Бог как иллюзия
жүктеу/скачать 1.99 Mb.
|
|
Роман Дэна Брауна "Код да Винчи" и одноименный фильм вызвали в церковных кругах широкую полемику. Христиан призывали бойкотировать фильм и преграждать доступ в кинотеатры, где его показывают. Эта книга действительно от начала и до конца является выдумкой, литературным произведением. В этом отношении она ничем не отличается от Евангелий. Единственное различие между ними состоит в том, что Евангелия — древние литературные произведения, а "Код да Винчи" — современная проза.
Бертран Рассел НЬЮТОН ВЕРИЛ В БОГА. Ты ЧТО, СЧИТАЕШЬ себя умнее Ньютона, Галилея, Кеплера и т. д. и т. п.? Если они не возражали против бога, то чем ты лучше?" Пожалуй, не самый сильный аргумент, хотя некоторые защитники веры добавляют в этот перечень даже Дарвина, слухи об обращении которого на смертном одре, подобно дурному запаху", не перестают циркулировать с того самого времени, как они были намеренно пущены некоей "леди Хоуп" (Lady Hope, что означает "госпожа Надежда"), сложившей трогательную сказочку об утопающем в подушках, озаряемом закатными лучами Дарвине, листающем Новый Завет и провозглашающем ложность эволюционной теории. В этом разделе я хочу поговорить об ученых, потому что — по вполне понятным причинам — те, кто любит приводить примеры о верящих в бога выдающихся людях, очень часто в первую очередь называют ученых. Ньютон действительно говорил о своей вере в бога. Так же, как говорили почти все остальные вплоть до XIX века с его ослаблением социальных и законодательных требований к проявлению религиозности и ростом числа научных аргументов в пользу отказа от нее. Безусловно, у этого правила есть * Даже мне предсказывают обращение на смертном одре. Такие слухи появляются с унылой монотонностью (см., например, утверждение Р. Стира, 2003 г.), каждый раз под иллюзорным покровом утренней свежести в надежде придать аргументу остроумие и новизну. Пожалуй, чтобы защитить свою посмертную репутацию, я действительно установлю поблизости микрофон. Лалла Вард добавляет: "Зачем тянуть до смертного одра? Если уж продаваться, лучше сделать это пораньше, чтобы загрести премию Темплтона, а потом сослаться на старческое слабоумие".
В течение хх века отыскать открыто провозглашающих веру выдающихся ученых становится все труднее, и тем не менее они еще не очень редки. Подозреваю, что большинство современных верующих ученых религиозны только в том же смысле, что и Эйнштейн, а это, как я уже объяснял в главе 1, — неправильное использование термина. И все же имеются образчики достойных ученых, верующих в бога в полном, традиционном понимании этого слова. Из английских собратьев в этом контексте, подобно диккенсовским добродетельным партнерам-юристам, постоянно упоминается одна и та же тройка имен: Пикок, Станнард и Полкинхорн. Все трое либо уже получили премию Темплтона, либо входят в состав попечительского совета Фонда. Проведя с ними немало дружеских дискуссий, как частных, так и открытых, я продолжаю удивляться не столько их вере в космического законодателя того или иного сорта, сколько вере в детали христианской религии: воскрешение, искупление грехов и^ все прочее. Аналогичные примеры есть и в США: например, Фрэнсис Коллинз, глава административного отдела американского отделения официального проекта "Геном человека"*. Но, как и в Великобритании, они выделяются своей необычностью и являются предметом добродушного недоумения собратьев по профессии. В 1996 году я задал ряд вопросов своему другу Джеймсу Уотсону — одному из гениальных основателей проекта "Геном человека" — в саду кембриджского колледжа Клэр, где он раньше учился. Я в то время готовил телепередачу для Би-би-си о Грегоре Менделе — другом гениальном основателе, на сей раз — генетики. Мендель, конечно, был религиозным человеком, монахом-августинцем, но он жил в XIX веке, когда пострижение в монахи было для молодого Менделя лучшим способом обеспечить себе время для занятий наукой. Это решение было эквивалентно получению в наше время стипендии. Я спросил %тсона, много ли религиозных