Ананьев Борис Герасимович человек как предмет познания 3-е издание Серия «Мастера психологии»

Один из зачинателей и крупнейших специалистов в области папеопатологии Д. Г. Рох­лин, обобщая свои многолетние исследования, писал, что «обнаруженные разнообраз­ные патологические изменения характеризуются теми же признаками, которые мож­но проследить на мацерированных костях недавно умершего человека... Однако неко­торые патологические изменения наблюдались чаще, чем теперь, и были выражены резче. Это, в частности, относится к травматическим изменениям и дегенератив­но-дистрофическим поражениям. Зато адаптационно-компенсаторные признаки на­блюдались в некоторых ископаемых костях значительно чаще, чем теперь, и были вы­ражены отчетливее»²⁶. Подобные сопоставления обогащают наши представления о нор­мальной жизнедеятельности наших предков и об эволюции адаптационно-компенса­торных возможностей человеческого организма.

Антропогенез как исходный момент эволюционно-исторического исследования Homo sapiens может быть понят лишь с помощью соединения комплекса биологиче­ских дисциплин, который мы рассмотрели, с комплексом социально-исторических дисциплин, изучающих Homo sapiens с точки зрения социогенеза, происхождения че­ловечества. К этим дисциплинам прежде всего относится археология. Именно потому, что становление человека как Homo sapiens было обусловлено употреблением и из­готовлением орудий, материальным производством средств потребления и средств производства, о стадиях становления человека можно судить по объединенным пока­зателям — палеоантропологическим и палеотехническим, с которыми имеет дело ар­хеология.

Путем изучения древнейшей обработки камня (оббивки, ретуши, расщепления, то­чечно-ударной обработки, шлифования, пиления, сверления и т. д.), определения функ­ций каменных орудий в эпоху палеолита и анализа использования трубчатых костей в древней технике установлены закономерности развития основных орудий каменного века. Современная археология владеет весьма совершенными методами исследования, причем большие заслуги в этом отношении принадлежат советским ученым, особенно

дис. — Л.: Изд. физиол. ин-та им. И. П. Павлова, 1950; Ее же. Ранний онтогенез поведения приматов. —

Л.: Изд. ЛГУ, 1966. ²⁰ Дембовский Я. Психология обезьян. ²⁶ Рохлин Д. Г. Болезни древних людей. — М . : Наука, 1965. — С. 6.

Глава 2. Становление системы человекознания

С. А. Семенову²⁷. На основании сопоставления археологических и палеоантропологи-ческих данных можно более полно представить эволюцию руки, которая, по Ф. Энгель­су, является одновременно естественным органом и продуктом труда²⁸.

Значительно углубились наши знания о палеолитическом изобразительном искус­стве, происхождение которого на основе первобытной техники и в связи с развитием языка позволяет многое понять в генезисе сознания человека, его мозговых механиз­мов, особенно зрительно-моторной координации²⁹.

В наше время наполнилось конкретным содержанием положение, высказанное Л. Нуаре еще в 1880 г.: «И физиологически человек может быть объяснен только его деятельностью по созданию орудий труда. Принцип взаимности — воздействие ору­дий труда на человека и человека на орудия труда — должен и здесь, как и во всех вопросах эволюции, служить нам компасом»³⁰. Осуществленные в последнее десяти­летие работы (С. А. Семеновым и др.) по реконструкции первобытных трудовых дей­ствий и микроскопическому исследованию следов употребления и износа палеолити­ческих орудий показали, что чрезвычайное усложнение этих действий и операций могло происходить лишь за счет прогресса мозговой деятельности человека.

Наряду с археологией наиболее близка к антропологии в изучении антропогенеза палеолингвистика, исследующая происхождение языка, его звуковых средств и меха­низмов управления, поскольку самый феномен речи с его мозговым субстратом отно­сится к исторической природе человека. Несомненно, что этот феномен, как и весь про­цесс коммуникации, имеет свои биологические предпосылки, однако его общественно-исторический генезис является определяющим. Происхождение языка — один из центральных моментов социотенеза, и соответственно происхождение речи — один из центральных моментов антропогенеза.

Интимная универсальная связь речи с трудовой полиоперационной многообраз­ной деятельностью рук была отмечена еще Л. Нуаре, но систематически начала иссле­доваться Н. Я. Марром, объединившим археологию и палеолингвистику. Н. Я. Марр построил это объединение на идее кинетической речи и вторичности по отношению к ней звукового языка. Наиболее сложные явления происхождения самого звукового языка в его отношении к труду и мышлению первобытного человека остались неизучен­ными. Но полиморфность первобытных сигнализации и коммуникации, использова­ние в них зрительных и двигательных, а не только слухо-артикуляционных средств пред­ставляются допустимыми. Удивительная эволюция одной из гемисфер человеческого головного мозга, а именно высокоспециализированного левого полушария, связана, как об этом свидетельствует эволюционная морфология мозга, с регуляцией функций пра­вой руки и речи, а также с наиболее сложными интеграциями зрительно-слухового и кинестетического опыта человека.

Ф. Энгельс предвидел основные направления научного исследования обратного влияния труда и речи на природу самого человека, преобразование его мозга и орга-²⁷ Семенов С. А. Первобытная техника. — М.: Изд. АН СССР, 1957.

²⁸ См.: Энгельс Ф. Роль труда В процессе превращения обезьяны в человека // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. —
Т. 1 4 . - С . 453.

²⁹ Абрамова 3. А. Изображение человека в палеолитическом искусстве Евразии. — М.: Наука, 1966.

³⁰ Ih/ape Л. Орудие труда и его значение в истории человечества. — Киев: Госиздат Украины, 1925. —
С. 34-35.

Человек как предмет познания

нов чувств. Феноменология этих преобразований и влияний раскрывается все более полно благодаря новейшим открытиям ряда наук — от антропологии и неврологии до палеолингвистики и исторической психологии. Однако до настоящего времени не су­ществует удовлетворительного объяснения механизма этих преобразований. Действие биологических законов, особенно естественного отбора, ограничивалось по мере фор­мирования новых законов общественного развития. Поэтому многие социологи и от­вергают мысль о том, что естественный отбор можно рассматривать в качестве основ­ного механизма антропогенетики.

Не исключено, впрочем, что естественный отбор мог первоначально регулировать процесс становления физического типа человека. Однако специализация больших полушарий, их возрастающая асимметрия и огромность проекций в мозгу функций рук и речедвигательного аппарата вряд ли были возможны на самой ранней стадии антропогенеза, когда имело место действие естественного отбора.

Современная биология, как известно, отвергает возможность наследования приоб­ретенных признаков. Допускается, однако, представление о мутациях самого генетичес­кого аппарата³¹, по отношению к которым внешний характер имеют изменения не толь­ко среды, но и человеческой деятельности. Но согласование подобной генетической ги­потезы с многочисленными характеристиками антропогенеза — задача весьма трудная.

Среди общественных наук, участвующих в изучении факторов и закономерностей процесса антропогенеза, следует выделить палеосоциологию, главным предметом кото­рой является становление человеческого общества — социогенез, а также историю пер­вобытной культуры, специальным отделом которой следует считать историю становле­ния искусства, особенно изобразительного. Значение такой истории для разработки проблем социогенеза очевидно. Однако менее очевидно важное значение истории ста­новления изобразительного искусства для антропогенеза. Между тем становление зри­тельной системы человека, зрительно-моторной координации и основных механизмов образного мышления так же нельзя понять без становления графической моделирую­щей деятельности (на базе труда), как невозможно понять становление логического мыш­ления без языка и соединения в нем коммуникативно-сигнификативных функций.

Из пограничных между естествознанием и общественными науками дисциплин надо указать на историческую психологию с ее проблемами происхождения сознания и мышления, произвольности психологических процессов, личности и индивидуаль­ности в единой системе социогенеза — антропогенеза.

Весь круг этих дисциплин, концентрирующихся вокруг проблемы антропогенеза, представлен и в другой основной проблеме антропологии — расогенезе, к изучению которой присоединяется также сравнительная этнология.

Обратимся теперь к морфологии физического типа Homo sapiens с его возрастной и индивидуальной изменчивостью. Вокруг этого антропологического раздела разви­вается значительная группа медико-биологических пограничных наук. Прежде всего,

как указывалось ранее, эту группу образует анатомия человека и отдельных его сис­тем и органов. Среди относящихся сюда наук выделяются неврология (анатомия, мор­фология и гистология мозга), физиология человека общая и частная, включая физио­логию высшей нервной деятельности человека, эндокринология, биохимия, биофизика и молекулярная биология, нейрокибернетика, психофизиология, нейропсихология, общая психология человека.

В изучении общей соматической организации современного человека и законов его нормальной жизнедеятельности все более фундаментальное положение занима­ет медицина, представляющая собой обширную систему теоретических и приклад­ных дисциплин. Для понимания структуры Homo sapiens, факторов нормальной жизнедеятельности и границ с патологией, наконец, самой патологии, связанной с определенными нарушениями этих границ, особое значение имеют общая патоло­гия, экология человека и гигиена (общая, социальная, гигиена труда, психогигиена и т. д.). Соответственно из специальных разделов анатомии и морфологии, физио­логии и биохимии, общей психологии человека состоит цепь медицинских дисцип­лин: патологической анатомии, патофизиологии, патопсихологии, дифференцирую­щихся далее по видам поражений, по нозологическим группам и клиническим ха­рактеристикам (например, терапия и хирургия, педиатрия и гериатрия, отолярин-гология и т. д.).

Система современной медицины составляет фундаментальную часть системы наук о Homo sapiens. В своей совокупности медико-биологические науки отражают грандиозный диапазон ресурсов и резервов человеческого организма в условиях, со­ответствующих его природе и интересам общества. Именно этот диапазон нормаль­ной жизнедеятельности и гигиенических условий, необходимых для ее сохранения, все больше выдвигается в центр современной медицины как науки о здоровье, гигиене и профилактике заболеваний, а не только о болезнях и их лечении. Эта новая функция медицины оказывает значительное влияние на общую теорию человека как Homo sapiens. Разносторонняя и комплексная разработка проблем здравоохранения приво­дит современную медицину к построению общей картины структуры заболеваний со­временного человека и факторов (социальных, биогенных и абиогенных), определяю­щих ее изменение³².

Все это позволяет рассматривать медицину в современном ее виде не только как прикладную (в широком смысле слова техническую, по выражению Б. М. Кедрова), но и как теоретическую науку о Homo sapiens, значение которой возрастает по мере накопления массовых данных медицинской антропометрии, медицинской географии, профессионально-трудовой гигиены, исследований в целях диспансеризации населе­ния и т. д.

³² Примечательно, что допускается возможность изменения не только структуры заболеваний человека в историческое время, но и тканевого иммунитета. В связи с проблемой пересадки органов акад. Б. В. Пет­ровский указал на то, что «в ходе эволюции человеческий организм приобрел наследственный иммуни­тет не только к инфекциям, но и к другим инородным вторжениям». Между тем, по его словам, «вначале этот иммунитет был слаб и такие инфекции, как инфлуэнца, косили жизнь в Европе так же беспощадно, как и чума. Тот же грипп протекает совершенно иначе сейчас: за тысячелетие человеческий организм научился сопротивляться этой болезни» (Петровский Б. В. Проблема пересадки. // Известия — 1968. — 13 янв.

Человек как предмет познания

Дело в том, что не только комплекс этих наук о Homo sapiens, но и сама антрополо­гия, составляющая ядро комплекса, еще не завершила своего развития. Разделяя общее мнение советских антропологов о более строгом отграничении предмета антро­пологии от предмета других наук о человеке, в том числе истории культуры, социоло­гии и психологии, исследованием Homo sapiens, мы не можем согласиться с тем, что современная антропология — совокупность лишь трех основных разделов, два из ко­торых относятся к доисторическому прошлому человечества (учения об антропогене­зе и расогенезе).

В современной советской антропологии и генетической психологии человека по­нятия «органическое развитие человека» и «эволюция» (в смысле видообразования) считаются идентичными.

После выделения человека из животного мира (антропогенез—социогенез) и пре­кращения действия естественного отбора эволюция человека прекратилась, сменив­шись качественно иными законами социального и психического развития человече­ства. Эту мысль очень определенно сформулировал М. Ф. Нестурх, который в 1962 г. писал следующее: «...видовая эволюция человека, надо полагать, закончилась. За по­следние десятки тысяч лет, начиная с эпохи кроманьонцев, тип строения всего тела человеческого почти не изменился. Человек вступил в такую стадию эволюции, когда интенсивное развитие в отличие от всех решительно животных, в отличие от предков людей — питекантропов и неандертальцев — идет в сфере социальной, в сознании, в ходе овладения силами природы»³³.

Вполне логично, следуя такой точке зрения, утверждать, как это делает П. Шо-шар, что «если бы у нас был сегодня маленький кроманьонский ребенок, которого мы взяли бы с рождения, он был бы в состоянии поступить в политехнический институт или быть видным социологом»³⁴. П. Шошар приходит к этому выводу отнюдь не с по­зиций марксистской теории антропогенеза, на которой основывается М. Ф. Нестурх. Напротив, П. Шошар полагает, что возникший благодаря мутациям «супермозг» че­ловека создал общество и продолжает быть основным органом прогресса. Он прямо утверждает, что «человек не сформировал свой мозг с помощью социального, но соци­альное стало культурным, потому что человек сразу же выделился из животных в силу превосходства своего мозга»³⁵. Следуя распространенным в наше время нейропсихо-логическим концепциям, П. Шошар выделяет лобные доли человеческого супермозга в качестве специализированных регуляторов общественных отношений и предлагает создать новую дисциплину — «нейросоциологию»³⁶.

Отрицание П. Шошаром органического развития человека в историческое время объясняется, как видим, мутационными представлениями о происхождении челове­ческого супермозга и «нейросоциологическими» идеями, выводящими самый истори­ческий процесс из сформировавшегося еще в животном состоянии супермозга. Конеч­но, эти позиции диаметрально противоположны методологическим позициям совет-³³ Нестурх М. Ф. Загадка эволюции человеческого мозга//Наука и человечество: Сб. — М.: Знание, 1963.-С. 201.

ской антропологии с ее теорией общественно-трудового происхождения человека как биологического вида.

Почему же стало возможным совпадение конечных выводов о неизменности чело­веческой природы в историческое время? Чтобы разобраться в этом, обратимся еще к некоторым мнениям по данному вопросу. Вот что, например, пишет Д. Льюис: «Вы­живание наиболее приспособленных по-прежнему играет существенную роль, но са­мыми приспособленными оказываются теперь те, которые лучше оснащены. Отбор теперь действует на основе оснащенности человека орудиями, развития способов жиз­ненной организации. Поэтому чисто биологическая эволюция замирает, начинается социальная история человека и общества... Темпы, которыми развивается человек, равняются темпам, с которыми изобретаются новые орудия. Тело и мозг остаются в объеме теми же»³⁷. Возрастание темпов изменения человека Д. Льюис иллюстрирует следующей схемой³⁸:

Нижний палеолит 10⁶лет

Верхний палеолит 10⁴ лет
Историческое время 10²лет

Подобно М. Ф. Нестурху, утверждающему, что начиная с кроманьонского человека человеческий организм «почти не изменился», Д. Льюис пишет, что тело и мозг остают­ся в общем теми же. На каком основании строятся такие утверждения? А. П. Быстров аргументирует это положение данными сравнения костной системы³⁹. Это вполне оче­видная и солидная аргументация в пользу тезиса о завершенности видообразования Homo sapiens. Однако такая аргументация не имеет серьезного значения для сужде­ния о мозге, который не может быть определен полностью лишь по костным габари­там черепа. Что значат для научного суждения о развитии выражения: «в общем оста­ются теми же самыми» или «почти не изменились» те или иные явления? Даже если судить о головном мозге человека по вместительности черепа (в см³,), то нижеприво­димая схема⁴⁰ противоречит смыслу этих слов:

Орангутанг от 300 до 500 (по Я. Я. Ропшскому)

Шимпанзе от 350 до 550

Горилла от 400 до 600 (по Я. Я. Ропшскому)

Австралопитек от 500 до 600 (по М. Ф. Нестурху)

Синантроп от 850 до 1200

Неандертальский человек от 1080 до 1400

Современный человек от 1000 до 2000

Рассматривая эти данные антропологии с точки зрения эволюции мозга, И. И. Рам-пан пишет: «Сопоставляя соответственно головной мозг высших обезьян, австрало­питека, питекантропа, синантропа, неандертальского человека и современного чело­века, мы можем отметить, что и на этом этапе развития, от обезьяны до современного человека, величина головного мозга, размеры коры больших полушарий все время нарастают. А это значит, что и на указанном этапе развитие мозга происходит тем же эволюционным путем через известное прибавление нейронов мозга и соответствующие качественные изменения в его деятельности»⁴¹ (курсив наш. — Б. А.). Положение о прибавлении нейронов мозга, сформулированное нейроморфологом, относится и к со­временному человеку.

И. И. Глезер и В. П. Зворыкин⁴² стремятся найти некоторую среднюю линию меж­ду финалистскими концепциями (прекращения эволюции человеческого мозга и его начавшейся инволюции) и концепциями ускорения этой эволюции под влиянием культуры и урбанизации. Они приходят к выводу, что «на протяжении нескольких сотен тысяч лет уже не наблюдается значительного увеличения объема мозга»⁴³. Осно­вываясь на данных антропологии, приведенных у Я. Я. Рогинского, они пишут, что «начиная с неандертальца изменение угла наклона лба продолжалось вне зависимо­сти от дальнейшего увеличения массы мозга... уже в те времена мозг стабилизировал­ся по своей величине и даже превысил средний мозг современного человека... следует отметить, что высокие цифры объема мозга встречаются у современного человека сравнительно редко, а крайние (2000 см³) вообще единичны. Средний же объем около 1400 см³, т. е. почти такой же, как и у неандертальца»⁴⁴.

При этом авторы, используя в неврологии суждения антропологов, сделанные на основании измерения черепа, оставляют в стороне допущения других неврологов (И. И. Рампан — о природе нейронной массы, Т. А. Меринг, И. А. Станкевич — о каче­ственном преобразовании структуры головного мозга) об эволюционных сдвигах моз­га самого человека в историческое время. Имеются многие другие данные (с исполь­зованием филонтогенетических параллелей), которые также свидетельствуют о допу­стимости таких сдвигов. В этом отношении интересно сопоставление, произведенное американским физиологом Дж. Л и л л и (табл. 1 )⁴⁵.

Исследование количественных и структурных изменений человеческого моз­га представляет серьезную задачу современной науки, к сожалению, подчас засло­няемую проблемами будущего Homo sapiens или превращения его в новый вид. Подобные проблемы правильно критикуются И. И. Глезером и В. П. Зворыкиным в уже упоминавшейся работе. Они пишут, что «прогнозы, предрекающие близкое вырождение человечества в результате либо инволюции мозга, либо его слишком быстрой эволюции, имеют очень мало научных оснований. Скептицизм и пессимизм этих теорий по отношению к будущему человечества является отражением кризиса буржуазной науки и философии»⁴⁸. На вопрос о том, будет ли изменяться человек, эти авторы отвечают: «Да, будет. Однако эти эволюционные изменения не ведут к гибели вида Homo sapiens, а, напротив, означают его прогресс. Далее, эта эволюция касается главным образом социальных условий и закономерностей жизни человека, а биологические изменения вида Homo sapiens будут иметь второстепенное значе-ние»⁴⁹.

По отношению к историческому процессу подобные изменения, конечно, являют­ся дополнительным фактором. Однако для видовой жизни Homo sapiens сдвиги в орга­ническом развитии под влиянием исторического процесса имеют первостепенное зна­чение. Эти сдвиги, вероятно, происходят не только в регуляторах органов (следова-

⁴⁸ Глезер И. И., Зворыкин В. П. Указ. соч. — С. 150. ¹⁹ Там же.-С. 151.

Рис. 2. Схема классификации основных проблем и наук о Homo sapiens

тельно, органов—орудий), но и в самих органах, тканях и биохимических основах жиз­недеятельности.

Систематическое изучение феноменов филогенетического (органического) разви­тия Homo sapiens в историческое время — важная задача науки. Такому изучению все­гда препятствовали реакционные расистские теории в биологии и антропологии, из­вращавшие сущность расогенеза и сводившие к этой извращенной сущности весь филогенез человека. Избыток концепций, гипотез и теорий при столь малом количе­стве реальных знаний об исторической филогении человека — явление все же времен­ное. Несомненно, что с созданием и накоплением свода знаний об этих важных фено­менах органического развития Homo sapiens в разные исторические периоды мы на­учимся более основательно прогнозировать это развитие и управлять им. При этом следует учесть, что речь идет не о влиянии биологических законов на общественное развитие, которое осуществляется, как известно, по собственным внутренним зако­нам, а, напротив, о влиянии истории человечества, цивилизации и созданной ею искус­ственной среды обитания на органическое развитие человека.

По нашему мнению, существуют четыре главные проблемы в изучении Homo sapiens. Это проблемы антропогенеза, расогенеза и расоведения, исторической фило­гении и соматической организации (физического типа) современного человека. К каж­дой из этих проблем относятся многие научные дисциплины и отдельные междисцип­линарные связи. В целом можно представить классификацию наук о Homo sapiens в следующем виде (рис. 2).

3. Науки о человечестве

Одной из капитальных проблем наук о человечестве — общественной историче­ской жизни Homo sapiens — является проблема социогенеза. Взаимосвязь социогенеза и антропогенеза, как мы уже видели, определяет логику междисциплинарных связей в решении проблемы антропогенеза. Аналогичное положение имеет место в отноше­нии проблемы социогенеза. По поводу этой взаимосвязи, ставшей предметом научно­го исследования довольно поздно, Ю. И. Семенов писал в 1966 г. следующее: «Про­блема социогенеза ставилась-лишь в работах специалистов по общественным наукам, в работе историков и философов, причем ставилась крайне абстрактно, в полном от­рыве от вопросов антропогенеза. В работах же антропологов ставилась лишь пробле­ма антропогенеза, причем она рассматривалась в отрыве от проблемы становления общества. Отдельные попытки связать воедино социогенез и антропогенез были чис­то декларативными (Ананьев, 1930)»⁵⁰.

Эта характеристика, в общем, верна, включая и критическое замечание в адрес на­шей ранней работы, хотя Семенов признает в качестве исключения постановку в ней проблемы взаимосвязи антропогенеза и социогенеза. Следует учесть, что эта пробле­ма в то время была поставлена нами для разработки социогенетической теории пове-⁵⁰ Семенов Ю. И. Как возникло ч е л о в е ч е с т в о . — М . : Наука, 1 9 6 6 . — С. 31.

Человек как предмет познания

дения человека⁵¹ и направлена против биосоциального дуализма в науках о поведении человека.

В работе Ю. И. Семенова о социогенезе, рассмотренном в неразрывной связи с антропогенезом, дана довольно полная характеристика дисциплин, материалы кото­рых он использовал. «Совершенно невозможно при решении этой проблемы, — пи­шет Ю. И. Семенов, — обойтись без учета данных таких биологических наук, как, например, дарвинизм, генетика, общая зоология, антропология, эволюционная мор­фология, физиология высшей нервной деятельности, физиология размножения, при­матология, экология, зоопсихология, энтомология. Не менее необходимым является использование при решении этой проблемы данных и таких наук, как история перво­бытного общества, археология, этнография, фольклористика, политическая экономия, этика,психология, языковедение»⁵².

Подобно проблеме антропогенеза, пограничной для биологических и соци­альных наук, проблема социогенеза является пограничной для социальных и биоло­гических наук. Таково объективное положение этих проблем, определяющее необы­чайно обширный диапазон междисциплинарных связей при изучении единого про­цесса происхождения человека и человечества. Вряд ли возможно сужение этого диапазона в других областях научного познания человечества, его истории и совре­менной жизни, а также при прогнозировании дальнейшего хода социального про­гресса.

С целью определить сложную структуру наук о человечестве, обратимся к на­укам, которые имеют своим основным предметом общество. Б. М. Кедров так сжато определяет совокупность этих наук: «Общественные науки представляют собой си­стему всех областей знания об обществе, законах его развития; о его структуре, от­дельных элементах этой структуры и различных сторонах общественной жизни; об общественном бытии, общественном сознании и их взаимодействии; о человеке, его формировании, деятельности, развитии, положении; о человеческих общностях: классах, нациях, группах и отношениях между ними; о материальной и духовной культуре»⁵³.

Основываясь на таком определении, он предлагает классификацию обществен­ных или гуманитарных наук, понимаемых как науки исторические: «Человеческую историю можно рассматривать в двух разрезах — как развитие всего общества во взаимозависимости всех его сторон и элементов и как развитие какой-либо одной или нескольких его структурных сторон, выделенных из их общей взаимосвязи»⁵⁴.

В первом случае образуется историческая наука в узком смысле слова, т. е. исто­рия развития отдельных эпох и формаций, ступеней единого исторического процесса (древняя, средняя, новая и новейшая истории) от первобытно-родового общества до современности. К этим же собственно историческим наукам относят археологию и этнографию. Во втором случае образуются социальные науки, от которых осуществ-

⁵¹ Ананьев Б. Г. Социогенетическая теория развития поведения человека // Рефлексология и смежные
направления: Сб. — Л., 1930.

⁵² Семенов Ю. И. Указ. соч. — С. 7.

⁵³ [Кедров Б. М.\. Наука // Филос. энцикл. — Т. 3. — С. 575.

⁵⁴ Там же. - С. 582.

Глава 2. Становление системы человекознания

ляется переход к наукам философским. Предлагаемая Б. М. Кедровым схема иллюст­рирует порядок расположения отдельных дисциплин в структуре социальных наук и их переход к философии:

Социальные науки

Науки об идеологической Политическая экономия — Науки о политической и

надстройке — об отдельных наука об экономическом ба- юридической надстройке —

формах общественного созна- зисе учение о государстве и праве,

ния, которые сюда входят о партии

Надо заметить, что эта схема не выражает достаточно ясно позиции автора в отно­шении социальных наук. Поэтому приведем в качестве важного дополнения еще одну мысль Б. М. Кедрова. Комментируя общий состав этих наук, он пишет, что «простая совокупность общественных наук не дает еще представления об обществе как целост­ной системе. Поэтому наряду с науками, изучающими общественные сферы, явления и процессы, существует наука, исследующая развитие общества в целом. В качестве общего метода марксистских общественных наук и метода преобразования общества выступает исторический материализм»⁵⁵.

Однако в общей схеме исторический материализм не указан, равно как не упомя­нут термин «социология». Возможно, это связано с дискуссиоНностью вопроса о ха­рактере марксистской социологии и ее отношении к историческому материализму как общей теории и методологии всех наук об обществе и человеке.

По определению В. П. Рожина, критически рассмотревшего разные точки зрения, высказанные в ходе этой дискуссии, исторический материализм есть философская на­ука и вместе с тем социология⁵⁶ как конкретная наука о законах общественного разви­тия и всей совокупности его явлений.

По определению Г. В. Осипова, «марксистская социология — это наука о законо­мерностях становления,развития и смены общественно-экономических формаций, за­кономерностях, формами которых выступают различные конкретные социальные (материальные и духовные) явления, процессы, факторы»⁵¹. Что касается историче­ского материализма, то как теория общественного развития и методология познания общественных явлений и процессов он представляет собой «теоретическую и методо­логическую основу всех общественных наук»³⁸. В связи с этим отмечается тенденция к ограничению предмета и задач социологии.

Против расширения Траниц социологии и обозначения любых конкретных со­циальных исследований социологическими высказывается Ф. В. Константинов. Его высказывание мы приводим полностью, так как он перечисляет науки, пред­ставляющие особый интерес в данном разделе. «Всякое конкретное марксистское

исследование нередко называют конкретно-социологическим, — пишет автор. — Но это может вести к превращению социологии в универсальную науку, поглоща­ющую и растворяющую в себе все другие общественные науки: политическую эко­номию, экономику промышленности, экономику сельского хозяйства, экономику транспорта, экономику труда, юридические науки, этнографию, эстетику, даже медицину»⁵⁹.

Ф. В. Константинов продолжает далее: «Социальные исследования проводятся в каждой общественной науке — политической науке, в экономике промышленности и в других конкретно-экономических дисциплинах, а также в социальной психологии, в правовой науке, этнографии, истории и т. д.»⁶⁰. Однако у социологии есть собствен­ный предмет — общественная формация. Ф. В. Константинов пишет, что социология «изучает общественные отношения людей в их внутренней связи и взаимодействии, закономерности развития этих отношений, причем как в условиях социализма, строи­тельства коммунизма, так и, конечно, в капиталистических странах»⁶¹. Автор предо­стерегает от подражания американским социологам, чрезмерно расширительно толку­ющим предмет социологии и заменяющим единую социологию множеством частных: социологией города, социологией деревни, социологией человеческих отношений, со­циологией коммуникаций, социологией семьи, социологией права, даже социологией спорта и футбола⁶².

Вероятно, целый комплекс наук должен изучать общественные явления, относя­щиеся к социальным институтам и структурам, в которых реально представлена та или иная общественно-экономическая формация. В США это делает социология, включающая изучение социальных институтов (политическая социология, социо­логия права, социология образования, социология религии, социология семьи, со­циология искусства, социология науки, социология медицины), социальных групп и личности (личность в социальной структуре, исследование согласия, малые груп­пы и групповая деятельность), социальной демографии и социальной структуры (со­циология города, социология деревни, этносоциология, исследование социальной дифференциации и стратификации) и прикладная социология (социология массовых коммуникаций, криминология, социальная гигиена нервно-психических заболева­ний и т. д.)⁶³.

Надо сказать, что среди американских социологов имеются ученые, скептически оценивающие чрезвычайную эмпиричность и распыленность исследований, утили­таризм и другие принципиальные недостатки буржуазной социологии. Особенно подчеркивается невозможность силами одной социологии изучить все многообра­зие явлений общественной жизни людей, а отсюда необходимость междисциплинар­ных исследований, использующих ряд общественных наук, антропологию и психо-логию⁶⁴.

⁵⁹ Константинов Ф. В. Социологические исследования — исторический материализм в действии // Со­
циальные исследования: Сб. — М: Наука, 1965. — С. 26.

⁶⁰ Там же. - С. 27.

⁶¹ Там же.

⁶² Там же. - С. 26-27.

