Центрального комитета коммунистической партии советского союза

стр. 401), когда жертвоприношение «закончено, жрец выходит и раздает часть того, что было поднесено идолам. Эта пища принимается как свя­щенная и немедленно поедается». У краснокожих (Скулкрафт. «Indian Tribes», т. Ill, стр. 61; Таннер. «Narrative», стр. 287) во время празднества, которое проводится в начале охотничьего сезона, жертва «должна быть съедена целиком и ничего не должно оставаться»... У алгонкинов... на таком же празднестве... не должна быть сломана ни одна косточка жерт­венного животного» (стр. 239).

Часто возникает любопытное отождествление (он говорит «смешение»)

жертвенного животного с божеством, и первому поклоняются до того, как приносят его в жертву. Так было в Древнем Египте, Апис — жертвенное животное — считался в то же время богом (Кокс. «Manual of Mythology», стр. 213), а иа Ифигению некоторые смотрели как на Артемиду.

(Не только бык Апис жертва, но и жертвенный агнец Христос то же самое, что бог; его родной сын).

И. Г. Мюллер говорит о Мексике, что в определенное время года «жрецы, в частности, изготовляли изображение из всевозможных семян, которые спекались кровью принесенных в жертву детей.

Подготовка к празднеству проводилась путем различных религиозных очищений и искуплений, омовений водой, кровопусканий, постов, процес­сий, воскуриваний, принесения в жертву перепелов и человеческих жерт­воприношений. Затем жрец Кецалкоатла выстрелом из лука в это изобра­жение Уицилопочтли пронзал бога стрелой. После этого бог считался мертвым и жрец вырезал у него, как это делалось и у принесенных в жертву людей, сердце, которое поедал король, наместник бога на земле. Однако тело они делили между четырьмя кварталами города таким образом, чтобы каждый человек получил кусочек» (стр. 239, 240).

В Мексике ежегодно приносились большие жертвы также Тескатли-ноке; жертвой избирали красивого юношу, большей частью военноплен­ного, с которым на протяжении целого года обращались как с богом и покло­нялись ему и т. д. В начале последнего месяца ему отдавали в жены 4 красивых девушек; наконец в роковой день его вели во главе торжествен­ной процессии к храму, затем со многими церемониями и выражением всяческого почитания его приносили в жертву, а потом съедали жрецы и вожди. — У кхондов Центральной Индии также бывали подобные тра­пезы с человеческими жертвоприношениями. В землю вбивали крепкий кол и к нему привязывали жертву в сидячем положении, ее смазывали топленым маслом из молока буйволицы и имбирем, украшали цветами и все собрав­шиеся поклонялись ей в течение дня. Вечером пир возобновлялся; на тре­тий день утром жертве давали выпить немного молока, в то время как жрец, возглавлявший собрание, молил богиню о ниспослании ее благословения народу и т. д. и т. д. Жрец подробно рассказывал о происхождении и пре­имуществах этого обряда ... и заканчивал заявлением, что веление богини исполнено, народ собрался и т. д. После притворной церемонии, жертву, тем не менее, отводили в рощу, где должно было совершиться жертвопри­ношение; чтобы предупредить сопротивление, жертве ломали кости рук и ног, или же опаивали опиумом или дурманом, а когда Джанни наносил ей рану топором... толпа бросалась вперед, чтобы получить кусочек ее мяса, и в одно мгновение жертву обдирали до костей (стр. 240, 241).

говорил всерьез, а когда он это осознал

(что джентльмен веерьез был ослом),

то чем серьезнее был учитель, тем смехотворнее выглядело все дело» (стр. 245, 246).

(Леббок издевается над самим собой, не ведая того).

Цезарь уверяет, что у древних бриттов деньги обычно давали взаймы под посмертные обязательства (postobits) — обещания заплатить в мире ином (стр. 248).

Скотина Леббок говорит:

«Огромная услуга, которую наука... оказала делу религии... до сих пор еще но получила того признания, какого она заслуживает. На науку многие превосходные, но ограниченные люди

(безграничный филистер!)

смотрят как на враждебную религиозной истине, в то время как в действи­тельности она направлена лишь против религиозных ошибок» (стр. 256).

Примечательный обычай на Таити, в соответствии с которым король отрекался, как только у него рождался сын; а землевладельцы при подоб­ных обстоятельствах теряли права собственников на свою землю и стано­вились простыми владельцами по доверенности земли собственников-детей (см. Эллис. «Polynesian Researches», т. II, стр. 346, 347). У басуто строгая система первородства, и даже при жизни отца старший сын обладает зна­чительной властью как над имуществом, так и над младшими детьми (Казалис. «Basutos»). Ta же система первородства в сочетании с наследова­нием по женской линии еще в полной силе на Фиджи, где она известна как васу, что означает племянник или племянница, «но становится официаль­ным званием 9ля мужчины, который в некоторых местностях обладает чрезвычайной привилегией присваивать себе по своему выбору все, что принадлежит его дяде или находится под его властью... Какое бы высокое положение ни занимал вождь на Фиджи, если у него есть племянник, у него есть и господин» (стр. 315).

У австралийцев (в отличие от краснокожих Америки, где дичь более крупная, — только племенная собственность на землю, которой сообща пользуются охотничьи общины), питающихся опоссумами, пресмыкаю­щимися, насекомыми, корнями и т. д., добывание пищи обычно возможно лишь на собственной земле — «каждый мужчина имеет определенный участок земли, точные границы которого он всегда может указать. Эта земельная собственность делится отцом еще при его жизни между сыновья­ми и переходит почти в порядке наследования. Мужчина может распоря­жаться своей землей или заключать сделки, уступая ее другим, однако женщина никогда не наследует землю, первородство среди сыновей также не дает каких-либо особых прав или преимуществ». На некоторые земли, особенно богатые смолой, в сезон ее добычи имеет признанное право мно­жество семей, хотя в другое время доступ туда им не разрешен. (Эйр. «Discoveries in Australia», т. II, стр. 297; Грей. «Australia», т. II, стр. 232, 298, 236)... «Некоторые австралийские племена претендуют даже на воды рек... Проникновение на территорию с целью охаты считается-в Австралии тяжелым преступлением».

В Полинезии, где усердно занимались земледелием, также как на Таити, каждый земельный участок имел соответственно владельца;

ногу, чтобы обиженный мог проявить ее копьем». Размеры наказания огра­ничиваются так строго, что, если нанося подобную рану копьем, человек по небрежности или по какой-либо другой причине превысит допустимые размеры, — например, заденет бедренную артерию, — то он сам подлежит наказанию.

[Шейлоковская история!]

(Дж. Грей. Australia, т. II, стр. 243).

Написано К. Марксом в марте июне 1S81 з.

Впервые опубликовано в книге

«The Ethnological Notebooks of

Karl Marx». Assen, 1972

в 1790 г. в Гамбурге «Достоверные сообщения об истории цар­ствования Фридриха II, короля прусского и т. д.», книгу, которая посвящается «почтительно моему милостивому гос­подину и покровителю» министру Фридриха II и Фридриха-Вильгельма II графу Герцбергу, и, таким образом, могла содер­жать лишь вещи, приятные правительству. В историческом приложении к этой книге г-н консисторский советник дает бой известному ганноверскому врачу д-ру Циммерманну («Об одиночестве») и говорит там, на стр. 20:

«Я (в более ранней работе) выразился возможно более кратко, осторожно н бережно, когда писал: король, избегая общения с дамами, лишал себя многих чувственных радостей, однако возместил их себе общением с, муж­чинами». Нет, говорит Циммерманн, «причина его близости с известными мужчинами» была другая — ему не хватало одной штучки.

И вот консисторский советник получает от врача, который обмывал тело покойного короля, торжественное и высказанное с глубоким возмущением заверение, что в действительности все было на месте и таким образом близость с мужчинами полностью подтверждается.

С каких ранних пор и как широко были распространены сведения об этом ненарушении супружеской верности королем подтверждается не только стихотворной сатирой на него, пос­ланной Вольтеру в 1759 г. Шуазелем, заканчивавшейся словами:

Как можешь нежность осуждать Ты, который страсть познал Лишь в барабанщика объятьях.

Более ранний пример, относящийся к 1745 г., приводился в «Мемуарах» Тренка, т. I, стр. 36.

«Лейтенант гвардейской пехоты, который в то же время был публичным Ганимедом... стал говорить мне колкости по поводу моей тайной любви. Я назвал его и т. д., мы схватились за шпаги, и я нанес ему удар в лицо. Во время церковного смотра король, проходя мимо меня, сказал: «Господи, пусть он поостережется, ga разразит его гром!».

Как истинный философ Фридрих создал школу. Король Швеции Густав III был сыном его сестры. В рукописи одного шведского графа, использованной Шлоссером, говорится:

«Содомский грех до него не был известен в Швеции» (Шлоссер. «18. Jahrhun­dert». 4 издание, т. III, стр. 134),

Принц Генрих, брат Фридриха II, был, по-видимому, не менее способным учеником.