1. Взрыв Гульсум остановилась перед домом. Все как всегда, та же калитка, тот же дворик. На окнах те же занавески. Но входить не хочется. Жить она здесь не будет, это она решила твердо

И все-таки - сорвалось, слишком быстро он вбежал. Может, и правильно, что она не стала стрелять, а то бы промахнулась - и тогда все насмарку. Или ранила бы, что еще хуже. Лучше она повторит это, у нее еще есть три дня. Она изучила замок и подобрала к нему нужный ключ. И все-таки сорвалось. Да еще и этот брат, Павел, вырос как из-под земли, он, кажется, узнал ее. Хотя можно ли узнать ее в таком виде? Если не узнал, почему так странно смотрел? Еще бы не странно: она босиком и так откровенно одета, успокоила себя Гульсум.

Гульсум вздрогнула: зазвонил мобильный телефон. Дима.

- Привет, Гульсум, ну что, встретилась с родственниками?

- Привет, Дима. Встретилась.

- Свободна теперь?

- Более или менее. Послезавтра точно буду свободна.

- Я что звоню. У меня брат сегодня приезжает из Италии, средний, Шурик, я тебе о нем рассказывал. А он - помнишь, я говорил, рокер, рок-музыкант, ты как раз интересовалась. И знаешь что - представляешь? - его приглашают выступать на рок-фестивале в Лужниках. Он приглашает всех - нас, братьев, а я тебя, естественно. Хороший повод будет со всеми познакомиться. Со всеми, с кем хочешь, хоть со "Сплином", хоть со "Зверями". У нас будут вип-места. Идем?

- А когда? - Гульсум почувствовала в груди холод.

- 15 июля.

Тот самый рок-фестиваль, - тут же поняла она.

- А вы точно пойдете?

- Что за вопрос, Гульсум, я же тебя приглашаю!

- Пойду, Дима, конечно, пойду. Когда, говоришь?

- Как раз послезавтра, когда ты будешь полностью свободна.

- Где встречаемся?

- Метро "Спортивная", у выхода к Лужникам, в шесть вечера. Договорились?

- Давай пораньше, в полшестого, погуляем, я давно в Лужниках не была.

- Давай. Ну, ладно, пока, Гульсум.

- Пока.
Эту ночь она не спала. Вот и столкнулись два мира, которые, как она надеялась, никогда не встретятся друг с другом. Он любила Диму и призналась себе в этом. Она была у него дома и провела у него ночь. Они долго гуляли по Москве, Гульсум поняла, что он никуда ее не зовет, потому что денег на рестораны у него нет, а предложить заплатить за него она не могла - он бы этого не понял, и вообще, как объяснить, откуда у нее такие деньги? И вот, когда пришло время расставаться, Дима поцеловал ее и так грустно сказал:

- Опять мы расстаемся, а я …

- Что - ты? - решительно спросила Гульсум. - Ей совсем не хотелось возвращаться в свою квартиру, не хотелось расставаться с Димой.

- Я так хочу тебя, - просто ответил Дима.

- Я тоже хочу тебя, - спокойно ответила Гульсум и посмотрела ему в глаза.

- Тогда пошли ко мне, - тихо сказал он.

- Пошли, - она пожала плечами и улыбнулась.

Маленькая однокомнатная квартира, ничего лишнего, никакого комфорта. Чувствуется отсутствие женщины. И даже редких женщин, которые могли бы задерживаться тут. Ничто не указывало на их даже эпизодическое присутствие.

- Ты в первый раз? - тихо спросил Дима, когда они легли в постель. Она кивнула.

Утром она жарила яичницу на маленькой кухне и старалась не думать о том, чем ей надо будет заниматься днем.

Итак, послезавтра тот самый рок-фестиваль. Вот и приехали. Вся семья в полном составе приглашена на фестиваль. В том числе и Дима. По иронии судьбы приглашена и она. Задание с нее сняли, так ее все равно туда пригласили, и она пойдет. Теперь она просто обязана идти. После той ночи с Димой она решила, что все-таки ей есть для чего жить. Жизнь для нее обрела смысл. Пожалуй, даже больший, чем до того страшного дня. Тогда она была маленькой девочкой, теперь - умудренной опытом сильной женщиной. Да, теперь женщиной и в буквальном смысле. Дима был нежен и осторожен, и вскоре она испытала чувственное удовольствие, какого не испытывала никогда. А где-то она слышала, что первая ночь - сплошные боль и страдания. При этом Дима не выглядел слишком опытным, искушенным в этих делах. Просто он был такой нежный, так любил ее, что реагировал на каждое ее движение, каждый импульс ее тела. Боль была, но в ней была и некоторая сладость. Странное чувство боли и вместе с ней вспышек острого наслаждения.

Она пошла в ванную, он пошел с ней. Он смывал ее кровь с колен, она целовала его. Потом он взял ее на руки и понес опять в постель. Они сплелись в объятиях, и теперь горячее наслаждение разлилось по всему телу.

Но в этом был риск. А если она не найдет Лену? Своей жизнью она могла рисковать сколько угодно, если она ей не дорожит, но могла ли она рисковать жизнью Димы? Совсем недавно она считала, что может использовать всех, кто попадался ей под руку. Теперь она так не считала. Многое изменилось за эти дни. Нет, даже если есть один процент риска, она все равно не имеет права подвергать опасности такое количество людей, среди которых теперь есть ее любимый человек. В том, что они будут вместе, она не сомневалась. Значит, вариант номер два. Она рассказывает обо всем Диме. Рассказывает, что бы там ни было, и они вместе принимают решение. Время еще есть, и они могут спокойно предотвратить теракт. Да, но что тогда будет с ней? Тоже вопрос. И как воспримет террористку Димина семья? Хорошо еще, если только семья, а не ФСБ.

Гульсум мучилась целый день. Завтра позвонит Борис и потребует отчета о задании. Завтра рок-фестиваль. Она должна встретиться с Димой.

Гульсум позвонила в больницу и сообщила Диме, что надо встретиться немедленно. Испуганный, Дима сказал, что как раз заканчивает работу и приедет, куда она скажет. Они договорились о встрече в Сокольниках, у входа в парк, неподалеку от его больницы.

- Хотели бы вы остаться работать еще? - спросила милая Сильвия.

- Может, и хотели бы, но сегодня мы улетаем в Россию, - сказал Саша и посмотрел на Аню с Машей. Они никогда не отводили взгляд, и, теперь, когда они промолчали и переглянулись, Саша искренне удивился, в чем дело, разве он что-то не то сказал?

Девушки опять переглянулись, и кивнули друг другу. Аня сделала знак Маше: говори ты.

- Шурик, мы все не могли тебе сказать, как-то все не время было, да и не к месту… - начала Маша.

- Уж не хочешь ли ты сказать, что вы остаетесь? - нервно засмеялся Саша. Он провел тяжелую ночь, спал только в полицейском участке, и очень мало, и теперь, только расслабился, как опять, похоже, новости.

- Да, Шурик, милый, мы остаемся. Ты летишь один.

Александр решил вначале все же сделать глоток вина, а потом уже начать реагировать. Он знал, что нельзя отвечать механически, особенно в стрессовых ситуаций, лучше всего сосчитать до десяти.

- Я лечу один? - спокойно спросил он, поставив стакан с вином на деревянный столик.

Марчелло с Сильвией переглянулись, супруги встали и вышли из-за стола.

- Мы не все рассказали тебе, что с нами случилось у Антонио. Нас этот сумасшедший, помощник Цукермана, русский, со своими ребятками, чуть жестоко не изнасиловал. Тебя увезли, а нас с Машкой они затащили в машину, и началось. Спасибо Настюхе, она-то и привела Антонио. Там была жуткая разборка, а потом, когда мы сидели с Антонио и его друзьями, нам предложили ангажемент в Милане. Настя уже тогда знала, что останется с Иржи, у них любовь и все такое, да у Иржи выгодное для нее предложение.

- Почему я ничего не знал? - удивленно спросил Саша.

- Это все было тогда не точно, а раз ты не замечал ничего, мы решили тебе не говорить, - Аня нервно закурила.

- И что вам преложили вам?

- 50 выступлений в Милане в стрип-клубе, с проживанием в гостинице и прочим. - Маша немного волновалась, но даже при этом говорила своим нежным, кошачьим, тихим голосом. Заработаем денег, потом приедем, виза у нас на год. У тебя рок-фестиваль, тебе нужно, ты поезжай. Деньги у тебя есть, даже если из "Кошек" выгонят. На полгода хватит. Ну, ты всегда найдешь чего-нибудь. А мы - что? Неизвестно, что будет после всего этого скандала в "Кошках". А так мы хоть денег заработаем года на два. Приедем - там видно будет.

- Приедете - у нас будет театр, мы же решили.

- Ну, если ты не передумал нас пригласить, - улыбнулась Маша.

- Я? В отличие от некоторых я своих планов не скрываю. И не меняю.

Саша налил себе вина. Ему было грустно. Ему хотелось плакать. И он решил не сдерживаться. Он вдруг подсел поближе к Маше, положил ей голову на плечо. Она гладила его по рыжим волосам.

- Ну, Шурик, ну что ты. Не надо, все так хорошо, разве нет? У тебя рок-фестиваль, у нас работа в Италии.

- Вы не вернетесь, выйдете замуж за богатых итальяшек и останетесь, - с трудом сдерживаясь, чтобы не разреветься, как ребенок, говорил Саша. Слезы капали на Машину кожу, и он растирал их щекой о ее плечо. Она продолжала гладить его и с беспомощной улыбкой смотрела на Аню: жалко Шурика. Аня подсела к нему с другой стороны и обняла. И тут он разрыдался по-настоящему, в голос. Отчасти это были пьяные слезы, отчасти нет. Прибежала испуганная Сильвия. Маша сделала ей знак: все в порядке, ничего страшного. Сильвия удалилась. Через некоторое время подошел Марчелло, он выждал сзади, когда пик рыданий прошел.

- Александр, пошли со мной, - сказал Марчелло и подмигнул Ане.

Саша, как только услышал голос итальянца,, сразу перестал всхлипывать. Он застеснялся своих бурных эмоциональных проявлений. Поднял голову с плеча Маши, вытер слезы, улыбнулся Марчелло и махнул рукой: не обращай внимания, пустяки. Тут же встал и последовал за итальянцем.

Хозяин провел его в летний душ:

- Освежись перед дорогой, потом пообедаем. Отдохнешь - и мы проводим тебя.

Александр покорно вошел в душ и разделся.

Вышел он другим человеком, - свежим, подтянутым, трезвым. Потом они весело все вместе готовили барбекю, потом обедали - было вкусно и много, потом курили, развалившись на травке на мягких подстилках. Сашу разморило на солнце после обеда и вина, и он заснул. Проснулся он оттого, что чьи-то руки нежно гладили его по лицу. Он открыл глаза. Аня поцеловала его в губы. Он привстал на локте и ответил на поцелуй.

- Зовут пить кофе, скоро выезжаем в Милан.

- Зачем? - не понял Саша. Он мгновенно возбудился, он целовал Аню, поглаживая ее загорелые плечи, волосы. Он думал о том, можно ли прямо здесь заняться с ней любовью. Но, оглядевшись и увидев, что ему из-за столика машут Марчелло и Маша, вздохнул. Аня рассмеялась, точно угадав его мысли, они встали и в обнимку пошли к друзьям.
К тому времени, как приехали в аэропорт, Саша был веселый и возбужденный. Все, Италия для него кончилась. Он весь был со своей рок-группой в Лужниках. А потом - репетиции, репетиции, новый синтезатор. Наверняка, после Лужников будет масса предложений поехать на гастроли. И начнется настоящая жизнь - рок-н-ролл, дорога, творчество, поклонницы, запись нового альбома.

С девушками было расставаться грустно, но он старался не индульгировать, как говорил Кастанеда, то есть не потакать своим слабостям. Впереди - новый виток жизни, и надо отдаться ему полностью и не хвататься за прошлое. Как ему ни хорошо было с тремя нимфами в Италии, но теперь это прошлое и с этим надо смириться. А потом, честно говоря, ему надоело уж слишком расслабленная жизнь. Невыносимая легкость бытия. Не хватало напряжения, драйва, который он ощущал, когда занимался рок-музыкой. И, положа руку на сердце, надо признаться себе, что это была всего лишь передышка перед главными свершениями в его жизни. А главное он видел сегодня в творчестве, в рок-группе, которой руководил, за которую отвечал, в которой он писал песни. Все к лучшему. Надо теперь, чтобы самолет долетел, чтобы в него не ворвались террористы. Все остальное зависит только от него. Они еще раз выпили виски на посошок прямо из горлышка, чем шокировали добропорядочных буржуа.

Саша подошел получать посадочный талон, девушка с дежурной улыбкой спросила его:

- Smocking?

Саша, не колеблясь, ответил:

- No, drinking, - и услышал взрыв хохота Иржи и Марчелло.

Он помахал всем рукой, раздарив воздушные поцелуи, и прошел в зону паспортного контроля.
Усевшись в кресло, Саша уснул крепким глубоким сном и проспал до самой Москвы. В Шереметьеве он включил телефон и позвонил Паше, сообщив, что прилетел. Но пока паспортный контроль, багаж, то, се, раньше чем через два часа он не выйдет. Павел сказал, что выезжает.

Александр стоял в Шереметьеве и испытывал странное чувство. Прошел всего месяц, а ему казалось, что он был в Италии несколько лет. Как будто позади целая эпоха.

Он вышел из зоны паспортного контроля неожиданно быстрее, чем ожидал. В Шереметьеве почему-то российские граждане, вернувшиеся домой, особого интереса для пограничников не представляли, они отнеслись к прибытию соотечественников на редкость демократично. А может быть, просто не хотели долго возиться ночью.

Александр стоял у стойки бара и пил кофе. Чашка задрожала у него в руках. Он осторожно поставил ее на блюдечко и смотрел перед собой. Сергей Кудрявцев, Олигарх, его хозяин, жал руку Игорю, своему помощнику и что-то быстро говорил ему. Игорь кивал. Что-то сказал шефу, тот отрицательно помотал рукой, развернулся и пошел в зал прилета.

Он не видел меня, ну и хорошо, подумал Саша. Еще не хватало объяснять ему сейчас всю ситуацию. Да он и не стал бы этого делать. И вдруг он понял: да ему совершенно наплевать. Олигарх, "Кошки", все это было так давно. Саша не собирался возвращаться к этой жизни. Он достойно простился с ней в Италии и теперь начинает новый круг. Олигарх уезжает? Ну и на здоровье. Это теперь не его дело. Счастливого пути, дорогой шеф. А вот и Пашка. Ура!
25.
Дима и Гульсум сидели на скамейке в парке и смотрели на пруд. Дима обнял Гульсум, и она положила голову ему на плечо.

- Ты, наверное, долго мучилась - говорить мне или нет, да? - спросил он.

Гульсум покачала головой.

- А теперь - как гора с плеч? - Она опять качнула головой на его плече.

- Да, но что же делать? - он тяжело вздохнул. - Времени-то совсем мало.

Гульсум подняла голову и посмотрела на него.

- Наверное, надо предупредить. Возможно, теракта и не будет, но это 50 на 50.

- Кого предупреждать? ФСБ?

Гульсум смотрела Диме в глаза. Теперь, когда камень свалился с ее сердца, она полностью доверяла Диме и готова была делать все, о чем бы он ее ни попросил. Она пожала плечами.

- Нельзя, - уверенно сказал Дима. - Бесполезно. Устроят панику, а в результате ничего не сделают. И нас к тому же арестуют.

- Я могу одна…

- Об этом вообще забудь. Одна она может… - Он задумался. - Нет, ФСБ нельзя. Если только через знакомых.

- Если теракт будет, я знаю, кто будет его осуществлять, - сказала Гульсум. - Дима с интересом смотрел на нее. - Я знаю эту девушку. Она была со мной в лагере. Это Лена, снайпер. Она приехала вместе со мной как моя дублерша.

- И что из этого? Что ты хочешь этим сказать?

- Я возьму ее на себя, я все сделаю чисто. Меня этому учили. И правда, все так просто, как же я сразу не догадалась.

- Что ты имеешь в виду? - Дима встревоженно посмотрел на нее.

Надо сделать так, чтобы он не волновался. Максимально все преподнести безопасно для него.

- Я укажу на нее. Не волнуйся, это я смогу, с этим справлюсь. Все, решено. Так я и сделаю.

- А если…

- А если этот вариант срывается, то нам не остается ничего другого, как предупредить ФСБ. Как запасной вариант, но он не понадобится, я уверена.

Дима что-то обдумывал.

- Ты так считаешь? Ох, все это очень опасно, Гульсум.

- Не более опасно, чем ждать взрыва или заявлять в ФСБ.

- Может быть, ты и права. Только дай мне слово, - если первый вариант не проходит, ты сообщаешь мне обо всем, и я тут же иду в ФСБ. Хорошо?

- Конечно. - Гульсум опять положила голову Диме на плечо.

Представляю, как меня там встретят с такой информацией после чеченского плена, подумал Дима

- Я… - на том конце трубки удивленный голос. - А кто это?

- Гульсум.

- Привет, Гульсум, вот кого не ожидала услышать. Что-то случилось? Нужна помощь?

- Да нет, я хотела только узнать, ты завтра будешь в Лужниках?

- Гульсум, ты что, мы же говорим по мобильной связи.

- Да, прости. Это я так, хотела узнать про рок-фестиваль. Я теперь рок-музыкой увлекаюсь.

- Ты лучше классикой увлекайся. Зачем тебе рок-музыка? Тебе же сказал педагог по вокалу, что рок не для тебя. Вот и не лезь, ясно?

- Ладно, ясно, извини, что беспокою.

- Ну что ты, пожалуйста, всегда рада. Как вообще дела?

- Все о"кей.

- Рада за тебя. Ну пока. По этому телефону больше не звони, с завтрашнего дня у меня новый.

- Какой?

- Не знаю пока. Надо будет - сама позвоню. Пока.

- Пока.

Дима вышел как раз, когда они закончили разговор. Он посмотрел на трубку, но спрашивать ни о чем не стал. Он полностью доверял Гульсум.

- Ты нашла свою Лену? - только спросил он.

- Да, нашла, все в порядке. Не волнуйся ни о чем.

- Ну, как я могу не волноваться? Как? - Он подошел к Гульсум сзади и обнял ее.

- Вот так, не волноваться, и все. Это мое дело. И я доделаю его до конца.

- Я боюсь за тебя, и вообще - боюсь, честно говоря, первый раз так боюсь.

- Если не проходит первый вариант, а он пройдет точно после того, как я нашла Лену, но все же если он вдруг не пройдет, мы предупреждаем охрану, ФСБ, и тогда всех эвакуируют. Взрыв спланирован на разгар фестиваля, когда начнут выступать самые известные группы. Это я знаю точно. Значит, в запасе как минимум два часа. Не волнуйся. - Гульсум ответила на Димин поцелуй.

Дима удивился тому, что даже в такие минуты он страстно хотел Гульсум, что страх только увеличивал его возбуждение. Он подхватил ее на руки, зарычал и стал раздевать ее. Она смеялась и так же быстро раздевала его.

Они занимались любовью часа полтора. Потом Гульсум положила голову ему на грудь и так, расслабленные и счастливые, они лежали, глядя в потолок. Они почти не спали ночью, и теперь, утомленные сексом, занятия которым они прекращали только для того, чтобы поесть или принять душ, быстро уснули.

