1. Взрыв Гульсум остановилась перед домом. Все как всегда, та же калитка, тот же дворик. На окнах те же занавески. Но входить не хочется. Жить она здесь не будет, это она решила твердо

Он позвонил Кочеткову и договорился о встрече на вечер. Это оказалось, как Сергей и предполагал, несложно, на вопрос, случилось ли что, Сергей ответил, что расскажет при встрече. И когда он через некоторое время оказался у Павла дома в привычном кресле, он тут же изложил все свои опасения психологу. Сергей думал, что Кочетков отреагирует на его "шуги" легко - отмахнется: мол, это у вас последствия депрессии. Но Павел отнесся к его рассказу со всей серьезностью. Он стал расспрашивать Сергея, какие были у него встречи в последние три дня, были ли незапланированные, и повел себя чуть ли не как следователь.

Но на самом деле Павел искал моменты скрытого стресса, который мог пережить Сергей даже незаметно для себя самого. Такое нередко случается с людьми, и психологи очень хорошо это знают. Сергей не практиковал технику наблюдения за собой, поэтому мог и не заметить, как вирус тревоги попал в подсознание. И все же Павел успокоил его. Он сказал, что, как и предполагал Сергей, а он немного научился анализировать себя (настроение после такого комплимента психолога у Сергея заметно улучшилось), это отчасти последствия его депрессии. Павел дал Сергею задание - отслеживать себя, свое настроение. Свое состояние, свои мысли, чувства. Пусть они будут тревожными, депрессивными - неважно, главное осознавать их, именно отслеживать. Это сложно. На первый взгляд кажется, что ничего трудного в этом нет, но Павел гарантирует, что уже через десять минут, выйдя из его квартиры, он забудет о задании Павла. Забудет, забудет. Не он первый.

Что же делать, чтобы вновь вспомнить себя и начать наблюдать за собой? Нужна какая-то напоминалка. Это может быть включенный таймер, который будет работать каждые пятнадцать минут, или какое-то внутреннее состояние, или, например, условиться, что как только садишься на стул, должен вспомнить о своем задании, или когда берешь сигарету. Тогда будет легче отслеживать, откуда берется тревога, и, Павел уверяет, она начнет постепенно сходить "на нет". К тому же Сергей начнет более внимательно относиться к жизни. Наблюдая за собой, он будет лучше видеть и окружающих. Это тоже поможет ему в его подозрениях, скорее всего, после этого они исчезнут. В общем, будет видно.

Павел не хотел брать деньги за этот сеанс - он внеплановый и короткий. Но Сергей настоял, и психолог Кочетков стал богаче еще на 300 долларов. Теперь можно даже в Индию с Катькой ехать, подумал Павел, провожая бизнесмена.

Погода была летняя, теплая, и он отпустил водителя на Ленинградском проспекте, чтобы немного пройтись по улице. Он специально испытывал свою психику. Нельзя замыкаться в своем психозе. Если его подозрения не напрасны, то, скорее всего, надо признаться честно, его все равно убьют. Недавно крупного рекламного предпринимателя даже в бронированной машине на Ленинском проспекте взорвали. Среди бела дня. И его убьют, если серьезные люди решили твердо. А может быть, и так: попугают, доведут до панического страха, а потом выставят свои условия. И правда, Сергею тут же полегчало от этой мысли, ведь ему даже не сообщили, в чем он провинился, что от него хотят. Разве так убивают? Или он кому-то переступил дорогу? Нет. Последнее время ничем таким он не занимался. Разве что немного последил за связями итальянцев. Но вряд ли настолько, что за это будут ликвидировать. Так вот, следовал он цепочке рассуждений (работали защитные механизмы психики, оберегающие Сергея оттого, чтобы он не сошел с ума от все возрастающей с каждым днем мании преследования), значит, реальной опасности пока нет. А если ее нет, надо прекращать поддаваться панике и жить обычной жизнью, ни от кого не прятаться и спокойной ходить по улице. Сергей облегченно глубоко вздохнул, достал сигарету и с удовольствием закурил. Разгар лета, а он даже не видит ничего кругом. Несколько лет уже никуда не выбирался. Может, махнуть куда-нибудь? Сменить обстановку? А что, неплохая идея.

Он вставил карточку в щель на входных воротах, загорелась зеленая лампочка, он толкнул дверь и вошел в пустой двор. Подошел к своему подъезду, поднялся по ступенькам.

Дыхание перехватило. Кровь ударила в голову, сердце забилось так, что громко стучало в висках. Сергей почувствовал приступ тошноты. Перед его дверью стояла блестящая красная туфелька. Инстинкт самосохранения сработал мгновенно. Он отшвырнул ее ногой, в долю секунды рванул дверь, пробежал мимо сторожа, сидящего в своей стеклянной комнатке, не поздоровавшись с ним, чем очень удивил старика, и бросился к лифту. Сердце билось еще чаще. В горле пересохло. Наконец он доехал до своего этажа, казалось, что этот путь продолжался как минимум час. Он вышел, оглядываясь, из лифта, подошел к двери, открыл, вошел, закрыл на все замки и прямо в ботинках прошел на кухню. Из холодильника взял бутылку пиву, открыл и тут же из горлышка выпил всю.

Немного полегчало. Но он вспомнил о туфельке, и ему опять стало нехорошо. Почему его не могли убить сразу, когда он подошел к двери? Почему надо было привлекать внимание туфелькой? Что это - фирменный знак убийцы? А может быть, для того, чтобы не было промаха? Если бы я наклонился за ней, то тогда бы у убийцы было бы больше времени. Почему я не наклонился? В другое время обязательно посмотрел бы, что это за золушка ее потеряла. А не наклонился я потому, что со всех сторон ждал опасности и расценил туфельку как ее знак. Что теперь делать? Спать я не смогу. Выходить страшно. К тому же всего трясет. Он вытянул руку. Ладонь тряслась, как у старого алкоголика. Сергей встал, осторожно подошел к окну. Во дворе никого. Да и кто там может быть, если во двор у них никого посторонних не пускают, только по приглашению или специальному разрешению?

Он прошел в свою комнату. Включил телевизор. Показывали очередное реалити-шоу. Он вспомнил, что продюсер этого шоу должен ему крупную сумму денег, и прошли все сроки. Может, это он, чтобы не отдавать долг? Нет, не похоже на него. Продюсер знал, то со мной всегда можно договориться, если он раскрутит какой-нибудь мой проект. Что же это со мной? Надо позвонить Павлу. Пусть приедет, приведет меня в чувство. Я как на наркотик подсел на своего психолога, усмехнулся про себя Сергей. А еще считал себя сильной личностью. Куда, спрашивается, делась вся моя сила? Это издержки профессии, ко всему надо быть готовым. Но ничего, для того и психологи, чтобы помогали нам. Он позвонил. Дома психолога не было. Он позвонил на мобильный.

Павел нисколько не удивился его просьбе и согласился приехать. Оказывается, он как раз находился неподалеку от его дома, у брата на улице Алабяна. Сейчас приедет. Пусть Сергей не волнуется, все будет хорошо. Еще бы, он платит ему такие деньги, подумал Сергей, лег на диван и закрыл глаза. Но тут же открыл их - перед глазами опять встала красная туфелька. Да это просто белая горячка какая-то, подумал Сергей и пошел на кухню взять еще пива. Приедет психолог - надо с ним будет выпить чего-нибудь покрепче. Виски? Или коньяк? Это уж пусть решает Павел.
Да, плохи дела у моего бизнесмена, думал Павел, подходя к его дому. Депрессия, переходящая постепенно в манию преследования. Впору уж обращаться не к психологу, а к психиатру, и начинать принимать антидепрессанты. Значит, вся его экзистенциальная психология на таких, как Сергей, не распространяется? Или это просто он, Павел, плохой психолог?

А вдруг за ним на самом деле следят и хотят его убить? Опыт у Кудрявцева в этих делах большой, и интуиция тоже имеется. В его мире убить человека ничего не стоит, он сам рассказывал Павлу немало таких историй. И все его подозрения вполне могут иметь под собой реальную почву. Он сейчас его успокоит, как может, реабилитирует, внушит, ему, что все хорошо и это просто последствия его больной психики и больные фантазии, а завтра узнает, что бизнесмен Сергей Кудрявцев убит в своем подъезде или в своей машине по дороге на работу.

С такими мыслями он подходил к воротам элитного дома, как вдруг ему навстречу раскрылась дверь раскрылась, и он нос к носу столкнулся с девушкой. Сергей тут же невольно опустил взгляд на ее длинные стройные загорелые ноги и сам себе удивился, что в первую очередь посмотрел человеку не в глаза. А опустил он взгляд потому, что юбка на девушке была чисто символической. Она едва прикрывала трусы. Ниже было самое интересное - девушка была босиком. Что это - новая мода? Или ее выгнали капризные клиенты прямо так, без обуви, за то, что не ублажила их? Майка, надетая на голое тело, открытый смуглый живот, пупок, большая красивая грудь. Понятно, девушка по вызову. К тому же, в этот двор просто так не пройдешь.

Сергей все-таки поднял голову. И опять не посмотрел не в глаза. Волосы. Его удивили волосы. Он рассчитывал увидеть брюнетку, почему-то ему так представилось, тело было смуглым, как будто не от загара, а от природы. Но перед ним стояла блондинка. Крашеная? Или это парик?

Он стоял, не давая ей пройти. Теперь он смотрел ей в глаза. Тревожный взгляд черных больших глаз. Сначала направленный ему в глаза, потом куда-то вдаль. Сергей извинился и дал девушке пройти. Посмотрел ей вслед. Она шла босиком, не оглядываясь, как будто всю жизнь ходила так по Москве, и это было для нее вполне привычно. Затем исчезла за поворотом.

Пока Сергей поднимался в лифте, он все еще думал о странной девушке по вызову, которую видел при входе. Он вспомнил ее глаза и подумал о том, что где-то ее видел, и совсем недавно. Но, с другой стороны, сказал он себе, где он мог видеть проститутку? С девушками по вызову он не общался. Может, где-нибудь на улице мельком? Нет, эти глаза он как будто знает, где-то все-таки он их видел. Но где? А какие у нее ноги, просто класс. Еще и босиком! А грудь под маечкой? Может, зря он никогда не прибегал к услугам девочек по вызову? А глаза! Придет такая, а потом будешь всю жизнь мучиться - где ее видел?

А может, это вовсе никакая не проститутка? У богатых (в этом доме жили только богатые) - свои причуды? На фабричную девушку она похожа не была, на провинциальную проститутку откуда-нибудь из Подмосковья, несмотря на свой прикид, - тоже. Оделась вызывающе, босиком, чтобы кого-нибудь поразить, перекрасилась... Павел не успел продолжить думать о девушке, потому что дверь лифта открылась, он сделал несколько шагов, и вошел в открытую Кудрявцевым дверь его квартиры. Второй раз за день пожал ему руку. Впервые она была потной.

- Проходите сюда, Павел. - Сергей провел его по длинному коридору в комнату, где, как и у Сергея, стояло два кресла, горел тусклый уютный свет, стоял журнальный столик, на нем бутылки виски, коньяка, дорогого пива. - У меня в гостях вы еще ни разу не были. Садитесь. Что будете - виски, коньяк?

- Я бы чего-нибудь полегче…

- Может, пива?

- Спасибо, с удовольствием. Такая жара. - И опять вспомнил о босых ногах девушки.

- Если бы вы сейчас не пришли, я, наверное, сошел бы с ума.

Павел молча смотрел на него. Он ждал очередного рассказа. Но его не последовало. Сергей сказал только, что у него был приступ, каких не было никогда. Он шел домой и ощутил приступ настоящего животного страха.

- Когда вы ехали домой, вы с кем-нибудь говорили, общались? - спросил психолог.

- Да вроде нет. Хотя стоп, с женой разговаривал, она с дачи звонила.

- Сергей, вы даже не вспомнили сначала, с кем говорили. А как же мое задание? Вы его выполняли?

- Какое задание? - удивился Кудрявцев. Разве ему давали какое-то задание? Он вопросительно посмотрел на психолога.

- Вы забыли. Я просил вас каждые пятнадцать минут отслеживать ваши мысли. Впечатления, поведение, ваши эмоции, действия.

- Ох, да, я и забыл, извините, - улыбнулся Кудрявцев.

- Вам кажется это пустяком, но, поймите, это вроде бы просто, но, поверьте, очень серьезно. Помните, я вам говорил, что вы выйдете из моей квартиры и тут же забудете о задании? Говорил?

- Да, говорили.

- Ну вот, вы и забыли. И теперь мы в затруднении определить причину вашего приступа.

О туфельке он говорить не будет, это уж слишком, психолог тогда точно решит, что я схожу с ума.

Павел пил пиво, Кудрявцев - коньяк. Он проследил за неодобрительным взглядом психолога.

- Тяжело было, а коньяк немного снял напряжение.

- Понимаю, но больше лучше не надо. Выпейте чего-нибудь успокаивающего и ложитесь спать. Хорошо?

Сергей с улыбкой кивнул.

- Вытащил вас, а теперь мне стыдно - все вроде прошло.

- Ничего, ничего, я же был рядом. - Павел с наслаждением пил холодное пиво. Чуть не подавился и поставил бокал на столик: - Нет, нет, стоп! - Павел увидел, что Сергей взял с полки бумажник, и вытянул вперед ладони в знак отрицания. - Деньги я второй раз за день с вас точно не возьму. Как ни уговаривайте. - Увидев его удивленное выражение лица, Павел сказал своим спокойным мягким голосом: - Не обижайте меня. Я серьезно.

Павел встал с кресла.

- Ну, хорошо, - Сергей убрал портмоне.

- Звоните, если что, и не забывайте все же о моем задании, иначе наши встречи не имеют никакого смысла, - сказал Павел, направляясь к двери по большому коридору. Квартира раз в пятнадцать больше моей, отметил он по дороге к выходу. Сергей провожал его.

- Вы даже не представляете, как вы помогаете мне, - сказал Сергей, ожидая у открытой двери, пока придет лифт

- Всего хорошего, ложитесь спать, - сказал Павел и прошел в лифт.

Он дошел пешком до метро "Аэропорт", спустился по эскалатору, и по дороге читал переведенный Катей испанский роман. Роман был о любви, о художнике, который связался с криминалом, и не знал, как выпутаться из чуждого ему круга. Написан совсем недавно, потому что герои обсуждали последний фильм культового испанского режиссера Педро Альмадовара. А ведь и у них недавно был теракт, вспомнил Павел взрыв в электричке. В благополучной, богатой, теплой Испании с ее утонченными кинорежиссерами - Альмадоваром, Медемом, ее художниками Дали, Миро и Пикассо, ее Гауди и Барселоной, ее фламенко. Кто-то жил, думая, что всегда будет заниматься только искусством или только воспитанием детей, или просто радоваться жизни, а тут сел в электричку, поехал куда-нибудь за город… и - как рванет!

Самое ужасное в таком террористическом акте то, что даже не успеешь подготовиться к моменту смерти, все оборвется так глупо, так бессмысленно. Ехала симпатичная парочка, целовалась, и вдруг - взрыв, боль, кровь. И хорошо, если сразу смерть.

После этого испанцы вывели войска из Ирака. И никто их не называл трусами. Правительство подумало о своих гражданах, о том, зачем вообще оно ими руководит. И никто не говорил о национальной гордости и интересах государства. Погибли люди - вот трагедия. И не стоит провоцировать новое горе необдуманными действиями. Ведь жизнь так прекрасна, особенно, наверное, в Испании.

Павел доехал до "Бабушкинской" и пошел пешком. Он мог поймать машину и на Ленинградском проспекте, но хотелось проехаться и почитать, а потом прогуляться. В метро в такой поздний час народу было мало, и было приятно смотреть на легко одетых девушек. Мода становится все более и более сексуальной, подумал Павел. Девушки летом одеты, вернее, раздеты так, что выглядят более сексуально, чем в стриптизе. Все открыто, все видно. Остается только немного додумать. А иногда и додумывать не надо. Как эта сегодня, босиком.

И тут вдруг Павел испытал чувство, о котором ему говорил Сергей Кудрявцев. Тревога, страх, вплоть до схваток в животе. Это была не та экзистенциальная тревога, о которой он писал и которая была связана со страхом неизвестности, с отсутствием иллюзии безопасности в далеком жизненном будущем. Это был реальный животный страх от чего-то конкретного. Конкретной угрозы. Какой?

Глаза. Эти глаза. Черные глаза под белым париком. Вот чего он боялся.

Где он их видел? Кудрявцев испытал приступ жуткого страха. Павел посетил его сразу после этого. И после того, как видел эту странную полуголую девицу. И вот теперь Павел, как Кудрявцев, испытывает нечто подобное. Может, и его клиент столкнулся с этой босой девушкой? Было в ней что-то роковое, было.

Так, спокойно, сказал он себе. Вспоминаем каждое мгновение встречи с девушкой. Серебряная юбочка, очень загорелые ноги, босиком. Грудь под майкой, как она там называется, когда открыт пупок. Белое карэ, скорее всего парик, эх, не было Катьки, она бы сразу сказала, парик это или крашеные волосы. Лицо - смуглое. Глаза - черные. Восток.

Восток - дело тонкое. Восток… Боже, вот на кого она похожа! Конечно, Димка… Он вспомнил Диму и его новую подругу. Да это же она и есть, как там ее звали. Кажется, Гульсум… Точно, Гульсум. Тихая, скромная Гульсум! Чеченка, которая учится в МГУ и непонятно, что делает летом в Москве. У которой убили всю семью.

Может, все-таки не она? Может, просто похожа? Но глаза, куда их денешь? Ее смуглая кожа. И белый парик. Накрашена до неузнаваемости. Яркая красная помада, пудра слоем в сантиметр. И босиком. У Павла сосало под ложечкой.

Он позвонил Диме.

- Дим, привет, спишь?

- Конечно. Привет. Я ложусь рано, это ты у нас свободный художник, а у меня завтра в девять обход, а в полдевятого оперативка. А что случилось? Что там с Сашей?

- Да с ним все в порядке, домой возвращается.

- Как? Уже?

- Да, представь себе, отработал.

- Из полиции вышел?

- Вышел.

- Ну и слава богу.

- Да уж, это точно, хорошо не загремел, а мог бы. Но я не поэтому тебя разбудил.

- А для чего?

- Ты встречаешься с этой девушкой, с Гульсум?

- Встречаюсь, конечно. А почему ты спрашиваешь?

- Сегодня встречался?

- Сегодня нет. У нее дела, поехала к родственникам.

- Понятно. А что она вообще в Москве делает?

- Я же тебе говорил, родственники тут у нее. А потом, Паш, почему ты не допускаешь, что она из-за меня не уезжает? Что, такого быть не может?

- Да нет, Дим, может, конечно, может, что ты. Значит, вчера ее не видел?

- Ну, я же говорю, ты чего?

- Ладно, это я так.

- Чего звонишь, говори?

- Да пригласить вас хотел. Мы как-то мало поговорили, она быстро ушла.

- Спасибо, конечно, - засмеялся Дима. - Для этого и звонил?

- Ну, в общем, да.

- Ладно, узнаю, как она там, освободилась? И сообщу тебе. Пока, - опять засмеялся Дима.

Павел повесил трубку и снял ее вновь, чтобы набрать номер Кудрявцева.

- Сергей?

- Да, - услышал Павел удивленный голос своего клиента.

- Вы спали?

- Нет, Павел, какой там сон.

- Опять началось?

- Опять, - вздохнул Сергей, - только глаза закрою - кошмары. Уж и снотворного выпил, и коньяку - ничего не помогает. По-моему, я с ума схожу.

- Не волнуйтесь, обычное дело, переутомление. Но, вы знаете, я подумал, вам в вашем состоянии нужны более экстренные меры, чем мои упражнения, хотя я их не отменяю.

- Какие?

- Вам надо резко сменить обстановку. Не на дачу с женой, а вообще сменить окружающий вас мир. Причем лучше это сделать кардинально быстро. Тут каждый день будет усугублять ваше сегодняшнее состояние.

- Вы знаете, Павел, вы, как всегда, читаете мои мысли. Я сегодня как раз об этом думал.

- О чем?

- Ну, что неплохо махнуть куда-нибудь. Забыться.

- Именно это вам и надо. Махнуть куда нибудь. Есть куда?

- Это всегда есть. Давно собирался в Южную Африку, мечта моей молодости. Снега Килиманджаро покоя не дают.

- Это было бы лучшим лекарством.

- Вы серьезно? - по голосу Павел понял, что Сергей готов хоть сейчас лететь в Танзанию.

- Более чем.

- Значит, я вылетаю. Завтра же и полечу.

- А всю ночь будете сидеть дома?

- Вы правы. Не могу. Полечу сейчас же. Заскочу куда-нибудь в Европу, шенген у меня постоянный, а оттуда в Мамбасо.

- Неплохая идея.

- Так я лечу?

- Летите, - серьезно сказал Павел.

- Все, решено. Вызываю водителя. У вас буду недельки через две. И продолжим. Хорошо?

- Конечно.

- Что вам привести? - голос веселый, возбужденный.

- Перо розового фламинго с озера Виктория, - засмеялся Павел. - Если конечно, не трудно.

- Найдем - уверенно сказал Сергей. - До встречи, Павел, спасибо вам. Вы меня вылечили окончательно.

- Не зарекайтесь.

- Ну, по крайней мере, сейчас я чувствую себя как самый счастливый человек. Надо же: для этого мне надо было встретиться с вами - чтобы осуществить свою мечту и полетать с гор Килиманджаро на дельтаплане.

Они попрощались, и Павел с облегчением вздохнул. Мамбаса в Кении, а Килиманджаро - в Танзании, он что, не знает? Ну не важно, главное - чтобы слинял. Если его хотели убить сегодня, ночью повторять попытки не будут, а в Кению за ним не поедут.

Теперь надо разобраться с Гульсум. Завтра он опять позвонит Димке, и надо обязательно встретиться с ними двумя. Он увидит ее - и сразу поймет, она это была или нет. И если она, то… То там будем действовать, исходя из ситуации.

Собираться он не будет, возьмет только бритву, плавки и шорты. Все остальное, все, что понадобится, купит там. Он не будет брать большую дорожную сумку. Никогда он еще так не путешествовал, налегке. Сергей вздохнул полной грудью. Впереди было большое приключение и никакого страха. Если даже его убьют, то только после полета в снегах Килиманджаро. А значит, жизнь он прожил не зря. Он открыл шкаф и стал искать свои джинсовые шорты, которые сам когда-то сделал, обрезав старые джинсы.

Ничего особенного в его поведении она не заметила. Еще раз убедилась в том, что задание свое она выполнит не здесь - это было бы безумием, а где-нибудь на улице. Скорее всего, перед его домом. Она уже изучила его двор. Он был закрытым для посторонних, и дверь открывалась специальной карточкой. Гульсум откроет ее элементарно, в лагере целый день занятий был посвящен обучению подобным операциям.

Когда начался стриптиз, ее собеседник забыл о ней, и Гульсум, сославшись на то, что ей надо в туалет, спокойно покинула клуб.

На следующий день она купила весь необходимый прикид. Посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Уж в этом "костюме" ее никто никогда не узнает. А кто может узнать? Дима. Он живет неподалеку. Вот был бы смех, если бы он увидел ее в таком наряде. Она придумала ход с туфелькой. Проверила глушитель, все нормально.