Артикул XIII (VII): О количестве и употреблении Таинств

Мы придерживаемся позиции, согласно которой все рассматриваемые в Писании вопросы и установленные в нем церемонии, каково бы ни было их число, должны поддерживаться и соблюдаться без пренебрежения. И мы не думаем, что это так важно, если в интересах учения различные люди имеют различные мнения [считают по-разному], при условии, что они правильно представляют вопросы, переданные нам в Писании. Да и древние так не считали. [Однако относительно этого числа, то есть именно семи Таинств, факт состоит в том, что Отцы Церкви не были едины во мнениях относительно их перечисления. Следовательно, эти семь церемоний тоже не являются одинаково необходимыми].

Если мы называем Таинства совершаемыми по заповеди Божьей обрядами, к которым также было присовокуплено обетование о благодати, то легко разобраться — чем же, по существу, являются Таинства. Ибо обряды, учрежденные людьми, в таком случае, не могут, по сути дела, называться Таинствами. Ибо не во власти человека — давать обетование о благодати. Таким образом, таинства, учрежденные без заповеди Божьей, не являются знамениями благодати, даже несмотря на то, что они, возможно, назидают невежественных людей [детей или некультурных людей] или как-то увещевают [как, например, изображенный на картине крест].

Таким образом, Крещение, Святое Причастие и Отпущение грехов, которое является Таинством покаяния, воистину являются Таинствами. Ибо эти обряды совершаются по заповеди Божьей и содержат в себе обетование о благодати, присущее Новому Завету. Потому что, когда мы принимаем Крещение, когда мы вкушаем Тело Господне, когда мы принимаем отпущение грехов, наши сердца должны быть твердо уверены в том, что Бог воистину прощает нас ради Христа.

А Бог, в то же время, Словом и обрядом, побуждает сердца веровать и зачинает в них эту веру, в точности, как Павел говорит в Рим.(10:17): “Итак вера от слышания...”. Но как Слово входит в уши для того, чтобы поразить наше сердце, так и обряд “бросается в глаза” для того, чтобы тронуть сердце. Действие Слова и обряда одинаково, как прекрасно было замечено Августином, Таинство — это “видимое Cлово”, потому что обряд воспринимается глазами и является, по существу, [как бы] изображением Слова, обозначающим то же самое, что обозначает и само Слово. Таким образом, действие обоих одинаково.

Конфирмация и елеосвящение [миропомазание] являются обрядами, полученными от Отцов Церкви, обрядами, которые даже Церковь не считает необходимыми для спасения, потому что на них нет заповеди Божьей. Таким образом, отнюдь не бесполезно отличать эти обряды от иных, от тех, которые совершаются по явной и определенно выраженной заповеди Божьей, и которые содержат в себе явное обетование о благодати.

Оппоненты понимают священство не как служение Слова и отправления Таинств для других, но как нечто, относящееся к совершению жертвоприношений, словно в Новом Завете должно быть священство, подобное левитскому, чтобы приносить жертвы за народ и заслуживать этим прощение грехов для других.

Мы учим, что жертва Христова, Его смерть на кресте, была достаточной для того, чтобы искупить грехи всего мира, и что нет нужды ни в каких иных жертвах, кроме этой, что имело бы место, если бы этой жертвы было недостаточно для искупления наших грехов.

Соответственно, люди обретают оправдание вовсе не благодаря другим жертвам, но через одну единственную жертву Христа, если они веруют в то, что были искуплены этой жертвой. Соответственно, они называются священниками не потому, что приносят какие-то жертвы за народ, чтобы тем заслужить прощение грехов для людей, как это [требуется] в Законе. Но они призваны преподавать Евангелие и отправлять Таинства для людей.

Так же мы не имеем какого-то иного священства, подобного левитскому, о чем достаточно ясно учит Послание к Евреям.

Но если ординацию понимать как обряд, относящийся к служению Слова, то мы не отказываемся [не проявляем нежелания] называть рукоположение Таинством. Ибо служение Слова совершается по заповеди Божьей и содержит в себе славные обетования (Рим.1:16): “...Потому что оно [Евангелие] есть сила Божия ко спасению всякому верующему...” Подобным же образом, в Ис.(55:11) мы читаем: “...Так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, — оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его”.

Если ординацию понимать таким образом, то мы не откажемся и рукоположение называть Таинством. Ибо Церкви было заповедано назначать служителей, и это должно быть в высшей степени угодно нам, потому что мы знаем, что Бог одобряет это служение и присутствует в нем [что Бог будет проповедовать и действовать через людей и тех, кто был избран людьми].

И полезно, насколько это возможно, украшать служение Слова всевозможной хвалой, вопреки суждениям фанатиков, полагающих, что Святой Дух дается не через Слово, но благодаря определенным собственным приготовлениям, если они молча сидят, ничем не занятые, в темных местах, ожидая просвещения, как прежде учили энтузиасты, а теперь учат анабаптисты.

Брачная жизнь была впервые учреждена не в Новом Завете, но в самом начале, сразу же после сотворения человеческого рода. Более того, она была учреждена по заповеди Божьей. И она содержит в себе обетования, которые, фактически, относятся не к Новому Завету, но, скорее, к плотской жизни. Таким образом, если кто-то хочет назвать это Таинством, он должен все же отличать его от остальных Таинств [двух предыдущих Таинств], которые надлежащим образом являются установлениями Нового Завета, свидетельствами благодати и прощения грехов.

Но если брачная жизнь будет называться Таинством по той причине, что она учреждена по заповеди Божьей, то и другие явления или служения, учрежденные по заповеди Божьей, могут называться Таинствами, например такие как магистрат.

Наконец, если к Таинствам следует причислить все, что заповедано Богом, и к чему были присовокуплены обетования, то почему мы не добавляем к этому молитву, которая уж воистину может быть названа Таинством? Ведь она совершается по заповеди Божьей и имеет очень много обетований. И если бы мы поместили молитву среди Таинств, на столь выдающееся место, то это побуждало бы людей молиться.

Подаяния [милостыни] также могли бы быть причислены к Таинствам, а также и скорби, даже сами по себе являющиеся знамениями, к которым Бог присовокупил обетования. Однако, давайте опустим все это. Ибо ни один здравомыслящий человек не будет столь отчаянно биться за количество или названия, если только сохраняется все то, что отвечает заповеди и обетованию Божьему.

Еще более важно понять, как Таинства должны применяться. Здесь мы осуждаем всю кампанию докторов-схоластов, которые учат, будто Таинства даруют благодать ex opere operato, без всякой доброй предрасположенности со стороны того, кто их использует, при условии, что он не препятствует этому [отправлению Таинства по отношению к себе]. Это совершенно иудейская позиция — считать, что мы оправдываемся посредством проведения некой церемонии, без всякой доброй предрасположенности сердца, то есть без веры. И все же столь безбожное и пагубное представление преподается с великой настойчивостью [великой силой и властью] по всему папскому царству.

Павел возражает против этого и отрицает в Рим.(4:9), что Авраам оправдался обрезанием, но утверждает, что обрезание было знамением [“печатью праведности”], представленным для проявления веры. Поэтому мы учим, что при использовании Таинств должна добавляться вера, которою человек должен веровать в эти обетования и принимать обетованное, предлагающееся в отправляемом Таинстве.

Причина этого ясна и надлежащим образом обоснована. [Это есть определенное и истинное использование Святого Таинства, на которое сердца христиан и их совесть могут положиться]. Обетование бесполезно до тех пор, пока оно не принимается верой. Но Таинства являются знамениями [и печатями] обетований. Таким образом, к использованию Таинств должна добавляться вера — чтобы если кто-то использует Святое Причастие, он использовал его так [с верой]. Потому что это является Таинством Нового Завета, как явственно говорит Христос, и по той же самой причине он [принимающий Таинство] должен быть уверен, что обетованное в Новом Завете, а именно — прощение грехов даром, предлагается ему. И пусть он принимает это верой, пусть он утешает свою потревоженную совесть и знает, что эти свидетельства безошибочны и настолько же верны, как если бы Бог, совершив новое чудо, провозгласил с Небес, что Его воля — даровать прощение. Но какая польза от этих чудес и обетований для неверующего?

И здесь мы говорим об особой вере, которой человек верует в данное обетование — не только в то, что Бог вообще существует, но [верует] в то, что предлагается прощение грехов.

Такое использование Таинства утешает благочестивые и встревоженные [своим грехом] умы.

Более того, невозможно выразить словами, какие злоупотребления вызывает в Церкви это фанатическое представление относительно opus operatum без доброй предрасположенности со стороны того, кто использует Таинства. Отсюда — бесконечное осквернение месс. Однако об этом мы поговорим далее. В работах древних авторов нельзя найти ни одной буквы, подтверждающей позицию схоластов по этому вопросу. Августин, как раз наоборот, говорит, что оправдывает вера при отправлении Таинства, а не само Таинство. И хорошо известно утверждение Павла (Рим.10:10): “...Сердцем веруют к праведности...”

Артикул XIV: О церковном порядке
Наши оппоненты принимают четырнадцатый артикул, в котором мы говорим, что отправление Таинств и проповедь Слова в Церкви не должны быть дозволены никому, кроме того, кто призван к этому установленным и законным образом. Однако они принимают это с оговоркой, что мы используем каноническую ординацию. По данному вопросу мы часто свидетельствовали в этом собрании, что имеем величайшее желание поддерживать церковную форму правления и церковные ранги [древние принципы обустройства Церкви и правление епископов], даже несмотря на то, что они были созданы человеческой властью [при условии, что епископы признают наше учение и принимают наших священников]. Ибо мы знаем, что церковная дисциплина была установлена Отцами Церкви так, как это изложено в древних канонах, с добрыми и благотворными намерениями.

Но епископы либо вынуждают наших священников отвергать и осуждать учение, которое мы исповедали, либо с новой и неслыханной жестокостью они [епископы] убивают бедных и совершенно неповинных людей. Такие дела удерживают наших священников от признания этих епископов. Именно жестокость епископов является причиной того, что каноническое правление, которое мы хотели бы поддерживать самым решительным образом, в некоторых местах было ликвидировано. Пусть они подумают о том, как будут давать ответ Богу за рассеяние Церкви.

В этом деле наша совесть не подвергается никакой опасности, ибо, поскольку мы знаем, что наше Вероисповедание является истинным, благочестивым и католическим [вселенским], нам не следует одобрять жестокости тех, кто преследует это учение.

И мы знаем, что Церковь составляют те, кто верно преподают Слово Божье и верно отправляют Таинства, а не те, кто своими указами не только пытаются вытеснить Слово Божье, но также уничтожить [умертвить] преподающих истину и правду, не те, по отношению к которым, даже несмотря на то, что они нарушают каноны, сами эти каноны мягче [не столь жестки и категоричны].

Более того, мы хотим еще раз подтвердить здесь, что с радостью поддержим духовное и каноническое правление, при том лишь условии, что епископы прекратят свои свирепые выпады против наших церквей. Это наше желание оправдает нас как перед Богом, так и перед всеми народами, перед всеми потомками, от обвинения в подрыве власти епископов, когда люди прочтут и услышат, что, хотя мы и протестовали против неправедной жестокости епископов, мы не добились справедливости.

Артикул XV (VIII): О человеческих традициях в Церкви
В пятнадцатом артикуле они [наши оппоненты] принимают первую часть, где мы говорим, что должны соблюдаться те духовные обряды, которые могут соблюдаться без греха и способствуют установлению спокойствия и доброго порядка в Церкви. Они полностью осуждают вторую часть, в которой мы говорим, что человеческие традиции, установленные для умиротворения Бога, для того, чтобы заслужить благодать и совершать искупление грехов [благоугождение, сатисфакцию за грехи], противоречат Евангелию.

В самом Вероисповедании, при рассмотрении вопроса о различиях в еде, мы говорили достаточно о традициях, но все же некоторые вопросы следует вкратце изложить здесь.

Хотя мы полагаем, что нашим противникам следовало бы отстаивать человеческие традиции на иных основаниях, все же мы не могли предположить, что они осудят артикул, утверждающий, что мы не можем заслужить прощения грехов или благодати путем соблюдения человеческих обрядов. Из того, что данный артикул был осужден, можно заключить, что мы рассматриваем простой и ясный случай.

Наши противники здесь открыто иудействуют, открыто подавляют Евангелие бесовскими учениями. Ибо Писание называет традиции учениями бесовскими, когда [опираясь на них] кто-либо утверждает, что религиозные обряды пригодны для того, чтобы заслужить прощение грехов и благодать. Потому что таким образом они затмевают Евангелие, добродетель Христову и праведность по вере. [Ибо они самым прямым образом противодействуют Христу и Евангелию, как огонь и вода противодействуют друг другу].

Евангелие учит, что верою мы ради Христа, даром принимаем прощение грехов и примирены с Богом. Оппоненты, в свою очередь, указывают на иного посредника [между Богом и человеком], а именно — на эти традиции. Посредством [соблюдения] этих традиций они желают получить прощение грехов. С их помощью они хотят умиротворить гнев Божий. Но Христос определенно и недвусмысленно говорит (Мат.15:9): “...Но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим”.

Мы детально обсудили выше, что люди оправдываются верою, когда они веруют, что примирены с Богом не за счет своих дел, но по милости [Божьей], ради Христа. Несомненно, это является учением Евангелия, потому что Павел ясно учит (Ефес.2:8,9): “Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел...”

Теперь же наши оппоненты утверждают, что люди заслуживают прощение грехов путем соблюдения этих человеческих традиций. Что же это еще, если не установление иного, нежели Христос, оправдателя и посредника?

Павел говорит в Послании к Галатам (5:4): “Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати...”, то есть если вы утверждаете, что путем соблюдения Закона вы заслуживаете себе праведность в глазах Божьих, то от Христа вам нет никакой пользы. Ибо зачем нужен Христос утверждающим, что они праведны от того, что сами соблюдают Закон?

Бог послал нам Христа и связал с Ним обетование, что через этого Посредника, а не по причине нашей собственной праведности, Он желает проявить благосклонность к нам. Однако эти люди утверждают, что Бог примирен с нами и благосклонен к нам благодаря традициям, а не благодаря Христу. Этим они лишают Христа чести Посредника.

Если подходить к этому делу таким образом, то нет различия между нашими традициями и обрядами Моисея. Павел осуждает обряды Моисея точно так же, как он осуждает традиции — по той причине, что они рассматривались как добрые дела, заслуживающие праведность пред Богом. Таким образом затмевались служение Христово и праведность веры. Поэтому Закон и традиции были устранены, и он утверждает, что прощение грехов было обетовано не благодаря нашим делам, но даром, благодаря Христу, если только мы принимаем его [это прощение] верой. Ибо обетование не принимается иначе как верой.

Итак, поскольку верою мы обретаем прощение грехов, поскольку верою, ради Христа мы обретаем благосклонность Божью, ошибочно и безбожно заявлять, что благодаря соблюдению этих обрядов мы заслуживаем прощение грехов.

Если бы кто-то сказал, что мы не заслуживаем [не можем заслужить] прощения грехов, но [что] те, кто уже были оправданы, этими традициями заслуживают благодать, то Павел вновь отвечает (Гал.2:17), что Христос был бы служителем греха, если бы после оправдания мы не считались праведными ради Христа, но должны бы были снова, путем исполнения других обрядов, заслужить себе право считаться праведниками. И в Гал.(3:15) сказано: “...Даже человеком утвержденного завещания никто не отменяет и не прибавляет к нему”. Таким образом, к завету Бога, Который обещает, что ради Христа Он будет милостив к нам, нам не следует добавлять, будто бы мы должны сначала, путем исполнения этих обрядов, достичь такой добродетельности, чтобы нас можно было считать принятыми и праведными.

Но зачем обсуждать это так долго? Ни один обряд не был учрежден Святыми Отцами с целью заслужить прощение грехов или праведность, но все они учреждались для поддержания доброго порядка и спокойствия в Церкви.

И когда кто-то хочет учредить какие-то дела для того, чтобы ими заслуживать прощение грехов или праведность, то как он может знать, что эти дела угодны Богу, если [на этот счет] у него нет свидетельства Слова Божьего? Как без заповеди Божьей и Слова этот человек уверит людей, что в этом заключается воля Божья? Разве повсюду в Пророках Он не запрещает людям учреждать специфические обряды поклонения без Его заповеди? В Иезек.(20:18,19) написано: “...Не ходите по правилам отцов ваших, и не соблюдайте установлений их, и не оскверняйте себя идолами их. Я Господь Бог ваш: по Моим заповедям поступайте, и Мои уставы соблюдайте, и исполняйте их”.

Если бы людям было позволено учреждать религиозные обряды и посредством этих ритуалов заслуживать себе благодать, то религиозные обряды всех язычников следовало бы одобрить, равно как следует тогда одобрить и обряды, учрежденные в 3Цар.(12:26 и далее) Иеровоамом, а также другими людьми, обряды, установленные помимо Закона. Ибо где разница? Если нам позволено учреждать религиозные обряды, полезные для заслуживания [обретения] благодати или праведности, то почему же тогда это не было позволено язычникам и израильтянам?

Однако религиозные обряды язычников и израильтян были отвергнуты именно по той причине, что они придерживались мнения, будто ими они заслуживают себе прощение грехов и праведность, и при этом не знали [высшего служения Бога] праведности веры.

