Александр Дюма. Три мушкетера

друзей: господа Атос, Портос и Арамис.

Все трое с удивлением смотрели на незнакомца, назвавшего их по именам;

всем им казалось, что когда-то они уже видели его.

- Господа, - продолжал вновь пришедший, - вы, так же как и я,

разыскиваете женщину, которая, - прибавил он с ужасной улыбкой, - наверное,

побывала здесь, ибо я вижу труп!

Три друга по-прежнему безмолвствовали; голос этого человека тоже

казался им знакомым, но они не могли припомнить, при каких обстоятельствах

они его слышали.

- Господа, - снова заговорил незнакомец, - так как вы не хотите узнать

человека, который, вероятно, дважды обязан вам жизнью, мне приходится

назвать себя. Я лорд Винтер, деверь той женщины.

Трое друзей вскрикнули от изумления.

Атос встал и подал лорду Винтеру руку.

- Добро пожаловать, милорд, - сказал он. - Будем действовать сообща.

- Я уехал пятью часами позже нее из Портсмута, - стал рассказывать лорд

Винтер, - тремя часами позже нее прибыл в Булонь, всего на двадцать минут

разминулся с ней в Сент-Омере и, наконец, в Лилье потерял ее след. Я ехал

наудачу, всех расспрашивая, как вдруг вы галопом проскакали мимо меня. Я

узнал д'Артаньяна. Я окликнул вас, но вы не ответили; я хотел пуститься за

вами следом, но моя лошадь выбилась из сил и не могла идти вскачь, как ваши.

Однако, несмотря на всю вашу поспешность, вы, кажется, явились слишком

поздно!

г-жу Бонасье и на д'Артаньяна, которого Портос и Арамис пытались привести в

чувство.

- Они оба умерли? - невозмутимо спросил лорд Винтер.

- К счастью, нет, - ответил Атос. - Господин д'Артаньян только в

обмороке.

- А, тем лучше! - сказал лорд Винтер.

Действительно, Д'Артаньян в эту минуту открыл глаза.

Он вырвался из рук Портоса и Арамиса и как безумный бросился на труп

своей возлюбленной.

Атос встал, медленно и торжественно подошел к своему другу, нежно обнял

его и, когда д'Артаньян разрыдался, сказал ему своим проникновенным голосом:

- Друг, будь мужчиной: женщины оплакивают мертвых, мужчины мстят за

них!

последовать за тобой куда угодно!

Атос воспользовался минутным приливом сил, который надежда на мщение

вызвала в его несчастном друге, и сделал знак Портосу и Арамису сходить за

настоятельницей.

Оба встретили ее в коридоре, взволнованную и растерявшуюся от такого

множества событий. Настоятельница позвала нескольких монахинь, и они,

вопреки всем монастырским обычаям, очутились в присутствии пяти мужчин.

- Сударыня, - обратился Атос к настоятельнице, беря д'Артаньяна под

руку, - мы поручаем вашим благочестивым заботам тело этой несчастной

женщины. До того, как она стала ангелом на небе, она была ангелом на земле.

Похороните ее как монахиню вашего монастыря. Со временем мы приедем

помолиться на ее могиле.

Д'Артаньян спрятал лицо на груди Атоса и зарыдал.

- Плачь, - сказал Атос, - плачь, сердце твое полно любви, молодости и

жизни! Ах, если б я еще мог плакать, как ты!

И он увел своего друга, любовно опекая его, как отец, утешая, как

духовный пастырь, и проявляя величие человека, который сам много выстрадал.

Все пятеро в сопровождении своих слуг, которые вели в поводьях лошадей,

направились к городу Бетюн, предместье которого виднелось вдали, и

остановились перед первой же встретившейся им по дороге гостиницей.

- А почему мы не гонимся за этой женщиной? - спросил д'Артаньян.

- Отложим погоню, - ответил Атос. - Сначала нужно принять кое-какие

меры.

и ты будешь в этом виноват!

- Я отвечаю за нее, - ответил Атос.

Д'Артаньян питал такое доверие к своему другу, что опустил голову и, не

возражая больше, вошел в гостиницу.

Портос и Арамис переглянулись, не понимая, откуда у Атоса такая

уверенность.

Лорд Винтер подумал, что Атос говорит это, желая смягчить скорбь

д'Артаньяна.

- Теперь, господа, удалимся каждый к себе, - предложил Атос, после того

как удостоверился, что в гостинице есть пять свободных комнат. - Д'Артаньяну

необходимо побыть одному, чтобы выплакаться и заснуть. Я все беру на себя,

будьте спокойны.

- Мне думается, однако, - заметил лорд Винтер, - что если нужно принять

какие-нибудь меры против графини, то это мое дело: она моя невестка.

- И мое, - сказал Атос, - она моя жена.

Д'Артаньян улыбнулся: он понял, что Атос уверен в своем мщении, раз он

открыл такую тайну. Портос и Арамис побледнели и переглянулись. Лорд Винтер

решил, что Атос сошел с ума.

- Итак, ступайте каждый в свою комнату, - повторил Атос, - и

предоставьте мне действовать. Вы сами видите, что это мое дело, так как я ее

муж. Только отдайте мне, д'Артаньян, если вы его не потеряли, листок бумаги,

который выпал из шляпы того человека и на котором написано название деревни.

- А, понимаю! - воскликнул д'Артаньян. - Это название написано ее

рукой.

- Ты видишь сам, - сказал Атос, - есть бог на небесах!

XXXIV. ЧЕЛОВЕК В КРАСНОМ ПЛАЩЕ

Отчаяние Атоса сменилось затаенной печалью, которая еще обостряла

блестящие качества его ума.

Поглощенный мыслью о данном им обещании и о принятой на себя

ответственности, он последним ушел к себе в комнату, попросил хозяина

гостиницы достать ему карту этой провинции, склонился над ней, изучил

нанесенные на ней линии, выяснил, что из Бетюна в Армантьер ведут четыре

разные дороги, и велел позвать к себе слуг.

Планше, Гримо, Мушкетон и Базен явились к Атосу и получили от него

ясные, точные и обдуманные приказания.

Они должны были на рассвете отправиться в Армантьер, каждый своей

дорогой. Планше как самый смышленый из всех четверых должен был направиться

по той дороге, куда уехала карета, в которую стреляли четыре друга и

которую, как помнят читатели, сопровождал слуга Рошфора.

Атос пустил в дело слуг прежде всего потому, что за время их службы у

него и у его друзей он подметил в каждом из них немаловажные достоинства.

Далее, слуги, которые расспрашивают прохожих, внушают меньше подозрений, чем

их господа, и встречают больше доброжелательства в тех, к кому они

обращаются. И, наконец, миледи знала господ, но не знала слуг; слуги же,

напротив, отлично ее знали.

Все четверо в одиннадцать часов следующего дня должны были сойтись в

условленном месте. Если им удастся обнаружить, где скрывается миледи, трое

останутся стеречь ее, а четвертый должен вернуться в Бетюн, чтобы известить

Атоса и служить проводником четырем друзьям.

Выслушав эти распоряжения, слуги удалились.

Атос встал со стула, опоясался шпагой, закутался в плащ и вышел из

гостиницы. Было около десяти часов. В десять часов вечера, как известно,

улицы провинциального города обычно безлюдны; однако Атос явно искал

кого-нибудь, к кому бы он мог обратиться с вопросом. Наконец он встретил

запоздалого прохожего, подошел к нему и сказал несколько слов. Человек, к

которому он обратился, в испуге отшатнулся, но все же в ответ на слова

мушкетера куда-то указал рукой. Атос предложил этому человеку полпистоля за

то, чтобы тот проводил его, но прохожий отказался.

Атос углубился в улицу, на которую прохожий указал ему, но, дойдя до

перекрестка, опять остановился, видимо затрудняясь, в какую сторону идти

дальше. Но так как на перекрестке он скорее всего мог кого-нибудь встретить,

то он продолжал стоять там. И в самом деле, вскоре прошел ночной сторож.

Атос обратился к нему с тем же вопросом, который он уже задавал прохожему;

сторож точно так же испугался, тоже отказался проводить Атоса и показал ему

рукой дорогу.

Атос пошел в указанном направлении и добрался до предместья,

расположенного на окраине города, противоположной той, через которую он и

его товарищи вошли в город. Здесь он, по-видимому, опять оказался в

затруднительном положении и в третий раз остановился.

К счастью, мимо проходил нищий; он подошел к Атосу попросить у него

милостыню. Атос предложил экю за то, чтобы нищий довел его туда, куда он

держал путь. Нищий сначала заколебался, но при виде серебряной монеты,

блестевшей в темноте, решился и пошел впереди Атоса.

Дойдя до угла одной улицы, он издали показал Атосу небольшой, стоящий

особняком домик, уединенный и унылый. Атос направился к нему, а нищий,

получивший свою плату, со всех ног побежал прочь.

Атосу пришлось обойти дом крутом, прежде чем он различил дверь на фоне

багровой краски, которой были покрыты стены; сквозь щели ставен не

пробивался наружу ни один луч света, не слышно было ни малейшего звука,

который позволил бы предположить, что этот дом обитаем: он был мрачен и

безмолвен, как могила.

Атос трижды постучал, но никто ему не ответил. Однако после третьего

раза изнутри донесся шум приближающихся шагов; наконец дверь приоткрылась, и

показался высокий человек с бледным лицом, черными волосами и черной

бородой.

Атос и незнакомец тихо обменялись несколькими словами, после чего

высокий человек сделал мушкетеру знак, что он может войти. Атос тотчас

воспользовался этим разрешением, и дверь закрылась за ним.

Человек, в поисках которого Атос так далеко забрался и которого он

нашел с таким трудом, ввел Атоса в кабинет, где он перед тем скреплял

проволокой побрякивавшие кости скелета. Весь остов был уже собран, только

череп еще отдельно лежал на столе.

Все остальное убранство комнаты показывало, что ее хозяин занимается

естественными науками: разные змеи лежали в банках, на которых виднелись

ярлыки с названием каждой породы; высушенные ящерицы сверкали, точно

изумруды, вставленные в большие рамы черного дерева; пучки дикорастущих

трав, пахучих и, вероятно, обладающих свойствами, неизвестными людям

непосвященным, были подвязаны к потолку и свешивались по углам комнаты.

Бросалось в глаза отсутствие семьи и слуг: высокий человек жил один в

этом доме.

Атос окинул невозмутимым, равнодушным взглядом все описанные нами

предметы и по приглашению того, к кому он пришел, сел возле него.

Затем он объяснил ему причину своего посещения и ту услугу, за которой

он к нему обращается. Но едва Атос изложил свою просьбу, как незнакомец,

стоявший перед мушкетером, в ужасе отпрянул и отказался. Тогда Атос вынул из

кармана листок бумаги, на котором были написаны две строчки, скрепленные

подписью и печатью, и показал их тому, кто чересчур поторопился проявить

свое отвращение. Как только высокий человек прочитал эти две строчки, увидел

подпись и узнал печать, он тотчас поклонился в знак того, что у него нет

больше возражений и что он готов повиноваться.

Атосу только это и нужно было. Он встал, попрощался, вышел, зашагал

обратно той же дорогой, по которой пришел, вернулся в гостиницу и заперся у

себя в комнате.

На рассвете д'Артаньян вошел к нему и спросил, что надо делать.

- Ждать, - ответил Атос.

Спустя несколько минут настоятельница монастыря уведомила мушкетеров,

что похороны состоятся в полдень. Что же касается отравительницы, то о ней

не было никаких сведений; предполагали только, что она бежала через сад: там

обнаружили на песке ее следы, и садовая калитка оказалась запертой, а ключ

от нее исчез.

В назначенный час лорд Винтер и четверо друзей явились в монастырь; там

звонили во все колокола, двери часовни были открыты, но решетка клироса

оставалась запертой. Посреди клироса стоял гроб с телом жертвы злодеяния,

облаченным в одежду послушницы. По обеим сторонам клироса, позади решеток,

куда вход был прямо из монастыря, находились кармелитки, все в полном сборе;

они слушали оттуда заупокойную службу и присоединяли свое пение к

песнопениям священников, не видя мирян и сами невидимые для них.

Подойдя к дверям часовни, д'Артаньян почувствовал, что ему вновь

изменяет мужество; он обернулся, ища глазами Атоса, но Атос скрылся.

Верный взятой на себя задаче мщения, Атос велел проводить себя в сад;

идя там по легким, тянувшимся по песку отпечаткам ног этой женщины, которая

оставляла за собой кровавый след повсюду, где она появлялась, он дошел до

калитки, выходившей на опушку, велел отпереть ее и углубился в лес.

Тут все его предположения подтвердились: дорога, на которую свернула

карета, огибала лес. Атос некоторое время шел по этой дороге, устремив глаза

в землю; он то и дело различал на ней небольшие пятна крови, которые

свидетельствовали о ране, нанесенной или человеку, верхом сопровождавшему

карету, или одной из лошадей. А примерно в трех четвертях лье от монастыря,

шагов за пятьдесят от Фестюбера, виднелось пятно большего размера, и земля

вокруг была утоптана лошадьми. Между лесом и этим изобличающим местом,

немного поодаль от взрытой копытами земли, тянулись следы тех же мелких

шагов, что и в саду; здесь карета, по-видимому, останавливалась.

В этом месте миледи вышла из леса и села в карету.

Довольный этим открытием, подтверждавшим все его догадки, Атос вернулся

в гостиницу и застал там нетерпеливо ожидавшего его Планше.

Все обстояло так, как предполагал Атос.

Двигаясь по дороге, Планше, так же как и Атос, заметил пятна крови и

обнаружил место, где останавливались лошади; но оттуда Атос повернул

обратно, а Планше двинулся дальше и в деревне Фестюбер, сидя в трактире и,

распивая вино, узнал, даже никого не расспрашивая, что накануне, в восемь с

половиной часов вечера, раненый человек, сопровождавший даму, которая

путешествовала в почтовой карете, вынужден был остановиться, так как не мог

ехать дальше. Его рану проезжавшие объяснили нападением грабителей, якобы

остановивших в лесу карету. Раненый остался в деревне; женщина переменила

лошадей и продолжала путь.

Планше принялся разыскивать почтаря этой кареты и нашел его. Почтарь

довез даму до Фромеля, а из Фромеля она поехала в Армантьер. Планше пустился

напрямик проселочной дорогой и в семь часов утра добрался до Армантьера.

Оказалось, что там только одна гостиница, при почтовой станции. Планше

явился туда под видом слуги, который остался без места и ищет службу. Не

поговорил он и десяти минут с прислугой гостиницы, как ему уже стало

известно, что какая-то женщина, никем не сопровождаемая, приехала накануне,

в одиннадцать часов вечера, заняла комнату, велела позвать к себе смотрителя

гостиницы и сказала ему, что она желала бы некоторое время пожить в

окрестностях Армантьера.

Планше узнал все, что ему было нужно. Он побежал в назначенное для

свидания место, встретился там, как было условлено, с остальными тремя

слугами, поручил им караулить все выходы гостиницы и поспешил обратно к

Атосу.

Планше еще сообщал собранные им сведения, когда друзья Атоса вернулись

Лица у всех, и даже кроткое лицо Арамиса, были угрюмы и нахмурены.

- Что надо делать? - спросил д'Артаньян.

- Ждать, - ответил Атос.

Все разошлись по своим комнатам.

В восемь часов вечера Атос приказал седлать лошадей и велел сказать

лорду Винтеру и своим друзьям, чтобы они собирались в путь. Вмиг все пятеро

были готовы. Каждый из них осмотрел свое оружие и привел его в надлежащий

вид. Атос сошел вниз последним. Д'Артаньян уже сидел на коне и торопил с

отъездом.

- Потерпите немного, - сказал Атос, - нам недостает еще одного

человека.

Четыре всадника с удивлением осмотрелись кругом; каждый из них тщетно

старался припомнить, кого это им недостает.

Между тем Планше привел лошадь Атоса; мушкетер легко вскочил в седло.

- Подождите меня, я скоро вернусь, - сказал он и ускакал.

Через четверть часа он действительно вернулся в сопровождении человека

в маске, закутанного в длинный красный плащ.

Лорд Винтер и три мушкетера вопросительно переглянулись. Ни один из них

не мог осведомить остальных: никому не было известно, кто этот человек. Но

они мысленно решили, что так оно и должно быть, раз это исходило от Атоса.

В девять часов небольшая кавалькада, руководимая Планше, двинулась в

путь по той самой дороге, по которой проехала карета.

Печальное зрелище представляли эти шесть человек, ехавшие молча,

погруженные в свои мысли, мрачные, как само отчаяние, грозные, как само

возмездие.

XXXV. СУД

Ночь была темная и бурная, тяжелые тучи неслись по небу, заволакивая

звезды; луна должна была взойти только в полночь.

Порой при свете молнии, сверкавшей на краю неба, белела пустынная,

уходившая вдаль дорога, а затем все опять погружалось во мрак.

Атос каждую минуту подзывал д'Артаньяна, все время опережавшего

небольшой отряд, но в следующее мгновение д'Артаньян снова уносился вперед;

у него была одна мысль: мчаться вперед - и он мчался.

Всадники в молчании проехали через деревню Фестюбер, где остался

раненый слуга, потом обогнули Ришбургский лес. Когда они достигли Эрлие,

Планше, по-прежнему указывавший дорогу кавалькаде, свернул налево.

Несколько раз то лорд Винтер, то Портос, то Арамис пытались заговорить

с человеком в красном плаще, но на все задаваемые вопросы он отвечал

безмолвным поклоном. Путники поняли, что незнакомец молчал не без причины, и

перестали с ним заговаривать.

Между тем гроза усиливалась, вспышки молнии быстро следовали одна за

другой, гремели раскаты грома, и ветер, предвестник урагана, развевал волосы

всадников и перья на их шляпах.

Кавалькада пошла крупной рысью.

Вскоре после того, как она миновала Фромель, полил дождь. Всадники

закутались в плащи; им оставалось еще три лье - они проехали их под

проливным дождем.

Д'Артаньян снял шляпу и откинул плащ: он с наслаждением подставлял под

ливень пылающий лоб и сотрясаемое лихорадочной дрожью тело.

Когда кавалькада, оставив позади себя Госкаль, подъезжала к почтовой

станции, какой-то человек, укрывавшийся от дождя под деревом, отделился от

ствола, с которым он сливался в темноте, вышел на середину дороги и приложил

палец к губам.

Атос узнал Гримо.

- Что случилось? - крикнул д'Артаньян. - Неужели она уехала из

Армантьера?

Гримо утвердительно кивнул головой. Д'Артаньян заскрежетал зубами.

- Молчи, д'Артаньян! - приказал Атос. - Я все взял на себя, так

предоставь мне расспросить Гримо.

- Где она? - спросил Атос.

Гримо протянул руку по направлению к реке Лис.

- Далеко отсюда? - спросил Атос.

Гримо показал своему господину согнутый указательный палец.

- Одна? - спросил Атос.

Гримо сделал утвердительный знак.

- Господа, - сказал Атос, - она одна, за пол-лье отсюда, по направлению

к реке.

- Хорошо, - отозвался д'Артаньян. - Веди нас, Гримо.

Шагов через пятьдесят всадники встретили ручей и перешли его вброд.

При блеске молнии они на миг увидели деревню Ангенгем.

- Там, Гримо? - спросил Атос.

Гримо отрицательно покачал головой.

- Тише, господа! - сказал Атос.

Отряд продолжал свой путь.

Снова блеснула молния. Гримо протянул руку, и в голубоватом свете

змеившегося зигзага всадники разглядели уединенный домик на берегу реки, в

ста шагах от парома.

Одно окно было освещено.

- Мы у цели, - сказал Атос.

В эту минуту какой-то человек, лежавший в канаве, вскочил на ноги. Это

был Мушкетон. Он указал пальцем на освещенное окно и сказал:

- Она там.

- А Базен? - спросил Атос.

- Я сторожил окно, а он в это время сторожит дверь.

- Хорошо, - похвалил Атос. - Вы все верные слуги.

Атос соскочил с коня, отдал повод Гримо и, сделав всем остальным знак

обогнуть дом и подъехать к двери, направился к окну.

Домик был окружен живой изгородью в два-три фута вышиной. Атос

перепрыгнул через нее и подошел к окну; оно было без ставен, но доходившие

до половины занавески были плотно сдвинут.

Атос встал на каменный выступ и заглянул поверх занавесок в комнату.

При свете лампы он увидел закутанную в темную мантилью женщину; она сидела

на табуретке перед потухающим огнем очага и, поставив локти на убогий стол,

подпирала голову белыми, словно выточенными из слоновой кости, руками.

Лица ее нельзя было рассмотреть, но на губах Атоса мелькнула зловещая

улыбка: он не ошибся - это была та самая женщина, которую он искал.

Вдруг заржала лошадь. Миледи подняла голову, увидела прильнувшее к

стеклу бледное лицо Атоса и вскрикнула.

Атос понял, что она узнала его, и толкнул коленом и рукой окно; рама

подалась, стекла разлетелись вдребезги.

Атос вскочил в комнату и предстал перед миледи, как призрак мести.

Миледи кинулась к двери и открыла ее - на пороге стоял д'Артаньян, еще более

бледный и грозный, чем Атос.

Миледи вскрикнула и отшатнулась. Д'Артаньян, думая, что у нее есть еще

возможность бежать, и боясь, что она опять ускользнет от них, выхватил из-за

пояса пистолет, но Атос поднял руку.

- Положите оружие на место, д'Артаньян, - сказал он. - Эту женщину

надлежит судить, а не убивать. Подожди еще немного и ты получишь

удовлетворение... Войдите, господа.

Д'Артаньян повиновался: у Атоса был торжественный голос и властный жест

судьи, ниспосланного самим создателем. За д'Артаньяном вошли Портос, Арамис,

лорд Винтер и человек в красном плаще.

Слуги охраняли дверь и окно.

Миледи опустилась на стул и простерла руки, словно заклиная это

страшное видение; увидев своего деверя, она испустила страшный вопль.

- Что вам нужно? - вскричала миледи.

- Нам нужна, - ответил Атос, - Шарлотта Баксон, которую звали сначала

графиней де Ла Фер, а потом леди Винтер, баронессой Шеффилд.

- Это я, это я! - пролепетала она вне себя от ужаса. - Чего вы от меня

хотите?

- Мы хотим судить вас за ваши преступления, - сказал Атос. - Вы вольны

обвинять.

Д'Артаньян вышел вперед.

- Перед богом и людьми, - начал он, - обвиняю эту женщину в том, что

она отравила Констанцию Бонасье, скончавшуюся вчера вечером!

Он обернулся к Портосу и Арамису.

- Мы свидетельствуем это, - сказали вместе оба мушкетера.

Д'Артаньян продолжал:

- Перед богом и людьми обвиняю эту женщину в том, что она покушалась

отравить меня самого, подмешав яд в вино, которое она прислала мне из

Виллеруа с подложным письмом, желая уверить, что это вино - подарок моих

друзей! Бог спас меня, но вместо меня умер другой человек, которого звали

Бризмоном.

- Мы свидетельствуем это, - сказали Портос и Арамис.

- Перед богом и людьми обвиняю эту женщину в том, что она подстрекала