Эсеры максималисты в первой российской революции

Событиями декабря 1905 г. заканчивается первый период деятельности оппозиции — период собирания сил, формирования самостоятельной организации и осмысления собственной политической платформы. Если первое выступление будущей оппозиции было связано с неудовлетворенностью организационными принципами, которые проводились эсеровским руководством, то окончание периода характеризуется, как мы видели, и разногласиями в области тактики, хотя эти разногласия носили еще стихийный характер, не будучи подкрепленными теоретически.

Что же представляла собой оппозиция в 1906 г. с точки зрения ее численного, социального и возрастного состава? На основе изучения архивных документов нам удалось выявить свыше 260 членов «оппозиционной фракции»¹⁴, из которых данные о социальном происхождении имеются на 162 человека (62,1%), а о социальной принадлежности (роде занятий) — на 92 человека (35,2%). По этим данным почти три четверти всех оппозиционеров (72%) происходили из крестьян и мещан, то есть низших слоев города и деревни, и только 11,7% —из дворян и семей крупного (не ниже IV класса) чиновничества. По второму показателю (социальная принадлежность — род занятий) крупнейшей группой в оппозиции были учащиеся (56,5%), далее шли мелкие служащие (27,2%) и рабочие (15,2%). Средний возраст оппозиционеров не превышал 24 лет.

{73}Таким образом, подтверждается уже высказанный тезис о том, что оппозицию составляла демократическая по социальному происхождению и революционно настроенная (судя по ее поведению в период Декабрьского восстания) молодежь. В основном это были студенты, процент которых среди оппозиционеров был значительно выше, чем в эсеровской партии в целом¹⁵.

Общепризнанным лидером «московской оппозиции» был «герой пресненских баррикад»⁴², бывший студент Московского университета 24-летний Владимир Владимирович Мазурин. О большом авторитете Мазурина, его человеческом обаянии говорили все, кто его знал: соратники, политические противники и даже охранники, менее, чем кто-либо, склонные к идеализации революционера⁴³. «Человек большой энергии и революционной инициативы, интеллигентный и решительный,— писал о Мазурине Чернов,— он в то же время отличался известной покладливостью, простотой и привлекательностью личного характера. Среди «оппозиции», особенно же в рабочих кругах, он пользовался огромной популярностью»⁴⁴. Начав революционную деятельность в 1903 г., с 1904 г. Мазурин работал пропагандистом в московской эсеровской организации, где, по словам Зензинова, особенно отличался в делах, в которых требовались «изобретательность, ловкость и бесстрашие»⁴⁵. По характеристике современников, Мазурин был «прирожденный бунтарь», человек «отчаянного мужества»⁴⁶. В мае 1904 г. он был арестован и приговорен к 7 годам тюрьмы (впоследствии этот срок был сокращен до 2-х лет, а в октябре 1905 г. Мазурин, как и многие другие, был амнистирован). После этого «Володя» стал известен всей революционной Москве. В тюрьме (где он был старостой «политических») Мазурин, в частности, познакомился с Л. Н. Андреевым, который был арестован в феврале 1905 г. по делу московской социал-демократической организации. Писатель оставил чрезвычайно теплые воспоминания об этих встречах⁴⁷¹⁶.

С целью обретения финансовой самостоятельности 7 марта оппозиционеры произвели колоссальную по масштабам и исключительно дерзкую по выполнению экспроприацию. В пятом часу дня в помещение Московского общества взаимного кредита в центре города (на Ильинке) ворвалась боевая дружина оппозиционеров во главе с В. В. Мазуриным. Обезоружив охрану банка и пригрозив его служащим бомбами, дружинники похитили 875 000 рублей и бесследно исчезли⁵⁰. Вся операция заняла не более 15 минут.

Любопытно, что артиллерийский офицер, вызванный для обезвреживания оставленных в банке бомб, заявил, что одна из них «совершенно тождественна» бомбе, взятой на Пресне, которую ему тоже пришлось разряжать.

Сообщение об ограблении Московского купеческого банка, по словам «Нового времени», «с быстротой молнии» разнеслось по городу и повергло в трепет московских банкиров. Уже на следующий день под председательством градоначальника состоялось совещание представителей всех московских банков и банкирских контор, обсудившее меры для предупреждения «таких катастроф». Утром 9 марта в шифрованной телеграмме, направленной в связи с «происшедшим в Москве похищением громадной суммы денег», министр внутренних дел П. Н. Дурново потребовал от губернаторов усилить контроль за крупными финансовыми операциями в губернии и вести «самое тщательное наблюдение за всеми вновь прибывшими подозрительными лицами из Москвы», особенно если «они тратят много денег» и «входят в сношение с известными в данной местности революционными деятелями». «Задержание разбойников и похищенных денег,— подчеркнул в заключение министр,— {75} имеет в высшей степени важное государственное значение»⁵¹.

Похищенных денег полиции найти так и не удалось, несмотря на произведенные аресты, помощь со стороны петербургской охранки (в Москву в связи с этим делом приезжал сам заведующий Особым отделом Департамента полиции) и обещанную огромную награду в 8700 рублей. Ссылаясь на «достоверные источники», газеты распускали слухи о том, что ограбление совершила «шайка международных разбойников»⁵².

Добытые таким образом средства способствовали быстрому росту оппозиции и развертыванию ее работы.

Итак, весна 1906 года. «В Москве раскол между правоверными эсерами и «оппозицией». Теоретические расхождения программы минимум и максимум пока еще не обозначились, — вспоминает Е. Ю. Григорович,— все больше вопросы организации, тактики. А в основном — незримая подкладка из вечного столкновения двух оттенков одного цвета и органическое несходство всего душевного склада. В лучших своих проявлениях одни— догматики и реалисты, другие —импровизаторы и романтики… «Римляне» и «Варвары»»⁵³.

К маю 1906 г., когда к оппозиции целиком перешла Военная организация МК ПС-Р и одновременно завершилось организационное оформление «оппозиционной фракции», она представляла из себя совокупность 4-х автономных организаций: рабочей, крестьянской, боевой и военной. На общей конференции в мае 1906 г. был принят устав, первоначально распространенный на всю оппозицию, но в дальнейшем действовавший только в ее рабочей организации. Этот устав стал основой всех прочих, принятых позднее, уставных документов оппозиции: «Устава крестьянской организации при оппозиционной фракции ПС-Р», «Устава крестьянских братств» и др.

«Отличительная черта устава,— говорилось в преамбуле к нему,— полный принцип выборности всех учреждений (недопустимость кооптации), автономность районов, перемещение центра тяжести власти и строгая дифференциация профессиональной работы…»⁵⁴. Устав провозглашал общий сход (конференцию) организации единственным носителем «законодательной» власти в ней, а все партийные учреждения облекались им лишь властью исполнительной. Реальная власть верховного органа — Исполнительного комитета — не выходила за{76} рамки простой координации деятельности автономных «районов», однако устав предусматривал возможность временной передачи ему и диктаторских полномочий. Этот, как и все другие вопросы деятельности организации, решался ее общим сходом (или районным сходом, если вопрос касался только «района») простым большинством голосов. Все работники «районов», вошедших в рабочую организацию (их было три: Немецкий, Рогожский и Сокольничий), распределялись по характеру деятельности на группы: литературную, пропагандистскую, боевую, организаторскую, библиотечную и техническую, причем существовали и межрайонные органы⁵⁵.

Таким образом, в борьбе с централизмом, культивировавшимся эсерами, оппозиционеры впали в противоположную крайность — безбрежный демократизм, который правильнее было бы назвать организационной рыхлостью. Неприемлемый в условиях нелегальной деятельности, этот демократизм явился одной из главных причин массовых арестов, в дальнейшем приведших к прекращению существования оппозиции.

В то же время, неосуществимость подлинного демократизма в тех условиях была доказана и практикой максималистов, заимствовавших организационные принципы оппозиции. Как признавали сами максималисты, деятельность их петербургской организации в период ее расцвета (1906 г.) прошла под знаком неограниченной власти в ней группы руководителей во главе с М. И. Соколовым⁵⁶. Кстати, и сами оппозиционеры под влиянием логики событий вынуждены были частично вернуться к централизму при организации, например, своих боевых дружин.

Что касается программных вопросов, то на той же конференции (май 1906 г.) была провозглашена приверженность оппозиции программе партии эсеров, включая и ее «минимальную» часть. Однако широкий организационный демократизм повлек за собой и провозглашение принципа свободы пропаганды родственных революционных учений, в связи с чем конференцией была допущена пропаганда максимализма и, фактически, анархизма в рамках организации оппозиции⁵⁷.

Организационное оформление оппозиции и широкое распространение ее идей в московской организации эсеров привело к почти полному исчезновению последней (от нее остался один лишь комитет). Попытка поднять его престиж со стороны эсеровского ЦК путем органи- {77}зации покушения на Ф. В. Дубасова в апреле 1906 г., закончившегося, впрочем, неудачно⁵⁸¹⁷, ни к чему не привела. Глубоко встревоженный этим, ЦК эсеров не оставлял попыток найти пути примирения московского комитета с «оппозиционной фракцией». При этом, понимая бесперспективность прямой борьбы с оппозицией, руководители партии все чаще заигрывали с ней, готовые пойти на компромисс и в организационных, и даже, частично, в тактических вопросах.

После двух неудавшихся попыток пресечь рост оппозиционных настроений местными силами (с помощью МК в октябре 1905 г. и областного комитета Центральной области в январе 1906 г.) весной 1906 г. в конфликт был вынужден вмешаться ЦК. Несмотря на то, что к этому времени оппозиция совершила ряд действий, публично осужденных областным комитетом эсеров и прямо нарушавших тактические резолюции I съезда партии (например, экспроприацию 7 марта, формально не казенную и, следовательно, запрещенную съездом¹⁸), ЦК направил в Москву Чернова, который был уполномочен предложить оппозиции созвать общемосковскую конференцию для перевыборов комитета и выработки нового устава. Так как к этому времени оппозиция составляла абсолютное большинство наличных в Москве эсеровских сил, решения такой конференции, если бы она состоялась, нетрудно предугадать. Следовательно, ЦК фактически был готов санкционировать и само существование •оппозиции, и ее устав. Кроме того, учитывая, что оппозиция, как отмечалось, отказалась признать решения I съезда партии, ЦК выразил готовность не препятст-{78}вовать ее агитации за созыв нового съезда с тем, однако, условием, чтобы это делалось в рамках устава. Более того, ЦК обязывался « считать все нарушения партийной дисциплины», допущенные оппозицией, «результатом смутного времени» и выразил готовность «предать, их забвению»⁶².

Оппозиционеры отказались пойти на предложенный, компромисс, и единственным результатом миссии Чернова явилось то, что оппозиция, послав своего делегата на Совет партии (до этого как орган, созданный съездом, ею не признававшийся), согласилась, таким образом, продолжить диалог с ЦК. Состоявшийся в апреле 1906 г. I Совет партии по результатам этого диалога, принял половинчатое решение: игнорировать существование оппозиции, «ожидая,— как писал Чернов,— что все партийные элементы, в ней находящиеся, рано или поздно одумаются и вернутся в лоно партии»⁶³. Полгода спустя, на II Совете партии эсеровское руководство высказалось несколько более определенно, квалифицировав «частичные выступления максималистов и оппозиции» как проявление симптомов «деморализации» революционного движения, вызванных «заминкой» его «поступательного хода»⁶⁴.

После Чернова аналогичные попытки примирить оппозицию с московским комитетом предпринимали такие видные эсеры, как Г. А. Гершуни, находившийся в заключении и переведенный весной 1906 г. из Петербурга в Москву, и Е. К. Брешковская, приезжавшая туда в сентябре 1906 г. Результаты всех этих усилий были ничтожны: в «лоно партии» вернулась лишь небольшая (25 человек) группа П. В. Злобина («Деревенского»)⁶⁵.

Убедившись в бесплодности всех этих попыток, руководство эсеровской парии пошло еще дальше. В ноябре 1906 г. по инициативе областного комитета Центральной области был разработан устав московской организация эсеров, составленный по образцу устава оппозиции³⁴ и опубликованный затем в центральной эсеровской печати⁶⁷. Однако и это не помогло целиком восстановить московскую организацию эсеров. На III Совете партии в июле 1907 г. констатировалось, что «партийные дела» в Москве находятся в плохом состоянии⁶⁸. В июле — августе 1907 г., правда, произошла кратковременная активизация деятельности московской эсеровской организации, в которую, по данным московского охранного отделения, вошло до тысячи организованных рабочих, {79} объединенных в 22 заводских комитета⁶⁹. Однако уже в октябре этого года ЦК партии по итогам прошедших в Москве арестов специальной прокламацией констатировал полное исчезновение московской организации эсеров⁷⁰. В такой ситуации единственным выходом ЦК посчитал создание так называемой «временной московской организационной комиссии», которая просуществовала до 1909 г., когда наметилось некоторое оживление деятельности эсеров в Москве, и «временную комиссию» сменил вновь созданный комитет^71.

С мая по август 1906 г. оппозиция, по выражению Чернова, была в «зените своей силы и славы»⁷², чему в немалой степени способствовало изобилие ее денежных средств. Организации удалось оборудовать две крупные типографии («Рогожскую» и «Бутырскую»), в которых печатались прокламации и листовки тиражом 5—10 тысяч экземпляров. В них звучали призывы к рабочим и крестьянам «сплотиться под знаменем партии социалистов-революционеров» и готовиться «к решительной минуте великой русской революции»⁷³, целью которой являлось свержение самодержавия и передача власти Учредительному собранию. Крестьянская организация оппозиции в прокламациях, а позднее в специальной газете для крестьян звала деревню к беспощадной борьбе с помещиками и властями, причем литература, выпущенная ею, распространялась не только в районе Москвы, но и в окрестных губерниях — Орловской, Смоленской и Ярославской^{74 19}. В кружках всех организаций оппозиции шла деятельная пропаганда программы эсеровской партии. Для большего удобства этой пропаганды оппозиционерами были составлены программы занятий для кружков низшего и высшего типов и укомплектована сеть библиотек. Размеры последних иллюстрируются составленным по результатам обысков каталогом книг, который включил около 600 наименований⁷⁵.

Выступив инициаторами создания «Первой московской артели булочников», оппозиционеры приняли активное участие в стачечном движении этого отряда московского пролетариата⁷⁷. Если верить Климовичу, весьма успешно шла агитация оппозиции и в войсках московского гарнизона⁷⁸.

{80} Деятельность оппозиции быстро вышла за рамки Москвы и близлежащих областей, и уже в июне/1906 г. ею были установлены связи с организациями Эсеров в Екатеринославе, Ставрополе и других городах, где шло образование оппозиционных групп. Под влиянием московской оппозиции летом 1906 г. о своем выходе из партии и присоединении к оппозиционерам объявил Северо-Кавказский областной комитет эсеров. Дело зашло так далеко, что возникла даже идея образовать параллельно эсеровской партии некий «оппозиционный союз». Отчасти вследствие быстрой эволюции московской и периферийных оппозиционных организаций к максимализму, отчасти же в связи с арестами этой идее не суждено было осуществиться.

Признавая, как и «официальная» партия эсеров, «систематический» террор одним из действенных средств в борьбе с самодержавием, оппозиция посвятила немало труда созданию обширной и хорошо оборудованной боевой организации, которая, по выражению охранников, явилась предметом ее «особенных забот»⁷⁹. В соответствии с упоминавшимся Проектом ее устава, боевая организация, состоявшая из боевых дружин и летучих отрядов, имела своей задачей охрану массовок, руководство неорганизованными массами в момент вооруженного восстания и совершение так называемых «партизанских набегов» (взрывов полицейских участков и других правительственных зданий, расстрелов полицейских и т. д.)⁸⁰.

В своих прокламациях оппозиционеры высказывали скептическое отношение к легальным формам борьбы, объявив, в частности, Думу безжизненным «пустоцветом», созданным «в надежде, что недовольство народа разрядится в длинных ученых речах народных представителей», и всячески подчеркивали ту справедливую мысль, что центр тяжести революции находится за пределами Думы⁸¹.

Вся работа оппозиции, особенно ее боевой организации, проходила под лозунгом самой энергичной подготовки вооруженного восстания. Для этого были сформированы отряды дружинников из рабочих и служащих московских предприятий, которые с помощью инструкторов по специально составленным пособиям изучали саперное дело, обращение с артиллерийскими орудиями и снарядами, занимались практической стрельбой. В июле—августе 1906 г. оппозицией был организован {81} ряд массовых (до 150 человек за раз) выездов дружинников в Подмосковье для организации стрельб⁸². В одной из мастерских боевой организации (во избежание повторения ситуаций, подобных известному эпизоду в период московского восстания²⁰), была даже сделана деревянная, в натуральную величину, модель пушки для обучения обращения с нею дружинников⁸⁴.

О серьезности боевых приготовлений оппозиции свидетельствует и тот факт, что для закупок оружия в Европу был послан ее специальный представитель, Н. К-Софронский, ведший соответствующие переговоры на оружейных заводах Италии, Франции и Германии⁸⁵²¹. По агентурным сведениям московской охранки, в конце июля с аналогичной целью оппозиционеры планировали направить людей в Архангельск (туда поступало вооружение с территории Финляндии)⁸⁷. По нашим подсчетам, только в ходе арестов оппозиционеров летом—осенью 1906 г. полицией было конфисковано свыше 10 тысяч патронов, несколько пудов динамита, несколько десятков полуфабрикатов бомб и значительное число револьверов и других видов стрелкового оружия.

Для осуществления «партизанских набегов» и «разведок» оппозицией помимо оружия были приобретены конные выезды и автомобиль.

К описываемому периоду относится и нарастание в оппозиции максималистских настроений. Первым перешел на максималистские позиции Рогожской район. Уже 28 мая им было выпущено воззвание, содержавшее лозунги «социализации» земли, фабрик и заводов и немедленного перехода к социализму путем вооруженного восстания⁸⁸ — то есть всего того, что легко в основу максималистской доктрины российской революции. Упрочению позиций максимализма в оппозиции способст-{82} вовал и выход в свет к этому времени брошюр («Прямо к цели», «Принципы трудовой теории»), в которых максималистские настроения получили свое теоретическое обоснование. Немаловажное значение имело и то, что руководящее положение в оппозиции заняли видные максималисты — В. В. Мазурин, А. И. Бердников, В. Д. Виноградов и др. Тогда же оппозицией были установлены тесные связи с активно действовавшей петербургской организацией максималистов, и «московская оппозиция», по существу, явилась базой, откуда последние черпали людские и денежные ресурсы.

Усиление максимализма в оппозиции повлекло выделение из нее немногочисленной «Группы 1 мая», которая опубликовала платформу из 8 пунктов с объяснением занятого ею промежуточного положения между оппозицией и «центровиками»⁸⁹. Надо сказать, что антимаксималистские настроения имели место в оппозиции и позднее – в августе – сентябре, однако с арестом наиболее видных представителей этой ее части (М. Д. Успенская и др.) максимализм окончательно получил в ней преобладание.

Переход большинства оппозиционеров на максималистские позиции сопровождался резким повышением среди тактических средств оппозиции удельного веса таких форм борьбы, как местный массовый террор и экспроприации. Издания оппозиции стали широко пропагандировать проведение и казенных, и частных экспроприации. В частности, мимеографированное воззвание, изданное крестьянской организацией оппозиции, призывало крестьян для «всяческого обессиливания врага» «забирать деньги из всех казенных учреждений», изымать «почтовые деньги» и т. д.⁹⁰. Позднее, в сентябре 1906 г., в прокламации, посвященной памяти казненного В. В. Мазурина, деятельного сторонника этой формы борьбы, он был даже провозглашен «создателем новой революционной теории», особенность которой составляла идея о необходимости «конфискации частных капиталов»⁹¹.

Одобренная максималистами, руководителями оппозиции, тактика экспроприации и местного террора широко захватила ее боевые отряды, в том числе специально созданные группы экспроприаторов, состоявшие в основном из безработных с низким уровнем политического сознания. Автономность групп приводила к тому, что объектами никем не санкционированных и не конт-{83} ролируемых «эксов» нередко становились крестьяне и мелкие лавочники, причем, по сообщению жандармского источника, «в деле «экспроприации» оппозиционеры тесно слились с анархистами-коммунистами»⁹². Прямым следствием примитивности представлений дружинников о задачах революции явились отмеченные в их деятельности случаи трат экспроприированных сумм на личные нужды, факты привлечения к организации «эксов» уголовных элементов и т. п.⁹³. «Крупные экспроприации (кавказская в 200 с лишним тысяч рублей, московская 875 тысяч рублей) шли именно на революционные партии в первую голову,— констатировал В. И. Ленин в сентябре 1906 г.,— мелкие экспроприации идут прежде всего, а иногда и всецело на содержание «экспроприаторов»»⁹⁴.

В 1906 г. после подавления Декабрьского восстания политический кризис в стране продолжался, хотя налицо было некоторое снижение революционной активности масс. Симптомом начавшегося спада революции явился созыв I Думы (27 апреля 1906 г). Однако уже к началу лета 1906 г. обнаружились признаки нового революционного подъема. После разгона I Думы (9 июля) вспыхнуло военное восстание в крепости Свеаборг, а вслед за ним — восстания в Кронштадте и Ревеле; поднялась новая волна крестьянских выступлений, которых в июне 1906 г. было зафиксировано 739, а в июле — 682; число бастовавших рабочих увеличилось со 100 тысяч в июне до почти 170 тысяч в июле этого года⁹⁵. Второй подъем революции был, однако, весьма кратковременным. Военные восстания были быстро подавлены; в августе 1906 г., по сравнению с июлем, количество крестьянских выступлений сократилось более чем втрое, рабочих — вчетверо. В этих условиях значительное распространение получили специфические формы борьбы, названные Лениным «партизанскими выступлениями» (под ними Ленин понимал «убийство отдельных лиц, начальников и подчиненных военно-полицейской службы», а также «конфискацию денежных средств как у правительства, так и частных лиц»⁹⁶). «Чем ожесточеннее становилась правительственная реакция,— вспоминал, говоря об этом времени, Н. М. Дружинин,— тем больше ненависти и чувства мести рождалось в сердцах активных революционеров. Бомба и револьвер, единичное убийство и партизанский набег должны были восполнить недостаток революционной{84} действенности. Замирая, революция распылялась на бесчисленное количество отдельных убийств, экспроприации и покушений»⁹⁷.

По данным «Петербургского листка», в августе 1906 г. число убитых и раненых «по политическим мотивам» (с обеих сторон) превысило 1700 человек²². Значительный отклик получили нападения на полицию, организованные ППС²³ 2 августа в Варшаве, Лодзи и других польских городах, покушение максималистов на П. А. Столыпина 12 августа, убийство эсеркой 3. В. Коноплянниковой генерала Г. А. Мина 13 августа и убийство варшавского генерал-губернатора Н. М. Вонлярлярского 14 августа 1906 г. Акты партизанской войны были проведены и «московской оппозицией», в частности, нападение ее дружинников на городовых, произведенное в Москве 15 августа". ««Кровавый день» в Варшаве и других городах Польши,—писал В. И. Ленин в 1-м номере большевистского «Пролетария» (август 1906 г.),— покушение на Столыпина, убийство Мина, все это возбудило всеобщий интерес к вопросу о «партизанских выступлениях…»»¹⁰⁰. «В общем и целом,— подчеркивал Ленин в этой же статье,— мы считаем обострение партизанской борьбы в России после роспуска Думы плюсом. Истребительная и беспощадная партизанская борьба с насильниками правительства представляется нам своевременный и целесообразной»¹⁰¹. Такая позиция всецело соответствовала курсу на вооруженное восстание, которому продолжали следовать большевики в 1906 г. Поэтому в деле военно-технической подготовки (организация боевых дружин, их военное обучение и т. д.) «московская оппозиция» в целом шла в том же направлении, что и большевистские боевые организации этого времени¹⁰².

Что касается партизанских выступлений, то В. И. Ленин связывал их «широкое развитие и распространение» с условиями 1906 г., когда вновь произошло «обострение политического кризиса до степени вооруженной борьбы и в особенности обострение нужды, голодовки и безработицы в деревнях и в городах». Считая эту борьбу делом «абсолютно неизбежным на данной ступени развития революции», Ленин, вместе с тем, подчеркивал, что «никогда партия пролетариата не мо- {85} жет считать партизанской войны единственным или даже главным средством борьбы» и что «как преимущественную и даже исключительную… эту форму борьбы восприняли босяческие элементы населения, люмпены и анархистские группы»¹⁰³. Кроме того, Ленин указывал, что «неорганизованность, беспорядочность, беспартийность партизанских выступлений» неизбежно деморализует и дезорганизует тех, кто применяет эти формы борьбы¹⁰⁴.

Деморализующее влияние неконтролируемых мелких частных экспроприации заставило оппозицию в августе 1906 г., не отказываясь от этой тактики в целом, частично реорганизовать свои группы экспроприаторов, введя под страхом немедленного исключения из организации санкцию района на то или иное боевое предприятие в качестве обязательного условия его осуществления¹⁰⁵.

Деятельность «оппозиционной фракции» и, главным образом, широкое применение оппозиционерами массового террора и «эксов» заставили московскую охранку принять чрезвычайные меры по борьбе с нею. «Признавая исключительный вред названной фракции,— докладывал Климович директору Департамента полиции 2 августа 1906 г.,— я направил на обследование ее деятельности значительную часть сил московского охранного отделения и достигнув достаточного выяснения организации, произвел … ряд ликвидации, которыми фракция разбита во всех ее организациях»¹⁰⁶. В июне-сентябре 1906 г. охранкой действительно был арестован весь цвет оппозиции (свыше 100 человек) и она была совершенно обескровлена. Продолжали сказываться и организационные огрехи оппозиции. В сентябре 1906 г. московский градоначальник А. А. Рейнбот сообщал директору Департамента полиции, что ее деятельность «носит довольно хаотический характер, и мелкие группы организации, разбившись по районам на незначительные кружки, за отсутствием объединительного начала, предпринимают в настоящее время за свой страх и риск лишь так называемые «партизанские действия»…»¹⁰⁷

В ходе летне-осенних арестов 1906 г., кроме оружия и бомб, в руки полиции попало большое количество документов, отражавших все стороны деятельности оппозиционеров. Неудивительно, что, как справедливо отметил Чернов, Обвинительный акт по делу «московской {86} оппозиции» представлял собой «настоящий уникум в смысле документированности и детальности…»¹⁰⁸.

Массовые аресты и начавшийся в связи с ними быстрый распад организации остро поставили вопрос о дальнейшей судьбе оппозиции. На состоявшихся в сентябре—октябре 1906 г. собраниях было объявлено о самороспуске оппозиции и вступлении ее членов в сформировавшуюся московскую группу максималистов¹⁰⁵*. К максималистам примкнули и оставшиеся на свободе члены боевой организации, образовавшие в сентябре этого года так называемую группу «мазуринцев»-(Д. В. Тюриков, Д. С. Владимиров, Р. М. Шебло и др.)¹¹⁰. По сведениям Климовича, до декабря 1903 г. «мазуринцы» не проявляли себя как группа, хотя отдельные боевики участвовали в мелких «эксах» и актах местного террора. Так, 30 августа «мазуринец» В. К. Бобров убил городового на месте ареста В. В. Мазурина. «В декабре 1906 г.,— докладывал далее Климович,— группа, пополнившись новыми членами, стала проявлять активную деятельность, причем по поручению' «максималистов» некоторые члены этой группы приняли на себя обязанность совершения террористических актов над членами военно-полевых судов». В 20-х числах декабря после проведения нескольких мелких экспроприации «мазуринцы» были арестованы¹¹¹. Наконец,, последней в декабре 1906 г. прекратила свое существование крестьянская организация оппозиции, из остатков которой была создана крестьянская организация максималистов. «Так как в конце декабря [1906 г.] выяснилось, что почти все уцелевшие работники:—максималисты,—писал оппозиционер П. П. Тарасов в отчете о деятельности крестьянской организации,— то по групповым собраниям решено было прежнюю оппозиционную организацию изменить в организацию максималистическую, образовавши московский союз с.-р. максималистов»¹¹². Вскоре, впрочем, крестьянская организация московских максималистов тоже была арестована.

Так закончила свое существование «московская оппозиция ПС-Р», уступив в конце 1906 г. свое место московской организации Союза максималистов.

Царизм жестоко расправился с московской оппозицией. Особым присутствием московской судебной палаты основная масса членов организации (53 человека²⁴) {87} была осуждена на различные сроки каторжных работ (до 10 лет) и другие виды наказания.

Таким образом, деятельность «московской оппозиции ПС-Р» явилась базой для развертывания в Москве организации максималистов. Выработанные оппозиционерами и апробированные организационные принципы оппозиции стали достоянием всей организации максималистов. Из московской оппозиции вышли такие видные максималисты, как Н. В. Архангельский, А. И. Бердников, В. Д. Виноградов, В. В. Мазурин, Г. А. Ривкин, Н. А. Терентьева, А. Г. Троицкий и др. Все это свидетельствует о том, что оппозиция стала важным этапом складывания максимализма в целом.

Изучение истории деятельности «аграрных террористов» и «московской оппозиции» партии эсеров, двух важнейших предшественников Союза эсеров-максималистов, приводит к заключению, что их появление в эсеровской партии было далеко не случайным. Как пытался показать автор, партия эсеров уже в ранние годы своего существования в рамках проводившегося ею революционно-демократического курса испытывала значительные колебания, вызванные, в конечном счете, ее мелкобуржуазной классовой основой. Политика этой партии в годы первой русской революции представляла собой причудливое сочетание кратковременных вспышек революционности, уводивших ее часто на ультралевые позиции, с отклонениями вправо, в сторону сближения с кадетами, причем тенденции последнего рода, по мере развития революции, становились постепенно господствующими.

