1. Суд царя и великого князя судити бояром, и околничим, и дворецким, и казначеем, и дьяком. А судом не дружити и не мстити никому, и посула в суде не имати. Также и всякому судье посула в суде не имати

В статье диф­ференцируется ответственность за нанесение бесчестья в зависи­мости от сословной принадлежности лица. Штраф за бесчестье колеблется от рубля до пятидесяти. Сумма штрафа за бесчестие представителей группы феодалов за­висела от занимаемого ими служебного положения и получаемо­го вознаграждения. Последнее могло состоять из корма, норма которого определялась в уставных грамотах для каждого уезда, или денежного жалования, получаемого за управление тем или иным городом и постепенно заменявшего корм

Особо выделялись дьяки полатные и дворцовые, сумму за бе­счестье которых определял сам царь и великий князь. Дьяки полатные и дворцовые - представители высшей служилой бюрократии в отличие от местной администрации - детей боярских, тиунов, доводчиков, праведников, представите­лей служилого холопства. Высшим представителем боярской че­ляди, происходившим из холопов, являлся боярский человек до­брый. Если сумма бесчестья тиунов, доводчиков и праведчиков определялась их доходом, то бесчестье боярского доброго чело­века рассматривалось как бесчестье средних жителей посада и равнялось 5 рублям.

Боярский человек молотчий приравнивался к черному го-родцскому и крестьянину пашенному и непашенному, т. е. чер­носошному, занимавшемуся земледелием, промыслом или торго­влей. Сумма за их бесчестье определялась в один рубль. Таким образом, высшая категория холопов относилась к холопству лишь формально. Горожане хотя и были одной из активных сил, содействовавших политическому сплочению вели­корусской народности, но находились вне феодальной иерархии и упоминались вслед за боярами и княжескими слугами. Однако особое значение городской верхушки для развития то­варно-денежного производства обусловило выплату гостям большим самого высокого штрафа - 50 рублей, а торговым и посадским людям"; т. е. купцам и торгово-ремесленному насе­лению, - 5 рублей. Во всех случаях штраф за бесчестье жены уплачивался вдвое против бесчестья ее мужа. Оскорбление действием могло дойти до причинения увечья. Закон определяет ответственность и за него, хотя и в наиболее общей форме.
27. А которой чюжоземец взыщет чего на чюжоземце ж, ино того воля, на ком взыщут: хочет сам отцелуетца, что в том не виноват, или у креста положит, чего на нем ищут, и истец, поцеловав крест, да возмет. А которой человек здешнего государьства взыщет на чюжоземце или чюжоземец на здешнем человеке, и в том им дати жеребей: чей ся жеребей вымет, тот, поцеловав, свое возмет или отцелуетца.

Статья дополняет ст. 58 Судебника 1497 года указанием на порядок разрешения споров между иноземцами и русскими. Основываясь на международных соглашениях русских княжеств с другими государствами, исключающих применение поля, статья предоставила обеим сторонам право присяги. Если в исках между чужеземцами право принять или предложить при­сягу принадлежало ответчику, то в исках между иноземцами и русскими право принесения присяги решалось жребием. Если вынет жребий истец, то, присягнув, поцеловав, свое возмет, если ответчик, то отцелуется (то есть присягой отведет от себя обви­нение). Решение торговых споров при помощи жребия, созда­вавшего благоприятные условия для иноземцев, содействовало развитию торговых отношений, укреплению международных связей.

В данной статье, сходной со ст. 7, определяющей порядок учинения управы судьями центрального ведомства, детально разрабатывается система делопроизводства во всех инстанциях. В случае приостановления дела до представления дополнитель­ных доказательств дьяки должны записанные ими речи истца и ответчика держать у себя. При поручении подьячим переписать дело начисто, дьяк обязан, проверив правильность переписанно­го, приложить к нему свою руку. Во избежание изъятий или пе­рестановок отдельных листов дела из столбца по сставам стави­лись дьяками подписи так, чтобы каждая оказывалась на двух соседних листах. Подписанные таким образом, и заверенные пе­чатью дела хранились у дьяка. Во избежание подлога подьячим запрещалось держать дела у себя и выдавать их сторонам без соответствующего оформления. В противном случае, истец без возобновления процесса получает просимое за счет не уследив­шего за подьячим дьяка. Подьячий же несет уголовную ответ­ственность как за должностное преступление. При этом наказа­ние подьячего разнится в зависимости от того, выдан ли этот до­кумент в приказе, или за городом или на подворье, т. е. по пути домой или дома. Дважды повторенная в статье фраза а вымут у подьячего список или дело, дает основание полагать, что кто-то заинтересован в выимке, выхватывании, вытаскивании списка или дела и стремится осуществить это с помощью подкупа, посу­ла или угроз и даже силы. Вынесение списка или дела из прика­за для передачи его стороне подтверждает злую волю переда­вавшего, его сговор со стороной, либо свидетельствует о наруше­нии им порядка хранения документов, запрещающего вынос их из приказа. Отсюда новая дополнительная для русского законо­дательства мера наказания - увольнение с должности с запре­щением занимать такую должность и в дальнейшем. Аналогич­ное наказание предусматривается ст. 32 в отношении злоупотре­бляющего своим положением недельщика.

В статье впервые в русском судопроизводстве определен поря­док оформления протокола судебного заседания. Его составлял дьяк. Судный список писался дьяком начерно. При перепи­сывании протокола набело воспрещалось присутствие заинтере­сованной стороны. Вместе с тем в случае возникновения неясно­сти и необходимости уточнения данных записи бояре имеют пра­во вспросити ту или иную сторону, не разрешая ей, однако, ни исправлять, ни даже знакомиться с текстом. Окончательно со­ставленный протокол читался только судье.

В статье определяются условия и порядок сместного суда, отличные от прежних, когда дело рассматривалось двумя судья­ми с той и другой стороны, например, представителями государ­ственной власти и вотчинниками, обладавшими феодальными привилегиями. Судебник 1550 года по существу разрешает этот вопрос по-другому, поскольку теперь дело ведет один судья - тот, которому подсуден ответчик. Общий суд в чистом виде со­хранился только в судах между духовными и светскими людьми (ст. 91) и в судах между лицами разных уделов (ст. 100). Сместной суд происходил лишь в том случае, если тяжущиеся хотя и принадлежали к различным ведомствам, но были жите­лями одной и той же области (княжества). В противном случае иск вчинялся уже в Москве, в одном из приказов.

Основываясь на уставных грамотах XVI в., где было записа­но, что истцы за собою емлют своего стороже, Судебник опреде­лил порядок сместного суда. Истец берет у своего судьи сторожа и идет про­сить пристава к судье ответчика. Сторож следит за исправным получением пошлин, следуемых судье истца, так как пошлины обеим судьям имати одне и делити их по половинам.
31. А хто кого поймает приставом в бою, или в лае или в займех, а на суд ити не похотят, и они доложат судьи, да помирятца, а судье пошлин и продажи на них нет, опричь езду и хоженого. А которые жалобницы зададут судьям и оба исца до суда помирятца, и по тем жалобницам судьям пошлин не имати.

В статье, дополняющей ст. 53 Судебника 1497 года, предусма­тривается случай примирения сторон на той стадии, когда до пристава они еще не дошли, но жалобы судье уже поданы. В этом случае стороны освобождаются от уплаты пошлины

В ст. 32, продолжающей ст. 33 Судебника 1497 года и ст. 3 Судебника 1550 года, вводится санкция за вымогательство взятки недельщиком. Даже в том случае, если недельщик брал взятку не себе, а для судей, круг которых в статье по­полняется указанием на дворецкого и казначея, недельщик подлежал торговой казни, обязывался вернуть сумму взятки в тройном размере и отстранялся от должности. Судьи, полу­чившие взятку через посредничество недельщика, никакой от­ветственности не несли, что было закономерно для права-при­вилегии.

Данные статьи имеют в своей основе текст ст. ст. 15-16 Су­дебника 1497 года и дополняют их указанием на ответствен­ность за лихоимство. После перечисления размера пошлин за выдачу грамот должностными лицами следует новый текст: А болеше того не имати. Так же, как в ст. ст. 8-11 Судебника 1550 года, регламентирующих судебные пошлины в централь­ном суде, взятый лишек подлежал возмещению в тройном размере, а ложное обвинение должностных лиц в превышении взимаемых пошлин (лихоимстве) влекло наказание кнутом и тюремное заключение.

Статья повторяет ст. 17 Судебника 1497 года.

В статье уточняется порядок договора денежного займа и вводятся гарантии для добросовестных должников. Учитывая, что в условиях развитого товарного производства особенно нуждалось в деньгах дворянство, не обладавшее до­статочно мощным хозяйством, и городское население, вынуж­денное приобретать сырье и материалы для ремесленного про­изводства, Судебник требует, чтобы уплата по долговым обя­зательствам проводилась при непременном участии высших должностных лиц, во-первых, и могла быть совершена в рас­срочку, во-вторых. Независимо от количества отсрочек, пошлины за подпись и печать, удостоверяв­шие факт выплаты долга, брались в одинарном размере. В обязанности судебных органов входило не только оформление подписей, но и хранение вносимого по частям долга.

Статьи с 37 по 40 соответствуют статьям 21- 24 Судебника 1497 года. При этом статья 37 дополняется ука­занием на взимание пошлины в пользу тех, кому государь укажет (к числу их относились высокопоставленные чины — оружеиничий и кравчий), а также в пользу царских должностных лиц — дьяка и подья­чего.

Статья, устанавливая порядок взимания пошлин за выдачу и отсрочку срочной грамоты, распространяет его на все кате­гории населения, опричь служилых людей. Служилым людям предоставлялось право беспошлинно переписывать сроки явки в суд, сообразуясь со временем призыва на службу. Под­тверждая роль дьяков как представителей центрального суда, статья устанавливает их ответственность за нарушение поряд­ка хранения и выдачи срочных грамот. Если дьяк, обязанный держать такие грамоты у себя и выдавать их сторонам только после личной проверки сроков за своей подписью и печатью, перепоручает это подьячему, и тот выдает грамоту до срока (возможно за посул), то всю сумму причиненного ущерба возмещает дьяк. Эта норма аналогична нормам ст. ст. 4 и 28 данного Судебника. Новым в ст. 41 является введение впер­вые в русском законодательстве права регрессного иска (дьяка к подьячему). Именно как возможность взыскания с по­дьячего выплаченной дьяком суммы и следует понимать конец статьи: а дьяк с своим подьячим сам ся ведает.

В статье уточняется, что семидневный срок для явки по вы­зову суда действует в пределах 100 верст, а дале того по тому ж расчету. По истечении указанного срока сторона могла тре­бовать выдачи бессудной грамоты. Статья дополняется также указанием на ответственность должностных лиц за лихоимство и наказания сторон в случае клеветы.

В данной статье устанавливается равенство пошлин, взимае­мых печатником и дьяком за выдачу, подписание и удостове­рение разного рода государственных грамот: лготную - осво­бождающую от уплаты податей, оброка или иных трудех на определенный срок; уставную - определяющую устройство и порядок деятельности и привилегии органов местного управле­ния; полетнюю с красною печатью, предоставлявших должни­ку рассрочку платежа долга без уплаты процентов. Красная печать, висящая на шнурке, в отличие от черной печати удостове­ряла, что снабженный ею законодательный акт, хотя бы и в отношении отдельных местностей и привилегий, исходит от верховной власти (царя и великого князя всея Руси). Но основное содержание статьи заключается в последней фразе, имеющей особый социально-политический смысл и привлекаю­щей до сего времени внимание исследователей. Это запреще­ние выдачи тарханных грамот и предписание поимати у всех т. е. взять обратно выданные ранее. По вопросу о содержании тарханных грамот, отличии их от других, сущности тарханов, затронутых Судебником, проведении их в жизнь нет единого мнения. Бесспорным, однако, является лишь то, что тархан­ные грамоты давали большие по сравнению с другими гра­мотами права. Их владельцы - феодалы не только имели право суда над зависимым от них населением, но и освобож­дались от части или всех главных государственных налогов. Провозглашенная ст. 43 отмена тарханов духовных выража­ла стремление русского законодательства к ограничению фео­дального иммунитета и централизации государственной власти.

В статье развивается положение ст. 28 Судебника 1497 года о запрещении нарушать порядок получения езда и выдачи приставных грамот без подписи недельщика, если иск менши... езду, или в одной приставной оказывалось больше двадцати дел. Для уточнения суммы иска, если он выражался в вещах, последние подлежали оценке. За нарушение предписанных за­коном правил устанавливались санкции. При этом, в полном соответствии с феодальным правом-привилегией, злоупотре­бление служебным положением со стороны нижестоящего чина (недельщика) влекло тюремное заключение, срок которого оп­ределялся государем. Если же нарушителем правил выдачи приставных был дьяк, то он возмещал стороне понесенный ущерб, а наказание зависело от воли государя.

Здесь дается более обобщенное по сравнению со ст. 29 Судебника 1497 года поня­тие места действия недельщиков. Замена слов на Москве сло­вами в городе означает, что недельщики посылались не только из Москвы, но и из других городов.

Статья представляет собой несколько видоизмененный по сравнению со ст. 30 Судебника 1497 года “Устав о езду”. Помимо указания о необходимости оплаты всех расходов “мо­сковскими” деньгами, статья в подтверждение предыдущей до­полняется указанием на то, что оплата недельщиков, посылае­мых из других городов, производится по тому ж расчету.