437
автор этого текста [см. с. 231, 351]. Задача же понимания направлена в первую очередь на смысл
самого
текста.
Именно это, очевидно, и имеет в виду Коллингвуд, отрицая вообще всякое различие между
историческим вопросом и тем философским вопросом, ответом на который и должен быть текст.
Мы же, напротив, придерживаемся мнения, что вопрос, о реконструкции которого идет здесь речь,
относится в первую очередь не к мыслям и переживаниям автора, но исключительно к смыслу
самого текста. Следовательно, должно быть возможно, после того как мы поняли смысл того или
иного предложения, то есть реконструировали вопрос, на который действительно отвечает это
предложение, обратиться также и к самому спрашивающему, к тому, что он имел в виду и на что,
может быть, текст служит лишь мнимым ответом. Коллингвуд не прав, считая из
методологических соображений бессмысленным проводить различие между тем вопросом, на
который текст должен был ответить, и тем, на который он действительно отвечает. Он прав лишь
постольку, поскольку понимание какого-либо текста обычно не включает в себя подобного
различения, ибо это понимание направлено прежде всего на то, о чем говорится в тексте. Реконст-
рукция того, что думал автор текста, есть уже совсем иная задача.
Следует спросить себя, при каких условиях осуществляется эта иная задача. Ведь нет сомнений в
том, что по сравнению с действительным герменевтическим опытом, понимающим смысл текста,
рекомендация фактических намерений автора представляет собой некую редуцированную задачу.
Соблазн историзма и заключается в том, чтобы усматривать в этой редукции добродетель
научности, а в понимании — такую реконструкцию, которая как бы воспроизводит возникновение
текста. Историзм следует здесь идеалу познания, известному нам из познания природы,— идеалу,
согласно которому мы понимаем некий процесс лишь тогда, когда мы в состоянии его
искусственно воспроизвести.
Выше мы показали [см. с. 271, 328 и сл.], сколь сомнительно утверждение Вико, будто бы этот
идеал находит в истории чистейшее воплощение, поскольку-де человек сталкивается здесь со
своей собственной человечески-исторической действительностью. Мы же, напротив,
подчеркивали, что любой историк, любой филолог должен считаться с принципиальной
незавершенностью того смыслового горизонта, в котором он движется, понимая что-
Достарыңызбен бөлісу: |