Факты показывают, что оппозиционные руководству эсеров левые течения в партии заявляли о своем существовании именно в те моменты, когда политику эсеров определяла ее правая, умеренная часть. Таким периодом, в частности, явилась вторая половина 1904 г., когда эсеры приняли участие в небезызвестном Совещании революционных партий и либеральных организаций (Париж, сентябрь—октябрь 1904 г.); тогда же в эсеровской среде сформировалось «аграрно-террористическое» течение. И хотя между этими двумя событиями не было непосредственной связи, а достигнутое в Париже соглашение с будущими кадетами не имело прак-{88} тического значения¹¹⁴, сам по себе факт их совпадения во времени симптоматичен.

На этом совещании Чернов определенно заявил, что предпочтительнее было бы «отложить» «вызывать требования крестьянских обществ», хотя и не отрицал того, что эсеровская программа рассчитана на это¹¹⁵. В письме Юделевскому, написанном вскоре после окончания работы совещания, один из теоретиков «аграрников» не без основания отмечал, что «теперь в рядах партии замечаются конституционалистические тенденции, стремление на время спрятать социальный элемент программы и затушевать социальные лозунги». «Против этого,— подчеркивал он,— наш долг бороться всеми силами»¹¹⁶.

Распадение группы «аграрных террористов», а также относительно революционная позиция эсеров в течение большей части 1905 г. несколько приглушили критику руководства партии со стороны ее низов. Но уже с конца 1905—начала 1906 г., когда эсеровский политический маятник вновь качнулся вправо, эта критика возобновилась с новой силой и вскоре привела к образованию Союза эсеров-максималистов, объединившего наиболее радикально настроенную часть эсеровской партии.

Что касается отношения лидеров партии к левым оппозиционным течениям в ее рядах, то они, отмежевываясь от будущих максималистов идейно, не хотели рвать с ними организационно, причем видимость единства партии, как мы видели, достигалась ценой значительных, хотя, в основном, словесных уступок оппозиционерам. Аналогичная линия поведения была избрана эсеровским руководством и в отношении самих максималистов. С одной стороны, идеологи партии выступали с резкими нападками на максималистов, заявляли об их «непартийности», с другой — проявляли готовность тесно сотрудничать с ними в рамках одной организации. Последнее обстоятельство получило отражение в специальной резолюции об отношении к максималистам, принятой осенью 1906 г. II Советом партии¹¹⁷. В. И. Ленин в этой связи отмечал, что история партии эсеров «есть сплошное, систематическое, беспрерывное затушевывание, запутывание, замазывание разногласий словами, фразами и фразами»¹¹⁸.

Причины, толкавшие наиболее радикально настроенных эсеров на оппозиционный путь, далеко не исчерпы-{89}вались той изменчивой тактикой, которая проводилась эсерами в период первой российской революции. Немаловажное значение здесь приобрели и разногласия в области теории. «Робкая мысль рядовых партийных работников,— писали максималисты,— не находила отклика своим исканиям в тех, кто, по условиям революционной работы, должен был взять на себя разработку всех вопросов, связанных с миросозерцанием партии, и кто затем монополизировал партийную литературу. Это заставило, наконец, многих периферийных работников партии самостоятельно взяться за разрешение всех вопросов, выдвигаемых все более и более развивавшейся революцией»¹¹⁹.

Разработка максималистской теории началась, фактически, еще в период идейного становления самой эсеровской партии (1905 г.).И несмотря на значительные различия в толковании тех или иных вопросов в трудах идеологов этого течения, им удалось разработать целостную и в своем роде последовательную теорию максимализма.

Библиографические ссылки

1. 
   См.: ЦГАОР СССР. Ф. 63. 1906. Д. 434. Л. 39; Ф. 102 ОО.1906(1). Оп. 235. Д. 20. Ч. 82. Л. 26—27 об.; 1907. Оп. 237. Д. 10.Ч. 34. Л 2; Д. 10. Ч. 51. Л. А. Л. 1; Д. 10. Ч. 52. Л. 2; Д. 10.Ч, 64. Л. 3; Ф. 124. 1907. Оп. 45. Д. 527. Л. 1—4; 1910. Оп. 48.Д. 173. Л. 6—8 об.; Ф. 280 (Московское районное охранное отде
   ление). 1907. Оп. 1. Д. 3123. Л. 1; Партийные известия. 1907. № 7. С. 13.
   
2. 
   Добковский И. Г. Указ. соч. С. 2; Тагин Е. Владимир Мазурин. С. 16—17.
   
3. 
   Чернов В. М. К характеристике максимализма. С. 2СЗ; Зензинов В. М. Пережитое. С. 120—121; Рудин А. О «максимализме».С 3
   
4. 
   Зензинов В. М. Пережитое. С. 111, 137.
   
5. 
   Ленин В. И. Полн.собр. соч. Т. 15. С. ,3.
   
6. 
   Революционная Россия. 1905. № 67. С. 11 — 12.
   
7. 
   ЦГАОР СССР. Ф. 63. 1905. Оп. 25. Д. 435. Л. 10 об., 62.
   
8. 
   Чернов В. М. К характеристике максимализма. С. 203.
   
9. 
   ЦГАОР СССР. Ф. 63. 1905. Оп. 25. Д. 125. Л. 27—27 об.; Д. 215. Л. 105—107 об.; Д. 435. Л. 9—10
   

10. 
    Чернов В. М. К характеристике максимализма. С. 203.
    
11. 
    Обвинительный акт о М. А. Михайлове, С. А. Синявском. И. М. Молеве (он же Малеев)… — ЦГАОР СССР. Ф. 124. 1909. Д. 246. Л. 91 об.
    
12. 
    Партийные известия. 1906. № 3. С. 6.
    
13. 
    ЦГАОР СССР. Ф. 124. 1909. Д. 246. Л. 91 об.
    
14. 
    Листовка Московской 1-й группы ПС-Р «Проект организации, предложенный Московской 1-й группой ПС-Р». — ЦГАОР СССР. Ф. 1741. Оп. 1. Ч. 2(3). Д. 17404. Л. 1.
    

15. Максималист. 1921. № 20. С. 4.

16. 
    История КПСС: В 6 т. Т. 2. М., 1966. С. 137.
    
17. 
    Известия московского Совета рабочих депутатов. 1905. 7 дек.
    
18. 
    История КПСС: В 6 т. Т. 2. С. 139.
    
19. 
    Абрамович М. Московские дружинники//Красная новь. 1925. № 9. С. 151—169.
    
20. 
    ЦГА ВМФ СССР. Ф. 9 (Ф. В. Дубасов). Оп. 1. Д. 419, Л. 2.
    
21. 
    Там же. Д. 414. Л. 1.
    
22. 
    Там же. Д. 433. Л. 1.
    
23. 
    Чернов В. М. Перед бурей. С. 258, 252.
    
24. 
    Там же. С. 259.
    
25. 
    ЦГАОР СССР. Ф. 102 00. 1909—1912. Оп. 260. Д. 29L Л. 66,
    
26. 
    Зснзинов В. М. Пережитое. С. 225.
    
27. 
    Вишняк М. В. Дань прошлому. С. 118.
    
28. 
    Максималист. 1921. № 20. С. 6.
    
29. 
    1905 год на Пресне: Сб. статей и воспоминаний. М.; Л., 1926. С. 174.
    
30. 
    ЦГАОР СССР. Ф. 102 ОО. 1906. Д. 8. Ч. 38. Л. 125. До несение Петербургского охранного отделения в Департамент полиции № 24643 от 29 нояб. 1906 г.; Знамя борьбы. 1926. № 16—17. С. 9.
    
31. 
    1905 год в Москве: Историко-революционный очерк: Ход событий и памятные места. М., 1955. С. 202.
    
32. 
    ЦГАОР СССР. Ф. 63. 1910. Оп. 47. Д. 281. Л. 4. Циркуляр. Департамента полиции № G7312 от 9 янв. 1911 г.
    
33. 
    Флеровский И. Кронштадт в Октябрьской революции: Воспоминания //Пролетарская революция. 1922. № 10. С. 130.
    
34. 
    Балтийские моряки в подготовке и проведении Великой Октябрьской социалистической революции/Под ред. Р. Н. Мордвинова. М.; Л., 1957. С. 197, 198.
    
35. 
    Гинцбург И. Николай Иванович Ривкин… С. 162.
    
36. 
    ЦГА ВМФ СССР. Ф. 9. Оп. 1. Д. 413. Л. 3.
    
37. 
    Обнинский В. Новый строй. Ч. 1. М., 1909. С. 43.
    
38. 
    ЦГА ВМФ СССР. Ф. 9. Оп. 1. Д. 419. Л. 2; Д. 454. Л.43 об.
    
39. 
    Ленин В. И. Полн.собр. соч. Т. 42. С. 20Ю.
    
40. 
    Коллекция документов ЦГАОР СССР.
    
41. 
    Леонов М. И. Численность и состав партии эсеров в 1905—1907 гг.//Политические партии России в период революции 1905— 1907 гг.: Количественный анализ: Сб. статей. М., 1987. С. 55.
    
42. 
    Дружинин Н. М. 1906-й год. С. 15.
    
43. 
    В сентябре 1906 г. начальник московской охранки в донесении директору Департамента полиции писал о «своего рода обаянии», которым В. В. Мазурин пользовался у оппозиционеров. — ЦГАОР СССР. Ф. 102 ОО. 1906. Д. 20. Ч. 22. Л. 221.
    
44. 
    Чернов В. М. К характеристике максимализма. С. 217.
    
45. 
    Зензинов В. М. Пережитое. С. 120.
    
46. 
    Там же; Тагин Е. Владимир Мазурин. С. 17.
    
47. 
    См.: ЦГАОР СССР. Ф. 1741. 1906. Оп. 1. Ч. 2(3). Д. 18279.
    
48. 
    Павлович-Вельтман М. В тюрьмах царской России: Из воспоминаний заключенного//Каторга и ссылка. 1926. № 2(23). С. 163.
    

49. 
    ЦГАОР СССР. Ф. 102 7 д-во. 1906, Оп. 204. Д. 7304. Л.15 об.
    
50. 
    ЦГАОР СССР. Ф. 102 ОО. 1906. Д. 20. Ч. 22. Л. 70. Е. К. Климович — директору Департамента полиции. № 9252. 2 авг. 1906 г.
    
51. 
    Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф, 583 (Кубанское Областное жандармское управление). Оп. 1. Д. 483. Л. 108.
    
52. 
    Новое время. 1906. 8(21) марта.
    
53. 
    Григорович Е. Ю. Зарницы. С. 25.
    
54. 
    ЦГАОР ССОР Ф. 1741. 1906. Оп. 1. Ч. 4(1)- Д- 17373. Л. 1.
    
55. 
    Там же. Ф. 124. 1909. Д. 246. Л. 93.
    
56. 
    Нестроев Гр. Из дневника максималиста. С. 64.
    
57. 
    ЦГАОР СССР. Ф. 102 ОО. 1906. Д. 20. Ч. 22. Л. 221—221. об. Е. К. Климович — директору Департамента полиции. № 1297. Сент. 1906 г.
    
58. 
    Там же. Ф. 63. 190& Оп. 47. Д. 15. Л. 3.
    
59. 
    См.: Чернов В. М. К характеристике максимализма. С. 297— 298; Грунди М Борис Вноровский, 1882—19О6//Каторга и ссылка. 1926. № 2(23). С. 234.
    

61. 
    Там же. Ф. 102 7 д-во. 1906. Оп. 204. Д. 7304. Л. 5 об.
    
62. 
    Чернов В. М. К характеристике максимализма. С. 212.
    
63. 
    Там же. С. 214.
    
64. 
    ЦГАОР СССР. Ф. 5805. Оп. 2. Д. 113. Л. 57. (Черновая запись Н. В. Чайковским протоколов IIСовета партии).
    
65. 
    Там же. Ф. 102 ОО. 1906. Д. 20. Ч. 22. Л. 218; Ф. 124. 1909. Д. 246. Л. 96 об.
    
66. 
    См.: Там же. Ф. 102 ОО. 1906(1). Д. 20. Ч. 48. Л. 9, 11 об. — 12 об.
    
67. 
    См.: Прибавление к № 4 «Партийных известий». 1907. С. 6—7.
    
68. 
    ЦГАОР СССР. Ф. 102 ОО. Оп. 237. 1907. Д. 9. Т. 1. Пр. 2. Л 126. Циркуляр Департамента полиции № 133936 от 3 сент. 1907 г.
    
69. 
    Там же. Ф. 63. 1907. Оп. 47. Д. 17. Л. 50 об.
    
70. 
    Там же. Л. 139.
    
71. 
    ЦГИА г. Москвы. Ф. 131 (Московская судебная палата). Оп. 74. Д. 317. Т. 1. Л. 11.
    
72. 
    Чернов В. М. К характеристике максимализма. С. 213.
    
73. 
    ЦГАОР СССР. Ф. 1741. Оп. 1. Ч. 4(1). Д. 17366; Ч. 2(3). Д. 18145.
    

74. 
    Там же. Ф. 124. 1909. Д. 246. Л. 137—137 об.; Дубинушка.1906. № 1. С. 1.
    
75. 
    Там же. Ф. 102 ОО. 1906. Д. 20. Ч. 22. Л. 72. Е. К. Климович — директору Департамента полиции. № 9252. 2 авг. 1906 г.
    

76. 
    Там же. Ф. 124. 1909. Д. 246. Л. 96.
    77. Там же. Л. 107.
    
77. 
    Там же. Ф. 102 7 д-во. 1906. Оп. 204. Д. 7304. Л. 6 об.
    
78. 
    Там же. Ф. 102 ОО. 1906. Д. 20. Ч. 22. Л. 74.
    
79. 
    Там же. Л. 105 об.
    
80. 
    Там же. Ф. 1741. Оп. 1. Ч. 2(3). Д. 18145. Л. 1.
    
81. 
    Там же. Ф. 102 ОО. 1906, Д. 757. Л. 1—13 об.; Ф. 124. 1909. Д. 246. Л. 125 об. — 127 об.
    

83. 
    .Москва в декабре 1905 г. М„ 1906. С. 106.
    
84. 
    .ЦГАОР СССР. Ф. 124. 1909. Д. 246. Л. 102.
    

85. 
    Там же. Ф. 63. Оп. 47. Д. 10. Л. 3—3 об.
    
86. 
    Там же. Ф. 102 00. 1907. Оп. 237. Д. 10. Т. 1. Л. 58 об.
    

86. 
    Там же. Ф. 102 00. 1907. Оп. 237. Д. 10. Т. 1. Л. 58 об. А М. Гартинг — директору Департамента полиции. Париж. 30/ 17 марта 190i7 г. № 109.
    
87. 
    Государственный архив Архангельской области (ГААО). Ф. 1323 (Архангельское ГЖУ). Оп. 1. Д. 180. Л. 520.
    
88. 
    ЦГАОР СССР. Ф. 124. 1909. Д. 246. Л. 96 об.
    
89. 
    Там же.
    
90. 
    Там же. Ф,' 1741. 1906, Оп. 1. Ч. 4(1). Д. 16588. Л. 1; Ф. 124. 1909. Д. 246. Л. 97.
    
91. 
    Там же; там же. Ф. 1741. 1906. Оп. 1 Ч. 6(3). Д. 30675. Л. 1.
    
92. 
    Там же. Ф. 102 ОО. 1906. Д. 20 .4. 22. Л. 74.
    
93. 
    Там же.
    
94. 
    Ленин В. И. Полн.собр. соч. Т. 14. С. 4.
    
95. 
    Дубровский С. М. Указ.соч. С. 43.
    
96. 
    Ленин В. И. Полн.собр. соч. Т. 14. С. 4;
    
97. 
    Дружинин Н. М. 1906-й год. С. 11—12.
    
98. 
    Петербургский листок. 1906. 29 окт.
    
99. 
    ЦГАОР СССР. Ф. 102 ОО. 1906. Д. 3. Ч. 20. Л. 9—9 об.
    

100. 
     Ленин В. И. Полн.собр. соч. Т. 13. С. 365.
     
101. 
     Там же. С. 366,
     
102. 
     Подробнее о деятельности большевиков в 1906 г. по военно-технической подготовке вооруженного восстания см.: Деренковский Г. М. Проблема вооруженного восстания в 1906—1907 гг.//Исторические записки. 1986^ Т. 114. С. 103—147.
     
103. 
     Ленин В. И. Полн.собр. соч. Т. 14. С. 4—5, 9.
     
104. 
     Там же. С, 7.
     
105. 
     См.: ЦГАОР СССР. Ф. 124. 1909. Д. 246. Л. 97 об. — 98.
     
106. 
     Там же. Ф. 102 ОО. 1906. Д. 20. Ч. 22. Л. 71.
     
107. 
     Там же. Ф. 63. 1906. Оп. 47. Д. 1». Л 12 — 12 об.
     
108. 
     Чернов В. М. К характеристике максимализма. С. 226.
     
109. 
     ЦГАОР СССР. Ф. 102 ОО. 1907. Оп. 237. Д. 10. Ч. .34. Л. 38—34 об.
     

111. 
     Там же.
     
112. 
     Цит. по: Чернов В. М. К характеристике максимализма.С. 226—227.
     
113. 
     ЦГАОР ОССР. Ф. 124. 1909. Оп. 47. Д. 24Q. Л. 26 об. — 28. Приговор Особого присутствия Московской судебной палаты, объявленный 22 нояб. 1908 г.
     
114. 
     См.: Шацилло К. Ф. Из истории освободительного движения в России в начале XXв.: О конференции либеральных и революционных партий в Париже в сентябре-октябре 1904 г//История СССР. 1982. № 4. С. 51—70.
     
115. 
     Там же. С. 63.
     
116. 
     Коллекция документов ЦГАОР СССР.
     
117. 
     Партийные известия. 1906. № 2. С. 2.
     
118. 
     Ленин В. И. Полн.собр. соч. Т. 16. С. 165.