Концепция человека и психофизиологическая проблема

Концепция человека и психофизиологическая проблема

Психосоматический принцип жизнедеятельности человеческого организма, исходящий из значимости психического фактора в телесных изменениях и их влияния на психику, связан с кругом вопросов «тело и психика», без решения которых невозможно дальнейшее совершенствование и самосовершенствование человека. В свою очередь методологической и мировоззренческой основой решения данного круга вопросов служит та или иная концепция человека. При этом следует учитывать тот немаловажный факт, что человек больше знает Вселенную, чем самого себя, свое «я».

В современной западной и восточных культурах существуют разные концепции человека, каждая из которых определяет свой подход к решению психофизиологической проблемы. Суть восточной концепции человека состоит в следующем: человек является духовным существом, которое представляет собой результат эманации бога³. Эта концепция человека сформулирована в таком индийском религиозно-философском течении, как веданта. Согласно веданте, все должно рассматриваться как проявление сущности бога, а человек сверх того как высшее выражение божественной сути, как абсолют. Или, как сказано в «Бхагавадгите» ^:

Ты — цель познания, Ты — вечность бессмертья,

Ты—высочайшая мира обитель!

Ты — вечной дхармы хранитель нетленный. Ты — вечносущий пуруша!

(Бхагавадгита 11.18)

Согласно восточной религиозной философии, бог является высшим пределом человеческой мысли. Восточное мышление, идентифицируя человека с богом, делает его равным богу. Отсюда следует и определенное решение психофизиологической проблемы, связанной с идеей реинкарнации. Действительно, индийскую версию человека определяют четыре основные категории: дхарма как набор норм и правил; карма как определение, судьба; майя — иллюзия реального знания и причинности; атман — личность, но не как индивидуальное и отдельное «я», а как часть космического разума или духовного абсолюта. Новорожденный младенец, рассматриваемый в индуизме как результат предыдущих жизней (душа переселяется из одного тела в другое), уже имеет определенное «я» и черты характера, которые после его смерти трансформируются в будущие жизни. В этом суть догмы о множественности жизней человека, заключенных якобы в одном космическом «я»⁴.

Западная концепция человека в ее различных вариантах исходит из того, что человек — поступательно развивающееся животное, считающее свою жизнь в обществе конкурентной борьбой за выживание и верящее в неограниченный материальный прогресс на основе экономического и технологического роста. Под напором реальных проблем данная классическая парадигма европейской культуры обнаружила свою ограниченность. Поэтому современная западная философская антропология во всех своих разновидностях — субъективно-антропологических, сциентистских, объективно-идеалистических и религиозных — начала менять свою ориентацию ⁵. В условиях современного буржуазного общества все большее распространение получают иррационально-мистические концепции человека, которые оказывают влияние на сознание и поведение индивида, выполняя апологетическую функцию.

Сегодня на Западе своеобразный ренессанс переживает учение немецкого мистика Р. Штейнера. Им в начале XX в. было основано мистическое учение — антропософия. Согласно этому учению, человек является носителем «тайных» духовных сил. Психофизиологическая проблема здесь решается следующим образом: «Все тело человека построено так, что в органе духа, в мозгу, оно находит свой венец. Лишь тогда можно постичь строение человеческого мозга, если рассматривать его в отношении к его задаче, состоящей в том, чтобы быть орудием мыслящего духа». Физическое тело человека разрушается, дух же вечен и, как утверждает Штейнер, подчиняется закону перевоплощения, или реинкарнации. Этот дух принадлежит «иному», сверхчувственному, миру и проявляется в человеке при помощи физических механизмов мозга ⁶.

Названные положения Штейнера, высказанные им в начале XX в., в последнее время снова стали объектом внимания некоторых западных ученых, проповедующих мистические идеи и претендующих в то же время на научность. Так, в уже упоминавшемся сборнике «Метафоры сознания» П. Ли приходит к аналогичным построениям, что и Штейнер, но, так сказать, с другой стороны, со стороны анализа такого органа человеческого организма, как вилочковая железа (тимус). Короче говоря, «биодинамика» системы, развиваемая Р. Штейнером, просматривается в аналогичном рассмотрении П. Ли вилочковой железы как «биопсихическая метафора». Механизмом, который ведает деятельностью «виталь-ных корней» человеческого сознания, и является якобы вилочковая железа. В итоге тимус у Ли есть и «виталь-ная реальность», и биопсихическая метафора, которая дает не только ориентацию в жизни, но и указывает на существование «иного» (сверхъестественного) мира⁷.

Каково же истинное положение дел с тимусом, тем более что в настоящее время считается, что начался «золотой век тимологии»⁸? Вилочковая железа — парный орган, по форме напоминающий вилы или лист растения тимиана, используемого в религиозных культах. Вилочковая железа — главный орган иммунной или лимфоидной системы, он в какой-то мере аналогичен гипофизу в эндокринной системе. Советские ученые установили связь деятельности вилочковой железы с эндокринной системой ⁹.

Недостаточная сопротивляемость организма ускоряет процессы старения, подавляет его регенеративную способность, содействует развитию опухолей. Вилочковая железа вместе с другими лимфоидными органами обеспечивает гомеостаз организма, а сама же лимфоидная система вместе с нервной и эндокринной системами определяет биологический статус человеческого организма. Не случайно ученые уделяют внимание гормону вилочковой железы, который нормализует клеточный состав иммунной системы, оказывая тем самым не только лечебное, но и профилактическое действие¹⁰. Вилоч-ковая железа имеет не только иммунорегуляторную, но и лимфотворную функцию, в которой и намека нет на существование «иного» (сверхъестественного) мира.

Религиозно-мистическое вероучение Р. Штейнера и его современный модернизированный вариант, осуществленный П. Ли в концепции «тимос как биопсихическая метафора», оказываются при анализе по своей сути антинаучными и не отражающими действительное положение дел. Это подтверждает и диалектико-материалистическое положение о сознании как функции высокоорганизованной материи.

Взаимосвязь того или иного взгляда на человека с той или иной психофизиологической концепцией имеет немалое значение и в подходе к проблеме бессознательного. Ведь границы познания и самопознания человеком своего «я» зависят также и от психофизического порога его сознания, который у разных людей неодинаков, он постоянно изменяется в связи с уровнем развития органов чувств. Отсюда могут следовать неоднозначные выводы, в том числе и мистического характера. Так, в конце XIX в. считалось, что «если человек есть существо, раздвояемое порогом сознания, то мистика возможна; а если вдобавок порог его сознания и подвижен, то мистика даже необходима» ¹¹ На этом основании была развита концепция человека как субъекта с «двумя лицами», т. е. человек рассматривался как земная форма проявления мистического, высшего «я» ¹². Таким образом, в принципе признавалась определенная тождественность «тела» и «психики».

Такой подход разделял и К. Юнг, который указывал на неестественность и на умозрительность проведения различия между психикой и телом. «Для западного человека, — писал он, — характерно, что с целью изучения он разделил физическую и духовную стороны жизни. Однако они тесно связаны в душе, и психология должна признать тот факт, что «психическое» — это одновременно и физическое, и умственное»¹³. В центре мысли К. Юнга человек (антропос духовного космоса, так называемый психоид), который в душе актуализирует свое потенциальное единство как синтез сознательного и бессознательного. Иначе говоря, эта актуализация происходит в процессе «индивидуации», совершаемой космическим «я» («психоидом») при помощи и при участии «исторического человека», известного всем религиям и всем культурам всех времен. В христианстве протагонистами этого «космического процесса» являются следующие архетипы: «бог в единстве трех лиц», Логос (Христос) как символ души, Яхве как модель человеческого «я» (эго), Иисус как каждый «актуальный человек»¹⁴. Таким образом, юнговская мысль теоцент-рична, она показывает путь развития человека к его божественному прообразу, который скрыт в глубинах человеческого бессознательного.

В настоящее время делаются попытки с материалистических позиций проанализировать бессознательное и квазинаучные идеи об реинкарнации, о трансперсональной природе сознания. В этом плане заслуживает внимания вероятностная модель бессознательного, предложенная советскими учеными В.В. Налимовым и Ж. А. Дрогалиной, которые исходят из того, что сознание человека «погружено» в «семантическую реальность», не охватываемую естествознанием ^1Э. Как утверждают эти ученые, бессознательное целостно, хотя его проявления многообразны и многосторонни. Конкретно, считают они, это «подсознательное» 3. Фрейда, «коллективное бессознательное» К. Юнга, «потоки сознания» Джемса, «космическое сознание» Р. Бёкка, «интуиция» А. Бергсона, «трансцендентная феноменология» Э. Гуссерля, «категория вечных объектов» А. Уайтхеда, «третий мир, мир интеллигибелий» К. Поппера, «субперсональность» Р. Ассаджоли, «саморазвивающийся дух» Гегеля, «мир идей» Платона. Все эти различные проявления бессознательного можно описать, введя представление о многомерности психологического (семантического) пространства. Это, разумеется, метафора, но при ее помощи различные аспекты бессознательного выступают как его проекции. «Семантические поля» (бессознательное) связаны не только с каждым человеком, но и сопричастны всему человечеству. В результате перед нами представление о «реальном существовании семантической вселенной» ¹⁶.

