Актуальные проблемы современности: материалы 4-й научно-практической конференции «Альтернативный мир» (Благовещенск, 23 октября 2009 г.). Вып. / отв ред. Д. В. Буяров. Благовещенск: Изд-во бгпу, 2009. 152 с

Именно от идеологического компонента зависит ход и оценка результатов любой рецепции, ее характера, воздействия на общество. Так, в кризисные моменты российское государство отвлекает общественность идеями о рецепции правовых достижений либо политических теорий более развитых стран, что якобы моментально приведет к всеобщему благоденствию.

Таким образом, идеологический компонент непосредственно влияет на саму возможность рецепции, ее успешность либо безуспешность, составляя с рецепцией единое целое, в связи с чем представляется возможным сформулировать следующее определение: рецепция представляет собой заимствование и внедрение идей, правовых институтов, норм, терминологии иностранного права в силу идеологии реципиента и (или) донора.

Соответственно, в процессах рецепции права представляется необходимым выявлять за публичными политико-правовыми лозунгами и девизами ее идеологическую основу. Это позволяет отличить от модернизации права ее псевдоформу – декоративную модель рецепции. Типичный пример современной декоративной рецепции являет российское государство, где в период государственно-правового кризиса (с 1990 г.) реализована полномасштабная рецепция западных культурных и правовых ценностей, не имеющая полноценных аналогов в прошлом.

Декоративная модель рецепции возникает как спасительная для правящей элиты идея заимствования правовых «благ» более передовых цивилизаций в момент государственно-правового и экономического кризиса. В этом случае политико-правовая идеология играет важнейшую роль, переключая общественное внимание на грядущие положительные перемены, тем самым сбивая революционный накал и естественное стремление общества к реальной модернизации.

Тысячелетняя правовая культура русского народа подверглась сильнейшей дискредитации и позитивное право было полностью сформировано из плохо подогнанных иностранных правовых институтов. Произошло силовое насаждение западных культурных ценностей в несвойственной для самого Запада интерпретации. Это выразилось в создании институтов западной демократии с «отечественной» начинкой: «прогнозируемые» демократические выборы, институт президентства с явно выраженными монархическими чертами, безвластный и безответственный парламент, «эффективная» модель правового государства при ужасающей смертности российского населения и проч.

Смысл таких преобразований достаточно понятен: правящая элита в лице тех или иных политиков, юристов и экономистов в России никогда не будет производить реформ в ущерб себе. Собственные же интересы могут не всегда совпадать с государственными интересами. В частности, государство в лице правящей элиты в настоящем своем виде крайне не заинтересовано в создании действенного гражданского общества в России, вернее, в признании его существования и наделения его определенными правами и действенной судебной защитой. Но российское население крайне нуждается в реализации концепции гражданского общества в полном объеме. Это смогло бы эффективно решить многие глобальные задачи российского государственного строительства и создать общественный контроль над правящей элитой. Но самое главное: гражданское общество в России – это основной фактор выживаемости российского населения. Соответственно, при разных подходах к пониманию содержания права и государства у правящей элиты и у российского населения, различаются подходы и к концепции гражданского общества.

Так, государство в лице правящей политической элиты убеждено, что в России не сформировалось гражданское общество, поэтому и не с кем вступать в равноценный диалог. В этом смысле достаточно показательным явился ответ на вопрос корреспондента газеты «Time» Президента Российской федерации в 2007 г. В.В. Путина о возможности доверять населению прямые выборы губернатора: «Дело не в населении, а дело в том, что у нас, к сожалению, еще так называемое гражданское общество является недостаточно развитым, вот на что мы должны обратить внимание»¹⁶². Была даже создана «Федеральная программа повышения правовой культуры избирателей и организаторов выборов в Российской Федерации»¹⁶³.

Мнение государства старательно поддерживают и представители российской науки. Так, высказывается суждение, что становление российской правящей элиты в качестве наследственной стало возможным именно из-за отсталой правовой ментальности российского народа: «Сказывается и очередная неразвитость институтов гражданского общества, эгалитарное горизонтальное взаимодействие которых должно было бы вытеснять вертикальную структурированность власти, наличие остатков в общественном сознании авторитаристских стереотипов, патерналистских установок, пассивной зависимости. Речь идет не столько о ностальгии по «сильной руке» (царя, генсека, президента), а о низком уровне внутренней индивидуальной свободы, недостаточной организованности, гражданской активности, неумении брать на себя ответственность за принятие решений»¹⁶⁴. По мнению Ю.И. Бушеневой: «… гражданское общество в России пока не сформировалось, а социальная, в том числе и политическая, активность граждан находится на относительно низком уровне»¹⁶⁵. Она же пришла и к такому поразительному выводу: «Таким образом, чем ниже уровень политической культуры – тем выше абсентеизм избирателей на выборах любого уровня»¹⁶⁶. За скобками остается сам институт выборов, когда россияне вынуждены выбирать лучшего среди худших, а то и просто зачастую – не выбирать…

Самое удивительное, что идеалом гражданского общества для государства в лице правящей элиты и поддерживающих его демократические преобразования научного сообщества является именно западная концепция гражданского общества, которая выделяет в качестве важнейшего критерия гражданского общества существование свободного гражданского коллектива как объединения равноправных, автономных и активно действующих индивидов. Наиболее существенным для гражданского общества является наличие сферы, в которой отдельные индивиды, подчиненные собственным желаниям, имеют возможность, руководствуясь собственными потребностями, не просто стремиться к достижению поставленных перед собой целей, но и реально удовлетворять свои законные интересы и потребности, независимо от «общественного интереса». Это та сфера, в которой «бюргер» как частное лицо реализует собственные интересы и потребности, где свободная, самоопределяющаяся индивидуальность выдвигает свои требования, направленные на удовлетворение своих желаний и личной автономии. Публичная сфера взаимодействия в гражданском обществе является публичным пространством лишь постольку, поскольку она отделяется от тех социальных акторов, которые вступили в нее именно как частные индивиды¹⁶⁷.

Структура гражданского общества западного образца такова:

– основная единица общества – личность, политически эмансипированная, юридически право- и дееспособная;

– общественные организации и движения, формирующиеся на основе необходимости выражения и реализации разнообразных интересов;

– ассоциации избирателей, политические клубы и кружки;

– муниципальные коммуны, органы местного самоуправления;

– негосударственная сфера образования и воспитания;

– негосударственные средства массовой информации;

– политические партии, лоббистские организации при законодательных и исполнительных органах государственной власти как «соединяющие звенья» между гражданским обществом и государством;

– союзы предпринимателей, профсоюзы, ассоциации потребителей, научные и культурные организации, спортивные общества и т.д.

В социальной структуре основой гражданского общества выступает так называемый средний класс, который нуждается в стабильности политической организации, государственности. Представители «среднего класса» обладают высокой степенью социальной и экономической самостоятельности. От Аристотеля до Руссо и Гегеля признавался очевидным тот факт, что частная собственность порождает независимых граждан¹⁶⁸.

Исследователи выделяют следующие аксиомы развития гражданского общества:

– гражданское общество не существует до государства и вне государства;

– именно государство, в пределах которого существует данное гражданское общество, дает ему должную защиту в том, что относится к благосостоянию граждан и их особым целям, если последние не противоречат законам;

– от государства гражданское общество вправе требовать защиты жизни, здоровья, безопасности и т.д.;

– на государство ложится обязанность осуществления социальных программ, смягчающих противоречия между материальным достатком одних и нищетой других;

– государством, его внешней политикой и оборонной мощью может быть обеспечено само существование данного общества¹⁶⁹.

Естественно, гражданское общество западного образца в России возможно даже в этих основных чертах. Но для его построения необходим равный диалог с населением, что подразумевает и разумный контроль за действиями государства. А для этого правящей элите нужно определиться, служит ли она российскому народу, народам Запада или только преследует свои собственные интересы. Хотя думается, ответ и без всяких размышлений всем хорошо известен. Катастрофическая бедность и массовое вымирание российского населения в государстве с отлично развитой сырьевой экономикой говорят сами за себя. Здесь действующее гражданское общество западного образца совершенно не нужно правящей элите. Искреннее нежелание признать этот достаточно очевидный факт демонстрирует большинство российских исследователей. Для иллюстрации моего тезиса достаточно привести следующие цитаты.

Так, высказывается мнение, что для России идеологическая концепция гражданского общества – это, пожалуй, самое трудное во всем процессе его становления. Для России это понятие новое, для многих неведомое¹⁷⁰. Признается очевидным «факт», что само понятие «гражданская культура» не характерно для российского общества, так как является для него «осознанным заимствованием»¹⁷¹. Доказывается, что «современное российское общество является, к сожалению, квазигражданским…»¹⁷².

М.И. Бородина убеждена, что «при отсутствии гражданского общества государство по-прежнему идентифицирует себя с обществом, последнее «растворено» в государственной жизни и неспособно порождать то, что принято называть моралью – представление о добре и зле. В силу этого трудно определить законы как «правовые, моральные» или же как «неправовые, неморальные», отчего право зачастую подменяется «правилами». В результате многие законы «отражают не ценности, а государственный интерес... Законы тоже должны иметь человеческий образ»¹⁷³.

И.Б. Кабыткина пишет о длительном отсутствии развитых институтов гражданского общества в историческом развитии России и острой потребностью в них на современном этапе: «Для современной России формирование и развитие гражданского общества – новейший факт ее исторического развития»¹⁷⁴.

В.В. Рябев выделяет на пути становления гражданского общества современной России следующие «ограничения»:

– наличие устойчивых стереотипов массового политического сознания, системы ценностей, сформированных тоталитарным режимом. Такие ценности, как частная собственность, неравенство, конкуренция, порождают психологический дискомфорт у большей части населения;

– отсутствие у населения адекватного понимания сущности социально-экономических и политических процессов;

– широкое распространение неконструктивных форм активности и самовыражения;

– гражданская апатия населения;

– отсутствие политической культуры гражданственности у подавляющей части общества и т.д.¹⁷⁵.

А.И. Бардаков убежден в действенности модели российского гражданского общества: «Гражданское общество призвано контролировать государственную власть, оберегать частную жизнь гражданина от незаконного вмешательства или иных незаконных действий властей. Можно привести случаи правового торжества общественности, например, связанные с деятельностью СМИ, являющихся в широком смысле институтом гражданского общества»¹⁷⁶.

Эти двойные стандарты к институту гражданского общества, существующие в России, закономерно приводят к определенному недоумению населения. Так, опрос, проведенный летом 2002 г. Институтом философии РАН, показал, что рядовые россияне серьезно обеспокоены проблемой несоблюдения их прав и свобод. Согласно их мнению, максимально часто нарушаются пять прав, признанных респондентами «очень важными». Это равенство перед законом, право на безопасность и защиту личности, право на личную собственность, право на труд и право на образование. Интенсивность гражданской самозащиты этих прав оказывается на практике максимально высокой, а ее успешность – крайне низкой¹⁷⁷.

Существует ли в современной России гражданское общество? Отрицать этот очевидный факт достаточно трудно. Гражданское общество по своему характеру достаточно специфично, так как сформировано в условиях полнейшего бесправия. В силу многих факторов (в том числе для собственного выживания в агрессивной среде) оно приняло форму «молчаливого» гражданского общества. Оно выплескивает свое негодование в основном в интернет форумах, блогах, так как с девяностых разуверилось в официальных политиках и их псевдополитических движениях. Мнения гражданского общества в большинстве своем носят радикальную окраску и направлены против государства в целом. Государством же создана практика привлечения к уголовной ответственности и условного осуждения за такие высказывания. Как правило, в качестве осужденных выступает молодежь, в силу своей политико-правовой неопытности трактующая принцип «свободы слова» в широком смысле. Кроме того, государство, как бы находясь в молчаливом диалоге с этим молчаливым гражданским обществом, «поигрывает мышцами», демонстративно совершенствуя боевую технику спецподразделений, предназначенную для разгона демонстраций, незаконных забастовок и проч.

Поэтому гражданское общество совершенно не интересует результат тех или иных выборов. Оно полностью отлучено от ключевого института демократии – института выборов. Известно, что конституция Российской Федерации (ст.1) декларировала, что Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления и согласно ст. 3 Конституции, носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы. Таким образом, роль института выборов является несомненно стратегически важна в построении правового государства в России. Однако удивительным образом к сегодняшнему дню оказалось, что институт выборов в России работает только в пользу правящей элиты, а не в пользу российского общества в целом. Российская общественность правовым способом отлучена от реального управления государством, несмотря на рецепцию достаточно эффективной западной системы выборов. Этот симбиоз западной выборной модели и существующих российских административных рычагов управления закономерно приводил, приводит и будет приводить к нужному для правящей элиты результату.

Следует констатировать безусловный факт – выборы в России задумывались как административно управляемые и закономерно стали таковыми. Объясняется данный факт тем же идеологическим компонентом рецепции, которую государство проводит прежде всего в собственную пользу (а это не всегда предполагает совпадение с общественными интересами) и никогда – во вред себе. Основным девизом политической элиты служит следующее положение: «Что хорошо для властьимущих – то хорошо и для этого государства, а что хорошо для государства – то хорошо и для остального общества». В рамках данного девиза заранее просчитывается политическая выгода при заимствовании тех или иных зарубежных правовых идей, институтов, принципов, инструментов. Российское государство уже давно живет по двойным стандартам: одни, публично декларируемые – для российского населения и для Запада, другие, тщательно скрываемые и оберегаемые – для правящей элиты. В силу этого достаточно проблематично доказать на основе правового материала неприемлемость данной модели выборов для демократической России. Выборы в России – это целая система мер, не предусмотренных, не регламентированных, а зачастую и просто противоречащих смыслу законодательства. Но эта смысловая нагрузка постоянно меняется в угоду правящей элиты независимой судебной властью. Кроме того, выборы, как всегда в России, основываются на административном ресурсе. Данная ситуация является тупиковой для всех в России. Благодаря такой порочной системе выборов в правящую элиту не допускаются талантливые и преданные российскому государству управленцы, что делает невозможным восстановление России как полноценного государства.

Конечно, для правящей российской элиты такое стабильное нахождение у власти просто идеал, к которому она будет стремиться повсеместно. Но нужен ли тогда вообще институт выборов? Думается, это уже просто профанация. Профанация, дискредитирующая Конституцию РФ, которая в ст.3 упоминает некие «свободные выборы», и принципиально отрицающая наличие гражданского общества в России.

Молчаливый характер российского гражданского общества разительным образом отличается от западного, что вызывает определенные трудности у исследователей. Зачастую это приводит к отрицанию самого факта существования в России гражданского общества. Так, по мнению С.Л. Баяхчевой, для России идеологическая концепция гражданского общества – это, пожалуй, самое трудное во всем процессе его становления. В силу специфических особенностей российской истории оно, в отличие от Запада, не сложилось естественным путем в процессе формационного развития. Для России это понятие новое, для многих неведомое¹⁷⁸. Т.Ю. Фальковская полагает, что само понятие «гражданская культура» не характерно для российского общества, так как является для него «осознанным заимствованием». Этот факт, по ее мнению, обусловлен тем, что весь постперестроечный опыт представляется процессом болезненного воздействия гражданской культуры западного образца на собственно российские представления и идеи на этот счет¹⁷⁹. Г.Л. Цигвинцева убеждена в том, что «современное российское общество является, к сожалению, квазигражданским…»¹⁸⁰. И.Б. Кабыткина убеждена, что «для современной России формирование и развитие гражданского общества – новейший факт ее исторического развития»¹⁸¹.

