Румийцы и гунны усмиряют вестготов

21.Румийцы и гунны усмиряют вестготов

Главный город вестготов Толоза, который эти германцы захватили одно поколение тому назад и сделали резиденцией своих конунгов, в середине осени, после того памятного совещания в Виенне под председательством галльского префекта Бонифация, был наглухо со всех сторон заблокирован двенадцатью румийскими легионами, половина из которых, состоявшая из кельтов-бриттов, была в спешном порядке вызвана с Британских островов. Свыше семидесяти двух тысяч легионеров под командованием пропретора Аэция и двадцать пять тысяч, большей частью верхоконных, гуннов и их союзников под руководством жаувизиря Усура приступили к очень серьезной осаде основного вестготского, самого крупного в Южной Галлии, кастелла.

Осаждающие могли безо всякой опаски и беспокойства устанавливать огромные боевые машины (катапульты, баллисты, онагры, тараны и передвижные башни) и основательно готовиться к решительному штурму высоких и толстых городских стен, возведенных навека свыше четырех столетий тому назад при правлении одного из самых великих румийских правителей Гайя Юлия Цезаря, родовое имя которого «цезарь» («кесарь») стало нарицательным и употреблялось с тех пор в значении «правитель, властелин».

Спокойная и обстоятельная неторопливость в подготовке мощного штурма городских стен и ворот Толозы объяснялась тем фактом, что жаувизирь многоопытный Усур получил от тамгастанабаши воя Дерябы, недавно прибывшего из вандальских земель, заверения в том, что конунг Гейзерих ни в коей мере не будет оказывать помощь вестготам, несмотря на то, что и вандалы, и вестготы относятся к одному германскому народу и говорят на одном готском языке. А причина их коренных разногласий, можно сказать, даже вражды, кроется в том, что более многочисленные вестготские отряды (по самым скромным подсчетам гуннского темника Усура, насчитывающие свыше десяти боеспособных туменов, что приблизительно равно численности восемнадцати-двадцати румийских легионов) заняли все перевалы через Пиренейские горы и не пускают вандальских переселенцев на Иберийский полуостров, где они, вандалы, хотели бы навсегда поселиться – говорят, там очень плодородная земля и мягкий приморский климат. На этой почве между передовыми вандальскими ополченцами и вестготскими воинами не раз возникали локальные кровопролитные стычки. И теперь вандальский херицога и конунг Гейзерих был очень доволен, что вестготам уже не до защиты пиренейских перевалов. А эти горные проходы вестготский король Теодорих защищал не от природного упрямства, а с далеко идущими целями – он планировал в скором времени захватить испанские провинции самому, чтобы стать хозяином богатейших серебряных рудников и иметь возможность чеканить собственные монеты. Иберийские запасы серебряной руды считались в то время на втором месте в количественном отношении после альпийских, которые усиленно разрабатывались гуннскими союзниками остготами.

Ушедший с торговым караваном в исконный Рум молодой соглядатай, толковый телмеч биттогур Таймас докладывал через своих гонцов, одетых для безопасности передвижения в румийские одежды, что некоторая часть вестготского народа, расселившаяся южнее вечного Рума, пока не помышляет оказывать военную и другую помощь своим собратьям в Нарбоннской Аквитании, у них появилась, наконец-то, реальная возможность заполучить долгожданное румийское гражданство, дающее им множество различных значимых привилегий. Многие вестготы мечтали ударить себя в грудь и воскликнуть: «Noli me tangere, zivis Romanus sum!» («He смей ко мне прикасаться, я римский гражданин!»)

Другой гуннский, знающий языки сметливый разведчик Стака, также путешествующий с купеческим караваном в качестве охранного полусотника-каринжи, сообщал через своих скорых посыльных, что зарейнское приморское племя германских франков, за помощью к которым послал своих представителей вестготский конунг Теодорих, в этом году не может направить вестготам боевые отряды на подмогу; там у них самих происходит внутренняя свара между двумя родственниками за обладание троном франкского конунга, в смертельном противостоянии сошлись два родовитых родича-кунингаза Меровиг¹⁷⁶ и Гундебауд¹⁷⁷.

От разумного сына галльского купца и гуннской сабирки Эскама, ушедшего с торговой верблюжьей процессией в бургундские земли, пришли два раза со срочными курьерами неутешительные вести. Старый, но еще полный сил, бургундский правитель Гундахар¹⁷⁸ собрал воинство, перешел Рейн в его среднем течении, стал лагерем около города Аргентората¹⁷⁹ и намеревается двинуться через всю Галлию на юг выручать своих германских вестготских собратьев. Но у бургундов большая часть войска пешая и они сейчас срочно реквизируют у окрестного галлороманского населения подводы, брички и телеги с лошадьми, чтобы перевозить свое воинское снаряжение и съестные припасы. Король Гундахар отдал распоряжение взять с собой зимнюю одежду, вероятно, он хочет двинуть свою армию в конце осени – начале зимы по первому морозу, чтобы было легче преодолевать замерзшие реки, речки и ручьи. По предварительным расчетам наблюдательного лазутчика Эскама, бургунды намереваются вместе с союзными им, более мелкими германскими племенами саксов, англов, фризов, турингов, лангобардов, херусков и маркоманов двинуть в поход огромную армию в десять пеших и пять-шесть конных туменов.

Туменбаши Усура срочные письменные послания понятливого Эскама ввергли в глубокие раздумья. Ох уж эти бургунды! Ох уж этот конунг Гундахар, правлению которого, казалось, никогда не будет конца! Сколько мерзостей, пакостей и гадостей причинили бургунды благородным гуннам! Они самые коварные, подлые и заклятые враги степняков! Немного лет тому назад от их руки пал благословенный хуннагурский хан Октар. Нет, надо с этими бургундами кончать раз и навсегда!

А в это время шесть с половиной туменов, подчиненных непосредственно хану восточного гуннского крыла Аттиле, вместе с преторианскими гвардейцами под руководством заместителя командующего галльскими войсками легата Литория наводили самыми ужасающими методами порядок и приводили к безоговорочному послушанию непокорное вестготское население в провинциях Внутренней Аквитании, Нарбонии Приме и в Виеннской Нарбоне Южной Галлии.

Случилось так, что по дороге в свой сабирский тумен сенгир Аттила два дня провел у остготов херицоги Лаудариха. Крымские аламаны и остготы, а также небольшое количество коренных гуннов из его сабирского тумена, в первый же день его прибытия были заняты вместе с одним преторианским легионом румийских бриттов усмирением большого мятежного села в устье реки Родана. Все взрослое мужское население в количестве до трех тысяч вестготов, сарматов (которые уже два поколения назад примкнули к вестготам) и галлороманов было согнано на форум. Румийские преторианцы-бритты сразу выделяли галлороманов и отпускали их по домам. Чтобы оставшиеся вестготы и сарматы не вздумали разбегаться, остготы конунга Лаудариха держали их под прицелами луков. А в это время преторианцы (после этого хан Аттила возненавидел их: воевать на поле боя не хотят, а занимаются только карательными функциями, и причем получают денежное содержание в три раза больше обычных легионеров) каким-то только им ведомым способом выявили около тридцати зачинщиков-бунтовщиков и повесили их на близрастущих высоких платанах, запретив строго-настрого снимать их трупы с веревок, иначе, мол, вместо них сразу же повесим других.

И такие устрашающие экзекуции, без хваленого румийского суда и румийского следствия, происходили повсеместно в местах компактного проживания вестготов и сарматов. Вестготский же верховный конунг Теодорих, плотно заблокированный в своем стольном граде Толозе, был прекрасно осведомлен обо всех смертоубийствах среди своих подданных, но реально ничем им помочь был не в силах! Через одну новую луну в конце осени он выслал парламентеров к Аэцию с согласием быть покорным Великому Руму и его законам.