ученых он знает нынче. "Почти никого, — ответил он. — Иногда я встречаю кого-нибудь, но чувствую себя не совсем уютно, — смеется, — потому что, зна- ::" Не путать с неофициальным проектом генома человека под руководством блестящего (и нерелигиозного) "пирата" от науки Крэга Вентера. ешь, трудно поверить, что кто-то может принимать за правду информацию, полученную в форме откровения". Фрэнсис Крик, коллега Уотсона, с которым они вместе совершили революцию в молекулярной генетике, отказался от членства в совете колледжа Черчилля из-за решения колледжа построить часовню (по требованию благотворителя). Во время моего интервью с Уотсоном в Клэр я выразил мнение о том, что, в отличие от него и Крика, некоторые люди не признают существования конфликта между наукой и религией, потому что, по их мнению, наука объясняет, как мир работает, а религия — зачем он существует. Уотсон возразил: "Но я не думаю, что мы существуем зачем-то. Мы — продукт эволюции. Мне могут возразить: "Раз вы не видите перед собой цели, ваша жизнь, должно быть, довольно уныла". Но у меня, как правило, есть цель, например сейчас — хорошо пообедать". Что нам и правда удалось сделать. Попытки непоколебимых сторонников религии найти действительно выдающихся, современных, верящих в бога ученых граничат с отчаянием и тщетой своей напоминают гулкие звуки, доносящиеся при выскребании остатков со дна бочки. Единственный обнаруженный мною веб-сайт, перечисляющий "ученых-христиан, получивших Нобелевскую премию", приводит шесть фамилий из нескольких сотен лауреатов. Но оказалось, что из этих шести четверо премии не получали, а по крайней мере один, насколько мне известно, не является верующим и ходит в церковь только по причинам социального характера. В результате проведенного Бенджамином Бейт-Халлами более систематического изучения этого вопроса "выяснилось, что среди лауреатов Нобелевской премии по всем наукам, а также литературе, отмечается поразительно высокая степень нерелигиозности по сравнению с населением стран их проживания"*2. Опубликованное Ларсоном и Уитхемом в 199$ Г°ДУ в ведущем журнале "Природа" исследование показало, что из аме- риканских ученых, достаточно высоко ценимых коллегами, чтобы быть выбранными в Национальную академию наук (степень, аналогичная членству в совете Королевского научного общества в Великобритании), только около j процентов верят в персонифицированного бога», такое преобладание атеистов почти зеркально противоположно картине в американском обществе в целом, где более 90 процентов населения верят в сверхъестественное существо какого-либо рода. Для менее известных ученых, не являющихся членами Национальной академии наук, отмечаются промежуточные данные. Как и в случае их более маститых коллег, верующие составляют меньшинство, но гораздо большее в процентном отношении — около 4° процентов. В соответствии с ожиданиями американские ученые оказываются менее религиозными, чем население в целом, а самые выдающиеся ученые являются самыми нерелигиозными из всех. Наиболее поразительный вывод данного исследования — полярная противоположность между религиозностью американских масс и атеизмом интеллектуальной элиты'4. Довольно забавно, что это исследование Ларсона и Уит-хема цитируется на одном из ведущих веб-сайтов креационистов "Ответы Бытия" (Answers in Genesis), но не в качестве доказательства несостоятельности религии, а как оружие во внутрипартийной борьбе с теми из верующих, кто утверждает, что эволюция совместима с религией. Под заголовком "Национальная академия наук безбожна до основания"55 "Ответы Бытия" приводят заключительный абзац письма Ларсона и Уитхема редактору "Природы": После того как мы подвели итоги исследования, НАН (Национальная академия наук) выпустила брошюру, призывающую преподавать эволюцию в государственных школах — этот вопрос вызывает в США постоянные трения между научным сообществом и некоторыми консервативными христианами. Брошюра заверяет читателя: "Наука не призвана решать, существует бог или нет". Президент НАН Брюс Альберте заявил: "Многие выдающиеся члены Академии являются очень религиозными людьми, многие из них — биологи, которые также верят в эволюцию". Результаты нашей работы доказывают обратное. Создается впечатление, что Альберте обратился к NOMA-гипотезе по причинам, рассмотренным в разделе "Эволюционная школа имени Невилла Чемберлена" (см. главу 1). Перед "Ответами Бытия" задачи стояли совершенно другие. В Великобритании (а также в других странах Содружества, включая Канаду, Австралию, Новую Зеландию, Индию, Пакистан, англоязычные страны Африки и т. п.) организацией, эквивалентной американской Национальной академии наук, является Королевское научное общество. Во время публикации этой книги мои коллеги Р. Элизабет Корнуэлл и Майкл Стиррат готовят к печати результаты аналогичного, но более тщательного исследования религиозных взглядов членов совета Королевского научного общества. Выводы авторов будут опубликованы в полной форме позднее, однако они любезно позволили мне привести предварительные данные. Для количественной оценки мнений использовался стандартный метод — семибалльная шкала Лайкерта. Анкета была разослана по электронной почте всем 1074 членам совета Королевского научного общества, имеющим электронный адрес (подавляющее большинство), на нее откликнулись 23 процента опрошенных (хороший результат в такого рода исследовании). В анкете предлагалось оценить ряд утверждений, например: "Я верю в персонифицированного бога, который следит за жизнью человека, выслушивает молитвы и отвечает на них, печется о грехах и проступках и судит нас". Участникам предлагалось оценить каждое утверждение по шкале от i (категорически не согласен) до у (абсолютно согласен). Провести сравнение с результатами исследования Ларсона и Уит-
Оставив теперь лучшие умы Национальной академии и Королевского общества, зададимся вопросом: имеются ли основания утверждать, что процент атеистов в целом выше среди более образованных и умных людей? Статистическая зависимость между религиозностью и уровнем образования, а также религиозностью и коэффициентом умственных способностей (IQ) рассматривалась в нескольких исследованиях. В книге "Как мы верим. Богоискательство в научный век" Майкл Шермер описывает проведенный им совместно с коллегой Фрэнком Салловеем крупТчЮМАсштабный опрос случайно выбранных американцев. Наряду со многими другими интересными выводами они установили, что религиозность действительно негативно соотносится с уровнем образования (чем лучше образован человек, тем меньше вероятность, что он окажется религиозным). Религиозность также отрицательно коррелирует с интересом к науке и политическим либерализмом (сильная отрицательная зависимость). Неудивительные результаты — так же, как и положительная зависимость между религиозностью детей и их родителей. Изучающие взгляды английских детей социологи выяснили, что только один ребенок из двенадцати меняет религиозные взгляды, которые ему привили в детстве. Как и следует ожидать, различные исследователи измеряют разные показатели, поэтому сравнивать результаты работ зачастую нелегко. Метаанализ — это способ сравнения, при котором исследователь собирает все опубликованные по определенной теме научные работы, подсчитывает количество пришедших к одному заключению и сравнивает его с количеством, сделавшим другой вывод. Единственный известный мне метаанализ работ о связи религии и коэффициента умственных способностей (IQ) был опубликован Полом Бел-лом в 2OO2 году в журнале Mensa Magazine (Mensa — это общество, членами которого являются люди с высоким коэффициентом умственных способностей, поэтому неудивительно, что их журнал публикует статьи на близкую им тему'7). Белл пришел к следующему заключению: "С 1927 года было проведено 43 исследования соотношений между религиозностью и уровнем образованности/коэффициентом умственного развития; все, кроме четырех, выявили обратную зависимость. То есть чем выше умственное развитие или уровень образования человека, тем менее вероятно, что он окажется религиозным или будет придерживаться верований любого толка". Метаанализ всегда дает менее конкретные (более обобщенные) результаты, чем любое из включенных в него исследований. Было бы интересно получить результаты новых выполненных в этом направлении работ, а также новых опросов, проведенных среди членов элитных организаций, таких как национальные академии, среди лауреатов главных премий и медалей, например Нобелевской, премии Крейфурда, уче-
Тем не менее есть в этом аргументе что-то странное. Невозможно верить или не верить во что-то по выбору. Я, по крайней мере, не могу верить только потому, что так решил. Я могу на основании своего решения ходить в церковь, читать никей-ский Символ веры, даже клясться на стопке Библий, что я верю каждому написанному в них слову. Но все это не сделает меня верующим, если я на самом деле не верю. Пари Паскаля может быть лишь аргументом в пользу того, что выгодно притворяться верующим. И пусть вам повезет и бог, в которого вы якобы верите, не окажется всеведущим, потому что иначе ему ничего не стоит раскусить ваши уловки. Дурацкая идея о том, что можно верить по выбору, замечательно высмеяна в книге Дугласа Адамса "Детективное агентство Дирка Джентли", где читатель встречается с роботом по имени Электрический Монах — бытовым прибором, в обязанности которого входит "верить за вас и таким образом освобождать вас от этой обре- менительной необходимости". В рекламе усовершенствованной модели сообщалось, что она может "верить в такие вещи, в которые с трудом поверили бы даже жители Солт-Лейк-Сити". Но в любом случае почему мы с такой готовностью верим в то, что самый лучший способ ублажить бога — это верить в него? Разве не может оказаться, что бог столь же охотно вознаградит доброту, щедрость или скромность? Или искренность? А что, если бог — ученый, который выше всего ценит целеустремленный поиск истины? В конце концов, разве творец Вселенной не обязан быть ученым? Бертрана Рассела как-то спросили, что бы он сказал, если, умерев, оказался бы лицом к лицу с всевышним, вопрошающим, почему он в него не верил. "Слишком мало доказательств, Господи, слишком мало доказательств", — был (чуть не сказал бессмертный) ответ Рассела. Разве бог не проявил бы больше уважения к мужественному скептицизму Рассела (не говоря о его мужественном пацифизме, из-за которого он оказался во время Первой мировой войны в тюрьме), чем к трусливым расчетам Паскаля? Несмотря на то что нам не дано знать, куда поворотил бы Господь, для доказательства несостоятельности пари Паскаля этого и не требуется. Не забывайте, речь идет о пари с исключительно неравными, по собственному утверждению Паскаля, шансами. А вы побились бы об заклад, что бог предпочитает неискреннюю веру (или даже искреннюю веру), а не честный скептицизм? Или представьте, что, умерев, вы сталкиваетесь не с кем иным, как с Ваалом, не менее ревнивым, как утверждают, чем его старый конкурент Яхве. Может, Паскалю было бы выгоднее совсем не верить, чем верить в неправильно выбранного бога? Да и само по себе количество богов и богинь, на которых можно делать ставки, разве не опровергает логику Паска-лева аргумента? Паскаль, скорее всего, рассуждал об этом пари в шутку, так же как и я опровергаю его ради смеха. Но мне
И наконец, можно ли предложить какое-либо антипаска-лево пари? Представьте, что реально есть какой-то шанс, что бог существует. И тем не менее утверждаю, что вы проживете свою жизнь гораздо лучше и полнее, если сделаете ставку на его отсутствие, а не присутствие, — вам не нужно будет тратить драгоценное время на поклонение, принесение жертв, сражения за него, гибель за него и т. д. Не хочу углубляться здесь в этот вопрос, но в следующих главах читатели сами смогут убедиться в пагубных последствиях религиозности и религиозных ритуалов. Доказательство от Байеса АМЫМ СТРАННЫМ ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ СУЩЕ-ствования бога, с каким мне приходилось сталкиваться, является, по-моему, доказательство от Байеса, недавно выдвинутое Стивеном Анвином в книге "Вероятность бога". Я не сразу решил включать его сюда по причине его слабой убедительности, да и отсутствие вековой замшелости не добавляет ему авторитета. Но сразу по выходе в 2003 году книга Анвина привлекла внимание многих журналистов; на ее примере нам представляется возможность связать воедино некоторые нити умозаключений. В данном случае я симпатизирую намерению автора, потому что, как уже было сказано в главе 2, полагаю: существование бога, по крайней мере в принципе, можно исследовать как научную гипотезу. Да и сама донкихотская попытка Анвина дать численное выражение подобной вероятности, бесспорно, забавна. Похоже, что подзаголовок "Простой расчет, подтверждающий основу основ" был позднее добавлен издателем, потому что в самой работе Анвина такого самонадеянного заявления найти не удается. Эту книгу точнее было бы охарактеризовать как руководство для пользователя — типа "Теорема Байеса для чайников", и исследование существования бога приводится в ней в качестве остроумного примера. Анвин с таким же успехом мог использовать для объяснения теоремы Байеса гипотетический случай убийства. Следователь рассматривает доказательства. Отпечатки пальцев на револьвере уличают г-жу Пикокк. Степень этого подозрения можно выразить, прицепив к нему количественную оценку. Но у профессора Плама есть мотив навести на г-жу Пикокк подозрение. Уменьшим степень подозрения г-жи Пикокк на соответствующую величину. По результатам судебной экспертизы с 70-процентной вероятностью можно заключить, что выстрел из револьвера был сделан с большого расстояния с замечательной точностью, что заставляет предположить, что убийца — не новичок в обращении с оружием. Выразим количественно степень возникшего подозрения в отношении генерала Мастарда. А самые сильные мотивы для убийства имеются у преподобного отца Грина*. Увеличим количественную оценку вероятности его вины. Однако длинный белый волос на пиджаке убитого, несомненно, принадлежит госпоже Скарлетт... и так далее. В голове сыщика сплелись в клубок более или менее субъективно оцененные степени вероятной вины участников события. Предполагается, что теорема Байеса поможет ему отыскать правильное решение. Она представляет собой математический инструмент, объединяющий ряд приблизительных вероятностных оценок и позволяющий в результате получить окончательный вывод и количественную оценку его вероятности. Но, безусловно, качество окончательного вывода не может быть выше качества использованных для его получения исходных данных. А эти данные, как правило, являются результатом субъективной оценки со всеми неизбежно вытекающими отсюда недостатками. Налицо явное проявление принципа "мусор на входе — мусор на выходе" (GIGO — Garbage In, Garbage Out). В отношении примера Анвина с богом "приложимость принципа GIGO" — это чересчур мягко сказано. ::" Преподобный отец Грин — персонаж продаваемой в Англии (где она появилась), Австралии, Новой Зеландии, Индии и других англоговорящих странах настольной игры Cluedo; в американской версии он, однако, почему-то превращается в господина Грина. Интересно почему? По профессии Анвин — консультант по оценке рисков, предпочитающий байесовские заключения другим методам статистики. И демонстрирует он теорему Байеса не с помощью детективной истории, а на примере самой крупной проблемы — вероятности существования бога. В качестве исходной позиции принимается полная неопределенность, которую в количественном выражении он оценивает так: 5<э процентов — вероятность существования бога и 50 процентов — вероятность его отсутствия. Далее он приводит шесть факторов, влияющих на данные вероятности, количественно взвешивает каждый из них, закладывает значения в математический аппарат теоремы Байеса и смотрит, что тот выдаст. Проблема (подчеркиваю еще раз) заключается в том, что шесть исходных взвешенных значений являются не измеренными количественными данными, а просто личными оценками Стивена Анвина, выраженными, чтобы их можно было использовать, в цифрах. Вот эти шесть факторов. жүктеу/скачать 1.99 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|