Черкесы и кабарда

Где изначально находилась Кабарда? На этот простой вопрос кабардинские историки, разумеется, ответят, что она находилась там же, где и сейчас. Но факты говорят о другом.

Приведем некоторые сведения из фольклора и письменных документов о локализации кабардинцев в разные периоды времени; заметим, что они однозначно свидетельствуют о том, что нынешняя Кабарда не являлась местом их исконного проживания и что сам термин «Кабарда» был кочующим.

Недавнее переселение кабардинцев на нынешнюю территорию не могло не остаться в памяти народа. В. Н. Кудашев, хорошо зная народные предания, писал: «Из всех разнообразных рассказов можно сделать, таким образом, одно только заключение: кабардинцы не были исконными жителями Кабарды, а откуда-то сюда переселились» (Кудашев, 1, ст. 6).

Например, в сказании «Адемиркан», опубликованном в 1888 году Т. П. Кашежевым, говорится о том, что кабардинцы жили на побережье Черного моря. Но, к несчастью, витязь Адемиркан, любимец крымского хана Доулет-Гирея, навлек на себя его гнев тем, что не выполнил свое обещание вернуться к нему и остался у своих приемных родителей в Кабарде. Хан направил к кабардинцам огромное войско на кораблях:

«Высадившись, неприятельская рать бросилась на неповинных ни в чем кабардинцев. Как защищаться немногочисленному народу против несметных полчищ? Сам виновник народного бедствия, Адемиркан, не хотел поднять руки против бывшего своего благодетеля. Произошло кровопролитное сражение, и кабардинцы были разбиты наголову. Пришлось бедному народу покинуть родную землю: взяли кабардинцы своих жен и детей, нагрузили арбы всяческим добром и переселились со всем народом подальше к востоку, в нынешнюю Большую Кабарду, на большую равнину, называемую Зияпэкэ (что созвучно карачаево-балкарскому слову зепака «выселение». – К., Г.). – (ФАЗП, с. 143). Вряд ли все эти сведения можно считать случайностью или ошибкой сказителей; народ помнил свое проживание на побережье моря и уход на восток. Но, разумеется, кабардинцы пришли на Терек не сразу.

Ср. то, что пишет Дюбуа де Монпере: «В те времена, когда наши предки, рассказывают кабардинцы, жили на берегах Черного моря, они часто воевали против эммечей, народа женщин» (АБКИЕА, с. 457).

Из всех мест кочевания кабардинцев в документах ХУII-ХУIII вв. наиболее часто упоминается река Кума. То же самое мы видим и в фольклоре. Например, в кабардинской эпической песне о «Нарте Айдемиркане», записанной в 1885 г. С. Стрелецким, есть фрагмент, в котором выражается заветная мечта кабардинцев - освободиться от ига татар: и после этого «возвратятся времена наших предков, когда молодежь наша по-прежнему будет разгуливать свободно по Прикумским степям. Вот какие блестящие времена ожидают нас! Вот тогда черкес может сказать в утешение своему отцу-старику: «Я твой достойный сын!» (ФАЗП, с. 110). Следовательно, в народной памяти кабардинцев земля обетованная (т. е. место, где и сложился сам народ) находилась не в нынешней КБР, а на Куме, где они граничили с калмыками.

Конечно, в фольклорном повествовании, возникшем как отражение реальных событий, многое гиперболизируется - рост и сила героя, численность войск, и пр., но многие второстепенные или косвенные детали событий сохраняются в сказаниях, поскольку объектом гиперболизации не становятся. Сказание «Как Куйжий победил хана» ясно показывает, что калмыки жили рядом с кабардинцами, по соседству: «Посол объявил, будто бы ржание княжеских жеребцов помешало ожеребиться ханским кобылицам. Князь не знал, что делать. Несколько раз он собирал людей и спрашивал, как быть? Князь боялся могущественного хана (калмыцкого. - Ш. Х.), однако честью своей поступиться не хотел» («Сказания и сказки адыгов». М., 1987 г., с. 269).

Калмыки пришли на Кавказ в 30-е годы XVII века. Кабардинцы, по их же преданию, появляются на Малке после калмыков, более того, они в повествовании считают их аборигенами края. Имя хана, который обменял свое владение на жену кабардинского князя, в сказании не сохранилось. Но калмыки часто фигурируют в кабардинском фольклоре.

Интересно, что сюжет об обмене княжеской жены на территорию связывался в преданиях кабардинцев не только с френджами (европейцами), но и с калмыками, и с ногайцами: «…предания, объясняющие происхождение названия «Кабарда», возводят это географическое название к имени первопоселенца Кабарды, обменявшего новые земли на свою жену. Хитрость заключалась в том, что Кабарда попросил у аборигена края (калмыцкого хана) столько земли, сколько охватит бычья шкура. Разрезав ее сначала пополам по всей плоскости, потом обе половины он еще раз разрезал на тонкие нитки. Этими нитками он якобы охватил всю нынешнюю территорию Кабарды» (Ципинов, с.85).

Вероятно, имеется в виду предание, опубликованное в 1881 году. Судя по упоминаниям конкретных людей и местностей, в основе его лежало реальное событие. Приведем некоторые цитаты, с нашими комментариями.

«По преданию, кабардинцы населяли прежде северо-западный Кавказ, занимая всю береговую полосу Черного моря, и назывались косогами. У них были князья Болотоков и Куйцукоков». Кабарда Тамбиев был ближним дворянином Болотокова (может быть, речь идет об Инал-тегине; если его отца звали Болат, то адыги могли именовать князя Болотоко – «сын Болата»).

К несчастью, увидев Жан, красавицу-жену Тамбиева, князь стал домогаться ее. Спасаясь от расправы, он взял с собой пятерых джигитов, и «направился вверх по реке Пшизе (Кубани) в места, занятые другими племенами». Следовательно, этот дворянин, эпоним кабардинцев, жил до той поры в низовьях Кубани. Но и выше по реке он не остановился, и направился на восток. «После продолжительного странствования он достиг кургана Курей, по левую сторону реки Малки, напротив того места, где ныне находится станица Прохладная». И, далее: «Проехав несколько верст, он увидел белые шатры: оказалось, что это было войско тургутов (калмыков), во главе которого был хан, который сидел посредине стана, поджав ноги и куря длинную трубку. В те времена калмыки были рассеяны по всей нынешней Кабарде».

Тамбиев становится приближенным калмыцкого хана, однако, увидев Жан, тот потребовал отдать жену ему. Кабарда оказался в безвыходном положении, но жена сама посоветовала согласиться с требованием хана, а взамен попросить ту землю, которую занимала его орда. Тот согласился, «и перекочевал в степь, за море, откуда и пришли тургуты». Кабарда, считая добытую такой ценой землю несчастливой, перенес свой аул на Баксан. «Для безопасности от набегов соседних племен он обвел свой аул земляными укреплениями, с сторожевой башней, и начал с своими пятью спутниками обрабатывать землю». Из Адыгеи вскоре стали прибывать новые переселенцы, и образовался большой аул.

Однажды, увидев, как некий витязь собирается перебраться на коне через бурную реку, Тамбиев дал слово, что если это ему удастся, то он выдаст за него свою дочь Залихан. Всадник благополучно достиг берега и оказался евреем по имени Куденет. Он стал зятем Кабарды, и тесть выделил ему столько земли, сколько Куденет смог обвести тонкими ремешками из воловьей шкуры. Так образовался второй аул, по реке Чегем, «и весь край стал называться по имени основателя первого аула Кабардой, а жители – кабардинцами».

«У Ногмова, - писал Л. Г. Лопатинский, - нет этого предания; он упоминает только о переселении из Крыма на Кавказ княжеского рода Араб-хана, от которого происходил Инал, родоначальник всех адыгейских князей. В числе этих князей упоминается и темиргоевский князь Болотоко; от него отделился князь Зан и поселился на Кубани, недалеко от устьев р. Белой». («Фольклор адыгов». Нальчик, 1990 г., с. 197-202.). Если князь Болотоков – это Инал, то Зан, возможно, какой-то предводитель бесленеевцев, не пожелавших идти на восток вместе с кабардинцами и оставшихся в Закубанье. Переселение это совершилось, конечно, не при Инале (погибшем в Абхазии), а позже, при Темрюке Идаровиче (но мы имеем дело с фольклорным произведением, в котором события как бы спрессованы).

И, как видим, этот вариант однозначно связывает начало истории кабардинцев с низовьями Кубани. Имя отделившегося князя напоминает имя жены Тамбиева – Зан; возможно, в фольклоре оно стало осмысляться как имя женщины.

Кабардинцы стали известны русской дипломатии в середине XVI века под названием «пятигорские черкесы». Но дело в том, что топонимическое определение «пятигорские» не подразумевает проживание кабардинцев в XVI веке в районе современного г. Пятигорск, Ставропольского края (здесь кабардинцы жили, но гораздо позже). Термин «Пятигорье» применялся и совсем в другом регионе Кавказа – Причерноморье. Этому есть следующие доказательства, основанные на сведениях путешественников, историков, дипломатов того времени. Приведем всего несколько примеров:

1. Джорджио Интериано. В 1502 г. в сведениях этого итальянского путешественника, географа и этнографа сказано: «В это время черкесы (кабардинцы) занимали восточный берег Азовского моря».

2. Мартин Броневский. Видный польский дипломат и государственный деятель, дважды побывавший в Крыму в 1570-х годах, пишет:

«Что же касается Тамани, находящейся на самом краю Тавриды и смежной с обширной областью пятигорской, которую Птоломей и Страбон называют Колхидою…».

В главе «Пятигорская область и ее жители» он также пишет: «Область пятигорцев, или Колхида…». Иными словами, имеется в виду территория, смежная с Абхазией.

3. Жан Шарден. Французский дворянин, посетивший в 1672 году Кавказ по пути в Персию и написавший работу «Путешествие господина дворянина Шардена в Персию и другие восточные страны». Он также описывает «пятигорскую страну»:

«От пролива Палус Меотийского (Приазовье) до Мингрелии тянутся на шестьсот миль гористые холмы. Эти горы очень красивы, покрыты лесами и населены черкесами. Турки называют эти народы «черкесами» или «керкесами». Древние называли их общим именем зиги, а также жителями гор; это соответствует определению «ченж даги», которое некоторые восточные географы дают этому народу, т. е. «пять гор». …Корабли из Константинополя и Кафы, идущие в Мингрелию, бросают на своем пути якорь во многих местах на этих берегах…».

На основании этих и других сведений можно констатировать тот факт, что топонимическое определение «пятигорские» относилось к западной части Кавказа - районам современного Краснодарского края и Абхазии. Морское судоходство в районе современного г. Пятигорск, Ставропольского края, немыслимо по понятной причине.

4. Жан де Люка. Итальянский монах Доминиканского ордена в своем труде «Описание перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин, Жана де Люка, монаха Доминиканского ордена» (1625 год) пишет о Черкесии и Кабарде:

«По их стране протекают две значительные реки, из которых одна, впадающая в море, Кубань, называется Пси, а другая (Терек) проходит недалеко от Кабарды».

Это сообщение, составленное в 1625 году, прямо указывает на то, что р. Терек проходит недалеко от Кабарды, а не течет по ее территории.

Очень интересны сведения Феррана (умер около 1713 г.). «Переехав ногайские земли, вступили мы в Черкесию, которую татары называют Адда». И далее: «Область Адда простирается до реки Кара-Кубани», служащей ее границей». Следовательно, Черкесия (страна адыгов), находится в Закубанье, в ее среднем и нижнем течении; но там же, во времена Феррана, находились и кабардинцы: «Страна Черкесия, которую мы проходили, заключает в себе высокие горы и глубокие долины, осеняемые множеством огромных деревьев. Главная местность сего округа Кабарда. Отсюда крымский хан приобретает великое количество невольников».

Это явное описание не нынешней безлесной Кабарды, а пейзажа Причерноморья, его гор и долин. Ферран сообщает также: «Всей этой областью заведывает бей, зависящий от хана и имеющий под своей властью многих владельцев; они обязаны ежегодно платить хану дань, состоящую из трехсот невольников, двести молодых девиц и сто юношей не старше двадцати лет. Часто беи для примерного поощрения отцов и матерей отдают хану своих собственных детей» (АБКИЕА,с. 110-111).

Ферран побывал в Черкесии в 1702 году, сопровождая ханского сына Казы-Гирея; ничто в его рассказе не указывает на то, что он побывал на территории нынешней Кабарды, которая к тому времени уже всеми признавалась принадлежащей России, а потому, находясь там, кабардинский бей никак не мог платить крымцам позорную дань людьми. Кабарда, которую описывает Ферран, находилась на территории, подвластной крымскому хану. О близости ее к Крыму говорит и другое; Ферран встретился с кабардинским беем, о чем пишет: «Бей и его семейство были из лучших семей. Чрезвычайно хотелось мне окрестить их, но так как им надобно было объяснить догматы христианской веры, а я языка татарского не знал, а через магометанского переводчика объясняться не хотел, то и отложил свое намерение до другого случая, надеясь прибыть сюда с каким-либо миссионером из Бахчисарая» (АБКИЕА, с. 112). Речь идет о периоде пребывания кабардинцев на Урупе, куда крымский хан переселил их с Кумы в 1671 году (см. ниже).

Далее Ферран говорит о всей Черкесии, не выделяя Кабарду: «Кроме природных жителей, в Черкесии живут еще четыре народа: татары, считающиеся господствующим народом, греки и армяне, заезжие по делам торговым, и евреи, здесь поселившиеся». Все это, опять-таки, указывает на Северо-Западный Кавказ. Кроме того, по Феррану, все черкесы являются подданными Крыма: «По требованию хана беи (черкесские) выставляют до 5000 воинов, но черкесы мало способны к войне, хотя весьма искусны в стрельбе из лука» (АБКИЕА, с. 112).

Но уже Ксаверио Главани, побывавший в Черкесии позже, говорит (в 1724 г.) о том, что «Кабарта обратилась за помощью к царю Московии» и воюет с прочими областями Черкесии, ставшими на сторону Крыма; это не могло произойти, если бы кабардинцы к тому времени вновь не передвинулись на восток, о чем и говорит Главани: «Последний округ называется Кабарта. Границы его приближаются к крепости Терку, получившему свое название от реки Терка, которая омывает стены этой крепости» (АБКИЕА, с. 160). Иначе говоря, вторичное переселение кабардинцев из Прикубанья на восток произошло в промежутке между 1702 и 1724 годами (см. ниже).

Итак, мы выяснили происхождение адыго-кабардинской знати и можем вернуться к выяснению некоторых вопросов истории Кабарды и Джиляхстанея, после их выделения из общеадыгского массива и ухода из Прикубанья. Определение территории расселения кабардинцев в XVII-XVIII вв. сопряжено со многими трудностями - кочевой образ жизни народа, отсутствие археологических памятников, и пр. В 1755 году Карл Пейсонель писал об адыгах: «Черкесы живут почти также, как ногайцы; у них нет ни городов, ни постоянных жилищ; они кочуют с места на место, не выходя, однако, из границ владений своего кабиле (округа), лето они проводят в равнинах и удаляются зимой в горы; у них нет определенных земель, и возделывают то один район, то другой. Их дома представляют собой ямы, вырытые в земле и покрытые листьями и соломой» (АБКИЕА, с. 201). То, что говорится о западных адыгах, должно тем более относиться к кабардинцам,жившим на равнине.

Ничто не говорит о том, что ранее этого периода образ жизни народа был другим. «В русских документах часто встречается для кабардинцев термин «кочевья», «кочевали», иногда эти переселения были на значительные расстояния, как это видно из приведенного выше примера о переносе «кабаков Алегуки Шеганукова в 1640 г.» (Кушева, с. 102). По письменным источникам, в своих передвижениях они порою доходили почти до устья Терека.

Как известно, время с XV-го по середину XVIII-го вв. являлось периодом наивысшего могущества Османской империи и ее вассала – Крымского ханства. Турецкий флот господствует на Средиземном море, Черное же вообще является для турков их внутренним морем; по всей окружности его берегов располагались их крепости, города и укрепления. Под их влиянием и контролем находились Крымское ханство, Большая Ногайская орда и Тарковское шамхальство в Дагестане. Русское же государство пока было слишком слабым для соперничества даже с Крымским ханством, но принимало энергичные меры для того, чтобы исправить такое положение и твердой ногой стать на Черном и Каспийском морях. Разгром Казанского и Астраханского ханств при Иване Грозном явились решительной заявкой Русского государства на гегемонию в этом регионе. Показательно, что вслед за этим, в 1571 году, последовал поход крымского хана Девлет-Гирея, в результате которого Москва была взята и сожжена.

Русское правительство в этих условиях приняло другую, более осторожную и действенную тактику. Оно стало использовать и раздувать противоречия между теми народами и их правителями, которые находились под протекторатом или под сильным влиянием Османской империи и Крыма - ногайцами, украинцами, поляками, адыгами, в 1630 году переселило из-за Волги калмыков (на условиях службы Русскому государству), использовало силу донских и запорожских казаков. Россия продвигалась на юг медленно, но неуклонно. Взятие Астрахани и строительство крепости Терки в устье Терека (не путать с одноименным городком в устье Сунжи) вскоре позволили ей считать степи и предгорья на востоке Северного Кавказа своими.

Адыги, как и их часть – кабардинцы - изначально входят в сферу влияния Крыма. На их исконной территории, побережье Черного моря, находятся турецкие укрепления и гарнизоны. Крыму адыги выплачивали дань, в том числе и рабами. Разумеется, в таких условиях часть князей, не ладившая с Крымом, должна была стремиться найти ту силу, на которую можно было бы опереться, и обращение за помощью к Москве было неизбежно, пусть не всех владетелей, но многих. Понятно, что она, заинтересованная в нестабильности в крымских владениях на Кавказе, стала поддерживать то явно, то скрыто, тех князей, кто занимал анти-крымскую позицию. Но Османская империя и Крымское ханство обладали тогда слишком большой мощью, чтобы кабардинцы могли, находясь в непосредственной близости к Крыму, освободиться от данничества – своими силами или с помощью России.

Во второй половине XVI-го века кабардинцы постепенно продвигаются из Прикубанья на восток, какое-то время задержавшись в Пятигорье (по причине чего их иногда именовали «пятигорскими черкасами»), вплоть до Дагестана, поближе к Астрахани, к тому времени уже занятой русскими войсками. Оттуда князь Темрюк и послал Канклыча Канукова к Ивану Грозному с просьбой о принятии в вассалы и обороне от кумыкского шамхала (отсюда же отправилась в Москву и дочь Темрюка – Мария). О пребывании кабардинцев в низовьях Терека говорит следующий факт. На переговорах в Стамбуле в 1570 году, отвечая на вопрос турецкого паши о том, почему русский царь повелел построить город «на государя нашего земле на Терке», И. П. Новосильцев говорил: «И Темрюк-князь присылал бити челом государю нашему, которые черкасы ему были послушны, и те учали ему многие убытки делати, и крымшевкальцы и кумыки учали его обидети, и государь бы пожаловал на его земле велел для недругов город поставити для Темгрюкова челобитья, чтоб ему от своих недругов жити безстрашно. А та земля изстари была от Кабарды от Темгрюкова юрта по Терке реке и до моря его, Темгрюкова, и зверь бил и рыбу ловил», и что «не владел тою землею, где город Терка стал, опричь Темгрюка нихто». Он же говорил паше, что Темрюк просил «чтоб государь его, Темгрюка-князя, держал в своем имени и войну ему свою дал на крымшевкальцов, и государь наш Темгрюка-князя пожаловал, войну свою к нему посылал, и на Крымшевкалы Темгрюк-князь с нашего государя воинскими людьми ходил и Крым-шевкалы воевал» (КРО, т. 1, с. 23). («Крымшевкал» – титул наследника кумыкского престола).

Объяснения И. П. Новосильцева удовлетворить турецкую сторону не могли, поскольку османы считали Северный Кавказ и Дагестан своей территорией, а их население, в том числе и кабардинцев, – подданными Турции. В 1570 году султан Селим писал Ивану Грозному: «И нашего величества князи наши холопи Кабардынские земли искони вечные наши бывали» (КРО, т. 1, с. 26).

Из сказанного со всей очевидностью вытекает, что в конце XVI века кабардинцы были небольшим племенем и кочевали на равнине между нынешними Моздоком, Кизляром и Гудермесом, где, в месте впадения Сунжи в Терек и был поставлен городок Терки. И уже в то время разгорелась распря между потомками Инармаса, во главе с Темрюком Айдаровичем и другим кланом кабардинских князей (потомков второго внука Инала – Джанхота). Своих сил у Темрюка было мало, поэтому он вынужден то и дело обращаться к помощи русской рати. По объяснениям заинтересованных лиц ясно, что Темрюку городок нужен был для защиты как от кумыков, так и от Джанхотовичей. Если бы кабардинцы жили в то время на нынешней территории, никакого смысла в возведении Терков в нынешней плоскостной Чечне не было бы.

В 1558 году с той же просьбой о помощи в Москву прибыли Булгерук-мирза и Салнук-мирза, сыновья Темрюка. Освоение занятой территории осложнялось, как мы уже говорили, распрей между Темрюком (которому подчинялись джиляхсмтанеевцы) и другим князем, Пшеапшокой Кайтукиным, а в какой-то момент отношения между ними ухудшились до предела. Очевидно, Пшеапшоко претендовал на власть над всеми кабардинцами и занятой ими территорией, при этом обладая большими силами.

Суть в том, что образовалось два клана князей, каждая из которых добивалась власти, а значит – права распоряжаться милостями Москвы. По одной росписи родословной кабардинских князей (принадлежавшей А. М. Пушкину), у их родоначальника Инала был сын Тобулду-мурза, имевший трех трех сыновей, которых звали Инармас, Янхот, Минбулат. «А у Инармаса-мурзы дети: Идар-мурза да Убит; у Идар-мурзы дети: Комургун да Желегот да Канбулат да Елбузду»; и далее: «А у Кермургука-мурзы дети: Мамстрюк да Домануко да Салтман, в крещении князь Михайло» (КРО, т. 1, с. 383). Как видим, в этой родословной князя по имени Темрюк нет, вместо него присутствует Комургун (Кермургук); так как именно он назван отцом Мамстрюка, Доманука и Салтмана, то речь идет об одном и том же человеке, имевшем два имени. От второго сына Тобулды-мурзы, Янхота, по этой росписи (оставляем только ту линию, которая играла большую роль в истории Кабарды), родился Бесле(н), от него Катука (Кайтука), от него Шапшока, от него пошли Шагунуко и Казыко (Козый), от первого – Олегоку (Алегука), от второго – Антокжюко (Хатохшоко).

Другая роспись (принадлежала А. И. Лобанову-Ростовскому) говорит, что родоначальника князей звали Акабгу (видимо, это титул Инала; тюркское акъ ябгу означает «старший наместник»), и что у него было два сына – Табулы и Беслень; от Табулы-мурзы, имевшего 4 сыновей (Инармас, Янхот, Минбулат, Кирклыш) пошли кабардинские князья, а от Бесленя – бесленеевские.

Линия такова: Инармас – Идар – Темрюк – трое его сыновей (Доманука, Мастрюк, Салтанкул); двух первых «убили Казы-мурза з братьею зазвав к себе меду пить, и держав их у себя два дня скованых и на третий день убили». Несмотря на противоречия в двух росписях, можно прийти к выводу, что все потомство Темрюка было исстреблено, а власть в Терках принадлежала потомкам его братьев, других Идаровичей (Биту, Желегота, Канбулата).

От второго сына Табулды, Янхота, по этой росписи, пошли: Беслень – Кайтука – Пшаопшока – Козый.

Обычно говорят о вражде Идаровичей и Кайтукиных (или Казыевых). На наш взгляд, точнее будет говорить о потомках двух братьев (старших сыновей Тобулду-мурзы) – Инармаса и Джанхота. Первым, малочисленным, сидевшим в Терках, покровительствовала Москва; вторые, более сильные и многочисленные, были у нее на подозрении.

В 1563 году Темрюк бежит в Астрахань, спасаясь «от своих недругов», возвращается во главе русских войск (500 стрельцов и столько же казаков) и громит владения Инармасовичей: «И Темгрюк со государскими людьми недругом своим недружбу довел и в свою волю их привел, а воевал Шепшуковы улусы да город Мохань, город Енгирь, город Каван, и мирзу Телишку убили и людей многих побили. А те городки были Шепшуковы-княжие, и люди тех городков добили челом Темгрюку-князю, и дань Темгрюк-князь на них положил. И воевали землю их одинатцеть дней, и взяли кабаков Мшанских и Сонских сто шестьдесят четыре, и людей многих побили и в полон имали, да взяли четырех мурз: Бурната, Ездноура, Бурнака, Дудыля» (АБКИЕА, с. 11).

Местоположение этих городков выяснить не удается; но думать, что владения Пшеапшоки находились в нынешней Большой Кабарде, нет никаких оснований (по имени его сына она называлась позже Казыевой Кабардой) - все это происходило в в низовьях Терека; упоминание «Татцких земель», которые «воевал» Темрюк, вряд ли случайно – таты издавны жили в Дагестане.

Разгром соперника был полный, но дело этим не закончилось (приведя, в конце концов, к полному расколу). Война князей продолжалась: в 1566 году от Темрюка Идаровича в Москву прибыл его сын Матлов, с просьбой о постройке в устье Сунжи города (крепости Терки) «для брежениа от недругов его». В следующем году для строительства крепости царем были отправлены на Терек строители и войска (КРО, т. 1, с. 13). В 1567 году крымский хан Девлет-Гирей пишет польскому королю Сигизмунду-Августу, что его войска не дали построить это укрепление, пойдя походом на «князя кабартыйского», причем говорится, что «замок» собирались строить на «Овячой воде» (путая Сунжу с рекой Кой-су в Дагестане; в переводе с тюркского название это означает «Овечья река, вода»); следовательно, Темрюк со своими подвластными обретался где-то поблизости. Но городок все же был построен, несмотря на недовольство крымцев, потому что в октябре того же года калга (второе после хана лицо в Крымском государстве) Магмет-Гирей посылает Ивану Грозному грамоту с требованием снести его.

В 1567 году ногайский мурза Мааметкул говорил в Крыму русскому послу А. Ф. Нагову: «Сее деи весны у государя вашего был Мамструк-князь Темгрюков сын княжой, а взял деи у государя вашего рать, а идут деи воевати турского черкасов и царевых Береслановых детей и иных черкас, которые служат турскому и царю (крымскому хану. – К., Г.), да Шепшюка Казыева тестя» (КРО, т. 1, с. 17). (Пшеапшока Кайтукин был тестем хана Малой Ногайской орды Казыя Уракова; Темрюк, в свою очередь, был в союзе с Большой Ногайской ордой).

Крепость Терки затрудняла сообщение ногайцев и астораханских татар с Турцией, ездивших туда через Дагестан и Азербайджан, поэтому султан Селим в 1570 году писал Ивану Грозному: «… а ныне в Кабардынской земле город поставлен, и которые из Астороханские земли кипчажские и иные земли мусульманы к нам приезжали в наши страны, а ныне на той дороге стоят твоего величества люди, и потому к нашему величеству к странам нашим не ездят, что там поставлен город» (КРО, т. 1, с. 26).

Наконец, в 1570 году царевич Алди-Гирей направил на Кавказ войско. Русский посол в Крыму А. Ф. Нагов сообщает, куда направилась эта экспедиция: «Царевич деи Алди-Гирей посылал от себя посылку в Черкасы в Кумук, а велел воевати, и черкасы деи Алди-Гиреевых царевичевых татар побили». В комментариях к первому тому КРО почему-то сказано, что Кумук – это «вероятно, Кумурга, западноадыгейское племя кемиргойцев, или темиргойцев» (КРО, т. 1, с. 395). Но думать так нет решительно никаких оснований, так как для Крыма в это время главной задачей на Кавказе являлось не допустить закрепления Московии на Тереке, снести городок, построенный русскими. Поэтому ясно, что Кумук – это Кумыкия.

Далее посол сообщает, что царевич сам хотел идти в поход и просил дать ему пищальников, но хан ему не позволил. Но это говорил послу крымский чиновник в середине июня 1570 года, видимо, вводя его в заблуждение, потому что в уже в конце июля того же года А. Ф. Нагов пишет: «Приехал деи из Черкас Алди-Гирей царевич, а воевал деи черкасы Баазытцкие. И Темрюк деи князь з детьми Баязытцким черкасом приходил помогати, и был деи Темрюку-князю со царевичем бой, и Темрюк деи князь з бою съехал ранен, а дву сынов Темрюковых Мамстрюка да Беберюка царевич Алди-Гирей на бою взял и привел с собою ко царю в Крым» (КРО, т. 1, с. 23).

Одна ошибка тянет за собой другую. Комментаторы, решив, что Кумук – это Темиргой (Кемиргой), в том же духе объяснили и непонятное название «Баазытцкие черкасы» - «по-видимому, северокавказские абазины» (КРО, т. 1, с. 395). Но Темрюку в тот момент явно было не до далеких абазин и темиргоевцев: с одной стороны на него наседали недруги из клана Джанхотовичей, с другой стороны, ему нужно было защитить с таким трудом возведенное укрепление Терки от кумыков и крымцев. Поэтому, несомненно, князь погиб не в Причерноморье, а в Дагестане, где тогда и находились кабардинцы.

Постройка русской крепости на Тереке вызвала озабоченность не только крымского хана, но и его могущественного сюзерена – султана Османской империи. Вот цитата из разговора русского гонца в Турцию И. П. Новосильцева с турецким пашой (1570 г.), из которого становится ясно, о какой территории идет речь:

«Паша сказал. – То все земля, Черкасы и Кумыки и Крымшевкалы, государя нашего, и вера наша ж» (…).

И Иван сказал. – От Кабарды до Бесленей верст с 500, и та земля далеко отошла от тех черкас, которые вашему государю приклонились и служат» (КРО, т.1, с. 23).

Иными словами, Новосильцев говорит, что от племени бесленеевцев, подчинявшегося туркам и чье пребывание было на запад от Пятигорья, до Кабарды верст с 500; это гораздо дальше нынешней Кабарды и соответствует низовьям Терека. Из этих и других сведений ясно, что Кабарда в тот период находилась в равнинных районах нынешней Чечни.

(Интересно, что в 1588 году, через 18 лет после смерти Темрюка, несколько кабардинских князей в шертной записи на верность Русскому государству заявляют: «Даю шерть по своей вере по мусульманскому закону государю царю и великому князю Федору Ивановичу…». Видимо, под влиянием кумыков какая-то часть кабардинской знати уже тогда стала принимать ислам. О месте их пребывания в той же записи говорится: «И жити Канбулату-князю и мне, Мамстрюку-князю, и Очикану-князю и Куденеку-мирзе и братье моей Дамануку да Избулдуку-князю да Анзаруку да Сюнчалею-князю Канглычевым да князю Битемрюку» «в государеве в Терском городе со государевыми воеводами» (АБКИЕА, с. 50-51).

Но столкновения с кумыками продолжались, и князь Мамстрюк Темрюкович даже попал к ним в плен (АБКИЕА, с. 65).

О пребывании кабардинцев в Дагестане говорится и в грамоте Федора Ивановича (от 1594 года), в которой он просит турецкого султана Мурада: «И ты б, брат наш великий государь Мурат-салтан, потому ж своим людем, которые живут в Дербени и в Шемахе и в Баке и в-ыных городех в Кизылбашской земле, заказ крепкой учинити велел, а велел им жить с нашими людьми, которые живут в Кабардинской и в Шевкальской земле, в любви и мире» (АБКИЕА, с. 72).

Если бы кабардинцы не жили в то время невдалеке от дороги в Дербент, требования султанов и просьба царя не имели бы никакого смысла. Этим же (близостью кабардинцев к Азербайджану) объясняется отъезд мурзы Мудара Алкасова к персидскому шаху Аббасу (считавшего Дагестан своим владением), в том же году; решиться на такой поступок, находясь в нынешней Кабарде, т. е. в сфере влияния Крыма, он бы не смог.