3. Евреи в годы коллективизации и индустриализации (1928-1934)
жүктеу/скачать 0.95 Mb.
|
| : Дзига Вертов (Кауфман), Абрам Роом, Григорий Козинцев, Леонид Трауберг, Фридрих Эрмлер, Иосиф Хейфиц, Григорий Рошаль, Александр Зархи, Юлий Райзман, Марк Донской... Вскоре к ним присоединятся Михаил Ромм, Сергей Юткевич и некоторые другие кинорежиссеры. И все они в двадцатые годы обучались мастерству у признанных профессионалов, но никто в те годы не препятствовал развернуться их таланту, и никто не обращал внимание на их еврейское происхождение.
3.4.7. Евреи в русскоязычной литературе и искусстве. Выше я писал о том, что в начале тридцатых годов требование партии о том, что советское искусство должно быть национальным по форме и социалистическим по содержанию очень сильно подрезало крылья еврейским писателям, музыкантам и художникам. В отношении русскоязычных авторов это, конечно, тоже сказалось, поскольку социалистическое содержание требовалось от всех, но все-таки в несколько меньшей степени. Кроме того, именно в эти годы многим мыслящим гражданам страны стало ясно, что при этой власти стабилизации положения в стране ждать не приходится, что ближайшие годы ни лучше, ни свободней уже не будет, и что можно ожидать от новой власти. И все это тоже не лучшим образом сказывалось на их творчестве. 3.4.7.1. Евреи в русскоязычной литературе. Рассказывая о евреях в русскоязычной литературе 1928-1934 годов, я должен снова вспомнить всех авторов, о которых писал выше: И.Эренбурга, В.Каверина, Ю.Тынянова, И.Ильфа, И.Бабеля, Б.Пастернака, О.Манделштама, С.Маршака, И.Уткина, М.Светлова и прочих. И рассказать о лучшем, что на мой взгляд было ими создано в эти годы. Кроме того я также должен добавить к ним несколько новых имен. Это Э.Багрицкий, Л.Кассиль, В.Гроссман, П.Антакольский, И.Сельвинский, С. Кирсанов, В.Инберг, М.Козаков и т.п. Итак, Илья Григорьевич Эренбург в 1928г был корреспондентом в Париже, а с начала тридцатых годов постоянно жил в СССР. В эти годы он по-прежнему работал очень активно, плодотворно и, кажется, нет жанра, к которому бы он не обращался.. Достаточно только перечислить созданное им за эти годы: 1928 – “Белый уголь или Слёзы Вертера” (сборник статей и путевых очерков, в которых сквозит предчувствие наступления эпохи фашизма и звериного национализма); 1928 - “Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца” (издан в Париже); 1929 - “Заговор равных”; 1934 - роман "День второй" (1934), написанный под впечатлением поездок на стройки первой пятилетки и посвященный рассказу о великой стройке социализма в далеком сибирском городе, о новых людях, строящих социализм, и о неизбежности победы социализма в Советском Союзе. Роман этот считается одним из лучших в наследии Эренбурга. И, насколько я знаю, первым серьезным литературным произведением, героями которого являются современники автора, обычные люди из народа, принявшие новую жизнь, создающие ее и сами создаваемые ею. И в этом смысле Эренбург – пионер нового направления в советской литературе, автор, который раньше других чувствует потребность дня и очень быстро может на нее откликнуться. Все так. Однако я в этом романе не почувствовал того эренбурговского провидения, скепсиса, сатиры и иронии, которыми был пронизан “Хулио Хуренито”, “Тринадцать трубок” и даже “Рвач”, и за которые мы любим Эренбурга. А здесь, подобно сценарию Маяковского, талантливо, но “уши видны”, очень много от классической агитки. И в этом смысле мне гораздо больше понравилась его роман “Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца”, в котором рассказывается о жизни, приключениях и смерти простого портного из Гомеля. Здесь от агитки нет ничего. Следуя за перипетиями его жизни своего героя, автор с издевкой изображает советскую бюрократию, суд, экономические парадоксы нэповских времен и даже советскую литературу. Не случайно в 1928г. роман был издан в Париже, а не в СССР, и западные критики называли Лазика Ройтшванеца “еврейским Швейком”. В Советском Союзе роман впервые был официально опубликован в 1989 г. Что касается еврейства Эренбурга, то он всегда позиционировал себя, как еврей - интернационалист, своего еврейства никогда не скрывал, и во многих его произведениях евреи присутствовали или как обычные персонажи, или были их главными героями (Лазик Ройтшванец). Юрий Николаевич (Насонович) Тынянов в 1928г опубликовал “Смерть Вазир-Мухтара”, а 1930 - повесть “Восковая персона”. Однако в дальнейшем болезнь, наряду с гонениями на «формалистов», несколько снизили творческую активность и научную деятельность. Поэтому в эти годы он создает произведения более малых форм: рассказы “Черниговский полк ждет” (1932) и “Малолетний Витушишников” (1933), а также две книги переводов из Гейне. В этих небольших по размеру, но отточенных по форме произведениях автор сохраняет верность любимому им жанру и в них сочетаются историческая правда описания эпохи и реальная выдержанность стиля настоящей высокой художественной прозы. При этом хочу отметить, что круг интересов Ю.Н.Тынянова совершенно не касался еврейской темы, и у его читателя создается впечатление, что его это вполне устраивало. Вениамин Александрович (Абелевич) Каверин в 1927г. пишет фантастическую повесть "Бубновая масть", в 1928 – свой первый роман "Скандалист, или Вечера на Васильевском острове". В основе этого романа судьбы литераторов, университетских преподавателей и студентов, для которых смысл жизни и творчества неразделимы. Однако в этом романе В.Каверин вроде как порывает со своим прежним писательским стилем, вскрывает никчемность сторонников старых буржуазных взглядов на науку, внутренних эмигрантов, буржуазных литературоведов и художников. От лица своего героя В.Некрылова, кстати литературный прототип приятеля В.Каверина В.Б.Шкловского, он признает: “Товарищи, больше нельзя отшучиваться. Мы хотели обшутить современность, а правыми оказались те, которые не шутили”. Однако, осознавая банкротство своей прежней группы, выхода в живую советскую жизнь все еще не видит. В романе нет настоящего героя, которому автор смог бы доверить свои взгляды. А возможно, их еще нет и у самого автора. Выше я писал, что одновременно с литературой В.Каверин занимался и научной деятельностью. И в 1929г в ЛГУ он защитил диссертацию по русской филологии под названием "Барон Брамбеус. История Осипа Сенковского", написанную в форме повести и посвященную жизни и деятельности русского журналиста, литература и ученого-востоковеда Осипа Ивановича Сенковского (1800-1858), известного в истории литературы под псевдонимом “Барон Брамбеус”. После ее защиты Каверин получил степень доктора филологии, но принял решение стать профессиональным писателем и в 1931г пишет роман “Художник неизвестен”, в котором рассказывается о трагической судьбе некоего художника Архимедова, создавшего замечательный живописный шедевр, но не оцененного современниками, подвергнутого несправедливой критике, но не сдавшегося и сумевшего сохранить верность настоящему искусству. Роман подвергся критике со стороны “штатных борцов с формализмом”. О нем даже писали как о вылазке классового врага, что в то время могло быть опасно. Однако, 1931г – это все-таки не 1937. Обошлось благополучно. Наконец, в 1934г В.Каверин начинает новый роман "Исполнение желаний", который стал как бы продолжением “Скандалиста”. Однако закончен роман был только в 1936, и о нем в следующей главе. Рассказывая о Каверине, считаю необходимым подчеркнуть, что он также, как и Тынянов, еще в молодости принял русский псевдоним, изменил отчество (вместо Абелевич стал Александрович23) и в своих произведениях двадцатых и тридцатых годов абсолютно исключил еврейскую тему. Все это создает впечатление, что в те годы он старался максимально отстраниться от своего еврейства и сделать так, чтобы люди, не знающие об этом, об этом бы и не догадывались. Кстати, и сыну своему он тоже сумел дать не свою родную фамилию, а свой литературный псевдоним. Исаак Эммануилович Бабель (1894-1940) с сентября 1927 по октябрь 1928 и с сентября 1932 по август 1933 жил за границей (Франция, Бельгия, Италия). И я не знаю, что он в эти годы написал нового, кроме пьесу "Закат" (1928), тематически связанной с "Одесскими рассказами". Однако в чем его никак нельзя упрекать, так это в отказе от своего еврейства. И хотя писал о на русском языке, нр тематика у него очень часто была еврейской. Илья Арнольдович Ильф (Иехи́ел-Лейб Фа́йнзильберг) – в 1928 вмечте с В.П.Катаевым опубликовал “Двенадцать стульев” и сразу стал классиком русской литературы. А в 1932г они опубликовали продолжение истории Остапа Бендера уже в несколько новое время. НЭП уже заканчивался, начинались великие стройки социализма. И все это нашло отражение в их новом романе “Золотой теленок”, который, на мой непрофессиональный взгляд, оказался несколько менее удачным, чем “Двенадцать стульев”, но все равно замечательным. В новом романе О. Бендер выступает в роли шантажиста. Узнав от «сына лейтенанта Шмидта» Шуры Балаганова о существовании подпольного миллионера А.И. Корейко, великий комбинатор решает отобрать у него часть денег. История того, как это делалось и представляет сюжет романа. Однако “честно” заработанный Бендером 1000000 рублей не приносит счастья его обладателю. Текст обоих романов носит фельетонный характер весьма условно объединенных общей сюжетной линией. А что касается еврейского присутствия в сочинениях Ильфа и Петрова, то их достаточно много и среди их героев, да и в самой форме повествования чувствуется еврейский стиль (достаточно вспомнить голубого воришку, пикейные жилеты, Паниковского или зиц-председателя Фунта). Лев Абрамович Кассиль. (1905-1970) Родился в 1905г. Его литературная деятельность началась в 1930г., когда он по рекомендации В.В.Маяковского стал очеркистом газеты «Известия». В том же году он начал выступать и как писатель для детей и юношества. В автобиографии, повестях «Кондуит» (1930) и «Швамбрания» (1933) предреволюционные и революционные годы изображены через восприятие мальчика-гимназиста из ассимилированной еврейской семьи. Ломка старой гимназии и формирование советской «трудовой» школы, столкновение ребенка с антисемитизмом и притеснением евреев описаны с живым юмором, метким, колоритным языком. Василий Семенович (Иосиф Соломонович) Гроссман (1905-1974) родился тоже в 1905г. В 1929 году окончил химический факультет Московского государственного университета. Три года работал на угольной шахте в Донбассе инженером-химиком, затем химиком-ассистентом в Донецком областном институте патологии и гигиены труда и ассистентом кафедры общей химии в Сталинском медицинском институте. В 1932 году Гроссман заболел туберкулезом, врачи рекомендовали ему поменять климат, в 1933г. он переехал в Москву, поступил на работу на карандашную фабрику имени Сакко и Ванцетти - был там старшим химиком, заведующим лабораторией и помощником главного инженера. Впечатлениями тех лет навеяно многое в его произведениях - и не только в ранних, как "Глюкауф" и "Повесть о первой любви", но и в романе "За правое дело". В 1934 году В.Гроссман опубликовал повесть из жизни шахтёров и заводской интеллигенции “Глюкауф”, встретившую поддержку Горького, и рассказ о Гражданской войне “В городе Бердичеве”. Успех этих произведений, особенно последнего, укрепил Гроссмана в желании стать профессиональным писателем. Несколько слов о рассказе “В городе Бердичеве”. "Все мы прежде всего люди" - это лейтмотив всего творчества Гроссмана. И в этом рассказе он звучит со всей силой. В нем рассказывается о том, как во время отступления красных многодетная семья еврейских ремесленников приютила ее у себя беременную женщину - комиссара Вавилову, и о том, как эта Вавилова изменилась после рождения ребенка. Если раньше ее заботили только дела ее отряда, она никогда не жалела себя и никому из подчиненных тоже не давала спуску, то теперь ее жизнь наполнилась новым, прежде неведомым ей смыслом, осветилась неожиданным светом. Оказалось, что кроме кровавых сражений за революцию в жизни есть и еще не менее важное дело, материнство, о котором раньше она и не догадывалась. И рассказывается, какую большую роль в возникновении у нее этого нового миропонимания сыграла эта простая семья, о ее непростом местечковом быте и человечности этих простых людей. И, конечно, о страшный финал рассказа показывает всю бесчеловечность Гражданской войны, в пламени которой крушатся даже такие естественные чувства, как материнство и человечность, и погибают невинные люди. По этому рассказу В.Гроссмана в 1970-е годы режиссером А.Аскольдовым был сделан кинофильм под названием “Комиссар”. И Н.Мордюкова c Р.Быковым и В.Шукшиным сыграли в нем главные роли. Однако по понятной причине более 20 лет фильм был запрещен к показу. Отмечу здесь же, что ни В.Гроссман, ни Л.Кассиль, ни другие авторы своего еврейства никогда не скрывали, более того, у Гроссмана эта тема в той или иной форме звучит практически во всех его произведениях этих лет. Большинство из вышеупомянутых произведений русскоязычных авторов по своей художественной ценности, на мой вкус, стоят значительно выше ранее упомянутых произведений их современников и коллег, писавших в те годы на идиш. Во всяком случае, в их русском переводе и тех, что я читал. Правда, это все-таки наиболее известные авторы. А ведь были еще и другие.
Так Борис Леонидович Пастернак в 20-е годы занимался в основном переводами, а рубеж двадцатых и тридцатых годов был для него очень напряженным. После завершения поэмы "Высокая болезнь" (1928) Пастернак завершает роман в стихах "Спекторский" - о судьбе русского интеллигента в первой трети ХХ века, а в 1929 г. он публикует "Повесть" с одноименным героем стихотворного романа. Ее он считал первой частью будущей эпопеи про доктора Живаго, замысел которой восходил еще к 1918 г. Наконец, в 1930-1931 годах он написал книгу стихов "Второе рождение", которая открывается циклом лирических стихотворений "Волны", а в 1932 г. вышла книга лирики Пастернака "Второе рождение". Но главное, что было им сделано в это время – это повесть «Охранная грамота». Она была написана в 1930г., и стала своеобразным творческим отчетом Б.Пастернака о своей жизни за два десятилетия предшествующих ее написанию. В ней он формулирует свою позицию в искусстве, представления о месте поэта в мире и истории, иллюстрируя основные положения книги описанием собственной биографии и судьбы наиболее близкого ему поэта - В.В. Маяковского. Осип Эмильевич Мандельштам в 1928-34 годах работал довольно плодотворно. Большую часть 1930 года он с женой провели в Армении. Результатом этой поездки явилась проза “Путешествие в Армению” и стихотворный цикл “Армения”. Из Армении в конце 1930 года Мандельштамы приехали в Ленинград. Остановились у брата Мандельштама, Евгения Эмильевича. Хлопотали о квартире, но в писательской организации получили отказ. Причин не объясняли, но перемена атмосферы уже чувствовалась во всем. Именно тогда были написаны стихи “Куда как страшно нам с тобой”, “Я вернулся в мой город”, “Помоги, Господь, эту ночь прожить”, “Мы с тобой на кухне посидим”. Впервые он оказался чужим в своем городе. Петербург! я еще не хочу умирать: У тебя телефонов моих номера. Петербург! у меня еще есть адреса, По которым найду мертвецов голоса. Я на лестнице черной живу, и в висок Ударяет мне вырванный с мясом звонок, И всю ночь напролет жду гостей дорогих, Шевеля кандалами цепочек дверных. В январе 1931 года Мандельштамы уехали в Москву. Здесь он пишет стихи и работает над большим эссе “Разговор о Данте”. Но печататься ему становится практически невозможно. За публикацию последней части “Путешествий в Армению” в ленинградской “Звезде” был снят ее редактор. В 1933 году Мандельштам побывал в Ленинграде, где были устроены два его вечера. Ахматова пишет об этом в своих воспоминаниях: “В Ленинграде его встречали как великого поэта, …и его приезд и вечера были событием, о котором вспоминали много лет”. Вообще Мандельштам раньше многих восторженных современников почувствовал истинную суть происходящих в стране перемен и понял, чем они грозят. Так еще в 1924г он писал: Я знаю, с каждым днем слабеет жизни выдох, Еще немного – оборвут Простую песенку о глиняных обидах И губы оловом зальют.
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз", за что и поплатился в 1934 году сначала свободой, а потом и жизнью. И даже после своей смерти еще более 20 лет оставался у себя на родине запрещенным поэтом. С.Я.Маршак в эти годы был уже признанным детским поэтом, автором … И известным переводчиком английских поэтов.С 1924 он руководил детским отделением ОГИЗа в Ленинграде и был деятельным покровителем авангардистов, например обэриутов (Д. Хармс, А. Введенский), Е. Шварца, Б. Житкова, которые под его руководством стали писать для детей. Его стихи для детей, песни, загадки, сказки и пьесы для детского театра такие, как "Багаж" или "Мистер Твистер" неоднократно переиздавались и были переведены на многие языки. Они богаты по содержанию и по форме, пытаются охватить все доступные ребенку стороны жизни и в то же время соответствуют современной тематике. Павел Григорьевич Антокольский (1996-1978) родился в 1896г. Он был внучатым племянником известного скульптора Марка Антокольского. По образованию театральный режиссер. Публиковаться начал в 1921г. В его первой книге, изданной в 1922г., «Стихотворения» чувствуется сильное влияние акмеизма. Однако затем он от него отошел. В сборниках «Запад» (1926), «Третья книга» (1927), поэмах «Робеспьер и Горгона» (1928), «Коммуна 71 года» (1933), «Франсуа Вийон» (1934) П.Антокольский обратился к западноевропейской истории. В 1932 году он издает сборник «Действующие лица». Его стихи наполняются реалиями современной жизни. Увлечение сценой сказалось на его стихах: они почти всегда приподняты, декламационны, их сила, скорее, в звучности и внешних эффектах, чем в чувстве и содержании. Об Илье (Карл) Львовиче Сельвинским я уже писал в предыдущей главе. Здесь же дополню написанное тем, что благодаре работе в Союзпушнине в 1928–32 гг. он объездил почти всю страну: среднерусскую полосу, Урал, Крайний Север и Дальний Восток, Киргизию, Камчатку, а как корреспондент газеты «Правда» в 1933–34 гг. участвовал в экспедиции по Северному морскому пути на пароходе «Челюскин». Что же касается его литературного творчества, то в 1928г он написал роман в стихах “Пушторг” (1928), а в 1929г - трагедию “Командарм 2”, в которой драматический конфликт построен на столкновении революционной целесообразности со стихийным порывом масс. А в противопоставлении двух типов революционеров, командармов гражданской войны Чуба и Оконникова, заметны намеки на борьбу И. Сталина с Л. Троцким. В.Мейерхольд по этому произведению поставил пьесу, и в театральном воплощении этот аспект был выделен особенно наглядно. Наконец, в 1932г. Сельвинским без всяких видимых причин вдруг в авангардистском стиле была написана сатирико-фантастическая пьеса “Пао-пао”, в которой изображен орангутанг, который под влиянием коммунистических идей освободившись от звериных и буржуазных инстинктов, становится человеком. Прямо по Энгельсу: “Труд из обезъяны сделал человека”. Наконец, в 1934 выходит пьеса «Умка — белый медведь», в которой Сельвинский уже совершенно в духе времени рассказывает о большевике, секретаре райкома партии, который возглавляет работу по социалистическому строительству на крайнем севере. Пьеса довольно скучная. Выше я писал о том, что еврейские темы всегда проскакивали в произведениях Сельвинского двадцатых годов. Здесь же подчеркну, что и в рассматриваемые времена Сельвинский оставался верен этой традиции. Так в вышедшем в 1933 г. поэтическом сборнике Сельвинского “Декларация прав” в разделе “Агитки” была помещена маленькая поэма “От Палестины до Биробиджана”, созданная по заказу ОЗЕТа и противопоставлявшая неудачу сионизма успехам строительства еврейского Биробиджана. Наконец, в лирическом стихотворении “Портрет моей матери” (1934) отчужденность матери от сына передается сравнением: “Сыновий лик осквернен отныне, как иудейский Иерусалим, ставший вдруг христианской святыней”.
Его свечой пытались обмануть, К нему в упор придвинули скрижали, Врата которыми не распахнуть. В 1918 г., во время Гражданской войны, добровольцем вступил в Красную Армию, работал в политотделе особого партизанского отряда имени ВЦИК, писал агитационные стихи. После войны работал в Одессе, сотрудничая как поэт и художник в ЮгРОСТА (Южное бюро Украинского отделения Российского телеграфного агентства). Публиковался в одесских газетах и юмористических журнала. В 1925 г. Багрицкий приехал в Москву и стал членом литературной группы “Перевал”, через год примкнул к конструктивистам. В 1928 г. у него вышел сборник стихов “Юго-запад”. Второй сборник, “Победители”, появился в 1932 г. В 1930 г. поэт вступил в РАПП. С начала 1930 у Багрицкого обострилась астма — болезнь, от которой он страдал с детства. Он умер 16 февраля 1934 в Москве. Наиболее крупное произведение Багртцкого “Дума про Апанаса” - произведение романтическое. Автор показывает, что в революции и Гражданской войне нет ”третьего пути”, показывает, как легко в этой войне бывшему палачу стать героем. “Внутренняя динамичность образов, большая напряжённость стиха, прекрасно чувствуемый ритм, умение дать ощущение фактуры описываемого - всё это ставит Багрицкого в ряд значительных поэтов тех лет” (Л.201). Что касается еврейских тем в поэзии Багрицкого, то она в ней практически отсутствует. Будучи в своих лучших стихах поэтом-романтиком, он отвергал мещанский быт еврейских семей, но одновременно восхищался комиссаром Коганом из “Думы про Апанаса”. Национальность для него имела столь же малое значение, как для комиссаров времен Гражданской войны. Конечно, я мог бы написать еще и о других поэтах еврейского происхождения, работавших в эти годы: В.Инбер, С.Кирсанов, М.Козаков, М.Алигер, Е.Долматовском, В.Уткине и т.п. Просто настоящая работа не предусматривает для них много места. Однако я должен отметить, что все они были русскоязычные авторы еврейского происхождения и все, что они писали – это было русской литературой. Просто она была создана русскими по своему мироощущению авторами еврейской национальности. Другими словами, это был еврейский вклад в русскую литературу. Евреи таким вкладом могут гордиться.И последнее. Конечно, на всех этих русскоязычных евреев распространялись те же веления времени‚ что и на всю советскую культуру: ужесточения цензуры‚ требования официальной идеологии‚ ограниченный выбор тем‚ их разработка в духе "классового подхода"‚ а затем и всеобщий страх‚ охвативший страну "от Москвы до самых до окраин". 3.4.7.2. Евреи в русскоязычном театре. Теперь о евреях в русском театре. Конечно, в рассматриваемый период времени большое количество евреев работало в русскоязычных театрах. И работало очень успешно. Это и театральные режиссеры: А.Таиров, М.Гольдблат и Сац, а также актеры: Ф.Раневская, М.Прудкин, Л.Свердлин, Г.Ярон, В.Якут (Абрамович) и т.п. И их вклад в русское-советское театральное искусство не менее велик, чем вклад их коллег других национальностей. Сначала о режиссерах. А.Я.Таиров в эти годы возглавлял созданный им же еще в 1914г. Камерный театр. К концу 1920-х гг. Камерный театр становится одним из лидеров не только русского, но и мирового театра, а его несомненной примой - жена Таирова Алиса Коонен24. На выставке в Париже в 1925 театр завоевал Большой приз, макеты театра заслужили высокую оценку на международных театральных выставках в Нью-Йорке (1926), Милане (1927) и Магдебурге (1927). В 1925 в Кельнском университете был установлен бюст Таирова как признание его вклада в развитие театра. В 1928г. Таиров поставил "Багровый остров" М.А.Булгакова, в 1930г. - "Оперу нищих" Б.Брехта - К.Вейля, в 1933г.- "Машиналь" С.Тредуэлла и "Оптимистическую трагедию" В.В.Вишневского, а в 1934 - "Антония и Клеопатру" Шекспира. Успех театра был во многом связан с привлечением талантливых художников для создания декораций, а также то, что Таиров всегда смело шел на эксперименты. Одно из главных положений Таирова как теоретика режиссуры - самоценность театрального искусства, представление о спектакле как о самостоятельном художественном произведении. Ожесточенный противник натурализма, Таиров отстаивал образность, обобщенность сценического искусства. Ставя спектакли различных жанров, Таиров добивался того, чтобы актеры его театра могли играть мистерию и арлекинаду, трагедию и оперетту. К работе в Камерном театре Таиров привлекал крупных художников и композиторов. Искусство Таирова, его творческие принципы оказали большое влияние на деятелей современного русского и зарубежного театра. Таиров, никогда не скрывал своего еврейского происхождения. Он поддерживал дружеские связи с С.Михоэлсом и другими артистами Московского ГОСЕТа, сотрудничал с писателями и драматургами П.Маркишем, И.Эренбургом, И.Штоком, В.Массом, художниками Н. Альтманом и Р. Фальком. Однако как театральный режиссер специального интереса к еврейской тематике он не проявлял, и я не знаю поставленных им спектаклей на еврейские темы.
Однако одновременно с работой в ГОСЕТе в 1929 году Гольдблат создал любительскую труппу начинающих цыганских артистов. Заручившись поддержкой наркома просвещения А.В. Луначарского, 24 января 1931 года на основе этой труппы Гольдблат создал и возглавил театр-студию “Индо-ромэн” при Главискусстве Наркомпроса РСФСР. 16 декабря того же года студия приобрела статус профессионального коллектива, а Моисей Гольдблат стал художественным руководителем и главным режиссёром студии “Индо-ромэн”. Спектакли, начиная с первой инаугурационной постановки 30 апреля 1931 года - обзора цыганской советской жизни “Вчера и сегодня”, ставились на цыганском языке. В постановке М.Гольдблата также вышли спектакли “Жизнь на колёсах”, “Фараоново племя”, “Между огней”, инсценировка новеллы Проспера Мериме “Кармен” и прочие. Музыку к ним писал А. Крейн, а художественное оформление - А.Тышлер. Так что у истоков цыганского театра в СССР стояли евреи. Однако в 1937г. Мойше Гольдблат оставил “Ромэн” и переехал в Биробиджан, став там художественным руководителем новообразованного Биробиджанского Государственного еврейского театра (БирГОСЕТа). Начался новый период жизни. Он снова сконцентрировался на серьёзном драматическом материале. Но это уже совсем другая тема. И к настоящей главе она отношения не имеет.
На этом моя информация о еврейских режиссерах в русском театре тех лет исчерпывается25. В настоящей работе не место обсуждать художественные достоинства и недостатки спектаклей, поставленных этими режиссерами. Однако то, что все они в те годы заслуженно пользовались любовью зрителей сомнений не вызывает. И, думаю, никакого антисемитизма они в те годы не испытывали. А их вклад в русский театр в те годы заслуживает уважения. Теперь об актерах драматических театров. О Л.Леонидове, Ф.Раневской, М.Прудкине и некоторых других я уже вкратце писал. Причем мхатовский актер Л.М.Леонидов, о котором я уже писал выше, был, пожалуй, старейшим из всех, о ком мы будем говорить ниже. Здесь вспомню, что работая в двадцатые и тридцатые годы в МХАТе, он был одним из немногих русских советских актеров, позволявших себе собственную трактовку образа и столь глубокое углубление драматических ролей, что часто поднимал их даже до трагедийных высот (Пугачев - “Пугачевщина” К.Тренева, 1925; профессор Бородин - “Страх” А. Афиногенова, 1931, и другие). Остальные актеры в эти годы были еще достаточно молоды и находились в самом начале своего творческого пути. Однако теперь в русском театре появилось еще достаточно много новых актеров и актрис еврейского происхождения (Ц.Мансурова, И.Раппопрот, М.Прудкин, Л.Свердлин, М.Синельникова, Ю.Глизер и другие26). И среди них в первую очередь назову ведущую актрису Театра имени Вахтангова, первую исполнительницу роли принцессы Турандот в знаменитом спектакле Вахтангова (1922) Цецилию Мансурова (Воллерштейн). Цецилия Львовна Мансурова (Воллерштейн, 1896-1976) была актрисой высокой сценической культуры и яркой индивидуальности. Вахтангов называл ее своей лучшей ученицей, в совершенстве овладевшей мастерством сценической иронии. Ц.Мансурова создала ряд обаятельных женских образов, сочетающих эмоциональность с тонким юмором и изящным пластическим рисунком; Ксения (“Разлом” Лавренева), Шурка (“Егор Булычев и другие” Горького), Беатриче (“Много шума из ничего” Шекспира), Инкен (“Перед заходом солнца” Гауптмана), Роксана (“Сирано де Бержерак” Ростана), Филумена Мартурано (в одноименной пьесе Де Филиппо). С 1925 г. Мансурова преподавала актерское мастерство в училище при Театре имени Е. Вахтангова. Иосиф Абрамович Рапопорт (1912-1990) был ярким характерным актером вахтанговской школы, мастером сценической детали и сценического парадокса, исполнителем ролей Мудреца и Труфальдино в “Принцессе Турандот” (1924). С 1925 г. И.Рапопорт, в дополнение к актерской деятельности занимался режиссурой. Среди его постановок в Театре имени Вахтангова и в Центральном детском театре наиболее значительным был спектакль “Много шума из ничего” У. Шекспира (1936), продолживший традиции вахтанговской театральности. Мария Давидовна Синельникова (1899–1993) была талантливой представительницей вахтанговской школы. Как писали критики, для ее творчества всегда были характерны острая мысль, чёткая форма, строгий, точный отбор выразительных средств, а также беспощадная ироничность и сочность красок. С 1928 года Синельникова, кроме актерской деятельности, вела педагогическую работу в Московском театральном училище им. Щукина. Фаина Георгиевна Раневская в 1931 - 1933 годы служила в Московском Камерном театре у Таирова, а в 1933 - 1943 – в Московском Центральном театре Красной Армии у Завадского. С 1934 начала сниматься в кино, хоть и недолюбливала кинематограф. Первой киноролью была госпожа Луазо в фильме Михаила Ромма "Пышка". Марк Исаакович Прудкин (1998-1994) всю жизнь служил в МХАТе. Его талант перевоплощения, способность вникать в психологическую сущность создаваемого образа, внимание к внешним атрибутам – костюму, гриму, мимике. Всё это позволяло актёру в эти годы показывать на сцене самых различных, порой противоположных по характеру персонажей, таких, как легкомысленный адъютант Шервинский (“Дни Турбиных” М. Булгакова), мрачный капитан Незеласов (“Бронепоезд 14-69” Вс. Иванова) и самоуверенный и трусливый Кастальский (“Страх” Афиногенова). Лев Наумович Свердлин (1901-1969) В 1926 году становится актером Театра имени В.Э. Мейерхольда. Здесь он прослужил до 1938 года, сыграв в 20 спектаклях, среди которых: “Чечётка в кафе «Риш»” (Тренер, Секретарь французской палаты, Министр, Апаш), “Д.Е.” (Парикмахер в пустыне, Негр, Биомеханист, Руководитель спортплощадки, Рабочий с винтовкой), “Мандат” (Акробат, Товарищ жениха, Гость), “Лес” А.Островского (Аркашка Счастливцев), “Горе уму” по А.Грибоедову (Платон Михайлович, Гусар в кабачке), “Клоп” В.Маяковского (Пьяный с зонтом, Первый шофер, Человек в толпе). Если поначалу актер пользовался преимущественно внешней прорисовкой образа, то со временем его персонажи становились глубже, полнокровнее. Юдифь Самойловна Глизер (1904-1968) – была ведущей актрисой Московского театра Революции (ныне Театр имени В. Маяковского), где в эти годы сыграла Ингу в пьесе А.Глебова “Глафира”, Марью Панфиловну в “Человеке с портфелем”, Грету в “Когда поют петухи” пьеса Ю.Юрьина, Кикси в “Улица радости” пьеса Н.Зархи и Рахили в “На Западе бой” пьеса Вс. Вишневского. Мария Осиповна (Иосифовна) Кнебель (1898-1985) с 1918 училась в студии М.А. Чехова, затем в школе при 2-й студии МХАТа. С 1924 она служила в труппе МХАТа, и прославилась здесь как блистательная исполнительница острохарактерных ролей: на сцене 2-го МХАТа - сумасшедшая барыня (“Гроза” А. Островского), на сцене МХАТа — миссис Снитчей (“Битва жизни” по Диккенсу), Шарлотта (“Вишневый сад” А. Чехова), Горностаева (“Любовь Яровая” К.Тренева). С 1932 года М.О.Кнебель вела педагогическую работу, а в 1935г начала режиссёрскую деятельность в Московском театре им. Ермоловой. Иосиф Моисеевич Раевский (1901-1972) - один из старейших еврейских актеров в русском--советском театре. С 1922 г. он уже служил в МХАТе и был известен как непревзойденный исполнитель комедийных и характерных ролей. В рассматриваемые годы он был уже известным актером. А с 1932г он преподавал в ГИТИСе. Среди его учеников могу назвать М.Захарова и А.Абдулова. Яркими представителями московской актерской школы, мастерами эпизодических ролей, в исполнении которых глубокий психологизм неотрывен от внешней характерности образов, были Аркадий Иосифович Вовси, Борис Яковлевич Петкер и Осип Наумович Абдулов (отец актера Всеволода Абдулова). Последний создал классические комедийные образы на сценах ленинградских и московских театров; был известным мастером художественного чтения, режиссером более двухсот радиоспектаклей и организатором художественного радиовещания для детей. 3.4.7.3. Евреи в советском и мировом музыкальном искусстве. Если говорить о евреях в русском музыкальном творчестве, то выше я уже писал, что в этом виде искусства русские евреи еще до революции имели вполне устойчивые и высококлассные традиции. Были такие люди и в рассматриваемый период времени. И многих из них я уже писал выше. Причем о некоторых в разделе “Еврейская музыка и музыканты”. Однако музыка – это настолько интернациональный вид искусства, что ее национальная форма может быть настолько высококлассной, что часто становится достоянием мирового сообщества любителей музыки. А уж если говорить об исполнителях, то для них вообще не существует национальных ограничений. Только качество исполнения. Назову хотя бы А.Гольденвейзера, М.Штейберга, о которых я уже писал выше, или С.Е.Файнберга. Самуил Евгеньевич Фейнберг (1890-1962) - один из самых значительных и тонких пианистов XX века. Его концерты всегда вызывали огромный интерес у любителей музыки. Глубина и тонкость, мудрость, эмоциональная сила, благородство, поразительное мастерство делали неповторимым каждое выступление этого гениального художника. Феноменальная музыкальная память Фейнберга вошла в поговорку. Он знал наизусть и мог сыграть по просьбе слушателей практически любые фортепианные произведения Баха, Бетховена, Шопена, Шумана, Скрябина. Он - первый исполнитель многих произведений современных советских композиторов – С.Прокофьева, Н. Мясковского, А.Александрова. Что касается других музыкантов исполнителей, то здесь евреи могут гордиться такими мастерами мирового класса, как дирижеры С.А.Самосуд‚ А.В.Гаук, А.М.Пазовский, Ю.Ф.Файер; молодые пианисты Мария Гринберг‚ Мария Юдина‚ Натан Перельман‚ скрипачи Матвей Полякин, вернувшийся в СССР в 1928г после длительных гастролей по миру, Борис Фишман (1-я премия на 1-м Всесоюзном Конкурсе скрипачей, 1933г), Самуил Фурер (лауреат 1-го Всесоюзного Конкурса скрипачей, 1933г), а также молодой Давид Ойстрах и т.п. Эти музыканты не вписывались в узкие рамки только еврейского или только русского искусства. Их репертуар включал в себя всю мировую классику. Да и сами исполнители были мастера мирового класса, и потому евсекции к еврейскому искусству их не причисляли. Да и мы не должны зацикливаться на их еврейском происхождении, а будем считать их творчество еврейским вкладом в русское и в мировое музыкальное искусство. Что касается вокального и тацевального искусства, то среди знаменитых певцов евреев было немого. Назову лишь М.О.Рейзена и менее известных М.И.Бриан (Шмаргонер) и Б.М. Фрей- дкова. А вот в балете среди евреев были действительно звезды. Это ветераны балетной сцены: Е.В.Гельцер, В.В.Кригер, правда, в их еврействе я не уверен, и Е.В.Герд, а также молодых С.М.Мессерер, ее брата А.М.Мессерера27, а также В.П.Бурмейстер жүктеу/скачать 0.95 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|