Однако при рассмотрении истории СССР исследователи все же вынуждены признать факт наличия гражданского общества, но с отдельными оговорками, сводящими его существование к простой формальности. Прежде всего, доказывается, что гражданское общество – это наследство, доставшееся со времен Российской империи. Также доказывается, что в Советском Союзе гражданское общество было практически ликвидировано в конце 20-х годов. Государство расширило свою сферу влияния вплоть до семейных отношений, жестко регламентировало гражданские отношения, добилось отчуждения граждан от многих интересов, потребностей, связанных с признанием человека, его свобод, собственности. Естественные права человека отрицались на государственном уровне. В юридическом плане отрицание естественных прав человека опиралось на позитивистскую доктрину, которая признает правом то, что закреплено законом, в политическом – на классовую идеологию¹⁸².

Более радикально данная мысль выражена Э.Д. Эмировым в следующем рассуждении: «Развитие гражданского общества после Октября 1917 года было прервано, в т.ч. из-за отъезда за границу носителей идей гражданского общества»¹⁸³, т.е., видимо, российское население сразу же впало в «зимнюю спячку».

С.А. Абакумов считает что все же советское государство предоставляло своим гражданам возможности по самоорганизации и самодеятельности, прежде всего, в общественной сфере, хотя и держало эти процессы под жестким контролем. Институтами гражданского общества в СССР были: Советы, профессиональные союзы, общественные организации (комсомол, пионерия, ДОСААФ, комитеты защиты мира, ветеранские организации и союзы и др.), научные, просветительские и творческие объединения, кружки самодеятельности и клубы по интересам, общества трезвости и т.д. В СМИ поощрялись критика и самокритика, заседали товарищеские суды, работали домкомы, отношения людей во многом регулировались нормами «советской морали», в важных пунктах совпадавшей с «общечеловеческой». Деятельность религиозных институтов официально не поощрялась, но и не запрещалась полностью¹⁸⁴.

С этих же позиций закономерной является попытка подмены гражданского общества современным российским чиновничеством. По мнению А.С. Маленко, «традиционно высокая роль бюрократии является постоянной характеристикой политического процесса России, что требует принятия мер не столько по преодолению, сколько по выработке программы трансформации бюрократического влияния на политическую систему в общественно полезные властные импульсы. Можно предположить, что российская бюрократия, обладая столь «всеобъемлющими» параметрами, вобрала в себя определенные качества, которые западные исследователи относят к характеристикам “зрелого гражданского общества”». Соответственно, он пришел к таким выводам:

– бюрократия в специфических российских условиях наделяется функциями, которые позволяют говорить, что она выступает как инструмент государственной власти в деле определения стратегии национального развития, отчасти выполняя функции гражданского общества;

– политическое участие государственной демократии содержит риски, связанные с опасностями становления недемократичной по сути политической системы, что делает необходимым выстраивание четкой системы эффективного общественного контроля над деятельностью властных институтов;

– выработка и реализация эффективных методов управления политическими интенциями «служилого сословия» способна ускорить становление зрелой демократии и решение насущных задач, стоящих перед российским обществом¹⁸⁵.

В принципе, идея верна. В России на сегодняшний момент существует гражданское общество, состоящее из политической и экономической элиты и бюрократии. Именно такое «общество» подпадает под основные критерии западных теорий. Остальное российское население просто находится за бортом правовых и экономических реформ в новом качестве «крепостных». Правовые и экономические реформы достигли успеха именно в отношении такого гражданского общества.

жүктеу/скачать 1.08 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: