«Декрет о евреях» Николая Кузанского как стратегический документ папского легата в целях реформирования христиан

Когда речь заходит о рецепции наследия Николая Кузанского в России, отсчёт этой рецепции принято вести от 1897 года, когда из печати вышел XLI полутом «Энциклопедического словаря» Брокгауза и Эфрона. Тот факт, что в этой энциклопедии о важнейших событиях в жизни и творчестве великого мыслителя нас осведомляет не кто иной, как Вл. С. Соловьев, безусловно, представляется символичным, так как влияние Кузанца в России наиболее заметно у так называемых русских религиозных философов (Вл. С. Соловьева, С. Н. Булгакова, Л. П. Карсавина, С. Л. Франка).²

Однако данная статья исследует не влияние или значение философии Кузанца, но один конкретный момент его деятельности как представителя церковной власти. Удивительным образом в другом энциклопедическом словаре, вышедшей в Российской империи в 1911 г., а именно в Еврейской энциклопедии (т. XI), статья о Кузанском начинается следующим образом:

«Куза, Николай де – христіанскій богословъ и философъ (1401-64). Какъ папскій легать, К. издалъ на Бамбергскомъ синодѣ (1451) законы противъ евреевъ.»³

Анонимный автор статьи позже дает более положительную оценку философу, когда речь заходит о трактате Кузанца De pace fidei, содержащем знаменитый концепт одной, единственной религии, «которая проявляется въ различныхъ релігиозныхъ "практиках"» (religio una in rituum varietate). Итак, эта вторая энциклопедическая статья непосредственно отсылает нас к так называемому «декрету о евреях» («Judendekret»), одновременно локализуя данную тему в рамках современного интереса к Николаю Кузанскому как к первопроходцу на поприще межкультурного общения, своего рода «пионеру интеркультурализма».

Из обширной литературы выделим лишь некоторые работы. Как результат активной деятельности Санкт-Петербургского общества исследований культурного наследия Николая Кузанского следует упомянуть переводы на русский язык статей трирских кузановедов, В. А. Ойлера и Г. Кригера о межрелигиозном диалоге и понятии толерантности у Николая Кузанского.⁴ Поворачивая взгляд с Невы в сторону Мозеля, можно указать на выходящий с 2010 г. при Академии истории европейского духа города Кузы (Kueser Akademie für Europäische Geistesgeschichte) журнал Coincidentia, первый номер которого посвящен именно теме «Interkulturalität, Interreligiosität und Toleranz».⁵

В то время как на Западе можно говорить о необозримом числе книг и статей⁶ в рамках данной области, российское кузановедение ещё только открывает для себя тему межкультурных отношений. Основу для подобных исследований в России подготовил перевод трактата De pace fidei Вл. В. Бибихиным.⁷ В Екатеринбурге А. С. Меньшиковым недавно была защищена кандидатская диссертация, также посвящённая данной области: молодой ученый видит в понятии «толерантности» Кузанского эффективную альтернативу идее её «либерального» прочтения».⁸

Западные философы и теологи, печатавшиеся в двух номерах журнала Сообщения и исследования общества Н. Кузанского (Mitteilungen und Forschungen der Cusanusgesellschaft) 1971 и 1984 гг. в большинстве своём разделяют такую оценку. Они видят в Кузанце альтернативу слабой, синкретичной и малодушной «уравниловке» Просвещения.⁹ Однако с тех пор прозвучало немало критических голосов. Уже в MFCG Гандийак подчеркнул, что выведенная Кузанцем «одна единая религия» содержит почти все католические догмы, что теолог не сумел развить настоящее сопоставление с чуждыми религиями.¹⁰ Ойлер пишет, что толерантность Кузанского ограничивается лишь терпимостью по отношению к не-христианским религиям: она ни принимает другого в отличие от своего.¹¹ Для Кригера некий вклад в развитие толерантности состоит разве что в развёртывании собственной истины и её согласовании с инородной истиной другого.¹² Другие исследователи пишут, что Кузанский попросту не смог в полной мере раскрыть потенциал своего учения.¹³

Похожую точку зрения высказывает Ойлер в сборнике Cusanus und der Islam: «Только после дополнительного мыслительного шага, который Кузанец сам не осуществил, и, как мне представляется, не хотел осуществить (вспомним только его усилия, в период путешествия по Германии в качестве папского легата, с целью ослабить влияние евреев в экономической жизни и осуществить идеал единого-и-закрытого христианского Запада), [шаг,] который вероятно в то время он не мог осуществить, [только тогда] можно перевести его размышления в концепт практической межрелигиозной толерантности». ¹⁴

В этой цитате как аргумент используется пример из практической деятельности кардинала, в скобках упоминаются «законы против евреев». Эту ссылку стоит в особенности выделить, так как большинство работ о понятии толерантности у Кузанского пропускают декрет, бросающий глубокую тень на межрелигиозные идеи и усилия кардинала.

Декрет о евреях трактуется прежде всего учеными, которые теснее связаны с исторической наукой, как, например, Курт Флаш или Эрих Мойтен. Что касается отношения Николая Кузанского к другим религиям, то кузановеды-историки обращают внимание на разрыв между теоретическими размышлениями философа-теолога и практическими действиями кардинала-политика. В связи с анти-еврейскими постановлениями, Флаш заключает: «Число и бюрократическая жесткость этих документов пригодны для того, чтобы влить немного воды в вино восхищения "религиозными беседами" Кузанского».¹⁵ А один удивлённый японец-медиевист и вовсе констатирует: «Мы почти склоняемся к тому, чтобы говорить о раздвоении личности».¹⁶

Настоящего объяснения, почему Кузанец хотел вершить репрессии против иноверцев, нет ни в статьях о самом декрете,¹⁷ ни в статьях о путешествии легата по Германии.¹⁸ Развернутую попытку объяснить отношение Кузанца к евреям недавно предпринял историк Карл-Хайнц Цаунмюллер в своей диссертации.¹⁹ Оценки Цаунмюллера – уничтожающие, не только относительно декрета о евреях, но и писем, проповедей, сочинений Кузанца. Историк не видит расхождения между учением философа и деяниями политика-духовника, а напротив, соответствие. Дескать, Кузанский во всех областях своей деятельности стремился обособлять, изгонять и истреблять евреев. В духе этой трактовки, Николай из Кузы принимает обличье антисемита, который в проповедях разжигал межрелигиозную рознь, в письмах не таил нелюбовь к евреям; он был автором, чьи сочинения ни в коем случае не способствуют диалогу между религиями.²⁰

Однако необязательно подхватывать эту тотальную критику и поддаваться ей. Цаунмюллер, несмотря на достоинства его работы, в особенности внушительный объём рассматриваемых им источников, по-видимому, впадает в некий анти-кузанианский «экстремизм».²¹ Заметим, что теоремы из области изучения истории евреев не дифференцированно переносятся на тексты Кузанца, превращаясь не раз в общие места. Интерпретации остаются часто односторонними, раздел о проповедях изобилует спекуляциями. Может быть, историку также иногда не хватает новаторства в подходе к сочинениям философа, по крайней мере, на фоне научных исследований последних лет.

Данная статья является попыткой нахождения компромисса между упомянутыми крайностями – наивной похвалой и тотальной критикой²² – и представляет альтернативную позицию по отношению к обоим лагерям. Долгосрочная цель исследования состоит в сочетании разобщённых научных дискурсов, что открывает новые возможности для непредубеждённого взгляда на объект исследования.

Предпринимаемый здесь анализ начинается с подробного рассмотрения ситуативного контекста и прагматического измерения «законов против евреев»: в какой ситуации, почему и зачем legatus papae издал такие распоряжения и как на них откликались современники? При этом не следует забывать, что не один кардинал из Кузы, но довольно длинная вереница видных церковных реформаторов (вплоть до Мартина Лютера) агитировали против евреев.
2. Источник I: «Декрет о евреях»

Что касается постановки вопроса и методологического подхода, то данный «прагматический» анализ декрета о евреях как стратегического документа находится в рамках исторической дисциплины. Этим обусловлен также мой выбор источников: в большинстве они взяты из составленного Э. Мойтеном и Х. Халлауером издания биографических источников Acta Cusana. Quellen zur Lebensgeschichte des Nikolaus von Kues,²³которое в российской науке пока малоизвестно.

Центральное место в данном изложении, конечно, занимает провозглашенный Кузанским декрет о евреях. Так как мы спрашиваем о мотивах и целях, важную роль играет контекст возникновения и реализации документа.²⁴ По-видимому, в конце ноября – начале декабря 1450 г. папа Николай V (1447–1455) назначил кардинала из Кузы легатом, т.е. своим посланником и личным представителем. Сохранились две грамоты, закрепляющие назначение, задачи и полномочия легата.²⁵ Первую из этих булл (т.е. папских грамот), датирующуюся 24 декабря 1450 г., вероятно, составил сам Кузанец; вторая грамота 29 декабря была, судя по всему, составлена в канцелярии.²⁶

О радостном поводе путешествия легата по германским землям подробно осведомляет первая булла от 24 декабря: легат должен принести немцам ту особенную индульгенцию, которую верующие смогли получить в рамках Святого года (1450) в Риме. Все те, кто не были паломниками в Рим, могли теперь у себя на месте достичь освобождения от кары за грехи. Условием для такой милости должно было служить исправление недостатков – «oportet enim agrum dominicum, qui semen benedictionis fructuose concipere debet, congrua esse cultura preaptatum»²⁷, т.е. визитация. Главная задача путешествия легата – инициировать всеобъемлющие церковные реформы, но оно служило также конкретным политическим целям папства: после решения внутрицерковных конфликтов, сначала сосуществования пап-соперников (Великий западный раскол, 1378–1415) и потом соперничества между папой и собором (1415–1449), требовалось возродить авторитет папства в немецких землях.

Кардинал из Кузы, уполномоченный правом «visitandi, reformandi, corrigendi, emendandi et puniendi»²⁸, активнейшим образом начал на немецкой родине продвигать свои реформаторские проекты, отражающиеся в многочисленных распоряжениях.²⁹ Из множества постановлений Йозеф Кох выделил в 40-е годы прошлого века 13 центральных пунктов, полагая, что Кузанец принёс с собой готовую программу из Рима³⁰. Из реформаторских декретов, касающихся таких щекотливых вопросов как продажа церковных должностей, конкубинат, запущенность монашеских орденов, выделяется пункт одиннадцатый «Quoniam ex iniuncto», странным образом относящийся не к недостаткам церкви и верующих, а к жизни евреев.

В Acta Cusana, в статьях Мойтена и особенно у Цаунмюллера мы находим точные справки о том, когда и где Кузанец провозглашал разные версии своего декрета о евреях.³¹ Однако, оставим пока все детальные отклонения и сосредоточимся на первой, Бамбергской версии 30 апреля 1451 года (она не сохранилась в оригинале, но лишь как вставка в вюрцбургской версии декрета; полный латинский текст с переводом на русский язык дается как приложение в конце данного издания). Кузанский-легат предписывает: до определенной даты (в Бамберге до 1 августа, дня Святого Петра в цепях) ³² должны быть реализованы два распоряжения: евреи должны носить определенные знаки – мужчины на своей одежде круг из желтой ткани, женщины платок с двумя голубыми полосами, – чтобы они могли быть сразу распознаны. Дальше, евреи должны отказаться от ростовщичества (usurae или usura), более нейтральными словами: им запрещается предоставлять деньги в долг под проценты. В конце другой (вюрцбургской) версии декрета дается дополнительное обоснование: евреи праздными руками похищают и поглощают состояние христиан.³³

Эти два постановления дополняются распоряжениями, гарантирующими успех законопроекта. За соблюдение декрета ответственен церковный приход (parochia). Если приход допускает нарушения, всем верующим грозит интердикт, запрещение всех сакральных действий, от богослужения до погребения. Кузанский отдельно обращается к совести христиан, располагающих исполнительной властью: они должны соблюдать постановления, а не ставить из-за каких-либо «подарков» (munera) евреев под угрозу спасение своей души. Совершенно ясно, откуда легат предвидел сопротивление: дворяне, епископы, городские советы извлекали выгоду из еврейских налогов, порой, они сами участвовали в ростовщических сделках.
3. Реакция современников

Оказалось, что опасения легата были обоснованы. Действительно, власти в большинстве случаев сопротивлялись замыслу легата и реформаторский проект в целом потерпел крушение.³⁴ В рамках статьи, целесообразно сократить исторический экскурс о реальном влиянии декрета и обратить внимание на два показательных примера: Фридрих III, король Священной римской империи германской нации в сентябре 1451 г. добивался упразднения декрета для своих габсбургских земель.³⁵ Что касается города Нюрнберга, то помимо еврейской общины бургомистр и христианский совет на всех фронтах боролись за аннулирование постановлений, обращались к своим представителям во дворе короля и в Риме, писали, наконец, самому папе римскому.³⁶ После нескольких продлений срока папа в марте 1453 г. упразднил декрет в рамках Бамбергской епархии, и таким образом, упразднил его для Нюрнберга.³⁷ Кстати сказать, сохранились относящиеся к некоторым итальянским территориям грамоты папы Николая V, которые разрешают тамошним евреям ростовщичество.³⁸ Однако раньше (23 июня 1447 г.)³⁹ и позже (23 февраля 1451 г.)⁴⁰ он именно это запретил во всей Италии.

Похожие колебания распоряжений и обоснований находим также в Нюрнберге. С одной стороны, декрет Кузанца потерпел крушение из-за сопротивления городского совета, который, обращаясь к папе, между прочим, заявил, что городские жители не смогут обойтись без кредитов и что грозит опасность замены евреев христианскими ростовщиками.⁴¹ С другой стороны, тот же нюрнбергский совет в 1458 требовал от евреев ношения знаков отличия. В 1470-е гг. магистрат хотел запретить ростовщичество, что было реализовано в 1484 г. Когда в 1498 году город получил от короля Максимилиана разрешение на высылку евреев из Нюрнберга, в качестве главной причины приводился аргумент, что еврейское ростовщичество и мошенничество причиняют населению большой вред.⁴² Итак, можно предположить, что идеи Кузанца все-таки на долгий срок нашли здесь плодотворную почву.

Не менее парадоксальным является, что еврейское ростовщичество подвергалось нападкам в то время, когда оно уже потеряло свое былое экономическое значение. Именно в финансовом центре – Нюрнберге – в течение XV в. христианские конкуренты вытеснили евреев из круга крупных сделок. Их клиентами были уже не дворянство, высокопоставленные деятели церкви, купцы и сам город, а ремесленники и крестьяне.⁴³

Сопротивление светских властей, с которым столкнулся легат, наводит на размышления о том, насколько его постановления находились в соответствии с церковным правом. К примеру, папа Николай V упразднил распоряжения своего легата для бамбергской епархии, сведя к общему праву (ius commune).⁴⁴

Спорным оказался, прежде всего, запрет ростовщичества. Долгое время кредитные операции евреев мало волновали церковных юристов. Конечно, Библия недвусмысленно запрещает требовать от попавшего в беду собрата какие-либо проценты. Однако, книга Второзакония 23,19–20 гласит, что нельзя давать брату своему в рост, но иноземцу можно. Это место могло служить аргументом для того, чтобы разрешать иноверцам заниматься ростовщичеством.⁴⁵ Кстати говоря, только сильные папы XIII в., претендовавшие на власть над императорами, стремились также в более широком масштабе распоряжаться еврейскими вопросами.⁴⁶

Церковное законодательство долгое время занималось ростовщичеством христиан,⁴⁷ как показывают постановления Вселенских соборов Средневековья,⁴⁸ которые рассматривали темы «usura» и «Iudei», как правило, отдельно. Некое исключение – IV Латеранский собор (1215), на котором речь шла о ростовщичестве именно евреев. Однако прозвучавший запрет «тяжёлых и чрезмерных процентов» («graves et immoderatas usuras»)⁴⁹ остался двусмысленным – в самом деле, где пролегает граница между умеренным и чрезмерным?⁵⁰ Вкратце упомянем I Лионский собор (1245), провозглашавший, что евреи и христиане должны прощать проценты отправляющимся в Иерусалим крестоносцам.⁵¹ И на Базельском соборе (1434, XIX заседание) постановляется лишь, что конвертиты должны вернуть ростовщическую прибыль, т.е. те евреи, которые примут христианскую религию.⁵²

Приблизительно так выглядит правовое положение для историка, проходящего по столетиям и постановлениям Вселенских Соборов. Но если так, как же «наш» Николай Кузанский, ученый-юрист, трактует законы, действующие в 1450? Не будем забывать о том, что несколько кузановедов приводят в его защиту, что легат лишь настоял на соблюдении церковного права, которое еще не дошло до отсталого Севера.⁵³ Обратим взгляд вновь ad fontes.

В Бамбергском варианте декрета о евреях содержится мало информации: Кузанский ссылается на святые каноны вообще, то есть собрания церковных законов, которые соединены в так называемом Corpus Iuris Canonici, а также на пример Рима. Более точные сведения содержатся в тех версиях декрета, которые вошли в уставы соборов, возглавляемых Кузанским в Майнце и Кёльне. Майнцский устав⁵⁴ называет два определенных параграфа: (1) распоряжение более раннего провинциального собора, начинающееся словами «Licet olim», принятое в 1291-м году в Ашаффенбурге для церковной провинции Майнц⁵⁵; (2) параграф из Corpus Iuris Canonici: «Post miserabilem», De Usuris.

Майнцский «Licet olim» предписывает, что евреи должны носить некую определенную одежду, или знаки. Сверх того, на чём настаивал и Кузанец-легат, здесь евреям также запрещается выходить из дома в дни, когда умер Господь, занимать публичные должности и давать работу христианской прислуге. Параграф «Post miserabilem» (из второго собрания Corpus Iuris Canonici, т.е. из Декреталов Григория IX, так называемой книги Liber extra) запрещает евреям ростовщичество: «князья и светские власти» («principi et potestates seculares») должны принуждать евреев к возврату процентов, если придется, то и путём бойкота.⁵⁶ Кстати: эти сокращённые на два предложения распоряжения взяты из грамоты Иннокентия III 1198 года, требующей освобождения от процентов как от еврейских так и от христианских ростовщиков в пользу французских крестоносцев. Однако этот узкий контекст применения исчез из кодифицированного церковного права.⁵⁷

По-видимому, на фоне «статичного» права, кодифицированных собраний законов, в принципе можно предполагать, что постановления Кузанского находятся в соответствии с церковным правом. Однако Corpus Iuris Canonici содержит множество других положений, которые Кузанский не предполагал осуществлять: традиционные запреты давать работу христианской прислуге или жить в одном доме с христианами и т.п. Как уже было сказано, Николай V в 1447 году составил целый список мер, относящихся к итальянским евреям. Сверх того, в собрание Liber extra из 19 параграфов о ростовщичестве только два трактуют специфически usura евреев (второй – двусмысленные распоряжения IV Латеранского собора).

Следовательно, предположение, что декрет Кузанского требует лишь соблюдения общепринятого права, надо несколько уточнить: требуется соблюдение распоряжений, сознательно выбранных кардиналом. Можно даже предположить, что аргументация с опорой на точные параграфы в Майнце (и Кёльне) является реакцией на сопротивление, с которым легат столкнулся в течение года. Кузанец, судя по всему, понял, что издавать указы только на основании собственного авторитета – недостаточно, ему требовались юридические аргументы.
5. Источник II: «Декрет о ростовщиках»

При внимательном прочтении источников можно прийти к заключению, что Кузанский начал избегать трудностей и пошел на компромисс уже перед провинциальными соборами в Майнце и Кёльне. Как объясняет Мойтен, легат мог действовать в целом независимо и не осуществил только программу, подготовленную папой в Риме: Кузанский провозглашал не все декреты, постоянно дорабатывал и переделывал их.⁵⁸ Что касается первоначального замысла легата, то в Acta Cusana есть любопытный документ из архива аббатства города Зальцбурга, где Кузанец побывал в начале своего путешествия.⁵⁹ По мнению составителя, анонимный документ несомненно восходит к легату. Статья Мойтена 1994 г. истолковывает источник как «набросок-образец»,⁶⁰ который Кузанец представил на Зальцбургском соборе и который, должно быть, провалился.⁶¹ Многие из первоначальных замыслов Кузанца находят отражение в позднейших реформаторских декретах – это меры против продажи должностей, катастрофически плохое образование духовных лиц, несоблюдение целибата и т.п. Крайне интересным для нашей постановки вопроса является тот факт, что в зальцбургском наброске евреи не упоминаются вообще – но есть пункт о ростовщичестве (Que circa usuras).⁶²

Первоначально Кузанец планировал следующее: духовные лица, которые занимаются ростовщичеством, должны быть немедленно лишены их должностей и доходов. Кто знает о ростовщичестве священнослужителя, обязан доложить об этом вышепоставленным церковным органам. Архиепископы, епископы и т.д. ответственны за то, чтобы подчиненные им церкви не получали доходов от ростовщических махинаций. Легат также предусматривает анти-ростовщические проповеди:

Quod episcopi et curati teneantur predicare et notificare populo, quomodo usurarii sunt infames et dampnatissimi homines, qui nec ad communionem nec ad sepulturam ecclesiasticam aut quoscumque actus legittimos in iudicio et extra admitti deberent, sed coram deo et mundo non inmerito spreti, quia viliores esse possunt, cum peccent cottidie contra deum et proximum et bonum publicum; propterea omnes penas eternas et temporales merentur. Quodque numquam misericordiam die consequntur, nisi destinant et restituant et satisfaciant.

Кузанский и в этом декрете-наброске подробно трактует юридические детали: завуалированные как продажа-выкуп кредиты, так называемые пожизненные и вечные ренты.

Однако легат не только хотел пресечь нелегальное ростовщичество, но и предложил альтернативу: благотворительные банки должны предоставлять бедным и нищим легальные кредиты. Нужный банковский капитал должны предоставить состоятельные граждане. Такие учреждения, возникшие по инициативе монахов-францисканцев, известны в Италии, где их называли Monti di pietà (Montes pietatis, т.е. «горы благочестия»). Первый благотворительный банк открылся в 1462-ом году в Перудже,⁶³ но идея циркулировала уже раньше – Кузанский, по-видимому, принес ее с собой с Юга.⁶⁴

Как было отмечено, в случае всех этих анти-ростовщических мер нет речи о евреях. Потенциальными нарушителями являются в первую очередь духовные лица («omnis clericus usurarius, cuiuscumque dignitatis ac status»). Вероятно, перед более широкой христианской публикой должны произносится проповеди против греха ростовщичества. В целом эти постановления плавно включаются в реформаторскую программу легации, направленную на исправление сложившейся ситуации внутри церкви и христианства.
6. Интерпретации

Сопоставление двух выше рассмотренных документов удивляет: перед нами, с одной стороны – набросок реформ, направленный против ростовщичества христиан, с другой стороны – реализованный, хотя в целом провалившийся, указ о евреях. Эту констелляцию источников можно истолковывать двояко.

Первая интерпретация: Можно предположить, как упоминает Цаунмюллер⁶⁵, что оценка Кузанцем проблемы ростовщичества коренным образом изменилась. Дескать, легат на месте понял, что настоящая угроза исходит от ростовщичества евреев.

В этом есть некий смысл, так как в XV в. клиентами евреев были уже не столько высокие слои общества, сколько ремесленники и крестьяне, которые, наверное, чаще брали в долг из-за настоящей нужды. Они находились в той ситуации, на которой основывается библейский запрет ростовщичества: Ты должен помогать собрату, нуждающемуся в еде и одежде, не требуя какие-то проценты. Ученые юристы позднее начали проводить различие между такими потребительскими кредитами и деловыми спекуляциями: если, например, купец берет деньги в долг, чтобы получить большую прибыль от сделки, то заимодавец заслуживает компенсацию за возможную, им упущенную прибыль (так называемый lucrum cessans).⁶⁶ Так как клиенты евреев в середине XV века были расположены в более «вредной» части кредитной пирамиды, Кузанскому могло казаться, что необходимо запретить именно еврейское ростовщичество.

Конкретный повод для новой направленности анти-ростовщической программы можно обнаружить в грамоте, которую Кузанец издал 20 марта 1451 г. – через полтора месяца после Зальцбургского собора и за месяц до собора в Бамберге. Здесь легат одобряет меры герцога земель Bayern-München, Альбрехта III, который провел выселение «своих» евреев. Герцог, дескать, заботился о своем народе, «qui suis sudoribus otiosos iudeos non solum nutriuit sed eciam vsurariis commerciis impignorauit».⁶⁷

Однако столь же правомерна другая интерпретация, которой придерживаюсь и я: Кузанский не отказался от первоначальной цели бороться против ростовщичества христиан. Но на зальцбургском соборе ему показалось, что меры против ростовщических духовных лиц, нелегальных договоров и аморальных рент попросту не имели бы никакой перспективы на осуществление. Полемизировать против евреев было более целесообразно.⁶⁸ Сверх того, запрет еврейского ростовщичества мог бы принудить по крайней мере христианские власти не участвовать в нём. Может быть, легат даже надеялся, что осуждение ростовщичества евреев могло бы быть обобщено в силу отрицательной коннотации на usura в целом.

Таким образом, меры Кузанца можно понимать как пример обращения к проблеме ростовщичества в целом, на решение которой были направлены усилия христиан в период позднего Средневековья. С одной стороны, usura считалась смертным грехом, с другой стороны, она была экономической необходимостью. Теоретическое решение последовало от нищенствующих монахов, новаторов внутри позднесредневековой церкви. Доминиканцы и францисканцы, живущие в городах и среди мирян, практиковали интенсивную проповедническую деятельность. И не в последнюю очередь, они выходили в большинстве своем из средних сословий городского населения.⁶⁹ Действительно, из-за душепопечительской заботы нищенствующих монахов постепенно улучшилось положение ростовщика-христианина. Ростовщичество в сущности считалось смертным грехом, заслуживающим вечной кары. Но как показал французский историк Жак Ле Гофф, психологизация исповеди и изобретение чистилища открывали ростовщику приблизительно с 1200 г. путь из ада, так как usurarius мог спасти свою душу, раскаявшись и возвратив «украденные» деньги. Французский историк резюмирует: «Надежда избегнуть ада позволяла ростовщику продвигать экономику и общество XIII века по пути к капитализму».⁷⁰ Полемика церкви сосредоточивалась все более на чрезмерном ростовщичестве, умеренное же исчезало из центра внимания.⁷¹

Одновременно у нищенствующих монахов усиливается полемика против ростовщичества евреев.⁷² Сходным образом, как с помощью «примеров» (exepmpla), поучительных рассказов об осквернении гостии, они попытались обнародовать догму пресуществления, монахи открыли ростовщика-еврея как образ, пригодный для проповеднической деятельности.⁷³ Дискредитация евреев-ростовщиков, в конечном счете, легитимировала «умеренное» христианское ростовщичество. В Италии францисканцы и городские управы, выгоняя евреев, открывали благотворительные банки.⁷⁴ Попутно следует отметить, вскоре практика показала, что существование этих Monti di pietà было невозможно без определенных доходов-процентов. Этот опыт францисканцев сначала оспаривался, но затем фактическое положение было признано на V Латеранском соборе (1512–1517).⁷⁵ Таким образом, благотворительные банки стали важным прецедентом для легализации заемного процента.⁷⁶

Следуя второй интерпретации, декрет о евреях можно рассматривать как стратегический документ и любопытное творческое решение внутрихристианского спора о непростой этико-экономической проблеме ростовщичества.
7. Выводы

Данной статьей, как я полагаю, мне, возможно, удалось внести некий вклад в актуальную сегодня дискуссию о Кузанском как о предшественнике интеркультурализма. Цель работы состояла в том, чтобы посмотреть на неудобные «антисемитские меры» церковного политика с другой, «прагматической» точки зрения, избегая идеологических штампов и коннотаций. При этом в центре моего внимания стояло не общее отношение Кузанца к иноверцам (что требовало бы значительного расширения источников), а ситуативный контекст его «законов против евреев» и вопрос об их прагматическом прочтении.

В качестве ключа к новому пониманию декрета о евреях предполагался первоначальный реформаторский проект Кузанца, к которому наука пока относилась несколько небрежно. В Зальцбургском наброске реформаторских мер Кузанца речь шла не о том, что евреи должны носить некие знаки отличия или прекратить давать деньги в рост – он нацелен против ростовщичества христиан, в особенности духовных лиц. Наблюдаемый сдвиг от мер против ростовщиков к мерам против евреев открывает возможность двух интерпретаций. С одной стороны, путешествуя по германским землям, легат мог прийти к новой оценке проблемы. С другой стороны, ему могло бы показаться, что меры против ростовщиков-христиан не имели бы никаких шансов на реализацию.

Независимо от того, какое положение мы предпочитаем, декрет Кузанского в любом случае представляет собой творческую попытку решить острую в то время проблему usura. Напряжение между христианской этикой и экономическими потребностями снималось с помощью дискредитации ростовщичества евреев. На них свалили всё плохое, чтобы одновременно узаконить христианское ростовщичество.

Такое сознательно открытое заключение, наверное, не представляет собой окончательного решения парадокса декрета Кузанского о евреях, но, по крайней мере, открывает новую перспективу прочтения источника. Представляется, что похожее прагматическое рассмотрение других текстов мыслителя также было бы плодотворным (в особенности в сопоставлении с тезисами Цаунмюллера): какие цели преследуются в трактатах De pace fidei, Cribratio Alkorani? Как рассматриваются евреи в проповедях?

Но эти вопросы выходят за рамки данной статьи.

2 См.: Душин (2010, 34), Duschin (2010, 143). Отдельные вопросы рецепции более подробно рассматриваются в сборнике Coincidentia oppositorum от Николая Кузанского к Николаю Бердяеву, в выпусках журнала Verbum 9 (2007: Наследие Николая Кузанского и традиции европейского философствования) и 13 (2011: Принцип «совпадения противоположностей» в истории европейской мысли).

3 Н.Н. (1911).

4 Ойлер (2010), (2011) и Кригер (2007). Другие публикации легко найти с помощью сетевой библиографии трирского Института исследований наследия Кузанского (Institut für Cusanus-Forschung, http://urts173.uni-trier.de/~leicht/bib/).

5 См., среди прочих, замечательную статью Харальда Шветцера (Schwaetzer 2010).

6 Подробные библиографии и обзоры: Riedenauer (2007), Schwaetzer (2010).

7 Бибихин (1992), «О мире веры».

8 Меньшиков (2006, 14). В конце автореферата ученый упоминает возможность практического применения идей Кузанца в сегодняшних дискуссиях (21).

9 Доступ к содержанию выпусков MFCG 9 (1971): «Николай Кузанский как подвижник экуменизма» и 16 (1984): «Мир между религиями по Николаю Кузанкому») по http://www.uni-trier.de/index.php?id=21338. К сожалению, узкие рамки статьи не допускают подробного изложения.

10 Gandillac (1984, 202, 201).

11 Euler (1990, 261).

12 Krieger (2008, 117).

13 Flasch (1998, 377–380), Moritz (2006, 2). Schwaetzer (2010) продолжает размышления Кузанца, выявляя в диалоге с другими сочинениями (De visione Dei, De filiatione Dei) то, что De pace fidei содержит только имплицитно, прежде всего в параллелизме констелляций персонажей.

14 Euler (2010, 25). Все переводы с немецкого мои – М.Р.

15 Flasch (1998, 351).

16 Ogura (2002, 131).

17 Для более широкой публики: Weber (2003). Скорее дескриптивное описание: Izbicki (2004).

18 Вкратце: Koch (1964, 9, 10), Schröer (1963, 313–314, 330), Sullivan (1974, 396-397). Самое подробное и основательное рассмотрение: Meuthen (1989, 477–485).

19 Zaunmüller (2005). Работа была защищена в 2001 в Трире при Институте истории евреев им. Арье Маймона (Arye Maimon-Institut für Geschichte der Juden), под руководством А. Хаферкампа.

20 В качестве примера: „Демонизация евреев, обозначение их как посланцев Антихриста и таким образом как ответственных за все несчастья сего мира, являются анти-еврейской или анти-мусульманской клеветой, взятой из полемической литературы. Она не имеет ничего общего с восхваляемой идеей толерантности или христианским гуманизмом Кузанца, о которых часто говорит наука. Рецепция его мышления, содержащего скрытый призыв к насильственным мерам против евреев, скорее, усиливает представление христиан о вине еврейского населения и приписывание ему связанной с этим функции козла отпущения. Поэтому с полным правом констатировалось, что оба сочинения Кузанца – также в наше время – не способствуют диалогу между религиями: DE PACE FIDEI отстаивает устаревшую христианскую претензию на абсолютный авторитет; CRIBRATIO ALKORANI дисквалифицируется из-за полемических высказаний». (Zaunmüller 2005, 175)

21 Ср. оценку Х. Шветцера (Schwaetzer 2010, 111, прим.⁴).

22 В качестве репрезентативного примера – цитата из статьи А. Хаферкампа: «Рьяные провозвестники церковной реформы – как папский легат Николай Кузанский и его еще более скверный францисканский современник Иоанн Капистран – имели немалую долю в обостренной стигматизации евреев в первых годах второй половины XV века.“ (Alfred Haverkamp 1991/1997, 28). Курсив мой – М.Р.

23 На данный момент вышли 4 полутома AC: т. I/1 (1976): 1401–1437 Mai 17; т. I/2 (1983): 1437 Mai 17–1450 Dezember 31); т. I/3a (1996): 1451 Januar–September 5; т. I/3b (1996):1451 September 5–1452 März, т. I/4 (2000): литература и указатель.

24 Изложение фона следует статье Мойтена (Meuthen 1989).

25 Есть другие грамоты, поручающие летагу допольнительные задачи: примирить гусситов-расскольников с католической церковью, решить конфликт между кёльнским архиепископом и Герцогом Клеве, посредничать между Англией и Францией в Столетней войне.

26 Речь идет о документах AC I/2, № 952 (657–660) и № 953 (660–662). Об отношении двух грамот и вопросе их асторства, см. комментарий (657–658, прим.¹), подробнее: Meuthen (1989, 446–449) и (1994a, 28).

27 AC I/2, № 952 (658).

28 AC I/2, № 953 (661).

29 Кузанский путешествовал около 15 месяцев по разным церковным провинциям. Itinerar как таблица AC I/3b, № 964, как карта в конце полутомов AC I/3 a и b; см. также Meuthen (1995). На данных Мойтена основывается цветная карта Цаунмюллера (Zaunmüller 2005, 441) – однако, Кирстин Цейер на конференции в Санкт-Петербурге обратила внимание на ошибки в нидерландском маршруте и правильные данные в AC. У Цаунмюллера есть допольнительные карты с информацией о расселении евреев (440) и анти-еврейских мерах Кузанца (442).

30 Koch (1948, 112). Его список 13 реформаторских декретов перенял Мойтен, чтобы облегчить читателю ориентацию, см. AC I/3b (1108). При этом, в издании печатаются всегда конкретные версии и указываются отклонения в тексте.

31 Речь идет о следующих документах:

AC I/3aNr.1251 (852–854)Bamberg1451 April 30AC I/3aNr.1306 (885/886)Würzburg1451 Mai 20AC I/3aNr.1417 (955/956)Magdeburg1451 Juni 25AC I/3aNr.1481 (994)Hildesheim1451 Juli 12AC I/3aNr.1563 (1038/1039)Minden1451 August 4AC I/3aNr.1580 (1046)для Breslau1451 August 5AC I/3bNr.2064 (1323–1334)

Nr.2065 (1334–1336)Provinzialkonzil Mainz (провозглашение архиепископа, подтверждение легата)1451 AC I/3bNr.2343 (1496–1505)Provinzialkonzil Köln<1452 März 8>Подробные комментарии, см. Zaunmüller (2005, 62–77).

32 Дата – символическая: римская церковь, с которой связана кардинальская должность Кузанца – St. Peter ad Vincula. Помимо того, по Цаунмюллеру (Zaunmüller 2005, 69), в Бамберге до сих пор сохраняются фрагменты «цепи Святого Петра».

33 AC I/3, №1306 (885) сетует на то, что вюрцбургские евреи не отказались от ростовщичества «in fidelium gravamen maximum, quorum sic ociosis manibus substancias rapiant et devorant».

34 События в Нюрнберге (гл. F) и другие примеры долгосрочной рецепции декрета (гл. G) трактуются во всех подробностях у Цаунмюллера (Zaunmüller 2005, 177–230 и 233–365). У него излагается местная ситуация для множества городов и территорий, однако отсутствует резюмирующая оценка.

35 AC I/3b охватывает материал только до 5 сентября 1451, поэтому необходимо пользоваться другими изданиями как Simonsohn II, см. № 794 (966–68). Подробное содержание (Regest) и версия грамоты на немецком языке: Stern I, № 49 (54–56).

36 Пропустим перечисление всех источников, так как за могоуровневой перепиской можно следить с помощью Цаунмюллера (Zaunmüller 2005, 177–230).

37 Simonsohn II, № 812 (994–996).

38 01.07.1448, для территории Маркграфа Леонелло д’Эсте: Simonsohn II, № 772 (927–929), также Stern I, № 41 (46–47) и № 42 (47). 21.08.1452 для Луккы (Lucca): Stern I, № 54 (60–62).

39 Simonsohn II, № 765 (915–917), повторяя № 740 (866–870). Запрет ростовщичества и требование возмещения здесь отходят на второй план, по сравнению с многочисленными постановлениями о сегрегации евреев от христиан.

40 Simonsohn II, № 783 (945/946) = Stern I, № 46 (51/52).

41 AC I/3b, № 1810 (1168/1169).

42 Обзор о ситуации в Нюрнберге дает статья в Germania Judaica (Toch 1995, в особенности 1004–1005, 1009–10010, 1021–1023). О ростовщичестве и выселении из Нюрнберга: см. Toch (1984) – как приложение грамота об изгнании.

43 Анализ объема еврейского ростовщичества и состава заемщиков, см.: Toch (1981), также его обзорные статьи (2003), (2008).

44 Simonsohn II, № 812 (994–996).

45 Классические места из Старого и Нового завета, например, у Гиломена (Gilomen 1990, 269, прим.¹⁵). – Гиломен истолковывает патенты о ростовщичестве в целом как чрезвычайное право, по его мнению, еврейское ростовщичество всегда было запрещено, не иначе как ростовщичество других групп населения.

46 Более подробно: Pakter (1988, 40–83), в кратце: Cohen (1982, 248).

47 Ср.: Cluse (1999, 139–142, 163).

48 Обзор о постановлениях: Kloft (1997), Wohlmuth (2000b). Распоряжения соборов доступны по качественному изданию на латыне с немецким переводом (Wohlmuth 2000a).

49 Canon 67: Wohlmuth (2000a, 265/266).

50 По мнению Шацмилера (Shatzmiller 2007, 81/82) из-за неточной формулировки воздействие провозглашенного на IV Латеранском соборе запрета осталось ограниченным.

51 Сanon [5]: Wohlmuth (2000a, 299).

52 Wohlmuth (2000a, 484). Meuthen (1989, 478), который считает, что Кузанский «в общем и целом лишь воспроизводит соответствующий декрет Базельского собора 1434г.», только частично прав. Эту ошибку замечает и Zaunmüller (2005, 86).

53 Schröer (1963, 313–314), Meuthen (1989, 478, 480).

54 AC I/3b, № 2064 (1328–1329).

55 См. составленное в XVIII в. издание Concilia Germania (Schannat / Hartzheim 1970, 14–15). В кёльнских статутах отсутствует такое соотношение с местным правом.

56 Авторитетное издание: Friedberg (1959, 814–815).

57 Источник: Simonsohn I, № 67 (71). По мнению Stow (2007, 166–167) обобщение в Corpus Iuris Canonici является сознательным обострением со стороны юриста, которому поручили задачу пополять свод новыми параграфами.

58 См.: Meuthen (1989, 453/54), как уже упоминалось, против Коха.

59 AC I/3a, № 1000 (697–718).

60 Meuthen (1994b, 58). Izbicki (2004, 129) ошибочно истолковывает реформаторский проект как постановление концила.

61 Meuthen (1994b, 72): «Представители зальцбургского собора дали ему понять: Нет! Так нельзя!» («Die Salzburger Synodalen ließen ihn wissen: Nein! So nicht!»)

62 Речь идет о статье [28] (715–717). Zaunmüller (2005, 64) также замечает, что Кузанский выступает против общего ростовщичества, однако не развивает это наблюдение.

63 О Monti di pietà: Toaff (2004) – его анализ ситуации в Перудже ведет к удивительному выводу, что рядом с благотворительными банками (чьи капиталы, кстати, должны были предоставить евреи) продолжало сосуществовать еврейское ростовщичество, хотя на незаконной основе.

64 Debby (2000, 186) называет в качестве инициатора Bernardino da Siena (1380–1444), который уже в 1420 попытался создать банк для бедных (188–189). По Цаунмюллеру (Zaunmüller 2005, 125–127), Кузанский чувствовал влияние Бернардино, чьи проповеди он слушал в Падуе и Риме.

65 Zaunmüller (2005, 64) – он не развивает момент смены стратегии, а изходит из того, что меры против еврейского ростовщичества являются лишь частью общей анти-еврейской политики. По его мнению Кузанский вдруг обратил внимание к евреям из-за обновленных анти-еврейских постановлений Николая V (в которых ростовщичество, однако, является маргинальной темой) и после знакомства с политикой их выселения с территории Байерн-Мюнхен.

66 Braun (1994, 79–89).

67 Как Zaunmüller (2005, 55/56), так и я хочу выразить благодарность Кристофу Клузе, который кроме прочего предоставил мне копию его списка источника из HSA München (Haus- und Familiensachen U, Juden in Bayern, Fasz. 8), откуда взята цитата.

68 Упрёк в ростовщичестве уже служил правителям Франции (начиная с Людовика IX «Святого») и Англии для легитимации выселения еврейского населения, см. к примеру: Cluse (1999) и (2000, 171–188). Пионером из немецких земель была территория Курпфальц (1390): Ziwes (1999). Взаимосвязанность между изгнаниями и поучением проповедников о ростовщичестве рассматривает Клузе в пока неопубликованной статье Jewish Moneylending in Dominican Preaching, Confession, and Counselling (Cluse 2008?).

69 См. влиятельную книгу Коэна (Cohen 1982) о нищенствующих орденах как носителях обострённых анти-еврейских взглядах. Автор попутно высказывает гипотезу, что враждебное отношение монахов к евреям можно объяснить как результат соперничества в социальной среде, из которой они происходили (41, 43).

70 Le Goff (1988, 97).

71 Le Goff (1988, 73–77). Gilomen (1990, 298) также наблюдает маргинализацию «чужого» и принятие местного ростовщичества (крупных купцов).

72 Ср. Kirn (2001,148): «Именно в центральных областях своей деятельности, в проповеди о покаянии и обучении мирян, анти-еврейская агитация стала важным средством очертания идеалов следования [Христу], в целях желаемых реформ орденов и церкви, а также в целях социально-мотивированного реформирования общества.»

73 См. например: Lotter (1993), Cluse (1996).

74 Эту непосредственную связь выделяет Kirn (1997, 172).

75 Sessio X. 04.05.1515: Wohlmuth (2000a, 625–627).

76 Braun (1994, 81).

AC = Acta Cusana. Quellen zur Lebensgeschichte des Nikolaus von Kues. 4 Teilbde. Hg. von Erich Meuthen. Hamburg 1976–2000.

GJ = Germania Judaica. Historisch-topographisches Handbuch zur Geschichte der Juden im Alten Reich. Bd. III: 1350 – 1519. 3 Teilbde. Hg. von Arye Maimon et al. Tübingen 1987–2003.

LexMA = Lexikon des Mittelalters. München et al. 1980–1999 [2000: CD-Rom + Online].

Simonsohn = The Apostolic See and the Jews. I: Documents 492–1404; II: Documents 1394–1464. Ed. by Shlomo Simonsohn. Toronto 1988, 1989.

Stern = Urkundliche Beiträge über die Stellung der Päpste zu den Juden. Mit Benutzung des päpstlichen Geheimarchivs zu Rom. Hg. von Moritz Stern. 2 Lieferungen. Kiel 1893, 1895. Reprint. Farnborough, Hants 1970.

Braun, Christian (1994): Vom Wucherverbot zur Zinsanalyse. 1150–1700. Winterthur.

Cluse, Christoph (1996): Blut ist im Schuh. Ein Exempel zur Judenverfolgung des "Rex Armleder". In: Liber amicorum necnon et amicarum für Alfred Heit. Beiträge zur mittelalterlichen und geschichtlichen Landeskunde. Hg. von Friedhelm Burgard, Christoph Cluse, Alfred Haverkamp. Trier. 371–392.

Cluse, Christoph (1999): Zum Zusammenhang von Wuchervorwurf und Judenvertreibung im 13. Jahrhundert. In: Judenvertreibungen in Mittelalter und früher Neuzeit. Hg. von Friedhelm Burgard, Alfred Haverkamp, Gerd Mentgen. Hannover. 135–163.

Cluse, Christoph (2000): Studien zur Geschichte der Juden in den mittelalterlichen Niederlanden. Hannover.

Cluse, Christoph (2008?): Jewish Moneylending in Dominican Preaching, Confession, and Counselling. Some Examples from Later Medieval Germany. In: Dominikaner und Juden. Hg. von Elias Füllenbach et al. [bislang unpubliziert]. 57-90.

Cohen, Jeremy (1982): The Friars and the Jews. The Evolution of Medieval Anti-Judaism. Ithaca, London.

Debby, Nirit Ben-Aryeh (2000): Jews and Judaism in the Rhetoric of Popular Preachers. The Florentine Sermons of Giovanni Dominici (1356–1419) and Bernardino da Siena (1380–1444). In: Jewish History 14. 175–200.

Duschin, Oleg E. (2010): Die St. Petersburger Gesellschaft für Studien zum kulturellen Erbe des Nikolaus von Kues. In: Cusanus Jahrbuch 2. 143–148.

Euler, Walter Andreas (1990): Unitas et Pax. Religionsvergleich bei Raimundus Lullus und Nikolaus von Kues. Würzburg, Altenberge.

Euler, Walter Andreas (2010). Die islamtheologische Konzeption in De pace fidei und das Alternativkonzept von Sermo CCXL. In: Cusanus und der Islam. Hg. von Walter Andreas Euler, Tom Kerger. Trier. 14-43.

Flasch, Kurt (1998/2008): Nikolaus von Kues. Geschichte einer Entwicklung. Vorlesungen zur Einführung in seine Philosophie. Frankfurt am Main.

Friedberg, Aemilius [Emil] (1959): Corpus Iuris Canonici. Editio Lipsiensis secunda. Leipzig 1879. Reprint Graz.

Gandillac, Maurice de (1984): Das Ziel der una religio in varietate rituum. In: MFCG 16. 192–204.

Gilomen, Hans-Jörg (1990): Wucher und Wirtschaft im Mittelalter. In: Historische Zeitschrift 250. 265–301.

Haverkamp, Alfred (1991): Lebensbedingungen der Juden im spätmittelalterlichen Deutschland. In: Zerbrochene Geschichte. Leben und Selbstverständnis der Juden in Deutschland. Hg. von Dirk Blasius, Dan Diner. Frankfurt am Main. 11–31. [= Verfassung, Kultur, Lebensform. Beiträge zur italienischen, deutschen und jüdischen Geschichte im europäischen Mittelalter. Festschrift Haverkamp. Hg. von Friedhelm Burgard, Alfred Heit, Michael Matheus. Mainz, Trier 1997. 463–484].

Izbicki, Thomas (2004): Nicholas of Cusa and the Jews. In: Conflict and Reconciliation. Perspectives on Nicolas of Cusa. Ed. by Inigo Bocken. Leiden, Boston. 119–130.

Kirn, Hans-Martin (1997): Antijudaismus und spätmittelalterliche Bußfrömmigkeit. Die Predigten des Franziskaners Bernhardin von Busti (um 1450-1513). In: Zeitschrift für Kirchengeschichte 108. 147–175.

Kirn, Hans-Martin (2001): Contemptus mundi – contemptus Judaei. Nachfolgeideale und Antijudaismus in der spätmittelalterlichen Predigtliteratur. In: Spätmittelalterliche Frömmigkeit zwischen Ideal und Praxis. Hg. von Berndt Hamm, Thomas Lentes. Tübingen. 147–178

Kloft, Matthias Theodor (1997): Das christliche Zinsverbot in der Entwicklung von der Alten Kirche zum Barock. In: Shylock. Zinsverbot und Geldverleih in jüdischer und christlicher Tradition. Hg. von Johannes Heil, Bernd Wacker. München. 21–34.

Koch, Josef (1948): Nikolaus von Cues und seine Umwelt. Untersuchungen zu Cusanus-Texte. IV. Briefe. Erste Sammlung. Heidelberg.

Koch, Josef (1964): Der deutsche Kardinal in deutschen Landen. Die Legationsreise des Nikolaus von Kues (1451/1452). Trier (Kleine Schriften der Cusanus-Gesellschaft).

Krieger, Gerhard (2008): Cusanus und die Idee der Toleranz. In: "Nicolaus Cusanus: ein bewundernswerter historischer Brennpunkt". Philosophische Tradition und wissenschaftliche Rezeption. Akten des Cusanus-Kongresses vom 20. bis 22. September 2006 in St. Petersburg. Hg. von Klaus Reinhardt, Harald Schwaetzer. Regensburg. 97–119.

Le Goff, Jacques (1988): Wucherzins und Höllenqualen. Ökonomie und Religion im Mittelalter. Übersetzt von Matthias Rüb. Stuttgart (frz. 1986).

Lotter, Friedrich (1993): Das Judenbild im volkstümlichen Erzählgut dominikanischer Exempelliteratur um 1300. Die "Historiae memorabiles" des Rudolf von Schlettstatt. In: Herrschaft, Kirche, Kultur. Beiträge zur Geschichte des Mittelalters. Festschrift Friedrich Prinz. Hg. von Georg Jenal, Stephanie Haarländer. Stuttgart. 431–445.

Meuthen, Erich (1989): Die deutsche Legationsreise des Nikolaus von Kues 1451/1452. In: Lebenslehren und Weltentwürfe im Übergang vom Mittelalter zur Neuzeit. Politik – Bildung – Naturkunde – Theologie. Bericht über Kolloquien der Kommission zur Erforschung der Kultur des Spätmittelalters 1983 bis 1987. Hg. von Hartmut Boockmann et al. Göttingen. 421–499.

Meuthen, Erich (1994a): Cusanus-Studien X. Die "Acta Cusana". Gegenstand, Gestaltung und Ertrag einer Edition. Heidelberg (Sitzungsberichte der Heidelberger Akademie der Wisschenschaften. Philosophisch-historische Klasse).

Meuthen Erich (1994b): Nikolaus von Kues und die deutsche Kirche am Vorabend der Reformation. In: MFCG 21. S. 39–85.

Meuthen, Erich (1995): Das Itinerar der deutschen Legationsreise des Nikolaus von Kues 1451/1452. In: Papstgeschichte und Landesgeschichte. Festschrift Hermann Jacobs. Hg. von Joachim Dahlhaus et al. Köln, Weimar, Wien. 473–502.

Moritz, Arne (2006): Die Andersheit des Anderen – noch einmal zum Problem der Toleranz in Nikolaus von Kues’ Dialog De pace fidei. In: Litterae Cusanae. 6, 1. 1–17.

Ogura, Kinnichi (2002): Kardinal Nikolaus von Kues und die Reichs-Wahlstadt Frankfurt am Main. Die Pfarreiteilung und Judendiskreminierung auf seiner deutschen Legationsreise. In: Nicholas of Cusa. A Medieval Thinker for the Modern Age. Richmond. Ed. by Kazuhiko Yamaki. 125–133.

Pakter, Walter (1988): Medieval Canon Law and the Jews. Edelsbach a.M.

Riedenauer, Markus (2007): Pluralität und Rationalität. D ie Herausforderung der Vernunft durch religiöse und kulturelle Vielfalt nach Nikolaus Cusanus. Stuttgart

Schröer, Alois (1963): Die Legation des Kardinals Nikolaus von Kues in Deutschland und ihre Bedeutung für Westfalen. In: Dona Westfalica. FS Georg Schreiber. Münster. 304–338.

Schwaetzer, Harald (2010): Zum Toleranzbegriff bei Nikolaus von Kues. In: Coincidentia. Zeitschrift für europäische Geistesgeschichte 1. 109–132 [ = http://kueser-akademie.de/sides/coincidentia/coin-2010-1-1-inh.html].

Shatzmiller, Joseph (2007): Shylock geht in Revision. Juden, Geldleihe und Gesellschaft im Mittelalter. Aus dem Englischen übersetzt von Christoph Cluse. Trier (engl. 1990).

Schannat, Johann Friedrich / Hartzheim, Joseph (Hg.) (1970): Concilia Germaniae in 11 tomis. Tomus 4: Concilia 1290–1400. Supplementa tomorum 2, 3 et 4. Köln 1761. Reprint. Aalen.

Stow, Kenneth (2007): Papal and Royal Attitudes Toward Jewish Lending in the Thirteenth Century. In: Popes, Church, and Jews in the Middle Ages. Confrontation and response. Ed. by Kenneth Stow. Aldershot, Burlington. [ = Association for Jewish Studies Review 6 (1981)]. 161–184.

Sullivan, Donald (1974): Nicholas of Cusa as Reformer. The Papal Legation to the Germanies, 1451–1452. In: Medieval studies (Toronto) 36. 382-428.

Toaff, Ariel (2004): Jews, Franciscans, and the First Monti di pietà in Italy (1462–1500). In: Friars and Jews in the Middle Ages and Renaissance. Ed. by Steven J. McMichael, Susan E. Myers. Leiden. 239–253.

Toch, Michael (1981): Der jüdische Geldhandel in der Wirtschaft des Deutschen Spätmittelaters: Nürnberg 1350–1499. In: Blätter für deutsche Landesgeschichte 117. 283–310.

Toch Michael (1984): "Umb gemeyns nutz und nottdurfft willen". Obrigkeitliches und jurisdiktionelles Denken bei der Austreibung der Nürnberger Juden 1498/99. In: Zeitschrift für Historische Forschung 11. 1–21.

Toch, Michael (1995): Nürnberg. In: GJ III/2. 1001-1044,

Toch, Michael (1998/2003): Die Juden im mittelalterlichen Reich. München.

Toch, Michael (2003): Die wirtschaftliche Tätigkeit. In: GJ III/3. 2139–2164.

Toch, Michael (2008): Economic Activities of German Jews in the Middle Ages. In: Wirtschaftsgeschichte der mittelalterlichen Juden. Fragen und Einschätzungen. Hg. von Michael Toch, Elisabeth Müller-Luckner. München. 181–210.

Weber, Hans-Rolf (2003): Das Judendekret des Nikolaus von Kues. In: Jahrbuch für den Kreis Bernkastel-Wittlich. 83–92.

Wohlmuth, Josef [Hg.] (2000a): Dekrete der ökumenischen Konzilien. Bd. 2: Konzilien des Mittelalters vom ersten Laterankonzil (1123) bis zum fünften Laterankonzil (1512–1517). Paderborn.

Wohlmuth, Josef (2000b): Sozialgeschichtlicher Kontext der konziliaren Judendekrete. In: Christliche Sozialethik im Dialog. Zur Zukunftsfähigkeit von Wirtschaft, Politik und Gesellschaft. Festschrift Lothar Roos. Hg. von Norbert Glatzel, Ursula Nothelle-Wildfeuer. Grafschaft. 601–617.

Zaunmüller, Karl-Heinz (2005): Nikolaus von Cues und die Juden. Zur Stellung der Juden in der christlichen Gesellschaft um die MItte des 15. Jahrhunderts in den deutschen Landen. Trier. http://ubt.opus.hbz-nrw.de/volltexte/2005/348/.

Ziwes, Franz-Josef (1999): Territoriale Judenvertreibungen im Südwesten und Süden Deutschlands im 14. und 15. Jahrhundert. In: Judenvertreibungen in Mittelalter und früher Neuzeit. Hg. von Friedhelm Burgard, Alfred Haverkamp, Gerd Mentgen. Hannover. 165–187.