Наконец, откуда у нас может быть уверенность в том, что обряды, учрежденные людьми, без заповеди Божьей, оправдывают, если без Слова Божьего ничто не может подтвердить волю Божью? Что, если Бог не одобряет эти служения? Чем наши оппоненты могут подтвердить, что эти обряды оправдывают? Без Слова Божьего и свидетельства это нельзя утверждать. И Павел говорит в Рим.(14:23): “...Все, что не по вере, грех”. Но, так как об этих служениях не засвидетельствовано в Слове Божьем, совесть должна сомневаться в том, угодны ли они Богу.

И зачем нужны [еще какие-то] слова в столь очевидном деле? Если наши оппоненты защищают эти человеческие служения, полагая, будто они позволяют заслужить оправдание, благодать и прощение грехов, то они просто учреждают царство антихриста. Ибо царство антихриста — это новое служение Богу, учрежденное человеческой властью, отвергающей Христа, точно так же, как царство Магомета своими служениями и делами хочет оправдаться перед Богом, не считая [не веруя], что люди безвозмездно [милостиво] оправдываются перед Богом по вере, ради Христа. Таким образом, папство тоже является частью царства антихриста, если оно отстаивает человеческие служения, полагая, что они оправдывают [перед Богом]. Ибо, когда они учат, что мы оправдываемся не по милости, верою, ради Христа, но этими служениями, они лишают Христа Его чести и славы. Особенно, когда они учат, что такие служения не только полезны для оправдания, но и необходимы, как они утверждают выше, в арт.VII, где осуждают нас за утверждение, что для истинного единства Церкви нет необходимости в том, чтобы обряды, установленные людьми, были повсюду одинаковы.

Даниил (11:38) отмечает, что человеческие служения по форме и сути [внутреннему обустройству] являются царством антихриста. Он говорит: “Но богу крепостей на месте его будет он воздавать честь, и этого бога, которого не знали отцы его, он будет чествовать золотом и серебром, и дорогими камнями, и разными драгоценностями...” Здесь он описывает новые служения, потому что говорит о служении такому богу, о котором Отцы ничего не знали.

Ибо, хотя Святые Отцы и сами имели как обряды, так и традиции, все же они не считали, что эти вещи полезны или необходимы для оправдания. Они не затмевали славы и служения Христова, но учили, что мы оправдываемся верой, ради Христа, а не ради этих человеческих служений. Но [при этом] они соблюдали человеческие традиции ради физической [телесной] пользы, чтобы [например] люди могли знать — в какое время им собираться, [это делалось] ради примера, чтобы в церквях все могло совершаться в порядке и надлежащим образом. Наконец, чтобы простые люди могли получать через это некоторое назидание [обучение]. Потому что различение времен и соблюдение различных обрядов служат увещеванию простых людей.

Отцы Церкви поддерживали обряды по этим причинам, и по этим же причинам мы полагаем, что традиции [добрые обряды] было бы правильно сохранять и поддерживать. И мы чрезвычайно удивлены, что наши оппоненты [вопреки всем Писаниям Апостолов, вопреки Ветхому и Новому Завету] утверждают, что традиции имеют иное предназначение, а именно — что они могут заслужить прощение грехов, благодать или оправдание. Что это, если не чествование Бога золотом и серебром, и дорогими камнями, и разными драгоценностями [как говорит Даниил] — то есть утверждение, что Бог примиряется с нами, если мы облачаемся в определенные одеяния, используем какую-то определенную церковную утварь и соблюдаем одинаковые обряды [разнообразные церковные украшения, хоругви, свечи], каковыми являются бесконечные человеческие традиции?

Павел пишет к Колоссянам (2:32), что традиции имеют “вид мудрости”. И это действительно так. Ибо добрый порядок несомненно приличествует Церкви, и по этой причине он необходим. Но человеческий разум, так как он не понимает праведности веры, естественно, полагает, что такие дела оправдывают людей, потому что они примиряют с Богом и т.д.

Так думали простые люди среди израильтян, и под влиянием таких представлений появлялись и множились обряды, точно так же, как среди нас они возросли в монастырях [как в наше время возводится алтарь за алтарем и церковь за церковью].

Так человеческий разум судит и о телесных упражнениях, о постах. Хотя целью последних является обуздание плоти, разум ошибочно добавляет, будто они являются служениями, которые оправдывают. Как пишет Фома Аквинский: “Пост способствует уничтожению [умалению] и предотвращению вины [греха]”. Таковы слова Фомы. Итак, сходство мудрости и праведности в подобных делах вводит людей в заблуждение. К этому добавляются примеры святых [когда они говорят: “Св. Франциск носил колпак”, и т.д.], и когда люди хотят подражать этому, они подражают, по большей части, внешним проявлениям, но не подражают вере.

После того как сходство между мудростью и праведностью вводит людей в заблуждение, следуют бесконечные бедствия и пороки. Затмевается Благовестие о праведности по вере во Христа, и начинает прогрессировать тщетная уверенность в добрых делах. Далее затмеваются заповеди Божьи, эти добрые дела сами присваивают себе звание совершенной и духовной жизни, и их начинают предпочитать делам, совершаемым по заповедям [истинным святым, благим делам], таким, как дела личного призвания человека, дела управления государством и семьей, брачная жизнь, рождение детей.

По сравнению с теми церемониями, о последних начинают судить, как о мирских делах — так, что многие исполняют их даже с некоторыми сомнениями в сердце. Ибо известно, что многие оставили государственные дела и брачную жизнь для того, чтобы соблюдать эти обряды, как лучшие и более святые [многие ушли в монастыри, чтобы стать святыми и духовными людьми].

Более того. Когда умами овладевает убеждение, будто такое соблюдение обрядов необходимо для оправдания, сердца [совесть] людей впадают в тревогу и беспокойство, потому что они не могут в точности исполнить всех обрядов. Ибо многие ли могут [хотя бы] перечислить все эти обряды? Существует огромное число книг, целые библиотеки, в которых нет ни слова о Христе, о вере во Христа, о добрых делах личного призвания человека, но которые лишь собирают традиции и истолкования, коим они иногда предаются с достаточно большим рвением, а иногда — весьма неохотно. [Они пишут о таких предписаниях, как сорокадневные посты, четыре канонических часа молитвы и т.п.]

Как Жерсон, этот превосходнейший человек, мучился, когда он исследовал ступени и степени предписаний! Тем не менее он не способен установить ejpieikeivan (послушание) на какую-то определенную ступень [и все же он не может найти такой ступени, на которой можно было бы твердо обещать сердцу уверенность и мир]. Хотя он глубоко оплакивает ужасы благочестивых сердец, порождаемые таким суровым истолкованием традиций.

Поэтому давайте будем готовиться [укреплять себя Словом Божьим] к тому, чтобы противостать подобному сходству мудрости и праведности в человеческих традициях, и давайте, прежде всего, знать, что эти традиции не позволяют заслужить прощение грехов или оправдание перед Богом, равно как не являются обязательными для оправдания.

Мы процитировали выше некоторые свидетельства. И труды Павла полны подобных высказываний. Так, в Послании к Колоссянам (2:16-17) он ясно говорит: “Итак никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу: это есть тень будущего, а тело — во Христе...” Здесь он охватывает как Закон Моисеев, так и человеческие традиции, чтобы оппоненты, по своему обыкновению, не могли избежать этих свидетельств на том основании, что Павел якобы говорит только о Законе Моисеевом. Но он явственно свидетельствует здесь, что говорит о человеческих традициях. Однако наши оппоненты не понимают того, о чем сами говорят. Если Евангелие утверждает, что обряды Моисея, которые были установлены Богом, не оправдывают, то насколько же меньше оправдывают традиции человеческие!

Потому и епископы не имеют власти учреждать служения, словно они оправдывают или необходимы для оправдания. Апостолы в Деян.(15:10) говорят: “Что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго...” Этими словами Петр провозглашает великим грехом обременение Церкви. И Павел запрещает галатам (5:1) подвергаться “опять игу рабства”.

Следовательно, воля Апостолов такова, чтобы эта свобода оставалась в Церкви, чтобы никакое служение Закону или традициям не считалось необходимым (как одно время были необходимы обряды в Законе), чтобы не затмевалась праведность веры, [что происходит,] если люди думают, будто этими служениями они могут заслужить оправдание, или будто эти служения необходимы для оправдания.

Многие ищут в традициях различных ejpieikeiva" [смягчений], желая исцелить сердца. Однако они не находят никаких определенных, явно выраженных степеней [ступеней смягчения], которые освобождали бы совесть от этих оков.

Но как Александр когда-то, не сумев распутать “гордиев узел”, решил проблему тем, что разрубил его мечом, так и Апостолы раз и навсегда освобождают сердца от исполнения обрядов, особенно от тех, о которых учат, будто они позволяют заслужить оправдание. Апостолы учением и [собственным] примером побуждают нас противостать этому заблуждению [учению]. Они побуждают нас учить, что обряды и традиции не оправдывают, что они не являются необходимыми для оправдания, что никто не должен создавать или принимать традиции, полагая при этом, будто ими [люди] заслуживают оправдание.

И затем, несмотря на то что любой человек может соблюдать их, пусть он соблюдает их без суеверия, как мирские [гражданские] традиции, подобно тому, как солдаты, без всяких предрассудков и суеверий носят одну одежду, а ученые — другую [как я отношусь к тому, что среди немцев я ношу одежду в немецком стиле, а среди французов — во французском стиле, чтобы соблюдать традиции тех стран, а не для того, чтобы этим спастись].

Апостолы преступают традиции, и Христос оправдывает их, чтобы этим примером показать фарисеям, что их служения бесполезны.

И если в настоящее время наши люди пренебрегают некоторыми традициями, от которых мало пользы, они имеют достаточное извинение [оправдание], когда исполнение традиций требуется так, будто это позволяет заслужить оправдание. Ибо такое представление о традициях безбожно [является непозволительным заблуждением].

Но мы с радостью поддерживаем древние традиции [такие, как три основных церковных праздника, соблюдение воскресного дня и т.п.], установленные в Церкви ради пользы и спокойствия. И мы истолковываем их более умеренно, чтобы не допустить представлений, будто они оправдывают.

И наши враги безосновательно обвиняют нас в упразднении добрых традиций и церковного порядка [церковной дисциплины]. Потому что мы воистину можем провозгласить, что общественный характер церквей более свойственен нам, чем нашим противникам [что истинное служение Богу соблюдается в наших церквях более честно и по-христиански]. И если подходить к этому правильно, то мы более сообразуемся с канонами, чем наши оппоненты. [Ибо оппоненты без стыда попирают ногами самые почитаемые и достойные уважения каноны — так же, как они поступают со Христом и с Евангелием].

У наших противников мессы проводят нерасположенные к тому [не желающие того] священники, а также священники, нанятые за деньги, и, что нередко бывает, только за деньги. Они поют псалмы не для того, чтобы научить [или научиться] или молиться [ибо большая часть из них не понимает ни одного стиха этих псалмов], но они делают это ради служения, словно эта работа является служением, или, в крайнем случае, ради вознаграждения. [Всего этого они не могут отрицать. Некоторые из них — те, кто остались честными, — даже и сами стыдятся подобной торговли и провозглашают, что духовенство нуждается в реформации]. У нас многие приходят на Святое Причастие [добровольно, безо всякого принуждения] каждый День Господень, но сначала их наставляют, испытывают [знают ли они что-то о Молитве Господней, о Символе Веры и Десяти Заповедях] и отпускают им грехи. Дети поют псалмы для того, чтобы научиться [познакомиться с фрагментами Святого Писания]. Люди также поют [псалмы по-латыни и по-немецки] для того, чтобы либо научиться, либо молиться.

У наших оппонентов вообще не проводится катехизация детей, о которой заповедуется даже в канонах. У нас пасторы и служители церквей побуждаются публично [и в частном порядке] наставлять и выслушивать молодежь. И эта традиция приносит превосходные плоды. [И катехизис отнюдь не является чем-то, имеющим отношение только к детям — как, например, ношение стягов и свечей, — но это весьма полезное наставление {для всех}].

У наших оппонентов во многих странах [как, например, в Италии и Испании], на протяжении всего года, кроме Великого поста, не проводится проповедей. [Здесь им следует горько возрыдать и по справедливости посетовать. Ибо это значит — одним ударом опрокинуть все служение сразу. Ибо самое великое, самое святое, самое нужное и самое высокое из всех служений, требуемое Богом более всего в Первой и Второй заповедях — это проповедь Слова Божьего. Ибо служение является главным делом Церкви. Итак, если это служение опускается, то откуда может взяться знание о Боге, учение о Христе или Евангелии?] Но основное служение Богу — это провозглашение Евангелия. И [даже] когда наши оппоненты проповедуют, они говорят о человеческих традициях, о служении святых [о святой воде], и о подобных пустяках, которые люди по справедливости ненавидят. Поэтому они уходят [с проповедей] в самом начале, сразу же после того, как был процитирован Евангельский текст. [Возможно, что это стало практиковаться потому, что люди не желают выслушивать следующие далее ложные измышления]. Некоторые, самые лучшие, [проповедники] начинают теперь говорить о добрых делах, но они ничего не говорят о праведности веры, о вере во Христа, об утешении сердец [совести людей]. Да, они подвергают критике и порицанию самую благотворную часть Евангелия. [Это благословенное учение, драгоценное Евангелие, они называют лютеранским].

В наших же церквях, напротив, все проповеди посвящены таким темам, как покаяние, страх Божий, вера во Христа, праведность по вере, утешение сердец [совести людей] верой, проявление [укрепление] веры, молитва (о том, какова суть молитвы, а также о нашей уверенности в ее действенности), крест, власть судей и всех мирских предписаний [а также — как каждый человек в этом положении должен жить по-христиански, и, подчиняясь заповеди Господней, вести себя по отношению ко всем мирским предписаниям и законам], различия между Царством Христовым, или Царством духовным, и политическими делами, брачная жизнь, обучение и воспитание детей, целомудрие, все служения любви.

По этому [состоянию церквей] можно судить о том, что мы усердно поддерживаем церковную дисциплину, благочестивые обряды и добрые церковные традиции.

Относительно умерщвления плоти и дисциплинирования тела мы учим так, как об этом говорит Вероисповедание, что истинное и не притворное умерщвление происходит через крест и скорби, которыми Бог назидает [“тренирует”] нас [когда Бог разрушает нашу волю, посылает нам крест и страдания]. В этом мы должны повиноваться воле Божьей, как Павел говорит в Рим.(12:1): “...Представьте тела ваши в жертву живую...”

И это является духовными проявлениями [упражнениями для] страха и веры. Но, кроме этого умерщвления, которое происходит посредством креста [и которое не зависит от нашей воли], существует и необходимо также добровольное проявление [страха и веры], о котором Христос говорит в Лук.(21:34): “Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались... заботами житейскими...” И Павел в 1Кор.(9:27) говорит также: “...Но усмиряю и порабощаю тело мое...”

И эти проявления [“упражнения”] должны предприниматься не потому, что они являются оправдывающими служениями, но для того, чтобы обуздывать плоть, чтобы нами не овладела пресыщенность и не сделала нас людьми, не осознающими своего греха и безразличными, в результате чего происходит потворство и повиновение наклонностям плоти. Это усердие должно быть беспрестанным, потому что его требует вечная заповедь Божья.

Предписанная же разновидность еды или времени ничего не делает [как показывает опыт] для обуздания плоти. Ибо она еще роскошнее и пышнее, чем иные празднества [потому что они {разновидности еды во время поста} намного дороже и связаны с еще большим обжорством рыбой и различными “постными” блюдами, чем когда посты не соблюдались], и даже наши оппоненты не соблюдают того, что формально предписывают каноны.

Проблема традиций содержит множество различных спорных вопросов, и мы действительно испытали, что традиции воистину являются узами для сердец [для совести людей]. Когда они взыскиваются, как необходимые, то подвергают ужасным мучениям совесть, которая опускает какой-либо обряд [что благочестивые сердца действительно испытывают, когда в канонических часах они опускают повечерие или нарушают их {канонические часы} каким-то подобным еще образом]. Опять же, их отмена порождает свои недостатки [пороки] и собственные вопросы. [С другой стороны, преподавание абсолютной свободы порождает свои сомнения и вопросы, потому что простые люди нуждаются во внешнем дисциплинировании и назидании].

Однако наш случай прост и ясен, потому что наши оппоненты осуждают нас за учение о том, что человеческие традиции не позволяют заслужить прощения грехов. Подобным же образом они настаивают на вселенских [всеобщих] традициях, как они называют их, утверждая, что оные необходимы для оправдания [и помещая их на место Христа]. В этом вопросе нашим постоянным защитником является Павел, повсеместно утверждающий, что эти обряды не оправдывают и не являются необходимым дополнением к праведности веры.

И, тем не менее, мы учим, что в этих вопросах использование свободы должно сдерживаться таким образом, чтобы неискушенные люди не подвергались соблазну и, по причине злоупотребления свободой, не настраивались более враждебно по отношению к истинному Евангельскому учению, или чтобы без разумной на то причины ничто не менялось в принятых обрядах, но чтобы, ради сохранения порядка, соблюдались такие древние обряды, которые могут соблюдаться без греха или без великого неудобства.

И в этом самом собрании мы достаточно продемонстрировали, что ради любви мы не отказываемся соблюдать адиафору с другими, даже несмотря на то, что они будут иметь от этого некоторый ущерб, но мы рассудили, что такая общественная гармония, которая в самом деле может быть создана без соблазна для сердец, должна предпочитаться всем другим преимуществам [всем иным менее важным вещам]. Но обо всем этом мы поговорим позже, когда будем рассматривать вопрос об обетах и власти священников.