Янко Слава
(Библиотека
Fort/Da
) ||
slavaaa@yandex.ru
176
всегда получает некий временной оттенок, придающий ей историческую характерность.
Неудивительно поэтому, что с возникновением исторической рефлексии,
определяющим для
которой в Германии стал, как уже говорилось,
классицизм Винкельмана, из того, что было
признано классическим, выделилось историческое понятие некоего
времени или некоей эпохи,
обозначавшее в плане содержательном определенный стилистический идеал, и одновременно в
плане историко-дескриптивном — время или эпоху, осуществившую этот идеал. Если в качестве
системы отсчета принималась позиция эпигонов, то осуществление этого стилистического идеала
представало как всемирно-историческое
мгновение, относящееся к прошлому. Соответственно в
новоевропейской мысли понятие классического начинает употребляться для обозначения
«классической древности» в целом, с тех пор как гуманизм вновь
провозгласил образцовый
характер этой древности. Он перенял тем самым — и не без оснований — античное
словоупотребление. Ибо античные писатели, «открытые» гуманизмом,
были теми авторами,
которых канонизировала как классиков позднейшая античность.
Они заняли свое место в истории европейской образованности именно в качестве «школьных»
канонических авторов. Однако легко объяснимо, каким образом историко-стилистическое понятие
могло опереться на это словоупотребление. Хотя оно и несет на себе отпечаток нормативного
сознания, в нем присутствует также и ретроспективный момент. Классическая норма выделяется
на фоне осознаваемого упадка и исторической дистанции. Не случайно понятия классического,
классического стиля формируются именно в поздние времена: Каллимах и тацитовский «Диалог»
сыграли в этом
отношении решающую роль
25
. К этому добавляется, однако, еще и нечто иное.
Авторы, почитаемые классическими, являются, как извест-
Достарыңызбен бөлісу: