. Дело не в том, чтобы прочитать сейчас с верою, с любовью, чтобы сейчас молиться - не в этом дело. А дело в том, чтобы было все исполнено, то есть опять магия вкрадывается сюда. Это, конечно, недопустимо абсолютно. Нельзя из чина крещения выбросить этот великий, особенный чин освящения воды. Иначе крещение будет чрезвычайно ущербным.

После того, как освящена вода и елей, священник, поя «Аллилуйя» трижды с людьми, творит кресты  три  елеем в воде. По древнему описанию он влагает освященный елей в воду перстами, теперь мы это делаем кисточкой, омоченной в елее, со словами: «Благословен Бог, просвещаяй и освящаяй всякого человека, грядущаго в мир, ныне и присно, и во веки веков. Аминь». «И приносится, крещаемый», говорится дальше, а если это не младенец, а взрослый, то он приходит сам. «Священник же вземлет от елея двема персты и творит креста образ на челе, на персях и на междорамии, глаголя: «Помазуется раб божий (имярек) елеем радования во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь», Назнаменует его перси и междорамие, глаголя: «Во исцеление души и тела», на ушесех же: «В слышание веры», на руках: «Руце Твои сотвористе мя и создасте мя», на ногах: «Во еже ходити ему по стопам заповедей Твоих». Егда помажет все тело, крещает его священник, проста его держа и зряща на восток, глаголя».

Помазание елеем  очень древний чин, имеющий свое происхождение еще в Ветхом Завете, сейчас тоже совершаемый обычно страшно поспешно. Когда нужно помазать 50 младенцев и взрослых, то тут, конечно, священник не разбирает, где междорамие, а где что. И все замечательные слова, которые здесь должны быть произнесены, бормочутся впопыхах, лишь бы только не задержать слишком долго младенцев, которые уже собираются вопить во всю глотку. Что такое междорамие, вы, наверное, знаете. Это часть спины, которая находится между лопатками. Сейчас мне еще не доводилось видеть, чтобы какой-нибудь священник помазывал междорамие. А замысел был такой, что помазывается все тело человека: и грудь, и спина, и руки, и ноги  все готовится к торжественному моменту освящения, рождения. И теперь наступает сам момент крещения. Крещаемый младенец вземлется священником на руки и трижды погружается в воду со словами: «Крещается раб Божий (имярек) во имя Отца, аминь, и погружается в воду,  и Сына, аминь,  второй раз погружается в воду,  и Святаго Духа, аминь»,  третий раз погружается в воду. Младенцев крестят обнаженными. Есть в древних требниках указание на то, что и взрослый крещаемый приходит к купели прост, то есть обнажен, и, зрящ на восток, также погружается трижды в воду священником.

Мы уже говорили с вами о том, что крещение через погружение является особенным наследием Православной Церкви, и всегда охранялось Православной Церковью как некая святыня. Крещение через полное погружение особенно сильно, особенно ясно символизирует идею погребения и воскресения. Когда мы обливаем человека, то тут скорее является образ омовения. А вы видели, что и в молитвах, и в ектении говорится более всего о том, чтобы крещающийся приобщился, причастился бы смерти и воскресению Христову. И вот как раз погружение в воду есть символ погребения, когда человек должен умереть для прежней своей жизни греховной. Ему дается благодать Святаго Духа умереть для той прежней жизни. И когда он воздвигается из воды, это есть символ воскресения, восстания из этой могилы для новой жизни со Христом. И по вере нашей будет нам. Если мы в это верим, то и получим, о чем просим Бога. Невозможно расстаться с этим символом, поэтому Православная Церковь всегда особенно охраняла такое погружательное крещение. Погружательное крещение исчезло на Руси только с приходом большевиков к власти. Потому что до этого времени крестили практически только младенцев, и их всегда погружали в купель. Когда же после революции настала необходимость крестить взрослых, уже не было возможности погрузить их в воду, потому что в Русской Церкви не было баптистериев, а крестить в водоемах было запрещено. По закону 1929 года никакие священнодействия не могли совершаться вне храма, так как рассматривались как демонстрация и влекли за собой уголовную ответственность. Священника, попросту говоря, тут же арестовывали и сажали в тюрьму. Поэтому-то получилось, что на Руси пришлось пользоваться католическим способом обливания. И очень жалко и скорбно, что теперь, по прошествии 70 лет, такое обливание у нас воспринимается часто как норма, и многие священники уже не испытывают потребности вернуться к погружательному крещению. Но слава Богу, что это не везде так, что существует движение к тому, чтобы вернуть погружательное крещение в Русской Церкви. И сейчас во многих местах строят баптистерии для взрослых, чтобы помочь крещаемым почувствовать величие происходящего таинства.