165
мощью пластинки, при записи которой дирижировал сам композитор, или в детальных указаниях
к постановке, идущих от канонизированного первого сценического воплощения, будет
рассматриваться нами как непонимание собственно интерпретационных задач. Такого рода стрем-
ление к «правильности» не соответствует и подлинной обязательности произведения, которая
каждого из исполнителей связывает единственным и непосредственным образом и не позволяет
ему облегчить себе жизнь путем простого подражания образцу.
Совершенно очевидно также, что неправильно было бы ограничивать «свободу» стремлений
исполнителя внешними и второстепенными явлениями; напротив, следует представлять
исполнение в целом как обязательное и одновременно свободное. Интерпретация может в
определенном смысле считаться посттворчеством, которое, однако, не следует процессуально за
актом творчества, но относится к облику сотворенного произведения и имеет целью воплотить его
с индивидуальным осмыслением. Историзованное исполнение, например музыки на старинных
инструментах, тем самым не столь адекватно, как полагают; скорее оно подвергается опасности,
будучи подражанием подражания, по словам Платона, трижды отстоять от истины.
Идея единственно правильного исполнения, как кажется, содержит в себе нечто абсурдное, если
учесть конечность нашего исторического бытия; об этом еще будет сказано в другой связи. Здесь
же очевидность положения дел, согласно которой любое исполнение стремится быть правильным,
служит лишь для подтверждения того, что неразличение опосредования и произведения является
собственно опытным познанием произведения. То, что эстетическое сознание способно проводить
эстетическое различение между произведением и его опосредованием в самом общем случае
только в виде критики, то есть тогда, когда это опосредование терпит неудачу, целиком с этим
согласуется. По самой своей идее опосредование тотально.
Тотальное опосредование означает, что опосредуемое само себя как таковое снимает. Таким
образом, исполнение (в случае спектакля и музыки, а также и при публичном чтении лирических
или эпических произведений) само по себе вовсе не является темой, но в нем и благодаря ему
осуществляется представление произведения. Мы увидим, что то же самое справедливо и в
отношении встречного характера и доступности,
Достарыңызбен бөлісу: |