3. Евреи в годы коллективизации и индустриализации (1928-1934)

Рассказывая об эстрадных музыкантах нельзя не упомянуть и композитора и создателя эс­традно-музыкального ансамбля Александра Цфасмана. Почти ко всему, сделанному им в музыке, можно добавить слово «впервые». Двадца­тилетний Цфасман в 1926г впервые в СССР организо­вал ансамбль “Aма-джаз“ - первый в СССР эстрадно - инструменталь­ный коллектив, который, на­чиная с 1927г., выступал в саду “Эрмитаж” и ресторане “Казино”, а с 1928г и по радио.

Его ансамбль был первым в СССР, кто начал записывать грампластинки с джазовой музыкой. Его первые пластинки – это “Аллилуйя” и “Семинола”. Он был пер­вым в стране джазовым музыкантом-профессионалом, получившим консерваторское образование. В описываемые годы его игра пора­жала виртуозностью в сочетании с экспрессией и изяществом. Однако называть творчество Цфасмана еврейским у меня язык не поворачивается. Это настоящая эстрадная музыка, а на­стоящая музыка всегда наднациональна. И гордиться в данном случае можно лишь том, что ее создателями и исполнителями были евреи.

Наконец, на русскоязычной эстраде в эти годы успешно выступали Л.Утесов и М.Ямпольский, частенько исполнявшие на русском языке, а иногда и на идиш, так называемые одесские, а по су­ществу еврейские песни. Виктор Хенкин в эти годы гастролировал в США

Выше я писал, какое уничтожающее влияние оказали на еврейское изобразительное ис­кусство требования соцреализма. Понятно, что эти требования были не только на­циональными, но и не и обошли все остальные направления в живописи. Конечно, были художники, чье творчество вполне удовлетворяло требованиям идеологов соцреализма. Например, И.Бродский, который пи­сал портреты вождей, по определению не мог вызывать у них отрицательного отношения. Доста­точно успешно вписывался в эти требования и Л.Бруни, потомок великого К.Брюлова, академиче­ского художника XIX века Ф.А.Бруни и художника-аквалериста П.Ф.Соколов (как шутил он сам: “В моих жилах течет не кровь, а акварель”). Без потерь прошел этот период и молодой С.Г.Невельштейн, занимавшийся в эти годы преподавательской деятельностью и одновременно писавший портреты, жан­ровые композиции, пейзажи, натюрморты. М.Манизер в 1934г создал па­мятник Воло­дарскому (1925) и памятник "Жертвам 9 января 1905 года" . Оба в Ленинграде (1931), а также В.И.Чапаеву в г.Куйбышеве(1932). Их творчество мы обсудим в следующей главе. Но боль­шинство ху­дожников, стремившихся к самостоятельному самовыраже­нию в искусстве, ос­вое­нию новых форм и живописных стилей, конечно, были сильно ограничены в этом, а многие даже лишены возможности жить художественным трудом. И среди них были пред­ставители более мо­лодого поколения: авангардист А.А.Лабас и М.М. Аксель­род, окончивший ВХУ­ТЕИН²⁸ и только начав­ший свой творческий путь в 1928г.

Вообще в эти годы евреи в русско-советской живописи были представлены не очень ши­роко. Однако это не говорит о каких-то антисемитских явлениях.

Таким образом, евреи в советском искусстве в начале тридцатых годов были представ­лены доста­точно широко и разнообразно. И даже то, что многие из них в эти годы испытали значи­тельные притеснения и ограничения в своем искусстве говорит об общей атмосфере в стране, но никак не об антисемитизме. А для людей отстраненных от советского искусства его состояние не ос­тавляло сомнений в том, что государство об этом искусстве заботится и никаких препятствий, кроме того, что требует соблюдать политическую и идеологическую партийную идео­логию, ему не чинит. А сами авторы этих произведений, соблюдая партийные идеологические требования, вполне спокойно работать в меру своего таланта. Но тогда они были бы простыми, возможно уме­лыми, но ремесленниками. А настоящий творец в таких условиях работать не может.
3.4.7.5. Евреи в русскоязычном кино.
В киноискусстве рассматриваемый период времени был ознаменован переходом от немого кино к звуковому и здесь представительство евреев в русских кинофильмах в эти годы было очень широким. Не вникая во все вышедшие в те годы кинофильмы, назову только фамилии работавших тогда кинорежисеров и киноактеров. Это С.Эйзенштейн, Ю.Райзман, Л.Трауберг, Ф.Эрмлер, о ко­торых мы вспоминали в главе 2.4.5. К ним в эти годы присоединился еще Е.Дзиган, Б.Барнет, В.Вайншток, М.Донской, Я.Дугор и т.п. Правда, что касается С.Эйзенштейна, то он в 1927г. снял фильм "Октябрь", в котором впервые в художественном кино показан образ Ленина. А в эти годы он находился в основном за границей, и новых кинофильмов не соз­дал. В октябре 1928г. вместе со своей съёмоч­ной группой, куда, кстати, входил Г.Александров, от­правился в путешествие за рубеж с целью изу­чения западного опыта. Это была официальная по­ездка, целью которой было больше узнать о звуковом кино, познакомиться с западным кино, а также лично представить капиталисти­ческому западу известных советских артистов. Последую­щие несколько лет Эйзенштейн много путешест­вовал выступал и сотрудничал с западными режи­ссерами. А после возвращения в 1932г. домой в СССР С.Эйзенштейн занялся научной и педагогической деятельно­стью, стал заведующим кафед­рой ре­жиссуры Государственного института кинематографии.

Что касается других кинорежиссеров, то Ю.Райзман в 1928г. выпустил фильм "Каторга", в 1930 – "Земля жаждет", а в 1932 - "Рассказ об Умаре Хапцоко". К сожаления, я их не видел, рецен­зий не читал и потому сказать о них ничего не могу. Л.Трауберг совместно с режиссером Г.Козинцевым, кинооператором А.Москвиным и ху­дожником Е.Енеем,в эти годы выпустил "Новый Вавилон" (1929), "Одна" (1931) и, наконец,  знамени­тую "Юность Максима" (1934). Фильм «Новый Вавилон» рассказывает о Парижской ком­муне, ее участниках и ее поражении. И этот рассказ о по­ражении народного восстания в 1929г. смотрится очень странно и на фоне всеобщего оптимизма весьма одиноко. По существу, как пишет рецензент (Л.69), в фильме отразились тревож­ные раз­думья молодых художников о судьбе революции и ее творцов, революционеров и о своём роман­тически-драматиче­ском времени. Следую­щий фильм Л.Трауберга "Одна" – это один из первых звуковых советских фильмов. Он рассказы­вает об учительнице Елене Кузьминой, кото­рая после окончания педагогического техникум от­правляется в далекое село, на Алтай, где первое время чувствует себя чуждой нуждам и интересам местных жителей. Но потом постепнно вживается и стано­вится защитни­цей бедноты от кулака и бюрократа-председателя сельсовета. И конечно, со­ветская власть во всем помогает молодой учи­тельнице. Музыку к этому филму напи­сал Д.Шостакович. Наконец, самый знаменитый фильм Л.Трауберга "Юность Максима" рассказы­вает о зарождении рабочего движения в царской России, о том, как как гибель друзей и знакомство с методами подавления рабочего движения превращают простого рабочего парня, гуляку Максима в сознательного большевика, ставят в ряды борцов с самодержавием и капитализмом.

Наконец, Ф.Эрмлер в эти годы поставил 5 кинофильмов. Это  "Парижский сапожник" (1928) "Дом в сугробах" (1928), "Обломок империи" (1929), совместно с С.Юткевичем "Встречный" (1932) и "Крестьяне" (1934). Из них самые знаменитые это "Обломок империи" и "Встречный". Первый фильм рассказывает о Гражданской войне и судьбе простого человека в годы войны и последую­щего социалистического строительства, о том как бывший белый унтер-офицер в ходе этого строительства постепенно перевоспитывается и из белого офицера становится советским челове­ком. Фильм "Встречный". рассказывает о трудовой доблести ленинградских рабочих, Ленинград­ского металлического завода, которые в 1928г приняли на себя обязательство досрочно сконст­руиро­вать и наладить выпуск первых советских гидравлических турбин, необходимых для строи­тельства гидроэлектростанций по плану ГОЭЛРО, и выполнили его. В фильме впервые прозвучала знамени­тая "Песня о встречном" композитора Д.Шостаковича и поэта Б.Корнилова. Не могу не отметить, что хотя в фильме рассказывается о подвиге рабочих, но изготовление этих турбин было прежде всего большой заслугой советской инженерной мысли (Л.54).

Таким образом, в эти годы русские режиссеры еврейской национальности вполне успешно работали на различных киностудиях Советского Союза и никакой дискредитации по националь­ному признаку не испытывали.

Описывая положение евреев в СССР в годы “великого перелома“ (1928-34), надо отме­тить, что бытовой антисемитизм в 1927-29 годы достиг своего максимума, а начи­ная с 1930г., пошел на убыль. Действительно, я уже писал, что в годы НЭПа во второй поло­вине 1920 годов антисеми­тизм по разным причинам начал усиливаться, и сообщения о грубых проявле­ниях антисемитизма всё чаще проникали в местную печать. Добавим к этому, что в эти же годы, во-первых, из-за раз­грома оппозиций и “вредительских групп“ уменьшилось количество ев­реев-управленцев всех уровней и, во-вторых, из-за отмены НЭПа и включения в список лишенцев всех бывших нэпманов значительно увеличилось число ев­реев-лишенцев. Огромное число декласси­рованных стало бед­ствием советских евреев. Но даже это обстоятельство, вопреки просто гуман­ным соображениям не способствовало снижению антисемитизма. Наоборот, оно только дополнительно способство­вало увеличению антисемитских проявле­ний. Однако власти, которые по­стоянно декларировали свое отрицательное отношение к антисе­митизму, никаких реальных дей­ствий по противодействию ему не предпринимали. Вернее, закон, наказывающий за проявление антисемитизма, существо­вал, но о фактах его реального примене­ния в эти годы я не знаю.

Однако в 1928г. в руководящих органах компартии почувствовали, что дальнейшая пассив­ность в отношении к антисемитизму становится опасной. В результате в начале мая 1928 года агитпропколлегия ЦК ВКП(б) обсудила вопрос о мероприятиях по борьбе с антисемитизмом и по­ста­новила внести вопрос о борьбе с антисемитизмом на обсуждение ЦК ВКП(б). Однако до ЦК ВКП дело не дошло, и в агитационно-пропагандистской работе ЦК борьба с антисемитизмом по-преж­нему не играла почти никакой роли. В главном теоретическом и пропагандистском журнале ЦК «Большевик» за весь период наибольшего подъема антисемитизма (1926–1930 гг.) не было напе­чатано ни одной статьи на эту больную тему. Это, конечно, не было политикой сознательного по­ощрения антисемитизма. Но и для реальной борьбы с антисемитизмом компартия не находила в себе достаточной решимости. “Ложный стыд „выпячивать еврейский вопрос“, чтобы этим „не раз­вить антисемитизм еще больше“, приводит фактически к смазыванию борьбы с буржуазным контрреволюционным вредительством на этом участке идеологического фронта“, - писал в этой связи Ларин (Л.2). Во всяком случае, мне не известно о какой-либо борьбе с антисемитизмом в деятельности школьных пионерских организациях, в комсомоле, в Красной Армии. В кино, в худо­жественной литературе и в театре в это время тоже не было заметно борьбы с антисемитизмом. Более того, секретарь ЦК Комсомола Рахманов в эти годы писал: “В лучшем случае наши комсо­мольские ячейки на том или ином предприятии ограничиваются вынесением декларативного по­становления о том, что с антисемитизмом надо бороться, а в худшем случае — ячейка терпимо относится к проявлению антисемитизма, а в еще худшем случае — комсомольцы сами являются носителями антисемитизма и участвуют в избиениях, издевательствах над трудящимися-евреями. Об этом, к сожалению, говорит ряд фактов… У нас есть не только открытые антисемиты, которые выступают и говорят открыто, у нас - что самое опасное в наших условиях - есть скрытые антисе­миты, которые скрывают свой антисемитский душок, пользуются различными и завуалированными выражениями, но на самом деле они являются самыми злостными, самыми похабными антисеми­тами. Борьба против таких скрытых антисемитов, которых, к сожалению, очень много в рядах ком­сомола, очень сложная, но необходимая задача союза“ (Л.8).

Не лучше дело обстояло и в рабочих коллективах и в профсоюзах. Летом 1929 года секре­тариат ВЦСПС опубликовал резолюцию об антисемитизме и о борьбе с ним, в которой отметил что “целый ряд возмутительных антисемитских выходок, имевших место в последнее время на предприятиях, свидетельствует об очень слабой постановке интернационального воспитания и политической работы вообще и воспитательной работы в области национальной политики совет­ской власти и, в частности, борьбы с антисемитизмом“ (Л.8). Резолюция, призывала к решительной борьбе с антисемитизмом, и требовала предания гласности всех случаев антисемитизма. Более того, она подчеркивала “недопустимость пребывания на профсоюзной и культурно - просветитель­ной работе лиц, замешанных в антисемитизме, а также безразлично и пассивно относящихся к проявлениям антисемитизма“ (Л.8). Однако из всех мероприятий, намечавшихся в официальных программах борьбы с антисемитизмом, более или менее широкое осуществление получили лишь издание брошюр об антисемитизме и посылка экскурсий в еврейские земледельческие колонии, о чем я уже писал выше. Брошюр и книг об антисемитизме действительно было издано в 1926–1930 годах довольно много.

И лишь на Украине и в Белоруссии, где была сосредоточена основная масса советского еврейства, и где и антисемитизм пустил более глубокие корни, борьба с антисемитизмом приняла более широкий характер.
Однако с начала тридцатых годов антисемитизм в Советском Союзе быстро пошел на убыль. Еще в первые месяцы 1930 года в печати было довольно много сообщений о прояв­лениях антисемитизма, но уже в конце этого года такого рода сообщения стали очень редки, приобретя характер изолированных фактов. И объясняется это тем, что в 1930г. изменилась генеральная ли­ния пар­тии. В апреле 1930г. состоялся XVI-й съезд ВКП(б). И в резолюции, принятой по докладу Сталина, сделанному на этом съезде, энергичная борьба с великорусским шовинизмом и всеми формами его проявления была обозначена как определяющая национальную политику партии. Соответст­венно уже во второй половине 1930г. началась борьба с “великодержавным шовиниз­мом“. По ло­гике в этой борьбе должна была, хотя бы приглушенно, но звучать и анти-антисемит­ская нотка тоже. Но этого как раз и не было. Почему?

Ответов два. Или потому, что антисемитизм в СССР в эти годы действительно резко пошел на убыль, или потому, что на фоне борьбы с великодержавным шовинизмом он стал замалчи­ваться. С.Шварц, доказывая в своей книге (Л.8) факт снижение антисемитизма в СССР в начале тридцатых годов ссылается на то, что Сталин в своем докладе на XVI съезде ВКП в июне-июле 1930 года, говоря о борьбе с великодержавным шовинизмом, не проронил ни слова об антисеми­тизме. И его примеру последовали все остальные ораторы. Та же картина повторилась на IX Все­союзном съезде Комсомола в январе 1931 года: в принятом на съезде обширном постановлении о «национально-культурном строительстве Советского Союза и о задачах ВЛКСМ» об антисеми­тизме тоже не было сказано ни слова. Наконец, выше в главе 3.1. я цитировал ответ Сталина на поставленный ему ЕТА в котором он сказал, что “коммунисты, как последовательные интернацио­налисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма. В СССР стро­жайше преследуется антисемитизм, что антисемитизм, как явление глубоко враждебное совет­скому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью“. И все это, даже при том, что Сталин, по мнению С.Шварца, в своем заявлении явно преувеличил роль уголовной репрессии в борьбе с антисемитизмом, свидетельствует о том, что эта проблема в СССР в рас­сматриваемый период времени была незначительной и шла на убыль.

Я с этим не могу согласиться. У нас вполне может быть так, что какое-то отрицательное явление явно существует, но пресса об этом по каким-то высшим соображениям молчит. Приме­ров масса. И в это время антисемитизм тоже был. Но пресса этот факт замалчивала. Правда, в начале тридцатых было несколько случаев, когда людей арестовывали и в числе прочего обви­няли в антисемитизме. Причем часто это обвинение перечислялось через запятую вместе с дру­гими, более серьезными. В качестве примера могу напомнить про судебный процесс над ленин­градскими академиками, арестованными в 1933-34 годах по так называемому делу “Русской на­циональной партии” (иначе “дело славистов”) и обвиненными в числе прочего в антисоветизме, антисемитизме и черносотенстве и закончившееся сначала разными сроками лагерей, а потом в 1937-38 годах смертными приговорами виднейшим филологам Н.Н.Дурново, Г.А.Ильинскому и В.С.Трубецкому. Другие участники процесса сохранили жизнь. Разные обвинения инкриминирова­лись также расстрелянным в 1937-1938 годах поэтам С.Клычкову, П.Орешину, П.Васильеву и Б.Корнилову. Но их тоже обвиняли в разных прегрешениях: пьянстве, хулиганстве, антисемитизме, белогвардейщине, защите кулачества, участии в антисоветских организациях и подготовке поку­шений на советских вождей. Разных по разному. Судьба их сибирских коллег Сергея Маркова, Ни­колая Анова и Леонида Мартынова, обвиненных в 1932г.по делу “сибирской бригады” была менее тра­гичной - они, к счастью, получили сроки и остались живы. Как видно из этих материалов, антисе­митизм в них нигде не является самым главным обвинением. Но почему-то присутствует. Возможно из каких-то совсем иных, например пропагандистских, соображений. А про реальные уголовные сроки только за антисе­митизм я слышал очень редко. Максимум принудительные ра­боты. Уголовный срок пре­ступники получали только за конкретное уголовное преступление типа убийства, грабежа и чего-то в этом роде.

И тем ни менее, хотя с аргументацией С.Шварца я не согласен, но с его мнением о том, что бытовой антисеми­тизм, начиная с 1930 года реально пошел на убыль, я согласен. Об этом пишут многие. Хотя и не так резко, как могло бы показаться в связи с отсутствием публикаций на эту тему. С чем же связано это ослабление. Конечно, оно не может рассматриваться, как непо­средст­венный результат борьбы с антисемитизмом. Борьба эта, как я уже писал выше, хоть и вяло, но велась. Реальных причин снижения антисемитизма в эти годы было несколько и действовали они почти независимо друг от друга. И выше я уже писал о них. Здесь же повторю еще раз в более развернутом виде. Все они корени­лись в резком и быстром изменении социально-экономического положения в стране, в переходе от НЭПа к ускоренной индустриализации и коллективизации сель­ского хозяйства. Другими словами то, что для всего населения страны было антигуманным и бес­человечным издевательством над населением страны, я имею ввиду ускоренную индустриализа­цию и коллективизацию, для евреев оказалось полезно, поскольку и индустриализация и коллек­тивизация снизили градус антисемитизма. Итак:

1. Индустриализация решила вопрос с безработицей. В годы НЭПа евреи были конкурен­тами коренного населения в борьбе за рабочие места, а также и занятых рабочих ставили под уг­розу остаться в случае увольнения без работы и потому делало многих из них тоже восприимчи­выми к антисемитизму. Кроме того, евреи были ремесленниками и торговцами, среди рабочих их было не много. Еврея-рабочего тогда подозревали в том, что он пришел на завод либо за трудо­вым стажем, чтобы пробиться в институт, либо чтобы временно перебиться и открыть свой бизнес. Но при этом он занял место какого-то честного рабочего. С переходом к ускоренной индустриали­зации начался быстрый рост числа занятых рабочих и служащих. За три года рост на 88%. Угроза безработицы в этих условиях утратила значение. Всякий, кто хотел и мог работать, мог найти ра­боту. Психология «хлеб отнимают» исчезла.