Гульсум проснулась. Посмотрела на настенные часы - пора вставать. Она в отличие от Димы, совсем не чувствовала никакого волнения - она не сомневалась, что все сделает правильно. Она найдет Лену. Гульсум прекрасно знала, в каком месте будет находиться девушка - все уроки по подготовке террористических актов она усвоила "на отлично". Сделает так, что та сама укажет ей на взрывное устройство, потому что Лена умирать не собирается. Это Гульсум знала точно. Борис? С ним ей тоже предстоит разобраться. Но она ведь к этому готова, значит, никто не застанет ее врасплох.

А теперь пора пить кофе и собираться на рок-фестиваль.

Катя приветливо поздоровалась с Гульсум. Она смотрела на Димину подругу с восхищением. Что-то с ней произошло с тех пор, как они виделись, подумала Катя. Гульсум изменилась. С ней стало как-то легче. Появился блеск в глазах. Вот что значит любовь. Катя посмотрела на Диму и увидела точно такой же, как и у Гульсум, свет в глазах.

Впереди у меня, возможно, смертельная операция, а я чувствую себя, как будто действительно иду на рок-концерт и больше ничего кроме рок-музыки и кумиров меня не волнует, весело подумала Гульсум.

- Мы пойдем раньше, - сказал Дима. - Гульсум хочет посмотреть зал, подготовку рок-музыкантов, - сказал Дима. - Встретимся на вип-местах. Это сразу после танцпола, на возвышении стулья, так Сашка сказал.

- Да там нечего смотреть, - удивился Паша, а потом подумал: ну, может, они хотят побыть одни? А может, все-таки не она? - вдруг мелькнуло у него в голове. Слишком уж открытый и веселый взгляд был сегодня у подруги брата, а та была вся дикая, встревоженная, взвинченная. Нет, все-таки она - глаза. Чудеса какие-то. Ничего, все выясним, успокоил он себя. Если она и правда такая, какой кажется сейчас, то выяснить это будет несложно. С такой симпатичной и открытой девушкой можно говорить обо всем, думал Павел. Что с ней произошло? Что с ней сделал братишка? Он настоящий герой - и не потому, что работал под пулями в Чечне. А потому что может изменить характер женщины за несколько дней, а этого как известно не удавалось сделать еще никому. Век живи - век учись, решил Павел, глядя, как весело удаляется парочка в сторону Дворца спорта.

- Симпатичная, да? - сказала Катя.

- Да, сегодня она какая-то хорошая. Вот тебе и восток, - усмехнулся Павел.

- Восток тут ни при чем, - уверенно заявила Катя.

- А что - при чем?

- Любовь.

Павел поднял руки - сдаюсь.

- А мы что будем делать? - спросил он.

- Ты хочешь сказать - что делать тем, у кого любовь позади? - прищурилась Катя.

Павел хотел начать злиться, но тут же опомнился и решил не отвечать. Вместо ответа он поцеловал Катю.

- У нас все впереди. Теперь мы богатые и поедем…

- В Париж? Ловлю на слове.

- Я еще не сказал, куда, а она уже ловит. Хочешь - в Париж, хочешь в Барселону, а можно и в более экзотические страны, в Индию, например, или в Шри-Ланку.

- Ты серьезно?

- Абсолютно.

- Когда?

- Хоть завтра.

- Завтра не могу, давай в сентябре, у меня будет отпуск. - Катя что-то высчитывала про себя. - Да, точно, в сентябре. Я закончу перевод, и поедем.

- Хорошо, в сентябре так в сентябре. Договорились.

Катя не стала переспрашивать, куда. Ей было почти все равно. Лишь бы осуществить давнюю свою мечту и поехать с Павлом за границу, взять все свои самые красивые платья, которые здесь некуда было надеть, пожить в хорошем отеле с видом на море, или даже без вида, не думать ни о чем, кроме отдыха и любви.