Древние культы и традиционная культура казахского народа

при погребении и обязательно кидать землю на могилу. Старцы- 
казахи при жизни мечтают об участии всех детей и родствен­
ников при его предстоящем погребении, что выражается этно­
графизмом: “топырак буйырса” - буквально означает: погреба­
ли бы дети и родственники. С этим этнографическим явлени­
ем С. Руденко связывает обычай сооружения курганов ранних 
и средневековых кочевников. В свою очередь, от грандиозных и 
пышных обрядов ранних кочевников, дошедших до нас в пись­
менности и материальной культуре, до казахов дошли родопле­
менной коллективизм при похоронах и сооружение сфериче­
ских курганообразных могил.
Погребения особо влиятельных и могущественных людей в 
древности проходили торжественно, с участием всего племени. 
В этом отношении характерен обычай погребения скифских и 
сакских царей, подробно описанный древними авторами. Пре­
жде чем предать земле, “обвозят покойника по всем его дру­
зьям, каждый из них устраивает угощение провожатым, причем 
и покойнику предлагается часть всех яств, которые предлага­
ют другим. Частных лиц возят таким образом 40 дней, затем 
хоронят”1. В этом ритуале присутствуют некоторые элементы 
похоронного культа казахов: условное угощение умершего, об­
щественное угощение, соблюдение сорокадневного поста и др. 
Ранние кочевники придавали погребальному культу большую 
социальную и нравственную значимость. Хороня с почестями 
мертвых, они считали, что это урок для живых. Это обстоятель­
ство особо подчеркивает Лукиан, писатель I в. н. э. Сочинение 
построено в форме диалога между мудрецами Греции и кочев­
никами:
“Мнесипп: Что говоришь ты, Токсарис? Вы, скифы, прино­
сите жертвы Оресту и Пиладу и считаете их богами?
Токсарис: Приносим, Мнесипп, приносим, но вовсе не счита­
ем их богами, а просто хорошими людьми.
Мнесипп: Значит, у вас есть обычай и хорошим людям после 
их смерти приносить жертвы, как богам?
1 См.: 
Геродот.
История. Т. IV. С. 72.
242

Токсарис: Не только это, но мы даже чтим их праздниками и 
торжественными собраниями.
Мнесипп: Что же вы ищете в них? Ведь, конечно, вы прино­
сите им жертвы не ради снискания их благосклонности, раз они 
мертвы?
Токсарис: Быть может, не худо было бы, если бы и покойники 
были к ним благосклонны. Но мы полагаем, что для живых по­
лезнее будет, если мы будем помнить о лучших людях, и потому 
чтим умерших: мы думаем, что в гаком случае многие захотят у 
нас сравняться с ними”1.
Из приведенного диалога мудрецов, так сказать, идеологов 
своего времени, можно достаточно обоснованно предположить 
следующее: 1. Кочевыми скифами греческие божества прини­
мались конкретными “хорошими людьми” (в лучшем случае, 
титанами и героями), но не всемогущими абстрагированными 
религиозными категориями - богами. 2. Скифский мудрец “под 
праздниками и торжественными собраниями” понимает нечто 
такое, что мы застаем у поздних кочевников, и в частности у ка­
захов, в форме тризны и асов. В достаточно обозримом хроно­
логическом диапазоне у кочевников не наблюдается более гран­
диозных торжеств, чем тризна по умершим предкам. Не зря та­
кой знаток культуры кочевого мира, как Г. Н. Потанин, назвал 
годовые поминки казахов “родовыми торжествами”. Кочевник- 
мудрец Токсарис вскрывает и идейные мотивы, философско- 
методологические основы всего погребального культа. Все ри­
туалы и мероприятия по похоронам необходимы для того, чтобы 
“и покойники были благосклонны” по отношению к тем, кто их 
отправляет в “иной” мир. Мертвый воспринимается им актив­
ным, живым, могущим быть “благосклонным” или, вовсе нао­
борот, агрессивным. Токсарис как идеолог весьма уместно про­
водит в диалоге свои достаточно зрелые классово-сословные 
цели. Почитание предков, по мысли Токсариса, - основа соци­
альной гармонии, ибо в политической организации кочевников
1 
Лукиан.
Самосатский. Токсарис или дружба. // ВДИ. 1948. №1. С. 305.
243

мужчина должен занимать ведущее положение и молодому по­
колению необходимо свято следовать примеру предков. В этом 
социальный смысл всего культа.
Интересна другая деталь обычая скифов. В диалоге весьма 
однозначно просматривается обряд условного кормления умер­
шего, проявление которого путешественники отмечали у позд­
них кочевников. Ибн Фадлан осколок этого обычая застал сре­
ди огузов X в. Арабский путешественник “видел сам, как жена 
умершего предводителя огузов ал-Ката' ана взяла мясо и молоко 
и кое-что мы прибавили к этому: изюма, орехов, перца и проса, 
она вышла из пределов (аула) в пустыню, вырыла яму и погреб­
ла в ней то, что было с ней, и говорила (какие-то) слова. Я же 
сказал переводчику: “Что она говорит?” Он сказал: “Она гово­
рит - эти приношения для ал-Ката'ана, которые преподнесли 
ему (в дар) арабы”1. Огузский обряд открывает завесу затухаю­
щего в городской среде, но обыденного среди сельских казахов 
древнего обычая “саркыт” - остаток, “саркыт iniy” - есть риту­
ально остаточную пищу после кого-то. Обычай основан на ма­
гии. Полагается, что вместе с едой к человеку перейдут опреде­
ленные качества другого лица. Например, таким путем можно 
перенять у старика его долголетие, у певца и поэта - его природ­
ный дар, у богатыря его силу и т. п. Среди казахов много маль­
чиков со странными именами: “Ушкемпир” и “Бескемпир” - до­
словно: три старушки или пять старушек. При рождении их дер­
жали в подолах три или пять многодетных женщин. С помощью 
этого магического обряда дети должны были перенять положи­
тельные качества, жизненную мудрость этих женщин. Обряд 
“саркыт” содержит эту же идею.
Случай, который описан Ибн Фадланом так подробно (веро­
ятно, его это удивило), показывает бытование этнографическо­
го явления “саркыт” у огузов. Жена, принося еду своему умер­
шему мужу, добавляет в нее из гостинца арабов в качестве риту­
1 

жүктеу/скачать 5.74 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: