Семь правил поведения знатных гуннок

33.Семь правил поведения знатных гуннок

Вообще-то гуннских девочек из знатных семей обучают семи правилам девичьего, а впоследствии женского поведения. У ханыши Эрихан появилось какое-то особое педагогическое дарование, обусловленное, во-первых, тем, что она уже имела некоторый опыт со второй германской хатын Сванхильдой, и, во-вторых, тем, что бог пока не даровал ей девочек, а только двух мальчиков, старшему из которых было уже одиннадцать лет, а младшему два года.

Первое правило для благородных гуннок называется «эрен тутуу», что означает: уважать (тутуу) мужа (эрен). Что бы ни сделал или что бы ни сказал муж, гуннка должна воспринимать его слова как истину в последней инстанции. Муж есть хозяин, кормилец и властелин для жены-гуннки. Аналогичная заповедь существует и у готов. Поэтому господина-мужа они называют, как и гунны, «эрен» или «херрен²⁴²». У готов даже появились в этой связи новые слова «еерен²⁴³», которым обозначается высокая степень уважения к мужу и его синоним «кулдиген» (уважать и подчиняться как кул-раб).

Второе правило называется по-гуннски «тор тутуу²⁴⁴». Это святое для каждого гунна место-тор находится в его юрте напротив входа, обращенного всегда в сторону восхода солнца. Следовательно, утром, когда поднимается дверной полог-эшик вверх, то первые лучи солнца освещают тор. Самые ценные вещи, новые ковры, кошмы и цветные одеяла сложены здесь на деревянном, обитом металлическими блестящими пластинками сандыке. Здесь постелены дорогие шкуры хищных животных – тигра, медведя или же барса. В особо богатом жилище на торе стелят огромную полосатую (бело-сизую) шкуру саблезубого тигра – тайбарса, добыть которого – самая великая удача для охотника-багатура. Это место-тор должно всегда содержаться хозяйкой в идеальной чистоте. Здесь сидит обычно муж-эрен. Справа от него садятся очень почитаемые гости, слева менее уважаемые. В двух случаях хозяин жилья уступает свое место на торе особо важным гостям: во-первых, своему хану, племени или народа, и, во-вторых, когда приходит родной сват-худа, на дочери которого женат сын или же за сыном которого замужем дочь эрена.

Третье правило для гуннских знатных женщин называется «бут таке²⁴⁵», кстати, и готы уже обозначают почти одинаково это понятие скромного приседания и вставания из-за скатерти – «фут таке²⁴⁶». Девочки проходят особое испытание при занимании места за дастарханом на полу юрты. Родители, старшие сестры, невестки, снохи приучают юных гуннок присаживаться и привставать, согнув коленки вместе в левую сторону. Ни в коем случае нельзя, прилюдно сидя, вытягивать вперед или расставлять ноги в стороны (что, разумеется, никак не относится к поведению наедине со своим мужем). Даже немного протянуть затекшие ноги при старших женщинах считалось у гуннов верхом нахальства. И таких девочек сразу же резко одергивают в грубой форме: «Бута так!²⁴⁷».

Четвертое правило поведения родовитых гуннских женщин называется «очок жагоо²⁴⁸». С детства девочек обучают, что необходимо разжигать огонь к вечеру, когда начинается прохлада летом и холод зимой. Дрова, заготовки из иссушенного и прессованного помета животных и сухая трава складываются таким образом, что при первом же ударе кресалом по кремню фитиль должен задымиться, огонь схватиться и костер возгореться. Второго удара быть уже не должно. И надо также подкладывать сухие поленья и кизяк так, чтобы не было дыма в юрте и раскаленные угли огня в очаге держались бы до утра. Ханыша Эрихан, мать которой была, кстати, очень красивой славянкой, поймала себя на мысли, что это понятие костра в жилище звучит одинаково и на гуннском, и на славянском языке: очок — очаг.

Пятое правило гласит: чуп кароо²⁴⁹. (Почему-то и гунны, и готы, и анты называют волоса сходными словами: «цуп²⁵⁰» и «чуб²⁵¹»). Оно предусматривает, что гуннские девушки должны очень бережно относиться к своим волосам на голове и отращивать их как можно длиннее и гуще. По количеству кос и драгоценных украшений в них определяется степень знатности девушки. Гунны считают, что у девочек особо хорошо и благоприятно растут волосы с двенадцати до пятнадцати лет. И потому бабушки, матери, старшие сестры и снохи помогают девочкам в этом возрасте ухаживать за волосами, смазывают тончайшим слоем айрана, который отменно способствует их росту и блеску.

Шестое правило, которому была обучена юная хатын-бургундка, называлось «суу алоо²⁵²». Какой бы благородной, родовитой и знатной гуннка ни была, она обязана была сама до глубокой старости, покуда хватало сил, ходить по воду, Ведь за тарханской дочкой всегда ревниво наблюдали соседи, как она набирает воду в речке или у родника, как несет ее на коротком деревянном коромысле, гордо выпрямив спину. С водой был связан ритуал подавания медного кувшина и тазика для омовения рук. Кувшин следует держать всегда в правой руке, а тазик – в левой и при этом положено поливать на руки всего три раза (налил-остановился). Молодым незамужним девушкам разрешалось ходить купаться только в присутствии снох. Кстати, как вспомнилось ханыше Эрихан, и готы тоже называют воду-суу сходным словом «сее²⁵³».

И последнее важное седьмое правило поведения для благородных гуннских женщин, гласящее «кол таке²⁵⁴», означает, что уже с раннего детства маленьких девочек обучали делать себе тряпочные, войлочные или из растительности куклы. Немного подросшие девочки обучались нескольким видам рукоделия и уже могли самостоятельно изготавливать некоторые предметы домашнего обихода. Став взрослыми девушками на выданье, молодые гуннки могли вышивать богато орнаментированные настенные ковры из бархата или войлока, двухслойные кошмовые ковры на пол, изготавливать накладки из циновки для стен юрты, толстые водонепроницаемые и сохраняющие тепло войлочные округлые покрытия для юрт, шатыров и алачугов. Бургундка Гудрун особо полюбила вышивать на черном бархате красных двуглавых орлов. И за таким тихим занятием, когда черный и красный цвета напоминали расцветку полотнища бургундского штандарта, из ее глаз украдкой скатывалась то одна, то другая слезинка, глубокая печаль наполняла ее душу от такого вида рукоделия «таке».

Кстати, уже давно готские женщины и мужчины переняли в свой язык гуннское слово «таке» и употребляют его не только в значении «заниматься рукоделием», а вообще заниматься чем угодно, но с помощью рук.

Однажды пополудни вторая жена Сванхильда поманила юную бургундку Гудрун рукой наружу из ее жилища. Зрелище было для юной хатын Гудрун вначале непонятное, потом смешное, а в конце неприятное. Вокруг ханского аула в двадцать пять-тридцать юрт водили сначала вдоль пригорка, далее по равнине, затем по берегу речки, а потом вновь около холма двух раздетых донага молодых людей: мужчину и женщину, – запрещая им прикрывать руками срамные места. Для этого около них ходили четверо нукеров с нагайками и хлестали их больно, если те задумывали прикрываться ладонями. Но женщина нашла выход, она откинула свои длинные распущенные волосы вперед на грудь, живот и низ живота. Лица их обоих были густо вымазаны сажей, а на шеи были надеты по куску самой старой, прокопченой от дыма, кошмы.

Это были уличенные в прелюбодеянии женатый малай и замужняя харахунка. Жена одного и муж другой ходили вокруг них в числе сопровождающих зрителей и были, вероятно, очень довольны таким постыдным наказанием провинившихся, которое у гуннов называлось «аул аоналдыроо», что означало «водить виновных кругами вокруг аула».

– А кто присудил их к такому позору? – тихо вопросила младшая бургундская хатын Гудрун по-готски у второй остготской жены Сванхильды, втайне испытывая дикий страх очутиться на месте этой несчастной гуннки.

– В нашем поселке таким правом обладает только ханыша-байбиче Эрихан, – ответствовала спокойно германка Сванхильда, продолжая наблюдать за экзекуцией и с интересом вглядываясь в молодого нагого гунна.

– А что последует дальше? – продолжала интересоваться бургундка.

– А ничего, на этом все и заканчивается, – и золотоволосая остготка проводила взглядом удаляющуюся голую пару.

– А у нас, у бургундов, за такое казнили бы обоих, если они, конечно, были незнатного происхождения, – припомнила вслух пухлогубая красавица Гудрун, но не могла никак вспомнить, какое наказание полагалось бы за это бургундам благородного происхождения.

– У гуннов есть поговорка: Кымызды кым ичмейди, хызга кым бармайды? – пояснила пышнотелая остготка, – что означает по-готски: кто не пьет кумыс и кто не ходит к девкам?