Социология сегодня. Проблемы и перспективы / Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1965. ⁶⁴ Беккер Г., Бесков А. Современная социологическая теория. — ИЛ, 1961.

Многообразие общественных явлений и структур как объектов научного позна­ния подчеркивается и в нашей социологической литературе. В этом отношении пред­ставляет интерес схема структуры исторических систем общественных отношений, предложенная А. В. Дроздовым. Он различает общественные отношения материаль­ные (взаимодействие общества и природы, экономические отношения между людьми по поводу средств производства, распределения и обмена), идеологические (полити­ческие, правовые, этические, эстетические, религиозные), духовные (духовная сфера общественной жизни, идейные и эмоциональные связи и взаимодействия между людь­ми, процессы воспитания, образования, пропаганды и т. д., теоретическая деятель­ность людей).

Исторические системы общественных отношений различаются, согласно Дроздо­ву, по типам (коммунистические и частнособственнические) и социальным структу­рам. «Социальная структура, — пишет он, — есть общая организация социальной жиз­ни. Со стороны видов связи между элементами она выступает как система обществен­ных отношений. Со стороны элементов (носителей общественных отношений) она выступает системой исторических общностей людей. По видам общественных отно­шений различаются частные структуры социальной жизни: экономическая, полити­ческая, правовая и религиозная структуры. По общностям людей различаются: клас­совая, национальная, профессиональная и семейно-бытовая частные структуры об-щества»⁶⁵.

В этой сжатой характеристике, разумеется, трудно отметить все градации и фор­мы проявлений общественной жизни людей, но она достаточно полно охватывает мно­гие из них с точки зрения общей теории общественного развития и методологии обще­ственных наук. Особенно важным для научного исследования процесса становления человечества является вопрос об общностях людей и их формах. А. В. Дроздов именно по этим общностям различает частные структуры общества.

Поиски и исследования более общих структур, весьма противоречивых по своей исторически-классовой природе (национальных, религиозных, интернациональных), связаны с междисциплинарными исследованиями социологии и истории⁶⁶, истории и социальной психологии.

Особенно интересна для нас попытка Б. Ф. Поршнева исследовать историю ста­новления наиболее общей формы общности людей — человечества. «...В самой силь­ной степени идея человечества, — пишет Б. Ф. Поршнев, — присутствует в бытии на­уки — всякого доказательства, всякого акта логики... Нет науки без признания единой природы разума у всех народов и индивидов, сколь угодно разнящихся по всем дру­гим культурно-историческим признакам... Можно сказать, что не только существова­ние человечества как целого служит отдаленной предпосылкой возможности суще­ствования науки, но и что существование науки требует от человеческого ума понятия человечества»⁶⁷. Однако человечество как «сверх мы» трудно обозримо и представи-мо, поскольку вся история человечества известна нам «как сумма историй — стран,

народов, цивилизаций. Слово «история» только произносится в единственном числе, но мыслится во множественном. «Всемирные истории», опубликованные и за рубе­жом, и в нашей стране, каждый раз представляют собой не историю, а множество исто­рий, которые, как нити, то переплетаются между собой, то тянутся параллельно одна другой»⁶⁸.

В разные эпохи изменялись проявления всемирной связи человечества, но пря­мые мировые связи возникли лишь с капитализмом, с появлением мирового рынка, мировых средств транспорта, информации, связи. Вместе с тем рождаются и всемир­ные антагонизмы.

Завершая свой исторический обзор возникновения всемирно-исторических свя­зей между людьми как становления человечества, Б. Ф. Поршнев замечает, что «че­ловечество как целое первоначально выступает в виде мелкоячеистой сетки, нити которой, т. е. границы и контакты, несут преимущественно отрицательный заряд (что не исключает, конечно, и некоторых форм диффузии и смешения). Позже все более видную роль начинают играть открытые взаимодействия в масштабах боль­шего или меньшего региона, но в конечном счете образующие оставшуюся неулови­мой для современников ценную всеобщую взаимосвязь... В новое и новейшее время связи в мировом масштабе несут положительный заряд, прорывают всяческую обо­собленность, изолированность, застойность, делают историю не только наглядно всемирной, но и поднимают всемирные противоречия до уровня всемирных антаго-низмов»⁶⁹.

Возникновение и развитие мировой социалистической системы и строительство коммунизма в нашей стране имеют решающее значение для развития высшей формы общности людей. Б. Ф. Поршнев отмечает в этой связи, что «стремительность истори­ческой динамики предъявит коренные требования к психике: во-первых, к сплоченно­сти масс человечества в решении задач, во-вторых, к подвижности в переходах от од­них условий к другим»⁷⁰.

Проблема высшей общности людей и прямых всемирных связей в современных условиях представляется весьма важной для всех наук о человечестве. С разработкой этой проблемы связано дальнейшее развитие не только социологии и социального про­гнозирования (теории научного коммунизма), политических и экономических наук, социальной психологии и т. д., но и таких наук, которые традиционно не включаются в какую-либо связь с науками об обществе и человеке.

Б. Ф. Поршнев упомянул о развитии мирового транспорта, связи и информации как характерных чертах и средствах прямых всемирных связей, непосредственно­го контакта между людьми в структуре человечества как целого. Развитие этих тех­нических средств прямо определяется социальным прогрессом всемирных связей и имеет своим содержанием осуществление этих связей на новом уровне развития. Однако науки о технических средствах социального развития обычно не включа­ются в систему наук о человечестве, как, впрочем, и некоторые другие прикладные науки.

⁶⁸ Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. — М.: Наука, 1966. — С. 204.

⁶⁹ Там же. - С. 204-205.

⁷⁰ Там же. - С. 209.

Глава 2. Становление системы человекознания

Обычно в эту систему включаются лишь конкретные экономики или социологии (промышленности, сельского хозяйства, транспорта и т. д.), изучающие конкретные формы общественных отношений в процессе производства (производственных отно­шений). Что касается наук, изучающих средства производства, предмет и технику про­изводственной деятельности людей, равно как и самого человека в качестве основ­ной производительной силы общества, то их связывают лишь с естествознанием. Так, например, в рассмотренной нами классификации Б. М. Кедрова технические науки (в узком смысле слова) являются приложением математики, механики, физики и хи­мии. Но такое определение все же недостаточно, так как технические и сельскохозяй­ственные науки являются не в меньшей степени обобщением социального опыта че­ловеческой практики и развития производительных сил общества. Что касается меди­цины, то ее своеобразное положение в ряду естественных и общественных наук признается многими. Вместе с педагогическими науками, антропологией и психоло­гией медицинские науки составляют важную область изучения человека как произво­дительной силы общества. В социологии эта проблема занимает все более важное ме­сто, что убедительно показано В. Я. Ельмеевым⁷¹.

Надо полагать, что в систему наук о человечестве входят науки, изучающие не только общественные отношения между людьми, но и самих людей как производите­лей материальных и духовных ценностей. Поэтому важнейшее место в этой системе должна занять психология человека (общая, историческая и социальная) современ­ные концепции которой сосредоточены в области теории сознания, исторического раз­вития психики человека и ее прогресса⁷².

Далее логично полагать, что науками о человечестве должны изучаться не только человек как производительная сила, но и вся совокупность производительных сил об­щества, составляющая вместе с производственными отношениями материальную ос­нову общественного развития человечества. Согласно нашему представлению, техни­ческие и сельскохозяйственные науки имеют прикладное значение по отношению к наукам физико-математическим и теоретическое — по отношению к наукам о чело­вечестве.

В систему наук о человечестве должны входить науки о производительных силах общества (включая физическую и экономическую географию), прикладные науки⁷³, науки о расселении и составе человечества⁷⁴ (историческая и политическая география, антропология, этнография, демография), науки о производственных и других обще­ственных отношениях, о культуре, искусстве и самой науке как системе познания и производительных сил общества, науки о различных формах общности и основных этапах исторического развития, о современности и будущем человечества.

⁷¹ Ельмеев В. Я. Коммунизм и развитие человека как производительной силы общества. — М . : Мысль, 1 9 6 4

⁷² Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. — 2-е изд. — М: Мысль, 1965.

⁷³ Историю техники нужно рассматривать как историю приложений физики и как историю совокупногс
производственного опыта человечества, обусловленную развитием общественно-экономических отно­
шений {Кудрявцев П. С, Конфедератов И. Я. История физики и техники. — Учпедгиз, 1960). Аналогич
на связь истории земледелия с приложением биологических знаний и общественно-экономическим раз­
витием (Марилаун, Кернер фон. Растения и человек. — СПб., 1902).

⁷⁴ Среди этих наук для перспективного планирования особое значение имеет демография (Пресса Р. Н а р о -
донаселение и его изучение. — М . : Статистика, 1 9 6 6 ; Проблемы демографической статистики: Сб. — М.
Наука, 1966; Валентей Д. И. Реакционные теории народонаселения. — Соцэкгиз, 1963).

Рис. 3. Схема классификации основных проблем и наук о человечестве

Иначе говоря, система наук о человечестве не исчерпывается кругом специальных общественных наук. Вопрос о предмете социологии и ее отношении к другим наукам, с которого мы начали, является более частным вопросом рассматриваемой проблемы о системе наук о человечестве, включающей науки разных классов и категорий, в том числе\прикладные и естественные (например, физическую географию). Теоретическое и методологическое объединение всех этих наук становится возможным в наше вре­мя на основе исторического материализма. Мы можем построить лишь некоторую гипотетическую модель той системы наук о человечестве, становление которой яв­ляется одним из важнейших показателей прогресса современного человекознания в целом.

Как и в системе наук о Homo sapiens, рассмотренной выше, в системе наук о чело­вечестве имеются стержневые проблемы, вокруг которых концентрируются междис­циплинарные связи. Общая организация этих проблем, круг которых исключительно обширен, определяется историческим характером общественной жизни человечества. Мы можем в нашей модели (рис. 3) эту организацию расположить прежде всего по вертикали, соблюдая преемственность и зависимость исторических эпох начиная с социогенеза. По горизонтали эта организация представлена сочетанием проблем, об­щих для всех исторических времен и специфически разрешаемых современностью. Наконец, вершину модели составляют проблемы будущего человечества, его социаль­ного, технического, культурного, нравственного и физического прогресса. Эти про­блемы составляют предмет социального прогнозирования, или так называемой футу­рологии, которой уделяется все большее внимание.

Само собой разумеется, что предлагаемая модель проблем и междисциплинарных связей наук о человечестве является первым приближением.

Из всех разделов современного человекознания, даже всей науки в целом, наименее разработанным и наиболее трудным является именно этот вопрос, материалом к ре­шению которого может послужить предлагаемая схема.

4. Научное исследование связей «природа—человек» и «человечество—природа»

Ранее мы рассматривали положение проблемы «природа—человек» в системе био­логических наук, оценивая эту связь только филогенетически. Современная наука достигла фундаментальных .успехов в познании законов биологической эволюции и филогенетических корней антропогенеза. Человек как продукт биологической эволю­ции и ее высшая ступень всесторонне изучен естествознанием. Однако этот вид связи «природа—человек» еще не исчерпывает всего комплекса связей человека с природой, микрочастицей которой он является. Поэтому естествознание имеет дело с человеком не только в биологии, но и в иных, более общих науках о природе, в том числе в гео­логии и геохимии, геофизике и многих других отделах физики, не считая биофизики и молекулярной биологии. Эти более общие связи человека с природой стали предме-

Человек как предмет познания

том научного исследования сравнительно недавно, и среди ученых, заслугой которых является постановка таких проблем, особо выделяются крупнейший геохимик совре­менности В. И. Вернадский и один из крупнейших современных геологов и палеонто­логов П. Тейяр де Шарден.

В. И. Вернадский имел основание писать еще в сороковых годах, что «до сих пор историки, вообще ученые гуманитарных наук, а в известной мере и биологии, созна­тельно не считаются с законами природы биосферы — той земной оболочки, где может только существовать жизнь. Стихийно человек от нее неотделим. И эта не­разрывность только теперь начинает перед нами точно выясняться: человек и челове­чество неразрывно связаны с биосферой... с определенной частью планеты, на кото-рой они живут. Они геологически закономерно связаны с ее материально-энергетической структурой... Согласно новейшим представлениям, — продолжает В. И. Вернадский, — биосфера — "...планетное явление космического характера"»⁷⁵.

В своем биогеохимическом учении Вернадский выделил две противоположные биогеохимические функции, находящиеся в известной корреляции, которые тесно связаны с историей свободного кислорода — молекулы 0₂ — в биосфере. Эти функ­ции — окислительная и восстановительная — имеют место в организмах, а под их влия­нием — в биогенных породах, созданных живым веществом. Биохимические функции в пределах живого вещества связаны с питанием, дыханием и размножением организмов. Другие биохимические функции связаны с разрушением тела отмерших организмов, переходом живого вещества в косную материю. Все эти реакции детерминированы ок­ружающей средой.

В. И. Вернадский пишет в этой связи следующее: «Эти явления могут быть пред­ставлены в атомной форме как закономерная биогенная миграция определенных хи­мических веществ (атомов) из внешней среды в живое вещество и из живого вещества в окружающую среду. Организм выбирает из нее нужные ему элементы в виде соеди­нений и атомы в виде изотопов»⁷⁶. Эта биогенная миграция меняется на протяжении всего эволюционного процесса и, по словам В. И. Вернадского, «отражается в окружа­ющей среде только в газообразных минералах: кислороде, азоте, воде, углекислоте, метане, сероводороде и т. д. Они создают тропосферу и выявляются в газовых функ-циях»⁷⁷. По сформулированному В. И. Вернадским биохимическому принципу «био­генная миграция атомов химических элементов в биосфере всегда стремится к макси­мальному своему проявлению. Все живое вещество планеты, взятое в целом, таким образом, является источником действенной свободной энергии, может производить работу»⁷⁸.

Исключительно велика роль в развитии биосферы биогеохимических функций, связанных с разрушением тела живых организмов и химическим превращением жи­вого вещества после его смерти в неживую материю. В количественном отношении на протяжении всего геологического времени «живое вещество составляет ничтожную

С. 324.

Там же.

часть планеты... количество его исчисляется долями, не превышающими десятых до­лей процента биосферы по весу, порядка, близкого к 0,25 %»⁷⁹. Но «если количество живого вещества теряется перед косной и биокосной массами биосферы, то биоген­ные породы (т. е. созданные живым веществом) составляют огромную часть ее массы и идут далеко за ее пределами»⁸⁰.

Вся совокупность биогеохимических функций и процессов, образующих биосфе­ру, есть свидетельство, по выражению П. Тейяра де Шардена, «экспансии жизни». Он подчеркнул прежде всего, что «в основе всего процесса образования вокруг Земли обо­лочки биосферы лежит типично жизненный механизм самовоспроизведения»⁸¹. В про­цессе эволюции живое существо становится «неодолимым очагом разнообразия», на­правленного прибавления, бесконечного разветвления живой массы, изменяющей биосферу и условия жизни любых будущих организмов в любой среде обитания. Все это было подготовлено историей Земли в целом и ее эволюцией в космических мас­штабах и, в свою очередь, повлияло на ее дальнейшее развитие: «Появление и разви­тие жизни и мысли не только случайно, но и структурно связано с контурами и судь­бами земной массы»⁸².

В настоящее время благодаря успехам многих наук (физики в целом и геофизи­ки в особенности, геохимии, геологии и палеонтологии, физической географии и эко­логии, физиологии растений и т. д.) изучены некоторые общие законы развития био-геносферы Земли. Эти законы И. М. Забелин кратко характеризует в четырех поло­жениях: 1) непрерывное усложнение биогеносферы за счет возникновения новых компонентов и их производных продуктов; 2) возрастание автономности биогено-сферы и ее относительной обособленности от космоса и других частей самой Земли; 3) постепенное становление биогеносферы как целостного природного образования благодаря активизации многообразных взаимосвязей между всеми ее компонента­ми; 4) возрастание роли солнечной радиации в жизни биогеносферы благодаря раз­витию растительного мира и улучшению общих условий аккумулирования солнеч­ной энергии⁸³.

Все эти характеристики биогеносферы, необходимые для понимания всеобщей связи человека как организма с окружающим миром, выходят далеко за пределы так называемой географической среды, которую имеют в виду историки и социологи. Че­ловек как компонент и продукт совокупного воздействия биогеносферы — проблема естествознания, разрешаемая как в связи с системой человекознания, так и безотноси­тельно к ней в логике самого естествознания. При такой постановке проблемы «при­рода — человек» на границе-с общим естествознанием находятся лишь экология чело­века и гигиена в широком смысле слова.

Итак, первой проблемой естествознания в изучении связей «природа—человек» является проблема биогеносферы и человека как компонента в ее динамической струк­туре. С этой проблемой связана другая, относящаяся к воздействию природы, в том

числе и абиогенных факторов, на жизнедеятельность человека. Вместе с тем изучение этих факторов, не всегда включаемых в географическую среду, имеет важное значе­ние для совершенствования искусственной среды обитания, в том числе создания си­стем микроклимата и технической защиты от возможных вредных влияний физикЪ-химических факторов.

Немаловажное значение имеет исследование абиогенных факторов для установ­ления потребностей человеческого организма в определенных веществах (видах энергии) и биогенной миграции атомов. Среди этих факторов следует прежде всего выделить свет и цвет, общебиологическое и психофизиологическое воздействие ко­торых на человека изучается комплексом наук, начиная с оптики⁸⁴ и биофизики⁸⁵, кончая гигиеной и технической эстетикой. Все большее внимание уделяется изуче­нию воздействия на человеческий организм ультрафиолетовых и инфракрасных лучей, а также других видов излучения, особенно радиоактивного, составляющего предмет радиобиологии⁸⁶. Изучается действие на человеческий организм звуковых колебаний, ультра- и инфразвуков, вибраций различной интенсивности и частотной структуры. Особенное внимание в связи с освоением Крайнего Севера и районов вечной мерзлоты, Арктики и Антарктиды уделяется воздействию низких и сверх­низких температур на организм, биофизиологических факторов, создаваемых тех­никой обеспечения микроклимата. Эти проблемы приобрели специальное значение для медицины при решении вопросов, связанных с процедурами лечения и адапта­ции человека⁸⁷.

В последнее время возникла новая дисциплина — биоклиматология⁸⁸, или биоме-теорология⁸⁹, в состав которой входит и биоклиматологическая классификация, вклю­чающая типологию условий для человеческого обитания⁹⁰. Адаптация человека к низ­ким и высоким температурам, к резкой смене климатических условий, к перестройке суточных циклов биологических ритмов, влияние солнечной активности и других кос­мических факторов -›- все это новые проблемы естествознания и медицины, охватыва­ющие важную сторону связей «природа—человек».

Наиболее важной областью естествознания, граничащей с историей, социологией и системой человекознания, является проблема ноосферы, составляющей одну из главных сторон связей «человечество—природа».

В. И. Вернадский считал очень важными для истории геологии открытия двух младших современников Ч. Дарвина, североамериканских ученых Д. Д. Дана (геоло-

га, минеролога и биолога) и де Ле-Конта (геолога), установивших, что эволюция жи­вого вещества шла в определенном направлении.

Д. Д. Дана указал, писал В. И. Вернадский, «что в ходе геологического времени, говоря современным языком, то есть на протяжении двух миллиардов лет по крайней мере, а наверное много больше, наблюдается (скачками) усовершенствование — рост — центральной нервной системы (мозга), начиная от ракообразных, на которых эмпирически и установил свой принцип Дана, и от моллюсков (головоногих) и кончая человеком. Это явление и названо им цефализацией⁹¹. Де Ле-Конт обозначил это яв­ление «психозойской эрой».

Однако эти ученые специально еще не выделили роль человечества в эволюции биосферы и преобразовании земной массы. Это было сделано, как подчеркивал В. И. Вернадский, А. П. Павловым, который выделил геологическую роль человека и понятие антропогенной эры⁹² и В. И. Вернадским в его лекциях в Сорбонне (1922-1923 гг.). В. И. Вернадский позже писал, что «человечество, взятое в целом, становит­ся мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом ставится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого. Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, при­ближаемся, и есть "ноосфера"»⁹³.

По определению В. И. Вернадского, «ноосфера есть новое геологическое явле­ние на нашей планете. В ней впервые человек становится крупнейшей геологической силой»⁹⁴. Весьма выразительно охарактеризовал это явление П. Тейяр де Шарден: «Признав и выделив в истории эволюции новую эру ноогенеза, мы соответственно вынуждены в величественном соединении земных оболочек выделить пропорцио­нальную данному процессу опору, то есть еще одну пленку... столь же обширная, но... значительно более цельная, чем все предшествующие покровы, она действитель­но новый покров, «мыслящий пласт», который, зародившись в конце третичного пе­риода, разворачивается с тех пор над миром растений и животных вне биосферы и над ней»⁹⁵.

Исходя из теории ноосферы, П. Тейяр де Шарден обращает внимание на диспро­порцию, искажающую всю классификацию живого мира (и косвенно все строение фи­зического мира), при которой человек фигурирует как отдельный вид Homo sapiens. Для того чтобы предоставить человеку его настоящее место в природе, недостаточно в рам­ках систематики открыть дополнительный раздел, даже еще один отряд, еще одну ветвь. «Несмотря на незначительность анатомического скачка, с гоминизацией начинается

новая эра. Земля "меняет кожу". Более того, она обретает душу»⁹⁶. Вот почему, связывая воедино ноосферу и историческое существование человечества, П. Тейяр де Шарден приходит к выводу, что «человек не статический центр мира», как он долго полагал, а «ось и вершина эволюции, что много прекраснее»⁹⁷.

Однако ноосферу как геологическое явление нельзя объяснить лишь процессом эволюции и резким увеличением ее цефализации на высших этапах филогенеза. Сам П. Тейяр де Шарден принужден был учитывать не только прогресс мысли, но и мощь практического воздействия мыслящего человечества на окружающую природу. Одна­ко он рассматривал это воздействие лишь как приложение мысли и, естественно, был весьма далек от материалистического понимания мышления и самой человеческой практики, преобразующей природу.

Лишь диалектический и исторический материализм создали основу для подлин­но научного понимания воздействия человечества в ходе его исторического разви­тия на природу окружающего мира. Современная наука и практика гигантских пре­образований природы показали справедливость марксистско-ленинского пони­мания связей между человечеством и природой⁹⁸. На этой основе значительно перестроилась современная физическая география, которая все больше учитывает воздействие хозяйственной жизни, техники и культуры на природные процессы, на жизнь биогеносферы и стремится предвидеть последствия их вмешательства в раз­витие природы.

По поводу этой новой задачи физической географии И. М. Забелин замечает, что она имеет исключительное значение и может быть успешно решена с помощью мате­матики и кибернетики. Вместе с тем он считает необходимым создание новой погра­ничной дисциплины, объединяющей физическую географию и социально-экономи­ческие науки, — натурсоциологии. «Прогноз общественных последствий предполага­ет, — пишет автор, — не только предупреждение отрицательных последствий, но и учет, планирование последствий положительных. При планировании на высоко науч­ной основе всего процесса взаимодействия природы и человека в будущем несомнен­но удастся так наладить взаимосвязи в системе «природа—автоматический процесс», что природа будет получать от человека и соответственно возвращать ему почти ис­ключительно положительные импульсы, способствующие общественному прогрессу. Таким образом, прогноз общественных последствий и есть по сути дела управление взаимодействием человека с природой, что и даст право именно так определять натур-социологию»⁹⁹.

Эта мысль И. М. Забелина представляется нам весьма плодотворной. На границах между естествознанием и общественно-историческими науками такая дисциплина действительно возникает в наше время в процессе изучения и регулирования связей «человечество—природа». В этих связях И. М. Забелин обнаруживает важный психо­логический аспект, объединяющий, казалось бы, столь далекие друг от друга дис-

См., например: Худушин Ф. С. Человек и природа. — М.: Политиздат, 1966.

циплины, как физическая география и историческая психология. По существу говоря, в плане натурсоциологии, а не только социологии и политической экономии строятся далеко идущие научные прогнозы и теоретические основы перспективного планиро­вания гигантских преобразований природы в будущем.

Использование наук в целях общественного прогресса осуществляется путем от­крытия новых источников энергии (осуществления термоядерной управляемой реак­ции, превращения солнечной энергии в электрическую с КПД, несколько превышаю­щим тот, который имеет место в растениях, использования подземного тепла магмы и т. д.), создания колоссального количества материалов для промышленности (особен­но синтетических продуктов органического синтеза, так называемых полимеров), ав­томатизации производственных процессов с помощью кибернетики и радиоэлектро­ники, грандиозного увеличения продовольственных ресурсов (повышения урожайности и эффективности животноводства), использования мирового океана для изыскания новых продовольственных ресурсов и т. д.¹⁰⁰ На основе расчета потенциального роста потребностей человечества в продовольственных ресурсах, демографических прогно­зов и предвидимого будущего самого естествознания создаются важные концепции, направленные на активизацию и регулирование связей «человечество—природа»¹⁰¹. В конечном счете все гигантское совокупное приложение естествознания к этим свя­зям в процессе социально-экономического развития и технического прогресса состав­ляет реальное содержание великой проблемы ноосферы.

В последнее десятилетие возникла как позитивная область естествознания, тех­ники и общественных наук новая форма связи «человечество—природа» — освоение космоса. С осуществлением программ запуска искусственных спутников Земли и космических кораблей с людьми, с началом новой, космической эры жизни челове­чества, открытой советской наукой, техникой и героической плеядой космонавтов, связана крупнейшая веха развития современной науки. Ноосфера и освоение кос­моса — две наиболее активные формы отношения человечества к природе. Как и изу­чение ноосферы, теоретическое и практическое освоение космоса с самого начала носит комплексный характер, объединяющий многие группы наук, начиная с астро­номии, кончая социальной психологией (научными основами комплектования эки­пажа космических кораблей) и теорией международного права. Исследование миро­вого пространства и инженерное решение проблем космических полетов сочетаются с всесторонним изучением новых проблем биологии и медицины, возникших при подготовке человека к этим полетам, и исследованием их влияния на человека¹⁰².

Огромная научная литература по различным аспектам и проблемам освоения космоса отражает не только стремительные темпы развития отдельных наук в ис­следовании мирового пространства и человека в космических полетах, но и высо­кую полезность междисциплинарных связей для научно-технического прогресса. Опыт научного развития за последние десятилетия вместе с тем показал, что ста­новление системы человекознания сопровождается созданием новых фундамен­тальных областей общего естествознания, граничащих с человекознанием и исто­рией. Эти области междисциплинарных связей сосредоточены вокруг четырех про­блем, кратко рассмотренных нами в настоящем разделе. Схематически проблемы отношений «природа—человек» и «человечество—природа» можно изобразить так, как показано на рис. 4.

Рис. 4. Междисциплинарные связи в изучении проблем «природа—человек» и «человечество—природа»

5. Науки о человеке как индивиде и его онтогенезе

До сих пор мы рассматривали структуру научного познания человека как вида (Homo sapiens) и как человечества в его историческом существовании. Фундаменталь­ные основы современной системы человекознания складываются именно в этих двух гигантских констелляциях научных дисциплин, сосредоточенных вокруг общих про­блем человекознания. На границах с ними, как мы видели, дифференцируются такие крупнейшие центры современного естествознания и науки в целом, как проблемы био-геносферы, ноосферы и освоения космоса. Однако было бы серьезной ошибкой пола­гать, что всех охарактеризованных междисциплинарных объединений, специализи­рующихся на изучении проблем Homo sapiens и человечества, достаточно для науч­ного познания человека. Они составляют лишь основу системы человекознания, включающей еще ряд комплексов наук о человеке как индивиде и личности, субъекте и индивидуальности. Рассмотрение всех этих комплексов, хотя бы в самом кратчай­шем виде, позволит нам понять современное осуществление принципа единства тео­рии и практики применительно к познанию законов человеческого развития и управ­лению ими в интересах общества и личности.

Поскольку мы имели раньше возможность охарактеризовать структуру человека как индивида и междисциплинарные связи в ее изучении¹⁰³, достаточно ограничиться схематическим изображением классификации наук в этой области соответственно основным ее проблемам (рис. 5).

Феномены онтогенетической эволюции человека — возрастные и половые, кон-ституциональные¹⁰⁴ и нейродинамические¹⁰⁵ свойства, взаимосвязи между которы­ми определяют более сложные образования индивида: структуру потребностей и сенсомоторную организацию. Совокупность важнейших свойств индивида и их сложных образований выступает в наиболее интегративной форме в виде темпера­мента и задатков, составляющих природную основу личности¹⁰⁶. Взаимосвязи этих свойств индивида разнообразны. Так, например, темперамент не является свойством отдельного органа (его реактивности), тем более отдельных клеток (в том числе и нейронов). Этот феномен является интегральным производным всей структуры

¹⁰³ Ананьев Б. Г7 Важная проблема современной педагогической антропологии (Онтогенетические свой­
ства человека и их взаимосвязь). — М.: Советская педагогика, 1966. — № 1; Его же. К изучению челове­
ка // Человек и общество: Сб. — Вып. 1. — Л.: Изд. ЛГУ, 1966.

¹⁰⁴ Уильяме Р. И. Биохимическая индивидуальность. — М.: ИЛ, 1960; Кречмер Э. Строение тела и харак­
тер. — ГИЗ, 1930; Его же. Медицинская психология. — М, 1927; Матес П. Конституциональные типы
женщин. — Киев, 1927; Шевкупенко В. Н., Геселевич А. М. Типовая анатомия человека.

¹⁰⁵ Павлов И. П. Физиологическое учение о типах нервной системы, темпераментах // Поли. собр. соч. —
Т. 3. — Кн. 2. — М: Изд. АН СССР, 1951; Теплое Б. М. Проблемы индивидуальных различий.— М.; Изд.
АПН РСФСР, 1961; Типологические особенности высшей нервной деятельности человека. — Т. 1-4. —
М.; Изд. АПН РСФСР, 1960-1964; Методика изучения типологических особенностей высшей нервной
деятельности животных: Сб. — М.: Наука, 1964; Небылицин В. Д. Основные свойства нервной системы
человека. — М: Просвещение, 1996; Мерлин В. С. Очерк теории темперамента. — М.: Просвещение, 1964.

¹⁰⁶ См., например: Мирзоян Э. Н. Индивидуальное развитие и эволюция. — М: Изд. АН СССР 1963; Равен X.
Оогенез. — М.: Мир, 1964,