1. Взрыв Гульсум остановилась перед домом. Все как всегда, та же калитка, тот же дворик. На окнах те же занавески. Но входить не хочется. Жить она здесь не будет, это она решила твердо

По рассказам брата, "Ладья" была где-то на Столешниковом переулке. А вдруг она и сейчас там есть, подумал Дима, пойду-ка посмотрю, хотя, наверняка, там теперь уже не сидячка, а респектабельный пивной бар. Но деньги у него были, и он пошел вниз по Кузнецкому мосту.

Когда он увидел надпись "Ладья", он остановился. Неужели и правда он пойдет в пивной бар? А почему бы и нет? Но тут его метания прервала трель его мобильного телефона, который он включил еще в поезде. В трубке - незнакомый, но такой приятный, такой мелодичный голос.

- Дмитрий?

- Да, это я…

- Я звоню, потому что я обещала.

Гульсум! Это она! Она позвонила! Дима еле сдержался, чтобы не закричать. Но все же он не смог скрыть совей радости.

- Как хорошо, что вы позвонили! Гульсум! Я думал о вас все это время! Ждал вашего звонка и решил, что если не позвоните, я найду вас в университете на Ленинских, то есть Воробьевых, горах.

- Но сейчас каникулы… - голос был слегка удивленным. Гульсум не ждала такого всплеска эмоций.

- В сентябре, - почти прокричал Дима, - я собирался искать вас осенью. Но вы позвонили. И я просто счастлив.

В трубке молчали. Дима спохватился. Сейчас еще испугается, подумает, что я пьяный или сумасшедший и повесит трубку. Нет, не подумает, она меня видела и знает, что я нормальный. И раз уж позвонила…

- Гульсум! - сказал он.

- Да.

- Давайте увидимся.

Для этого она старалась посещать концерты в ночных клубах, где играли рок-музыканты, которые должны были выступать на фестивале в Лужниках. Эти группы давали концерты довольно редко, тем более в летний период, но все же три раза она попала именно на тех исполнителей, которые были заявлены в афише рок-фестиваля. Правда, кроме знакомств, выйти на более близкий контакт ей пока не удалось. Может быть, музыканты не очень этого хотели… По крайне мере, они не вели себя так, как будто, если не увидят больше Гульсум, то умрут.

Гульсум знала истинную причину своих неудач. Если признаться себе, а она старалась быть с самой собой честной, - она сама не очень-то хотела встречаться с ними. Они были для нее не людьми, а фантомами, манекенами, которых она должна была использовать. Для того, чтобы начать общаться с ними как с людьми, да еще соблазнить кого-нибудь из них, нужно было что-то в себе сломать. Гульсум в принципе была готова к этому. И знала, что путь, на который она вступила, требует от нее очень многого, но пока откладывала свои основные действия. Времени еще было достаточно, от нее не требовали немедленных результатов, понимая, что это не такая уж простая задача, и Гульсум не спешила.

А теперь она совершила поступок, который никоим образом не вписывался в ее стратегию, в ее сегодняшний образ жизни, - она позвонила тому врачу, который спас ее подругу Марьям. Позвонила только потому, что очень хотела этого. Она так часто думала о нем, что не позвонить не могла - хотя бы для того, чтобы закрыть эту тему в своей голове, увидеться с ним и больше никогда о нем не думать. Что-то началось, и надо было понять, что. В ее жизни не должно быть свободных концов, решила Гульсум. Если она приняла решение, - должна его осуществить. Наметила цель - она должна ее достигнуть. И ничего недоговоренного самой себе, все надо доводить до конца.

Гульсум стремилась стать сверхчеловеком. А значит, ей нечего сомневаться. Сомнение - это самое страшное, что есть в жизни, от него все беды. Надо быть выше этого. Человеческое, слишком человеческое, говорил Фридрих Ницше. Поэтому, когда врач сказал: "Давайте увидимся", Гульсум, помня о своей былой нерешительности в Чечне, сразу ответила: "Давайте".
16.
Агент Сержа Цукермана Адриано Иванелли прибыл в Москву через два дня. Игорь, помощник Кудрявцева, встретил его в Шереметьеве и сразу привез в "Кошки" на ужин и заодно посмотреть стрип-шоу. Если, конечно, Адриано очень устал, то он может отвезти его в отель, а встречу перенесут на завтра. Но итальянец русского происхождения, настолько русского, что у него даже не было акцента, предпочел ночной клуб с его хозяином, чтобы сразу приступить к делу.

Олигарх ждал его в комнате отдыха, как он называл уютный альков, где был накрыт стол с самыми изысканными блюдами. Сергей даже специально постарался, озадачив повара по поводу итальянской кухни - пришлось пригласить специалиста из итальянского ресторана и заплатить ему приличный гонорар. Он приготовил пасту, как ее делают в лучших итальянских домах, со всевозможными специями и соусами.

Но как выяснилось, Сергей перестарался. Когда он увидел Адриано, первая его реакцией была - он его знает. Иванелли был одет довольно богато - костюм явно от модного модельера, но при всем при этом от этого человека веяло чем-то очень знакомым. Если не родным. И когда итальянец русского происхождения представился, Сергей сразу все понял. Это вообще никакой не итальянец, а наш эмигрант, причем недавний, скорее всего перестроечный. Адриано Иванелли - очень просто: Андрюха Иванов. От этой мысли Олигарх немного развеселился. Но взял себя в руки и решил не показывать своего отношения к национальности гостя. В конце концов, это не имеет значения в бизнесе. Адриано приехал с конкретным предложением Цукермана, и надо было общаться с ним на должном уровне.

Адриано ничего и не собирался скрывать, и этим понравился Кудрявцеву. Действительно, как только началась перестройка, он эмигрировал в Италию. Сначала хотел в Штаты, ехал через Рим, но долго не мог выехать и в конце концов там и осел, получив выгодные предложения. Какие - он не уточнял, но Сергей и так догадывался: какой-нибудь мелкий подпольный бизнес. А потом, - он всегда увлекался кино: Антониони, Феллини, Тарковский (надо же, какой эстет, подумал Кудрявцев), - он пошел работать на киностудию. Познакомился с Цукерманом, и вот уже несколько лет они работают в месте. Цукерман - авангардист, идет впереди времени, его фильмы не только не понимают, но даже запрещают, да, да, в демократичной Европе иногда встречаются очень пуританские подходы. Каков жанр кино Цукермана? Жесткое порно. Но при этом не просто техническая порнография, к какой мы привыкли, а с сюжетом, с философией, с искусством. (И продается при всем авангардизме и искусстве, наверняка, на подпольных рынках довольно неплохо, подумал Сергей). Цукерман идет иногда на то, чтобы в кино было все настолько правдиво, что заставляет актеров играть все по-настоящему. В каком смысле? - уточнил Сергей, хотя понял о чем идет речь. Адриано намекнул, что его шеф любит, когда все происходит реально - насилие так насилие, извращение так извращение.

- Смерть так смерть? - добавил Сергей.

Адриано промолчал. Он сделал вид, что не слышал вопроса, и спросил Сергея:

- Вы покажете ваше шоу?

- А как же! Сейчас скоро перейдем в зал. Просто еще немного рано, и я хотел побеседовать с вами тет-а-тет. Там тоже можно, но все же здесь уютнее.

- Да, здесь очень хорошо, - сказал Адриано, оглядев комнату.

- А пока мы можем оговорить условия контракта, если вы не против приступить немедленно.

- Я готов, - сказал Иванелли, - мы покупаем у вас девушек. Бессрочно. Они поступают полностью в наше распоряжение.

- С ними их директор.

- Директор нам не нужен.

- А что же с ним делать? Он мне здесь тоже в общем-то не очень… Но он работал с девушками, они его любят, он ставил им номера. Он просто так от них не откажется. Одним словом… Я не знаю, что с ним делать. Может, он спокойно с ними расстанется, а может, и нет. И тогда… Могут возникнуть неприятности.

Сергей старался дать понять "итальянцу", что Саша - это не его проблема, и неприятности в первую очередь будут не у него, а у итальянцев. Что если они хотят девушек, то решать вопрос с Сашей должны сами.

- Мы решим эту проблему. Вы не возражаете?

- Каким образом? - спросил Сергей, сделав вид, что он слегка беспокоится. Во всем этом была игра, но игра по правилам, которые соблюдали оба участника. Адриано понимал, что Кудрявцеву глубоко плевать, что будет с Сашей, но в то же время он дает понять, что это ему не безразлично. Значит, по правилам игры, надо его успокоить, заверив, что все будет интеллигентно.

- Каким образом? Мягким способом, не волнуйтесь.

Интересно. Что это за мягкий способ? - подумал Кудрявцев, - как мягкое порно? Но у них порно жесткое. Ладно, в конце концов, это не его забота. Он получит за девушек в сто раз больше, чем они могли бы заработать ему за всю свою недолгую карьеру.

- Если он вам не нужен, этот парень, то постарайтесь с ним договориться, он же на вашей территории, - Кудрявцев вспомнил о Павле, брате ди-джея, и ему стало нехорошо. И тут он решил изменить тактику переговоров о Саше. А то и правда убьют, им это ничего не стоит. И он решил по возможности подстраховаться насчет судьбы Александра, намекая Иванелли, что ди-джей ему не безразличен. Иванелли понял его сразу, или сделал вид, что понимает.

- Уверяю вас, Сергей, все будет с ним нормально. Мы же интеллигентные люди. О чем разговор?

- Ну, хорошо, тема закрыта, пойдемте в зал, посмотрите других девушек, не таких способных, как те, что сейчас в Турине. Но и среди них есть ничего. Какая понравится - скажете. Пригласим за столик. Пусть это будет моим маленьким подарком, чтобы вам скрасить пребывание в Москве. Вы когда обратно?

- Завтра днем самолет.

- Ну, значит, скрасить ночь. Москву вам смотреть не надо, вы и так ее знаете.

- Да уж, вот чего мне не надо - так это смотреть Москву, вы угадали, - рассмеялся Иванов.

Они перешли в зал, где стриптиз начался. Девушка вертелось на шесте. Адриано краем глаза посмотрел на нее и стал оглядывать посетителей. Больше его интересовал клуб, обстановка, публика.

Девушка окончила выступление, вышла вторая, и тут началось то, что в клубе случается довольно редко. Иванелли с интересом наблюдал за происходящим. В Италии, да и нигде в Европе, он с таким не сталкивался. Мужчины, сидящие за столиками, вдруг впали в какой-то азарт, как будто находились на торгах в аукционе. Они раскрывали свои кошельки и заказывали выход на сцену танцовщиц.

После того, как только стриптизерка закончила выступление, тот, что сидел за столиком рядом со сценой, поднял два пальца, и на сцену вышли две обнаженные танцовщицы в туфлях на высоких каблуках. Они начали слегка покачиваться в такт медленной мелодии. С противоположного конца поднялся другой завсегдатай клуба и протянул четыре пальца, при этом достав из кармана две купюры. Иванелли не разглядел, какого они достоинства, но понял, что скорее всего это двести долларов. С его стороны на сцену вышли четыре голые девушки. Эти были без туфель, босиком. Они присоединились к медленно танцующим двум. И пошло-поехало. Из-за столиков, как по команде, вскакивали мужчины, доставали деньги и кидали их на сцену, где появлялись все новые и новые девушки. Через десять минут сцена была заполнены голыми женскими телами, которые мерно в ритм румбы покачивали бедрами.

Кудрявцев посмотрел на Иванелли. У того глаза были широко раскрыты. Он смотрел на все это с нескрываемым удивлением.

- Что это такое? Как я отстал от московской жизни. А ведь она всегда преподносит сюрпризы. Что это , Сергей? Вот это клево!

- Эта процедура называется у нас "баней".

- Да, действительно, похоже на баню, да еще и при таком свете.

- Свет - это специально ди-джей делает, чтобы было совсем как в бане. Этот аттракцион случается очень редко, раз в полгода примерно, так что вам очень повезло, что вы попали. От чего это зависит, непонятно, как стихия. Специально мы его не делаем, ведь эстетика сомнительная. - Сергей улыбнулся Иванелли. - Как стихия. Нужно чтобы совпали темпераменты посетителей. А девчонкам очень нравится. Во-первых, за время "бани" они зарабатывают кучу денег, а во-вторых, можно сачкануть. Групповуха ведь, значит, стараться не надо, и так хорошо.

- Да, здорово, - перевел дух Адриано. - Надо обязательно рассказать Цукерману. Пусть использует в своем фильме.

- Ну, что, кто из "моющихся" вам больше всего нравится? - спросил Кудрявцев, подумав о том, что если гость попросит Ирину, он, пожалуй, с удовольствием ему ее отдаст. Но итальянец обратил внимание на смуглую Анжелу.

- Вот эта мулатка ничего. Грузинка?

- Азербайджанка. Да, у вас хороший вкус, Андрей, - засмеялся Кудрявцев. Виски давали себя знать, настроение заметно улучшилось. - Она в этой "бане" выделяется, и довольно выгодно. Позвать ее за столик?

- За столик? Да я не знаю, о чем с ней говорить… - Иванов поигрывал стаканом с виски.

- Понимаю, - сказал Кудрявцев. - Вы правы, говорить с ней, действительно, не о чем, не тем она сильна. Она будет у вас в номере. Приедете в гостиницу, и она придет. - Сергей вопросительно посмотрел на Иванелли: он согласен? Тот едва заметно кивнул.

- Сергей, я бы закруглился, дорога, и все такое, - сказал он.

- Хорошо, вас отвезут в гостиницу. "Россия" подойдет?

- О, конечно, - Иванелли расплылся в улыбке. - Где-где, а вот в "России" я еще не останавливался.

- Все решим через моего представителя, он приедет к вам… Перевод денег, с девчонками, с документами, чтобы все в порядке было.

- Это уже наша забота, Сергей, не волнуйтесь.

- Ну, тогда мой финансовый директор будет у вас через неделю. Договорились?

- О"кей.

- Тогда счастливо.

- Спасибо за Анжелу.

- Не за что.

Адриано Иванелли - Андрей Юрьевич Иванов - в прошлом выпускник Плехановского института - вышел из черного "мерседеса", ему услужливо открыл дверь помощник Кудрявцева и проводил его в номер люкс гостиницы "Россия".

Когда Иванов выходил из ванной, в дверь робко постучали. Иванов открыл дверь и увидел девушку, которую некоторое время назад видел обнаженной на сцене. Она поздоровалась с улыбкой.

- Раздевайся, - сказал он. - И побыстрее.

Анжела начала молча раздеваться.

- Ты из Баку? - спросил он.

- Из Баку.

- Хорошо. Ты похожа на итальянку, поэтому я тебя захотел.

Она кивнула. Ни шампанского, ничего. И вообще, кажется, извращенец какой-то, никакой не итальянец, поняла девушка. Сейчас что-нибудь выкинет.

Опасения Анжелы оказались не напрасными. Несмотря на усталость с дороги, в сексе Иванов оказался очень изобретательным. Он занимался своим любимым занятием всеми возможными способами, и даже повидавшая виды Анжела была шокирована. Она стонала от боли и от унижения - еще никогда с ней не занимались этим так жестоко, никогда при этом не били ее.

Когда наконец он отвалился от нее, она так и осталась лежать на животе, сил двигаться не было, все тело ныло. Как она будет завтра выступать? Вся в ссадинах, царапинах, синяках? Все болит и снаружи, и внутри. Пусть Олигарх компенсирует ей по полной программе, обязательно завтра же скажет, как над ней тут издевались.

Она услышала, что он встал с кровати и босиком прошлепал по паркету. Тишина. Шорох бумаги. Потом как будто сморкается, как будто резко втягивает воздух носом. Все понятно, заряжается. Значит, сейчас начнет с новой силой. Раздался какой-то щелчок, похоже, он открыл шкаф или мини-бар, лениво думала Анжела, обессиленная от "ласк" гостя. Анжела не оборачивалась. Ей совершенно не интересовало, что он делает. Надо вставать и уматывать отсюда. Если он еще отпустит. Но вряд ли, кажется, он еще не закончил свои игры.

И ту она ощутила, как что-то льется на нее сзади. Услышала шипение. Перевернулась. Он хохотал и поливал ее шампанским.

- Не надо, - робко попросила Анжела.

- Надо, Федя, надо, - захохотал он, отбросил бутылку на пол и, как со стойки в бассейне прыгают в воду, прыгнул на нее. Она вскрикнула от боли. Он облизывал, ее, кусал, она стонала, вырывалась. Ее, хоть гибкое, но по сравнению с ним, слабое тело не могло сопротивляться.

- Ну что, суки черножопые, все заполонили, размножаетесь со скоростью света? Везде вы, - в Италии, в России, во Франции.

Он схватил ее за ноги, резко раздвинул их, вошел, схватил за горло, и тут у Анжелы потемнело в глазах, а голове раздался звон. Он душил ее, душил по-настоящему. Еще немного - и все. Она изо всех сил ударила его кулаком в висок. Его руки ослабли, но еще находились на ее шее. Она увидела, что он закрыл глаза.

Освободилась от его рук, дышала тяжело. Он вдруг застыл, как-то весь обмяк и повалился головой ей на плечо. Она вылезла из-под него, встала с кровати, обернулась.

Лежит на спине с закрытыми глазам. Надо уматывать, подумала Анжела. Поморщившись от боли, увидела себя в зеркало, и дыхание перехватило от страха и от жалости к себе. Но медлить нельзя, надо срочно убегать, пока не очнулся.

- Ты кто? Откуда? - вдруг услышала она его голос.

- Я Анжела, меня прислал Кудрявцев.

- Кудрявцев? Какой Кудрявцев? Ах, да…. Уходи отсюда, чего тебе надо! Я сплю.

- Ухожу, - почти шепотом пролетала Анжела и бросилась к двери.
Кудрявцев внимательно следил за играми Иванелли по монитору. Он уже протрезвел - виски выпил немного, - и настроение резко начинало портится. Но Иванов слегка позабавил его. Да, работа в жестком порно накладывает отпечаток на простого советского парня, подумал он. И кокаинчик. Но здоровье-то у тебя, Андрюха, не к черту. Вон как подкосило. Сердечко, видать, мотор. Слишком часто предаешься радостям жизни. Секс, драгс, рок-н-ролл. Анжелке, конечно, он компенсирует моральный ущерб. Чтобы не было разговоров и обид.

Кудрявцев позвал Игоря.

- Посмотри, пожалуйста, Игорек, чем этот наш итальянец будет заниматься перед отлетом.

- Хорошо, шеф.

- Виски хочешь?

- Не пью, спасибо.

- Как - совсем?

- Ну, если вы очень хотите, выпью, а так - я же спортсмен.

- Молодец, Игорек. Нет, не надо, из вежливости не нужно, я понимаю. Да, ты же мне говорил. Ну ладно, до завтра. Завтра доложишь.
На следующий день Кудрявцев с интересом узнал, что Иванов-Иванелли встречался на Чистых прудах с каким-то мужчиной. Они почти ни о чем не разговаривали, Иванелли передал мужчине сумку. Что в сумке? Установить не удалось, но Игорь догадывается, что. Если нужно, они возьмут этого человека.

- Нет, пока не нужно. Знаете, кто это - и хорошо, - сказал Кудрявцев.

- Как раз и не знаем, шеф, какая-то темная лошадка. Похоже на наркобизнес.

- Кокаин?

- Скорее всего.

- Понятно. Я в эти игры не играю, но с этого незнакомого типа глаз не спускайте. Он понадобится как компромат на друзей итальянцев, в случае чего. Пока, Игорек. Каким спортом занимаешься?

- Кикбоксингом.

- Молодец. Спасибо, за психолога.

- Хороший?

- Не то слово.

Думая об этом проекте, Саша не забывал и о рок-музыке. Он обязательно вернется к своей группе "Корни травы", рок-музыка и театр - вещи вполне совместимые. Он даже задействует группу в эротическом шоу. Это будет стильно, непопсово и найдет массу поклонников. И тем не менее, несмотря на некоторую элитарность проекта, в его коммерческом успехе он не сомневался. Во-первых, эротика - это всегда популярно, во-вторых, классная музыка. В-третьих, танец, пантомима, как синтез эротики и рок-музыки. Саша так размечтался, что ему даже захотелось поскорее вернуться в Москву, чтобы начать воплощать проект в жизнь. Но он постарался охладить свой пыл. Надо заработать подъемных, а заодно и потренироваться. Чем они здесь, в этом раю, с девчонками и занимаются.

Саша поделился планами с девушками, когда они обедали на веранде. Серьезно дослушав до конца, все трое как по команде вскочили и бросились обнимать своего единственного мужчину. Он даже уронил стакан с апельсиновым соком и облил шорты.

- Ну-ка быстро снимай, - крикнула Маша. Саша хотел подчиниться приказу, но для этого ему сначала пришлось освободиться из объятий Насти и Ани. Он снял шорты, сладко потянулся, закрыв глаза и впитывая в себя энергию солнца, которая должна была ему сейчас очень пригодиться. "Счастье - это не конечный пункт прибытия, а способ путешествия", - вспомнил он афоризм брата-психолога, и решил, что его путешествие проходит по самым сказочным и волшебным местам.

Анна включила магнитофон. Заиграло танго. Певица пела на немецком, но все четверо знали слова. В порывистом движении Саша обнял Настю, и они, насколько позволяла территория веранды, протанцевали классический основной ход. Резко повернули головы, опережая движения тел, и пошли в танце в противоположную сторону. Проходя мимо Ани, Саша развернулся, обнял теперь ее, и она откинулась назад. Волосы свободно падали, едва не касаясь пола. Ритм танго ускорялся, это была одна из любимых их композиций, и движения танцоров становились все темпераментнее. Оставался еще один куплет, и Саша, улучив момент, красиво оторвался от Анны, галантно поцеловав ей руку и подхватил Марию, которая стояла наготове. Третья часть танго была самой неожиданной. От классического танго в движениях танцоров ничего не осталось. Начался свой танец, который сочинялся тут же на ходу. Александр и Мария извивались в объятиях, то проявляя чуть заметную агрессию друг к другу, но эта агрессия была исключительно сексуального происхождения, то вдруг переходили на изъявления нежности. Закончили они танец, постепенно опустившись из классической позиции танго на колени, сидя друг к друг боком, так, что каждый смотрел свой телевизор, как говорят профессиональные танцоры, а потом, посмотрев друг другу в глаза, слились в поцелуе и под затухающую музыку распластались на полу.

Настя и Аня завизжали и захлопали.

- Сегодня включим этот танец в шоу, да, Саш? - спросила Аня.

- Неплохая идея. Только давайте подумаем, куда мы его вставим. У нас там все-таки вроде "Кармен".

- Где-нибудь в середине, Саш, ты станцуешь танго с девушками из табачной фабрики. Пусть Кармен знает, что свет на ней клином не сошелся, - сказал Маша.

- Но-но, я попросила бы, - шутливо пригрозила ей Аня.

- Попросила бы - так иди сюда! - крикнул Саша, и, не успел перевести дух, как Аня прыгнула на него, он поймал ее за бедра и так, держа ее, закружился с ней в ритме венского вальса.
Теперь он не напивался каждый вечер, а спокойно сидел с кофе, соком или безалкогольным фруктовым коктейлем, наблюдая за выступлениями девушек и готовясь в финале выйти на сцену. За неделю он успел познакомиться со всей местной богемой, которой было здесь не так много. Он быстро нашел общий язык с местными художниками и музыкантами, а с бас-гитаристом даже подружился. Его звали Марчелло, и он каждый вечер садился за столик к Саше. Марчелло учил его итальянскому, и вскоре Саша мог кое-как изъясняться. Но больше они говорили по-английски. С итальянцами по-английски было разговаривать легко. Саша отметил, что с ними ему гораздо легче говорить, чем с носителями языка - англичанами или американцами. Те говорили быстро, проглатывая слова, и использовали совершенно незнакомые ему выражения. А итальянцы говорили примерно так же, как и русские, только были гораздо смелее и раскованнее в обращении с чужим языком. Да и практика у них, в отличие от Сашиных соотечественников, была чуть ли не постоянной - поток туристов, желающих посмотреть на Туринскую плащаницу, не прекращался в ни зимой, ни поздней осенью. В остальное же время года не было дня, чтобы местный житель не встречал на центральных улицах Турина иностранцев.