У каждого человека, по мнению Налимова и Дрогалиной, имеется свое собственное психологическое время. Гипноз, аутотренинг, медитация, специальные дыхательные упражнения, различного рода ритмические ритуальные процедуры, позволяющие достичь измененного состояния сознания, представляют собой и изменение собственного психического времени. Сон тоже в определенном смысле связан с бессознательным. Психические заболевания также приводят к иному восприятию времени. «Семантическая вселенная» (мир бессознательного) входит в сознание человека посредством образов (геометрических символов типа «круг», «треугольник», «крест», разноконечные «звезды»). Эти символы присущи природным формам: листьям растений, цветам, формам беспозвоночных и т. д. Древним был известен эзотеризм геометрии, воплощенный в архитектуре храмов. Слова нашего языка имеют символический аспект, связанный с входом в бессознательное, и дискурсивный аспект, позволяющий строить логические конструкты, т. е. эти аспекты выражают дискретность и континуальность сознания. «Семантическая вселенная» не подчиняется обычным пространственно-временным отношениям, о чем свидетельствуют неупорядоченность сновидений, измененные состояния сознания («реинкарнационные» воспоминания), а также «воспоминания утробной жизни». «Семантическая вселенная» архетипична, т. е. инвариантна с процессом, происходящим в нашем времени ¹⁷.

Рассуждая таким образом о «семантической вселенной», Налимов и Дрогалина дают свое представление о вероятностной модели бессознательного. Исходя из нее, они вводят аналогично понятию физического вакуума понятие «семантический вакуум», под которым понимается непроявленное «семантическое поле». Известно, что представление об изначальном и потенциально всесодержащем «ничто» имеется как в восточной традиции, так и в западной философии (гностики, Экхарт, Бёме, Шеллинг, Сартр, Хайдеггер, Юнг, Тиллих). В состоянии глубокой медитации происходит деперсонализация медитирующего, его слияние с целостностью мира. Процесс медитации свидетельствует о неустойчивости «эго» позволяет человеку ощутить континуум своих индивидуальностей, «задаваемых непрерывным множеством функций распределения, с каждой из которых в какие-то моменты временной шкалы он был идентифицирован» ¹⁸.

Индивидуальность каждого человека, по мнению Налимова и Дрогалиной, описывается функцией распределения, которая построена над общим всем людям «полем признаков». Она может быть «иглоподобной», «размытой» или асимметричной — в соответствии с типами людей. В случае отождествления «эго» с функцией равномерного распределения на всем «поле признаков» происходит потеря привязанностей, т. е. растворение в целостности мира. Это аналогично тому, что адепты мистицизма называют «сжиганием кармы», исчезновением «эго», достижением нирваны ¹⁹.

Наиболее интересно в данной модели бессознательного то, что «семантические поля» слов выражают не парадигматический опыт нашей культуры, а «сознание» глубокого прошлого, не выраженного явно в нашей культуре, т. е. речь идет о древних символах, элементах мифов прошлого и т. д. Отсюда Налимов и Дрогалина выводят гипотезу о том, что «сама культура содержит не только сознательное, но и бессознательное, оттесненное в ее подполье»²⁰. Однако именно то, что «оттеснено в подполье культуры», и остается нераскрытым.

Поэтому советский ученый Ф. Бассин, отдав должное вероятностной модели бессознательного Налимова и Дрогалиной, считает, однако, более плодотворной иную схему в русле представления «коллективного бессознательного». Эта схема включает следующие моменты. Во-первых, «коллективное бессознательное» (и это бесспорный исторический факт, подтверждаемый историей культуры) в своем историческом развитии проходило у всех народов через фазу предпочтения мистико-магических, спиритуалистических, фидеистических толкований окружающего мира. Во-вторых, как известно, есть фаза, когда нормальный ребенок обладает «магическим» стилем мышления. В-третьих, в условиях аутогипноза (медитации) у взрослого человека проявляется тяга к мистицизму и магическому мышлению как отзвук регресса к инфантильным особенностям психики²¹.

На значимость физиологических механизмов названных выше психических феноменов указывает и французский психотерапевт Л. Шерток. Исходя из гипотезы принципиального единства человеческой личности, понимаемой как нерасторжимое психофизиологическое целое, он подчеркивает, что, «находясь под гипнозом, человек как бы отступает к более примитивным формам коммуникации, к «чисто аффективному» регистру, соответствующему функциям наиболее архаических структур нервной системы, палеокортекса»²². Дифференциация между психическим и соматическим на таком уровне развития ЦНС человека исчезает тогда, когда содержание психики тождественно физиологическим процессам. Данный факт эмпирически зафиксирован в ряде явлений культуры. Так, заслуживают внимания особенности танцевального искусства в ритуалах «исцеления» народов Тропической Африки. Важно то, что в ходе танцевального действия человек выступает в качестве творца, создателя своеобразного «произведения», когда «рождается гармония соотношения физиологической и эмоционально-психической сути человека»²³. Вместе с тем необходимо учитывать, что танец по своему происхождению представляет одну из форм социального наследования ²⁴. Иными словами, сам танец не просто физиологическое и психологическое явление, но и социокультурный феномен.

Проблема бессознательного — одна из наиболее сложных и наименее разработанных проблем современной науки. Изучение бессознательного путем «вхождения» в измененные состояния сознания (опыты с гашишем, ЛСД и другими наркотическими веществами), по мнению некоторых исследователей, имеет познавательное значение, ибо оно неразрывно связано с проникновением в глубины человеческой памяти. Разумеется, здесь непросто дать достаточно полное научное объяснение феномена памяти, зато легко можно придти к его мистическому истолкованию. В упоминавшемся сборнике «Метафоры сознания» Э. Экартсберг в веках более прочно, чем другие природные соединения» ²⁵. Психоделики представляют как бы «банк памяти богосознания», реактивируя глубоко скрытую память внутри мозга человека.

Э. Экартсберг указывает, что некоторые поэтические и прозаические произведения были созданы ею в состоянии, вызванном принятием различных психоделических веществ во время психологических экспериментов.

Эти состояния «богосознания» квалифицируются другими исследователями как «пост—земное существование» (Т. Лири), «космическое сознание» (Р. Бёкк), «архетипическое, трансперсональное измерение» (К. Юнг), «политеистическая сфера психики» (Дж. Гильман), «сверхчеловеческое сознание» (С. Гроф) и др.

В 1976 г. в США вышла книга американского врача, чеха по происхождению, С. Грофа «Сферы человеческого бессознательного», представляющая собой синтез многолетних исследований по клиническому применению ЛСД в психотерапевтических целях. Пациент, принимавший серию доз ЛСД, с каждым разом раскрывал все более глубокие уровни своей бессознательной памяти. В ходе действия ЛСД он испытывал галлюцинации, о которых тут же рассказывал врачу. Все это регистрировалось, и Гроф вместе со своей группой собрал около 4 тыс. отчетов, что и составило основу данной книги²⁶.

Анализ многолетних исследований по клиническому применению ЛСД явился эмпирическим основанием для холистского подхода к психике человека, которую уже нельзя редуцировать к «эго», разуму и чувствам. Психика, стало быть, подобна пирамиде, причем доступна исследованию только вершина, а «основание» теряется в глубинах Космоса. Существующая до сих пор концепция разума человека — tabula rasa — тем самым окончательно рушится. Открываются как бы новые возможности понимания некоторых неясных аспектов психики, обычно зачисляемых наукой в разряд аберраций и патологий, таких, например, как стремление некоторых индивидов к достижению шизоидных и экстатически-визионерских состояний.

В данном случае нельзя не принимать во внимание такой фактор, как культура, которая располагает многообразием средств для управления психическим миром человека. Культура вырабатывает целую систему институтов и обычаев, назначение которых либо культивировать и развивать, либо тормозить и ограничивать определенные черты личности. У североамериканских индейцев широко был распространен, например, обычай достижения индивидом сверхъестественной силы в состоянии транса. Нелегко достигнуть такого состояния. Необходимо поститься, воздерживаться от питья, находиться в одиночестве в диких местах и там ожидать целыми днями «откровения». Сам момент «видения» — это момент необычного, драматического переживания. Оно настолько глубоко индивидуально, что его невозможно описать. И именно на этом духовном потрясении, каковым является «видение», индивид основывал свои притязания (например, быть вождем племени) и др. Обычай достижения «видения» является одной из основ индивидуализма и культа сильной личности среди индейских племен²⁷.

У индейцев пуэбло, напротив, нет обычая достижения «видения». Они не используют широко распространенные среди остальных индейских народов способы достижения бурных и необычных переживаний (алкоголь, наркотики). Алкоголь, который привел к исчезновению многих племен американских индейцев, здесь никогда не был проблемой. Индейцы пуэбло испытывают отвращение к наркотикам и алкоголю²⁸.

Психоделическое «приключение» дает иллюзию контакта со всеобъемлющей Вселенной, уничтожает чувства вместе с их основой — человеческой личностью, атрофирует способность к любви и сопереживанию. В крайних формах оно приводит к уничтожению человека, наделенного самосознанием. Об этом говорят все доступные нам мифологии, системы оккультного знания и религиозные тексты. Психоделические вещества обладают коварной способностью вызывать галлюцинации, они раздвигают границы сознания и дают якобы возможность увидеть контуры невидимого мира. Вместе с тем попытки «расширения сознания» при помощи психотропных веществ обычно кончаются возбуждением, и об этом свидетельствуют проведенные Грофом исследования матриц глубокой памяти, в которых запечатлен набор негативных эмоций. Это в свою очередь приводит не только к разрушению психики, но и в конечном счете к гибели человека ²⁹.

Человеческое тело (и психика) неразрывно связано с объективным миром и в определенном смысле отражает его историю. Действительно, тело человека есть многоклеточный организм, а «любая живая клетка несет в себе опыт экспериментирования ее предков на протяжении миллиарда лет»³⁰. Существенными компонентами живой клетки являются белки и ДНК, причем ее «двойная спираль» возникла, как предполагается, в процессе охлаждения изначально горячей Вселенной. Сначала при достаточно высокой температуре вещества начали образовываться отдельные молекулы, потом в связи с дальнейшим охлаждением молекулы стали образовывать нити, существование которых невозможно при более высокой температуре. В конечном счете молекулы собираются в строго определенном порядке: звено нити с «неправильным» расположением молекул имеет меньшую энергию, чем звено с «правильным» их расположением. Оно разрушается под воздействием теплового движения. Энергия «разрушения» нитей в двойной спирали в несколько раз меньше энергии «разрушения» одной нити. При дальнейшем охлаждении нити начинают свиваться в «двойную спираль» с «правильными расположением молекул. К тому же исследования химических реакций в биополимерах при температурах близких к абсолютному нулю, указывают на то, что белки и ДНК можно рассматривать как своеобразные «гетерогенные стекла»³¹, т. е. структурно-разупорядоченные вещества.

Заслуживает внимание то, что поведение атомов молекул в структурно - разупорядоченных веществах («гетерогенные стекла») похоже на «коллективное поведение» магнитных «моментов» (спинов). Это так называемые «спиновые стекла». Представляет значительный интерес тот факт, что сложное конфигурационное пространство «спиновых стекол» может быть использовано для «запоминания» и обработки информации, причем «запоминание» здесь аналогично памяти человека. Е отличие от «памяти» ЭВМ «память» «спиновых стекол; нелокальна и нечувствительна к дефектам.

Западногерманский исследователь В. Кинцель в своих работах исходит из того факта, что в первые год жизни человека многие синапсы мозга отмирают и что именно в этот период запоминается много информации (и весьма прочно). Он рассматривает модель «нейрон ной сети» (подобную модели «спиновых стекол») — модель Хопфилда, которая имеет ряд примечательны; свойств. Кинцель называет шесть таких свойств: обучение и распознавание образов — спонтанный и коллективный процесс всей системы в целом, даже случайна; сеть имеет некую память; «хранение» информации осуществляется сразу во всей сети и одновременно в каждой ее части, т. е. память нелокальна; система нечувствительна к дефектам, выключение части сети влечет только некоторое уменьшение емкости памяти; процесс распознавания происходит весьма быстро, так как об ращение к хранимой информации происходит по ее со держанию, а не по адресу в памяти (как в компьютере) ; точность воспроизведения информации зависит от значимости данного «образа» среди других, поэтому возможно и «забывание» старого «образа» в ходе обучения новому; качественные свойства модели весьма мало чувствительны к ее деталям, т. е. даже «зашумленные» образы весьма быстро распознаются ³². Таким образом, модель «нейронной сети» (модель «спиновых стекол») в свете вышесказанного фактически фиксирует одну из граней единства биологических систем, в том числе и мозга человека, и истории космоса. И тогда открывается принципиальная возможность постижения «космических основ» (о культурных основах уже шла речь) человеческой психики.

И наконец, нельзя не учитывать данных физиологии высшей нервной деятельности, свидетельствующих о том, что разум человека не есть tabula rasa. Оказывается, верхние части ствола человеческого мозга образуют центры функций и возможного реагирования. Функции этих частей мозга можно грубо определить следующим образом: эта область является своеобразным компьютером, в котором хранится в виде программ опыт бесчисленных прошлых накоплений. Эти программы имеют форму тесно связанных (подобных отдельным картинам, сценам) поведенческих актов, которые могут быть вызваны определенными внутренними и внешними стимулами ³³.

С феноменом «память» и отношением «тело — психика» тесно связана и проблема клонирования, которую можно соответственно рассматривать в естественнонаучном и социально-психологическом аспектах³⁴. Прежде всего следует обратить внимание на то, что клонирование существует в природе. По словам французского биолога Ж. Ростана, «когда простейшие делятся, они образуют клоны, сами того не зная» ³⁵. Следует вспомнить, что клоны являются также следствием партеногенеза у некоторых червей, пауков. В случае партеногенеза зародыш развивается из неоплодотворенного яйца. На научном языке клон означает ансамбль генетически идентичных индивидов, происходящих из соматических клеток одного организма или из одной половой клетки— без оплодотворения.

Естественные, спонтанные клоны у животных других видов (особенно у млекопитающих) в принципе не существуют, однако теоретически человеческий клон возможен. Дело в том, что ядро каждой клетки человеческого организма (за исключением ядер половых клеток) содержит 46 хромосом (23 пары). Эти 46 хромосом построены из ДНК, в которой зарегистрирована в форме кода вся генетическая информация, заложено все генетическое основание человека. Когда яйцеклетка соединяется со сперматозоидом, чтобы дать начало зародышу, из которого возникает человеческий организм, тогда происходит связь ядра яйцеклетки, содержащего 23 хромосомы, с ядром сперматозоида, также содержащего 23 хромосомы. Оплодотворенное яйцо имеет их 46, т. е. полную ' генетическую информацию, и начинает делиться ³⁶.

Понятно, что по мере дальнейшего деления клеток происходит все большая их дифференциация. В общем все клетки делятся на половые и соматические клетки Последние становятся либо клетками кожи, либо нерв ной системы, либо желудка, кости и т. д. Но каждая и; этих уже специализированных соматических клеток со держит 46 хромосом, которые являются точными копия ми 46 хромосом, необходимых для начала деления яйце клетки и возникновения целостного человеческого организма ³⁷.

В действительности, однако, по мере нарастающего деления оплодотворенной яйцеклетки эта способность воспроизведения всего организма становится заторможенной, подавленной. В результате остается полносты активной та информация, которая необходима для выполнения клеткой функции, связанной с ее характере: как частицей всего организма. Таким образом, из деления клетки кожи возникают только клетки кожи, а в целый организм, из костных клеток — только клетки кости. И так далее, несмотря на то что ядра всех эти клеток содержат информацию, необходимую для во' произведения всего организма человека. До сих пор мало что известно относительно механизма торможени или подавления этих 99,9% генетической информации содержащейся в хромосомах. Известно, что эту роль выполняют некоторые белки, которые французские учены лауреаты Нобелевской премии Жак Моно и Франс; Жакоб назвали супрессорами. Последние представляя собой специфические регуляторные элементы, которые направляют экспрессию структурных генов ³⁸.

Пока никто еще не обосновал невозможности прим нения техники клонирования у человека, решающее ел во здесь принадлежит генной инженерии. В ней фундаментальное значение имеет ДНК, которая в закодированной форме несет наследственную информацию о поведении клеток растений, микробов и животных. Длинная цепь молекулы ДНК может быть разделена на гены, отвечающие за формирование конкретных признаков. При искусственном соединении фрагментов ДНК двух разных организмов возникает рекомбинантная ДНК, которая нашла широкое применение в биотехнологии и открывает невиданные до сих пор перспективы ³⁹.

Сейчас биологи научились переносить в бактерии гены других бактерий, растительных и животных клеток, относящихся к иному виду. Сначала определяется местонахождение нужного гена среди сотен тысяч генов в ДНК одного организма, затем при помощи ферментов «вырезают» этот ген и «вшивают» его в вектор-вирус (кусочек ДНК, воспроизводящий себя независимо от ядра, главного хранилища ДНК). Вектор позволяет транслировать «вырезанный» участок ДНК в вещество реципиента. Оказавшись в новой клетке, инородный ген при делении клетки тоже делится, и таким образом получается клон клеток, каждая из которых содержит точную копию данного гена ⁴⁰.

В ряде случаев можно клонировать фрагменты ДНК в качестве вектора для создания «библиотек генов» того или иного организма. Для их формирования в векторные молекулы «встраивают» полученные случайным образом крупные фрагменты изучаемого генома ⁴¹. Благодаря наличию «библиотеки генов» можно конструировать организм с заранее заданными свойствами.

На основе достижений генной инженерии шведскому исследователю С. Пёбе при помощи метода клонирования удалось в лабораторных условиях осуществить размножение генетического человеческого материала. Им было исследовано 23 мумии из гробниц фараонов Древнего Египта на содержание ДНК. Только одна из этих мумий, мумия маленькой девочки (2400 г. до н. э.), содержала генетический материал, который после выделения, очищения и клонирования удалось размножить. Это открывает, по мнению Пёбе, возможности для сравнительных исследований (для получения информации относительно династий фараонов, датирования мумий и т. п.) ⁴².

Освоение техники клонирования, овладение ею дает в перспективе возможность (пока исключительно гипотетическую) появления на основе этой техники множества индивидов с идентичным генотипом (однояйцевых близнецов). Результаты, которые получили социальные психологи, исследуя проблему однояйцевых близнецов, рано отделенных друг от друга, не являются однозначными. Сомнительно, чтобы два даже не знающих друг друга близнеца жили бы идентичной жизнью. Современная биология совершенно однозначно высказывается в пользу биологической уникальности. И это не во имя некоей этической традиции или философской традиции. Каждый человек единственный и неповторимый, и это для сохранения человеческого рода является важнейшим. Чтобы человеческий род состоял из индивидов, весьма различающихся друг от друга, к этому вели как эволюция, так и естественный отбор. Разнородность человеческих индивидов такова, что за исключением однояйцевых близнецов нет на земном шаре и никогда не будет (до времени возможного создания человеческих клонов) двух индивидов, обладающих идентичным генетическим набором. Если предположить, что генетические основания человека состоят, по меньшей мере, из 10 тыс. структурных генов, управляющих синтезом белков и энзимов, то число комбинаций или связей, которые возможны между этими генами, составляет 10²⁰⁰, значительно превышающее число атомов в Космосе, равное 10^{80 43}

Благодаря этой разнородности, а вовсе не унификации человеческая популяция очень пластична и легко адаптируется к изменяющимся условиям окружения. Именно с уникальностью каждого индивида связана способность вида трансформироваться, приспосабливаться к каждой новой ситуации. Вместе с тем утратившие свою разнородность человеческие группы, состоящие из генетически подобных индивидов, при какой-либо неожиданной смене условий жизни (климат, эпидемии и т. п.) не смогут быстро адаптироваться, результатом чего может стать их гибель. В целом же мировоззренческая и методологическая значимость проблемы клонирования состоит в том, что она показывает несостоятельность мистических концепций человека и свидетельствую о сложности проблемы соотношения «тело — психика»

С психофизиологической проблемой тесно связан дуализм «тела» и «психики», который глубоко укоренился в человеческом сознании и который дает основания для обоснования религиозно-мистической идеи реинкарнации. В истории европейской философии были концепции соотношения «тело — психика», обусловливающие эту идею. Когда Л. Витгенштейн отмечает, что «человеческое тело является лучшим образом человеческой души»⁴⁴, а Ж.-П. Сартр провозглашает, что «я — тело во всей протяженности моего существования»⁴⁵, то в этих высказываниях западных философов просматривается идея, характерная для мышления эпохи древнего Ближнего Востока. Ведь для такого типа мышления, как известно, было существенно восприятие человека как двуединства физического и психического начал. «Тело» и «сердце», «голова» и «лицо», «глаза» и «рот», «уши» и пр. считаются вместилищем души (человеческой психики), а не просто телесными органами. Нельзя не согласиться с советским ученым И. Вейнбергом, который показывает, что в древневосточной модели мира человек, даже будучи личностью-индивидуальностью, нераздельно связан со всей данной человеческой общностью, воспринимается и осмысливается в сочлененности «я — мы» ⁴⁶.

Вместе с тем нельзя забывать, что, утверждая идею богосотворенности человека, апологеты мистицизма подтверждают представление о богоподобности человека ⁴⁷. В библии эта идея выражена в словах апостола Павла:

«Прославляйте бога в своем теле» (I Кор. 6, 20). Идея реинкарнации порой отбрасывалась как иллюзия, но в то же время она сменялась другой иллюзией — мистицизмом каббалы ⁴⁸. Согласно этому религиозно-мистическому учению, считается, что раз люди созданы по образу бога, то у них по меньшей мере должно быть три разных «души»: дух—высшая часть; собственно душа— обитель добра и зла; «жизненная сила», непосредственно связанная с телом и приводящая его в движение. В самом начале XX в. такая троичность трактовалась следующим образом: «В этих трех, т. е. в духе, душе и теле, мы находим верный снимок с того, что происходит в высшей сфере, ибо эти три образуют лишь одно существо, где все связано в единство» ⁴⁹.

Проповедники каббалы говорят о существовании у человека кроме этих трех «душ» многих других «душ». Это положение о множестве «душ» в одном теле как раз и привлекло внимание западных ученых. В настоящее время философы, социологи, психологи обсуждают вопрос о том, сколько «я» существует в одном теле: одно или множество. Одни считают, что «я» едино, т. е. личность и тело жестко связаны. Так, исходя из христианской концепции человека в ее модернизированном истолковании, американский теолог К. Браатен настаивает на психосоматическом единстве человека⁵⁰.

Некоторые ученые считают, что «множественная личность» представляет собой не что иное, как умственное расстройство, связанное с тем, что в одном теле является две или более интегрированные системы поведения. В свете этого интересна гипотеза, согласно которой человек является потенциальным носителем множества «я», которые, кроме одного «я», подавлены в сознательной жизни, находятся в сфере бессознательного и проявляются в определенных условиях.

Наиболее ярко данный феномен обнаруживается в сценическом искусстве, которое представляет собой школу «согласования тела с душой и души с телом как независимых миров»⁵¹. В этом состоит отличие актерской игры от действий обычного человека. Последний представляет собой единство «духа» и «тела», его «я» — сращенное «тело» и «дух», существующее «здесь» и «теперь». Человек в жизни подчиняется требованиям и нормам этики, чтобы телесные волнения и страсти регулировались умом. Актер на сцене, наоборот, вживается в роль. При этом он способен «войти» в любую плоть, перевоплотиться в другое «я»⁵².

Характер отношения актера к перевоплощению в тот или иной образ зависит от той культуры, к которой он принадлежит. Ведь европейский актер в отличие от китайского испытывает определенные трудности в «проигрывании» роли, ибо между жизнью и сценой существует некий барьер, который должны были преодолеть его фантазия и интуиция. Не случайно К. С. Станиславский предлагал молодому актеру пожить, скажем, жизнью дерева, глубоко вросшего корнями в землю, почувствовать внутри себя столетний дуб⁵³. Китайскому актеру для создания сценического образа не нужен тот сложный ход, который предлагал Станиславский. Ведь в Китае «театр, накрепко сросшийся с религией и системой ее символов и условностей, позволял актеру свободно и естественно переходить из состояния просто человека в другое — актерское»⁵⁴. Для китайской культуры была характерна театрализация жизни: в жизни и на сцене существовали единые принципы игры в различных ситуациях. Актер должен забыть свое «я» и при помощи «физических действий», системы тренинга актеров избавить тело от привычных движений, походки, улыбки и т. д. В итоге тело актера на сцене — своего рода «космическая плазма, способная мгновенно принять любую форму»⁵⁵.

В пользу гипотезы множественного «я» свидетельствует сама социальная практика современного капитализма. Здесь люди становятся товаром на «рынке личностей». Их цель — максимальная эффективность деятельности, они не задаются вопросом: «Для чего живет человек?» У них, считает Э. Фромм, свое гипертрофированное, постоянно меняющееся «я». Отсутствие чувства идентичности — это кризис современного общества. Он вызван тем фактом, что члены этого общества стали безликими инструментами, чувство идентичности которых зиждется на участии в деятельности корпораций или иных гигантских бюрократических организаций. Люди с «рыночным характером», как полагает Фромм, не умеют ни любить, ни ненавидеть. Любовь, ненависть — эти «старомодные» эмоции не соответствуют структуре характера, функционирующего почти целиком на рассудочном уровне и избегающего любых чувств, как положительных, так и отрицательных, потому что они служат помехой для достижения основной цели людей «рыночного характера» — продажи и обмена, а точнее, для функционирования в соответствии с логикой «мега-машины», частью которой они являются. «Они не задаются никакими вопросами, кроме одного — насколько хорошо они функционируют, а судить об этом позволяет степень их продвижения по бюрократической лестнице» ⁵⁶.

У личности с «рыночным характером», по мнению Фромма, нет своего собственного «я», у нее преобладает рассудочное, манипулятивное мышление и почти атрофированы эмоции. «Я» находится в постоянном изменении согласно принципу «я такой, какой я вам нужен». Общей структуре такого рода личности «соответствует» и кибернетическая религия «рыночного характера» ⁵⁷. Бюрократический характер буржуазного общества определяет поведение и мышление человека с «рыночным характером», уподобляет его компьютероподобному устройству с набором программ — ролей.

Вопрос о том, является ли «я» единственным или множественным, — один из центральных вопросов и философии, и психологии, и социологии, и других научных дисциплин. К данному вопросу нужно подходить с точки зрения марксистской методологии. Сущность человека — это вовсе не абстракт, присущий ему изначально, а совокупность, ансамбль общественных отношений. Раскрывая единство элементов структуры человеческой природы, К. Маркс и Ф. Энгельс писали: «Если вырвать Я из всех его эмпирических жизненных отношений, из его деятельности, из условий его существования, отделить его от лежащего в его основе мира и от его собственного тела, то у него не останется, конечно, другого призвания и другого назначения, кроме как представлять собою Кая логических суждений...» ⁵⁸ Здесь Маркс и Энгельс выделяют три основных элемента, образующих структуру родовой сущности человека: «я», «тело», «мир человека».

«Я» есть внутренний, духовно-психический мир человека, который характеризует отношение человека к внешнему миру. Телесное бытие реального человека «есть такая природная предпосылка, которая не им создана» ^5а, но благодаря своей включенности в мир человека постоянно воспроизводится и развивается. В этом процессе тело человека сталкивается с самыми различными общественными потребностями. За всю человеческую историю оно испытало на себе влияние громадной, весьма разнообразной массы потребностей. Именно историческая природа человеческих потребностей привела к тому, что «тело» человека пластично к любому социальному развитию. Общество — ваятель человеческого «тела». Искусство ваятеля обусловлено производительными силами и характером общения, которые сами постепенно выковываются в процессе трудовой деятельности многих поколений. Благодаря социальной пластичности человеческого «тела» содержание мира перерабатывается в содержание «я». Вместе с тем человеческое «тело» превращает содержание внутренней духовной жизни человека в материальные отношения «я».

Человек — это целое, в котором слиты телесное и психическое, сознательное и бессознательное, биологически унаследованное и социокультурно обусловленное, причем целое, находящееся в динамике, в развитии, в выйолнении роли, «порученной» ему в составе «ансамбля» общественных отношений. Только такой подход, выработанный в марксистско-ленинской методологии, позволяет нащупать ключ к решению психофизиологической проблемы в ее различных аспектах и отсечь иррационально-мистические концепции человека.

Глава III

РЕЛИГИОЗНО-МИСТИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ПРОБЛЕМЕ ЖИЗНИ И ЕГО КРИТИКА