системы земледелия. Славяне делили время на отрезки, соот
ветствующие чередованию сельскохозяйственных работ и опре
деляли эти отрезки по луне. Первый месяц — месяц, когда
секут деревья для сжигания,
называется сечень, второй, когда
срубленные деревья подсыхают — сухой, третий, когда сож
женные деревья превращаются1 в золу — березозол, четвертый —
травень, дальше идут — кветень, серпень, вресень (от врещи —
молотить)^.1 Совершенно очевидно, в какой хозяйственной обста
новке вырос этот календарь.
М. С. Грушевский объясняет противоречия в показаниях
византийских писателей относительно состояния у славян земле
делия тем, что, по
его мнению, эти писатели сталкивались
со славянскими пограничными поселениями, население которых,
в обстановке колонизационного
движения среди постоянных
опасностей, отставало от форм- более культурной жизни славян,
живущих вдали от византийских границ. «Источники; которые
знали славян в нормальной обстановке', — говорит Грушев
ский, — на насиженных местах, показывают у них широко раз
витую
земледельческую культуру, положившую свой глубокий
отпечаток на весь славянский быт». «Правда, — продолжает тот
же автор, — такие источники мы имеем за более позднее время —
X и даже XI вв., но такое широкое развитие земледелия пока
зывает, что мы имеем дело не с каким-нибудь новым, а
очень
старым культурным достижением».2
Решительно поддерживая точку зрения М. С. Грушевского
на роль земледелия в древней Руси и допуская, что М. С. Гру
шевский не ошибается в объяснении этих «противоречий», я
все же думаю, что можно объяснить их и иначе.
Если более
старые писатели говорят о славянском земледелии в очень
скромных выражениях (один из них, Прокопий, даже утвер
ждает, что «оба народа (славяне и анты
Б. Г.) живут в худых,
порознь рассеянных хижинах и часто переселяются»), а более
поздние свидетельства дают картину настоящего пашенного
земледелия, — не проще ли здесь видеть прогресс в технике
славянского земледелия и вытекающие отсюда вполне понятные
следствия? *
*
Достарыңызбен бөлісу: