Божьи генералы-2 Робертс Лиардон

      Интервьюер спросил у этого пользующегося большой популярностью человека, может ли он сказать, что любит детей. Его ответ привлек мое внимание. Без тени смущения актер ответил: “Нет”.

      Интервьюер был настолько шокирован, что потерял дар речи. Герой христианских фильмов тут же продолжил свою мысль: “Не поймите меня неправильно; я люблю детей. Но, я думаю, Богу неинтересно то, что мы любим делать; под этим я понимаю наши собственные желания. Библия ясно говорит, что в сердце человека нет ничего доброго. Я думаю, что Бог больше заинтересован в нашей покорности Ему, чем в том, что нам нравится. Вопрос всегда будет стоять так: будем ли мы выполнять Его желания? Примем ли Его волю?”

      Подчинение - вот что ожидает от нас Бог. Вопрос всегда будет стоять так: будем ли мы выполнять Его желания? Примем ли Его волю?

      Фарель обличает Кальвина

      Глядя прямо в телекамеру, актер продолжил: “Если бы я последовал за своим желанием выбрать какое-либо служение или занятие и ответил Богу, призывающему меня к чему-то другому, “нет”, то мог бы остаток своей жизни провести неизвестно где”.

      Мне понравилась искренность этого человека и прямота, с которой он разоблачал распространенную, но извращенную доктрину, которая возвеличивает личные желания. Подчинение - вот, что ищет и хочет увидеть в нашей жизни Бог. Когда мы с покорностью выполняем то, о чем Он просит нас, Его желание становится нашим желанием. Результатом подчинения является смиренная жизнь, жизнь, которая говорит: “Бог, все это касается не меня, но только Тебя”. Подчинение является единственной силой, которая может смирить сердце и сформировать позицию. Жан Кальвин открыл для себя эту жизненно важную истину и, благодаря своему подчинению Богу, перешел на новый уровень лидерства.

      Призванный или проклятый?

      Чувствуя, что их встреча состоялась благодаря вмешательству свыше, и считая, что Господь призывает Кальвина стать протестантским лидером в Женеве, Фарель ткнул пальцем ему в лицо и сурово произнес громким голосом: “Если ты откажешься помочь нам в работе… Бог осудит тебя”.24

      Друг Кальвина дю Тилле также присутствовал при этом разговоре. Думаю, в тот момент он скрывался в углу! И, скорее всего, чрезвычайно сожалел о том, что рассказал Фарелю о местонахождении Кальвина.

      Кальвин посмотрел Фарелю прямо в глаза. Высокий, рыжеволосый человек говорил с уверенностью ветхозаветного пророка! Его слова засели Кальвину глубоко в душу. Позже реформатор признал, что был напуган так, как если бы Сам Бог посмотрел на него с Небес и прикоснулся Своей рукой.

      Фарель был настойчив и отказывался брать свои слова обратно. Он никак не мог понять, почему Кальвин хотел пребывать в уединении, когда мир вокруг так нуждался в его служении. Женева была уже готова к реформам, и Фарель был убежден, что Кальвин являлся именно тем человеком, который возглавил бы их.

      Кальвин почувствовал на своем плече руку Божью, забиравшую его собственные страхи и желания и превращавшую их в неимоверную силу и желание подчиниться. Он отказался от составленных наперед и удобных для себя планов и стал новым человеком, “человеком, которого призвал Бог”.25 Рано утром он покинул Женеву и отправился в Базель, чтобы собрать вещи и оставить там свою семью. 1 сентября Кальвин снова был в Женеве, готовый начать свою работу.

      Женева. Первый раунд - пастырство

      Свою деятельность в новой церкви Кальвин начал как “профессор Священного Писания”. В то время “проповедником” являлся Фарель, а Кальвин проводил занятия и лекции по изучению Библии. В течение года последний стал “главным пастором”.

      Новая жизнь Кальвина сильно отличалась от того, как он жил ранее. До переезда в Женеву он встречался с людьми тогда, когда этого хотел сам, а затем возвращался в свое уединение. Теперь же все было совершенно иначе! Кальвин крестил, проводил бракосочетания и похороны, организовывал церковные богослужения и проповедовал на них, а также занимался административной работой и проводил собрания руководства церкви. Как только он начинал работать в какой-либо одной сфере церковной жизни, тут же ему приходило очередное откровение, которое призывало заняться и другими делами. Кальвин нес свое служение с таким же усердием, с каким ранее учился.

      Еще до знаменитого ночлега Кальвина в Женеве горожане проголосовали за то, чтобы “жить по Евангелию”.26 Политические власти Женевы поддержали Фареля в его желании полностью реформировать религиозную и нравственную жизнь города. Фарель был очень горячим и деятельным человеком, и Кальвин не тратил время на то, что могло совершить рвение его друга. Он дал волю всему тому, что накопилось внутри него самого за годы интенсивной учебы - знанию греческого языка и иврита, философии Реформации и политической власти, а также отточенным навыкам теологических дебатов. Каждую сферу общественной жизни Кальвин наполнил своими мудростью и пониманием.

      Сам город и отношение его жителей к переменам были настоящей мечтой реформатора. Реформаторы получили в свои руки всю полноту власти для моральной реконструкции города, наполненного безнравственностью. Кальвин усердно трудился, служа людям и неся им знание Библии, которое должно было помочь горожанам жить праведной жизнью. Даже несмотря на свои обширные знания, Кальвин никогда не обращался к людям свысока, но всегда, наставляя их, стремился опуститься на уровень своих слушателей, чтобы лучше понять одолевавшие тех проблемы.

      Такое отношение вам может показаться вполне обычным, но все-таки не забывайте, в какое время жил Кальвин. Католическая церковь держала людей во тьме. Именно люди должны были служить церкви, а не наоборот. Поэтому только обладая огромной смелостью, можно было перевернуть существовавшую систему и сделать церковь служащей людям. Еще большая смелость требовалась для того, чтобы учить людей Слову Божьему, чтобы они могли понять все написанное в нем.

      Несмотря на кажущуюся идиллию, проблемы продолжали существовать. Кальвин обладал сильным характером, и политические власти, хотя и желавшие реформ, стремились сохранить свои позиции и вес в обществе. Противостояние Кальвина и властей стало главным тормозом Реформации.

      Кальвин создал “Символ веры”, который должен был произнести каждый человек, называвший себя гражданином. “Символ веры” утверждал, что Слово Божье является окончательной властью; природа человека порочна; а спасение, праведность и возрождение обретаются лишь в Иисусе Христе.

      “Символ веры” стал одним из факторов появления в церкви музыкального прославления. Кальвин постановил, что богослужение должно сопровождаться пением псалмов, наполняющим жизнью слова Писания и являющим откровение поющим. Поскольку в то время в церкви не было никакой музыки и никто не знал подходящих мелодий, Кальвин создал детский хор и научил их некоторым гармониям пения псалмов. Этот хор пел во время служб, а взрослые слушали. После того как остальные прихожане научились петь, им предложили присоединиться к хору. Кальвин стремился к тому, чтобы во время каждого богослужения пелось несколько известных песен, что способствовало бы искреннему поклонению. До этого времени никто не понимал песен, певшихся во время мессы, потому что все их слова были на латинском языке.

      Затем Кальвин организовал образовательную программу, которую должен был посещать каждый человек, и установил правило отлучения от церкви, в особенности от Вечери Господней, для тех, кто не жил в соответствии с Божьими стандартами. Нет, Кальвин не считал, что мы можем вести абсолютно безгрешную жизнь. Это правило распространялось на тех, кто постоянно вел безнравственный образ жизни, не раскаиваясь и не полагаясь на Святого Духа.

      Споры, касавшиеся подобной строгости, продолжались около года, и ситуация стала достаточно напряженной. Наконец, в январе 1538 года политические власти запретили Кальвину и Фаре- лю проповедовать, потому что первый в одной из своих проповедей назвал их “дьявольским сборищем“27; власти приказали реформаторам позволить участвовать в Причастии каждому.

      Но Кальвин и Фарель, не обратив внимания на угрозы, продолжали выступать с обличительными проповедями и не допускали к Причастию безнравственных людей. В результате возле церкви собралась разъяренная толпа, угрожавшая реформаторам смертью.

      К апрелю правительство пришло в ярость. Фарелю и Кальвину было приказано покинуть Женеву в течение трех дней.

      Кальвин с радостью покинул город и вместе с Фарелем отправился прямо в Берн, чтобы представить свое дело на рассмотрение местному совету. Когда власти Берна отказались поддержать реформаторов, те отправились в Цюрих, где снова попытались защитить свое дело.

      Совет Цюриха посчитал, что Кальвин был неправ в своем излишнем рвении и отсутствии милосердия к неправедным людям. Тем не менее, он обратился к властям Берна с просьбой посодействовать в переговорах с женевским правительством, чтобы Кальвину и Фарелю было позволено вернуться в город.

      В мае 1538 года в Женеву от имени Кальвина и Фареля была направлена делегация, которая, однако, ни о чем не смогла договориться. Кальвин испытывал очень большую враждебность по отношению к Женеве и считал, что Бог освободил его от данного поручения.

      Теперь, лишенные крова, личного имущества и служения, Фарель и Кальвин снова вернулись в тихий и спокойный Базель.

      Страдания рождают план

      После всех пережитых испытаний Кальвин и Фарель стали очень близкими друзьями. Оказавшись в Базеле, они поселились в разных домах, обдумывая свои дальнейшие действия.

      В довершение к одолевавшей Кальвина депрессии, вызванной неудачей в Женеве, он получил известие о том, что один из его друзей был отравлен и вскоре скончался. Глубоко опечаленный, Кальвин целую ночь не мог заснуть, пытаясь найти ответы на царившую вокруг несправедливость. Он был приведен в замешательство и оскорблен той неудачей, которая постигла его служение в Женеве. Чувствуя себя неспособным вести общественную жизнь, Кальвин думал о том, что Базель станет тем уединенным уголком, где он сможет спокойно учиться и писать книги. Он решил, что больше не будет иметь никакого дела с общественным служением. Кальвин считал, что человек не обязан вести подобную жизнь - постоянно служа и постоянно находясь под пристальным вниманием.

      Для Кальвина это лето оказалось чрезвычайно сложным. Он продавал свои книги, чтобы заработать на жизнь. В довершение ко всему его старый друг дю Тилле прислал письмо, в котором сообщил о том, что возвращается во Францию и в лоно католической церкви. В письме задавался вопрос: является ли новое протестантское движение истинной церковью или же всего лишь очередным движением, которое вскоре просто исчезнет? Также дю Тилле спрашивал Кальвина, не является ли его изгнание из Женевы знаком свыше, свидетельствующим о том, что Бог недоволен деятельностью реформаторов. Полученное письмо ножом полоснуло по сердцу Кальвина.

      Дю Тилле предложил Кальвину финансовую помощь, но тот отверг ее. Он прекрасно понимал, что если примет эти деньги, то снова окажется связанным с католической церковью, чего не желал ни при каких условиях.

      Чувствуя себя покинутым и преданным, Кальвин похоронил свою боль и продолжил двигаться дальше, хотя и понятия не имел о том, куда ведет эта дорога.

      Фарель получил просьбу помочь служению в Невшатели и предложил Кальвину отправиться вместе с ним, однако тот отказался. Фарель принял к сведению его позицию и отправился в путь самостоятельно.

      Боязнь ошибки

      Кальвин остался один, думая, что его общественное служение - а возможно, и репутация, над созданием которой он трудился большую часть своей жизни, - подошло к концу. Его мысли путались, а сам Кальвин ощущал несправедливость, вызванную тем, что злые мотивы взяли верх над добрыми. Он полностью посвятил свою жизнь Богу, и теперь что у него осталось? Кальвину казалось, что у всех окружавших его людей все было в порядке и лишь он один страдал. Он чувствовал себя одиноким, оставленным наедине со своими проблемами. В это трудное время обжигающе горячие ветра испытаний дули на Кальвина отовсюду. Однако его время еще не пришло.

      В июле Кальвин решил отдохнуть от Базеля и отправился в Страсбург, где его познакомили с очень уважаемым реформатором по имени Мартин Букер. Букер пригласил Кальвина перебраться в Страсбург и стать пастором церкви, прихожанами которой являлись пятьсот французских беженцев. Французов с радостью принимали в городе, однако они чувствовали себя в изоляции, потому что большую часть населения Страсбурга составляли немцы. Французский пастор был бы там очень кстати.

      Мартин Букер имел очень интересную биографию. Он стал протестантом, услышав, как Мартин Лютер защищал свою позицию во время известных Дебатов в Хайдельберге, прошедших в 1518 году. Вскоре после этого он вместе с тремя друзьями возглавил Реформацию в Страсбурге. Букер снискал уважение после того, как ему удалось примирить Ульриха Цвингли и Лютера, которые расходились в своем отношении к Вечере Господней. Теперь же Букер приглашал Кальвина прибыть в Страсбург и использовать там свои дары в деле Реформации.

      К Кальвину вернулась его боязнь неудачи, и он категорично отклонил приглашение. Хотя в Страсбурге ему не пришлось бы иметь дело с городскими властями, воспоминания о женевском провале никак не оставляли душу реформатора. Вернувшись в Базель, Кальвин обнаружил дожидавшееся его очередное приглашение прибыть в Страсбург. Однако на этот раз Букер прибег к испытанному еще Фарелем способу завоевать Кальвина. Он написал: “Бог знает, как Ему достать Своего мятежного раба, как Он достал и Иону”.28

      К Кальвину снова пришло уже порядком позабытое ощущение - ощущение призвания и судьбы. Этот суровый упрек поразил Кальвина до глубины души, и он изменил свое решение. Несмотря на свою боль, Кальвин испытывал здоровый страх перед Господом.

      1 сентября Кальвин, отправившийся в путь на корабле по Рейну, прибыл в Страсбург, где снова стал пастором.

      Три года блаженства

      Страсбург являл собой полную противоположность Женеве. Евангельское поклонение практиковалось в городе уже на протяжении четырнадцати последних лет. Букер и другие реформаторы прекрасно поработали, организовав церкви с действующими программами, поощрявшими активное участие прихожан в жизни церкви. Страсбург представлял собой процветающий центр Реформации, и, казалось, Кальвин и французская церковь идеально подходили друг другу.

      Кальвин оставался в Страсбурге на протяжении последующих трех лет, с 1538 по 1541 год. В течение этого времени он возмужал и получил возможность отдохнуть от постоянной борьбы с оппозицией, как это было в Женеве.

      Люди были очень рады появлению франкоговорящего пастора, особенно такого, как Кальвин. Несколько месяцев спустя он получил гражданство, которого не смог обрести в Женеве.

      Время, проведенное Кальвином в Страсбурге, стало периодом его исцеления. Открытая атмосфера и теплое отношение окружающих людей оказали на него благотворное влияние. Букер был на восемнадцать лет старше Кальвина и стал его наставником и одним из самых близких друзей. Кальвин часто проводил свое время рядом с Букером, слушая о его взглядах на предопределение и организацию церкви.

      Поскольку люди относились к Кальвину чрезвычайно дружелюбно, в городе не было никаких распрей. В отличие от Женевы, реформатору не приходилось тратить свое время на противостояние оппозиции; наконец-то у него появилось время для близкого общения с людьми.

      Кроме крещения, благословения браков и проповедования, Кальвин занялся новой для себя деятельностью — пасторским душепопечением. До этого времени ничего не было известно о подобном служении.

      Кальвин предлагал прихожанам своей церкви приходить к нему за советом и утешением в трудные для них минуты. Свои встречи и все услышанное на них он держал в тайне и никогда о них не говорил.

      Церковь в Страсбурге функционировала так, как Кальвин хотел, чтобы функционировала церковь в Женеве. Он читал проповеди каждый день, а в воскресенье - даже два раза. Кальвин руководил протестантской школой, преподавая молодежи принципы христианской веры. И, кроме всего прочего, верующие пели во время богослужений прекрасные и возвышенные псалмы. Один из французских беженцев, посетив церковь, сказал, что слезы радости сами потекли из его глаз, когда прихожане начали петь. Год спустя Кальвин издал эти псалмы в виде отдельной книги. Теперь каждый мог иметь свой собственный сборник песен и пользоваться им во время богослужений. Форма публичного богослужения, которую Кальвин разработал в Страсбурге, имела огромную историческую значимость. Он горячо убеждал людей, что подобным образом они максимально приближаются к практике поклонения Господу в ранней церкви.

      Регулярно общаясь на протяжении этих трех лет с Буке- ром, Кальвин укрепил и довел до совершенства свое учение о Причастии. Предмет этого учения был очень близок сердцу Кальвина и на протяжении многих лет являлся основной причиной разногласий между реформаторами и лютеранами. Мартин Лютер настаивал на том, что Христос физически присутствовал во время Причастия; Цвингли же, ведущий швейцарский реформатор, утверждал, что Причастие являлось лишь воспоминанием о смерти Христа. Деятели протестантской Реформации никак не могли прийти к согласию по этому вопросу до тех пор, пока Кальвин не написал книгу, названную “Небольшой трактат о Вечере Господней”. В этой книге он доступно объяснил, что Христос действительно присутствует во время Причастия, но Его присутствие является духовным, а не физическим.

      Книга Кальвина стала очень популярной как среди простых людей, так и среди церковных служителей. Говорят, что Мартин Лютер также прочел ее и сказал, что, если бы Кальвин высказал ему эту мысль на двенадцать лет раньше, они с Цвингли наверняка пришли бы к взаимопониманию.29

      Прямыми и окольными путями

      В то время как Кальвин наслаждался своей должностью пастора, перед ним стала открываться еще одна возможность служения. Не так давно Букер назначил человека по имени Жан Штурм ректором старого Страсбургского монастыря, попросив сделать из него библейскую школу. В скором времени Штурм сделал эту школу одной из наиболее известных и успешных школ Реформации.

      Штурм также стал близким другом Кальвина. Бог делал так, чтобы пути Кальвина пересекались с путями лучших реформаторов того времени, с которыми тот устанавливал теплые дружеские отношения. В скором времени Штурм назначил Кальвина главным преподавателем своей школы. С помощью Кальвина школа превратилась в академию с обширным учебным планом. Он вместе с Букером занимался подготовкой студентов к будущему служению. Кальвин называл этих студентов “новыми учителями”.

      Эта церковная школа стала прототипом, первой в своем роде. Ее миссия заключалась в том, чтобы готовить новое поколение учителей, которые отправились бы в другие города и страны и способствовали бы там духовному пробуждению.

      Цели и задачи новой школы доставляли Кальвину огромную радость, он ощущал себя будто на Небесах. Все вокруг него процветало; он даже не мог в полной мере удовлетворить огромный духовный голод своих прихожан. Работа Кальвина в школе Штурма послужила примером того, чем он займется позже - откроет школу, которая будет отправлять своих выпускников во все уголки известного тогда мира.

      Во время пребывания Кальвина в Страсбурге его влияние стало стремительно распространяться. Этот город стал местом его роста и возмужания, однако Кальвин постоянно чувствовал призыв читать лекции и выступать на конференциях в соседних городах и странах. Особенной популярностью Кальвин пользовался у императора Священной Римской Империи

      Карла V, который выступал в качестве спонсора серии конференций, посвященных религии. Кальвин всегда приглашался на них в качестве выступающего.

      Также он продолжал тренировать свои писательские навыки. (В конце главы я перечислил названия и годы выпуска всех работ Кальвина.) За три года, проведенных в Страсбурге, Кальвин написал четыре книги, а также одно очень известное письмо, которое спасло Женеву.

      Попытка духовного переворота

      Наступил 1539 год. Поскольку Фарелю и Кальвину было запрещено появляться в Женеве, у католической церкви сложилось впечатление, что Реформация в этом городе не имеет будущего. В отсутствие лидеров движения Женева казалась лакомым кусочком, готовым к тому, чтобы церковь спокойно вернула его себе.

      Римские епископы и кардиналы в Северной Италии думали, каким образом им лучше всего восстановить свое влияние. Не так давно они избрали нового кардинала по имени Иосиф Садоле. Он был высоконравственным и красноречивым человеком. Пользовавшийся большим уважением среди людей, Садоле был именно тем человеком, который так требовался церкви. Руководство католической церкви совместно с Садоле составило письмо с обращением к правительству Женевы, в котором местным властям предлагалось сохранить свою власть, но вернуться к католицизму. В письме также были обещаны помощь и поддержка Римом Женевы, а также спрашивалось: “Считаете ли вы более важным для своего спасения верить и следовать тому, что католическая церковь одобрила еще полторы тысячи лет назад и истинность чего неоднократно подтверждала с тех пор; или же нововведениям, принесенным лукавыми людьми лишь двадцать пять лет назад?“30 Этими словами Садоле подверг сомнению истинные мотивы и репутацию реформаторов.

      Получив это красноречивое письмо, власти Женевы пообещали дать на него ответ. Письмо было написано на латыни, что поспособствовало отсутствию пристального внимания к нему со стороны простых горожан. Городское правительство почувствовало, что за этим посланием таятся недобрые мотивы, однако не имело в своих рядах человека, который был бы способен противостоять оказываемому давлению. Единственным выходом было отправить Кальвину копию письма и молиться, чтобы он простил их и пришел на помощь.

      Письмо, о котором услышал весь мир

      Когда Кальвин получил письмо, я думаю, что он даже и не вспомнил о том, как нехорошо с ним обошлись в Женеве. Сложившуюся ситуацию он рассматривал как прямую угрозу делу Христа, истинного Евангелия и истинной церкви; Кальвин даже и мысли не допускал о том, чтобы оставить Женеву одну перед лицом опасности.

      Кальвин отложил в сторону все остальные дела и сел писать ответ. В течение шести дней он написал такой шедевр, который до сих пор распространяется по миру и ободряет верующих. Письмо Кальвина стало настолько известным, что даже получило название: “Ответ кардиналу Садоле”.

      Кальвин ответил кардиналу подробно по каждому пункту. С помощью скрупулезно подобранных фактов, примеров и аргументов он разъяснил, а затем обезоружил злоупотребления и безнравственность, процветавшие в католической церкви. Кальвин назвал себя одним из реформаторов, осуждаемых Римом. “Если бы вы набросились лично на меня, я с легкостью простил бы вам ваши нападки, приняв во внимание уровень ваших познаний… Однако когда я вижу, что мое служение, которое, как я уверен, определено мне Самим Богом, подвергается вашим атакам, то предательством, а не терпеливостью с моей стороны будет остаться безмолвным и смотреть сквозь пальцы”.31

      Кальвин считал Божье Слово единственным источником истины и говорил, что Слово в сочетании с Духом формируют церковь

      Несмотря на то, что Кальвин долгое время не был в Женеве, он относился к тамошней церкви с отцовской любовью и вниманием. Своим письмом он стремился защитить невинных от волчьих клыков. Кальвин писал Садоле: “Если бы я думал лишь о своих интересах, то никогда не покинул бы вас”.32 Он называл Слово Божье единственным источником истины для реформаторов и говорил, что Слово в сочетании с Духом формируют истинную церковь. Кальвин блестяще показал, что проповедь Евангелия является скипетром, с помощью которого Отец управляет Своим Царством - именно проповедь, а не латинизированная литургия или папская тирания. “Вы либо неправильно понимаете слово церковь, либо… сознательно и с готовностью искажаете ее предназначение”.33 Страстно и убежденно Кальвин писал: