Гаспаров М. Л. Занимательная Греция

пел на каждой пирушке. Была такая старинная песня:

Лучший дар человеку - дар здоровья;

Дар второй - красота; достаток честный -

Ему третий дар;

а за вином

Радость в кругу друзей -

это четвертый дар.

Греческая философия ничего не отменила в этом списке, а только дополнила его. Она

сказала: "Благо для человека бывает трех родов: внутреннее, внешнее и стороннее. Внутреннее

- это четыре добродетели; внешнее - это здоровье и красота; стороннее - это богатство и

слава, это хорошие друзья и процветающее отечество". Какое же благо важнее всего для

счастья? Конечно, внутреннее: его не отнять. Недаром мудрец Биант говорил: "Все мое - во

мне".

Четыре добродетели - это разумение, мужество, справедливость и самая необходимая -

сверх меры".) Разумение - это знание, что хорошо и что плохо. Мужество - это знание, что

хорошего нужно делать и что не нужно. Справедливость - это знание, для кого нужно делать

это хорошее и для кого не нужно. Чувство меры - это знание, до каких пор нужно это делать и

где остановиться. Мужество - это добродетель для войны, справедливость - для мира;

разумение - это добродетель ума, чувство меры - добродетель сердца. Разумением

порождаются понимание и доброжелательство, мужеством - постоянство и собранность,

справедливостью - ровность и доброта, чувством меры - устроенность и упорядоченность.

Царя Агесилая спросили: "Какая из четырех добродетелей важнее? Наверное, мужество?"

- "Нет! - ответил знаменитый полководец. - Будь у людей справедливость - зачем им

было бы мужество?" Платон считал важнее других добродетелей разумение; Аристотель -

чувство меры; стоики, пожалуй, все-таки мужество, но все согласились бы, что выше этого

стоит справедливость. Когда Платон расчерчивал свое идеальное государство, то разумение у

него было добродетелью правителей, мужество - добродетелью стражей, чувство меры -

добродетелью работников, а справедливость - общей добродетелью, на которой держалось все

государство.

Справедливость оказывалась такой важной потому, что справедливость - это закон, а

закон для грека - все. Понимать ее, мы помним, можно было по-разному: для одних она

означала "равнозаконие" - всем одно; для других, вроде Платона, "благозаконие" - каждому

свое. Даже такая почтенная вещь, как благочестие, была для греков не отдельной

добродетелью, а лишь разновидностью справедливости: благочестие - это справедливое

отношение к богам. Совершать несправедливость - хуже, чем терпеть несправедливость.

Мстить обидой за обиду в старину считалось справедливостью, а у философов -

несправедливостью. "Как мне отомстить врагу?" - спрашивал человек у Диогена. "Стань

лучше, чем ты был", - отвечал Диоген.

Кому же кажется, что среди земных забот все равно невозможно сохранить бесстрастие

истинного мудреца, для тех есть куда более простое житейское правило из одной эзоповской

басни:

И радости и горя в жизни поровну.

Если же спросить у грека, что должен чувствовать человек, достигший счастья, то он,

скорее всего, коротко сказал бы: радость. Этого чувства, кажется, не отвергал никто из

философов, что бы из остального они ни ставили под сомнение. (Недаром Перикл говорил:

"Радоваться нашему достатку мы умеем лучше, чем кто-либо иной".) Уверяют, будто народную

психологию можно определить по тому слову, которым люди здороваются и прощаются.

Русские, расставаясь, говорят "прости", англичане говорят "фарвелл" - "счастливого пути",

римляне, приветствуя, говорили "валэ!" - "будь здоров!", а греки говорили "хайре!" -

"радуйся!".

Здесь остановимся: нашему отступлению конец. А конец бывает (это тоже было

рассчитано по пунктам) четырех родов: во-первых, по постановлению, как когда принимается

закон; во-вторых, по природе, как когда закатывается день; в-третьих, по умению, как когда

достраивается дом; в-четвертых, по случайности, как когда получается совсем не то, чего ты

хотел. Будем думать, что это - конец по умению.

ПРОПОВЕДНИКИ, СПОРЩИКИ, ШУТНИКИ

Последователи Платона в Академии; последователи Аристотеля в Ликее; стоики под

"Расписной стоей"; эпикурейцы в Саду - четыре философских клуба были в Афинах.

Начинающие философы приезжали в Афины поучиться, опытные - себя показать. Афины

после Александра Македонского навсегда перестали быть политической силой. Но они

оставались тем, чем назвал их еще Перикл, - "школой Эллады". Философы расхаживали по

Афинам десятками - важные, бородатые, в серых плащах, поучая и препираясь. Великих

мыслителей среди них было мало. Но все они жили и думали по-особенному, не так, как все,

поэтому посмотреть и послушать их было интересно. А для непривычных - странно. Один

спартанец с удивлением смотрел, как твердокаменный старик Ксенократ спорил с молодыми

учениками Академии. "Что он делает?" - "Ищет добродетель". - "А когда найдет, то на что

она ему?"

Они разное называли счастьем, но сходились в одном: мыслить - это счастье, а все

остальное в жизни неважно. Нужна лишь твердость духа. "Единственное несчастье - это

неумение переносить несчастье", - говорил философ Бион, бывший раб, родившийся в

далекой Скифии.

О философе Анаксархе рассказывали, будто кипрский тиран приказал забить его насмерть

пестами в ступе, а он, умирая, кричал: "Не Анаксарха ты бьешь, а тело его!"

Ксенофонту сказали: "Мужайся: твой сын погиб при Мантинее". Ксенофонт ответил: "Я

знал, что мой сын смертен". Ксенофонт не был философом, но философы этим ответом

восхищались: "Вот так и надо, в ком-то обманувшись, напоминать себе: я знал, что друг мой

слаб; что жена моя - только женщина; что я купил себе раба, а не мудреца".

У одного человека умер сын, и тот его горько оплакивал. Утешить его пришел бродячий

философ Демонакт. Он сказал: "Я умею творить чудеса: назови мне трех людей, которым

никогда никого не приходилось оплакивать, я напишу их имена на гробнице твоего сына, и он

воскреснет". Отец задумался и никого не мог назвать. "Что же ты плачешь, как будто ты один

несчастен?" - сказал Демонакт.

Старый Карнеад ослеп во сне. Он проснулся среди ночи и велел рабу зажечь светильник и

подать ему книгу. Но ничего не было видно. "Что же ты?" - "Я зажег", - ответил раб. "Ну

что ж, - невозмутимо сказал Карнеад, - почитай тогда мне ты".

Бион со спутниками попал в плен к морским разбойникам. Спутники плакались: "Мы

погибли, если нас узнают!" - "А я погиб, если меня не узнают", - сказал Бион. Философ

Пиррон разговаривал вслух с самим собой.

"Что ты делаешь?" - спросили его. "Учусь быть добрым". Этот Пиррон был главою еще

одной философской школы - скептиков. Если Сократ говорил: "Я знаю, что я ничего не

знаю", то Пиррон пошел дальше - он говорил: "Я не знаю даже того, что я ничего не знаю".

Он утверждал, что человек не различает даже жизни и смерти. Его спросили: "Почему же ты не

умираешь?" Он отвечал: "Именно поэтому".

Ксенократу Александр Македонский прислал много денег. Ксенократ отослал их обратно:

"Ему нужнее".

Другого философа звал ко двору пергамский царь. Тот отказался: "На царей, как на

статуи, лучше смотреть издали".

Ксенократа привлекли к суду, оратор Ликург вызволил его защитительной речью. "Чем

ты его отблагодарил?" - спросили Ксенократа. "Тем, что все его хвалят за его поступок", -

ответил Ксенократ.

Ученики Платона играли в кости, Платон их разбранил. Они сказали: "Это же мелочь!" -

"Привычка - не мелочь", - возразил Платон. И может быть, напомнил, что на Крите когда

проклинают врага, то желают ему дурных привычек.

Зенон упрекал юношу в мотовстве, тот оправдывался: "У меня много денег, вот я много и

трачу". Зенон ответил: "Так и повар может сказать: я пересолил, потому что в солонке было

много соли".

Заимодавец требовал денег с должника, тот ответил ему по Гераклиту: "Все течет, все

меняется: я уже не тот человек, который брал у тебя!" Заимодавец прибил его палкою, тот

поволок его в суд, а заимодавец ответил по Гераклиту: "Все течет, все меняется: я уже не тот

человек, который бил тебя!"

Зенона обокрал его раб, Зенон взялся за палку. Раб не даром служил у стоика - он

закричал: "Это мне судьба была украсть!" - "И судьба была быть битым", - отвечал Зенон.

Когда философы спорили, народ собирался вокруг, как на состязание. О философе

Менедеме говорили, будто после философских споров он уходит не иначе как с подбитым

глазом. Аристотелю на кого-то пожаловались: "Он так тебя ругает за глаза!" Аристотель

ответил: "За глаза пусть хоть побьет".

Серьезные философы не любили площадных споров: "В них всегда легче сказать что

угодно, чем то, что нужно". Но другие не жалели для них никаких софизмов.

Женщина-философ Гиппархия, из богатого дома ушедшая бродяжить с киником Кратетом,

переспорила философа Феодора так: "Если Феодор бьет себя, Феодора, - в этом нет ничего

дурного; значит, если Гиппархия будет бить Феодора - в этом тоже нет ничего дурного!" А

самого Диогена один софист дразнил так: "Я - это не ты; я - человек; стало быть, ты - не

человек". - "Отлично! - сказал Диоген. - А теперь повтори-ка то же самое, начав не с себя,

а с меня".

Философ Стильпон кому-то доказывал, что вот эта рыба у торговца не есть еда, потому

что "еда" - понятие общее, а "рыба" - отдельное, и среди этого разговора отошел и стал

покупать эту самую рыбу. Собеседник ухватил его за плащ: "Ты подрываешь свои же доводы,

Стильпон!" - "Ничуть, - отозвался Стильпон, - доводы мои при мне, а вот рыбку того и

гляди распродадут".

РАСПРОДАЖА ФИЛОСОФИИ

Эту сценку сочинил Лукиан, самый насмешливый из античных писателей, живший уже во

II веке н.э.

У Зевса на Олимпе не хватает денег. Он выводит из загробного царства знаменитых

философов и выставляет их на продажу, как рабов. "Продаются великие учители жизни! -

кричит Гермес. - Кто хочет хорошей жизни, подходи и выбирай по вкусу!" Покупатели

подходят и прицениваются.

На помосте - Пифагор. "Вот чудесная жизнь, вот божественная жизнь! Кто хочет быть

сверхчеловеком? Кто хочет узнать гармонию мироздания и ожить после смерти?" - "Можно

его расспросить?" - "Можно". - "Пифагор, Пифагор, если я тебя куплю, чему ты меня

научишь?" - "Молчать". - "Я в немые не хочу! А потом?" - "Считать". - "Это я и без тебя

умею". - "Как?" - "Раз, два, три, четыре". - "Вот видишь, а ты и не знаешь, что четыре -

это не только четыре, а еще и тело, квадрат, совершенство и наша клятва". - "Клянусь твоей

клятвой, не знаю! А еще что скажешь?" - "Скажу, что ты себя считаешь одним, а на самом

деле ты другой". - "Как? Это не я с тобой разговариваю, а кто-то другой?" - "Теперь-то это

ты, но раньше ты был другим и после будешь другим". - "Так и не умру никогда? Неплохо! А

чем тебя кормить?" - "Мяса не ем, бобов не ем". - "Прокормлю! Гермес, запиши его за

мною".

На помосте - Диоген. "Вот мужественная жизнь, вот свободная жизнь! Кто купит?" -

рабстве свободен". - "А что он умеет?" - "Спроси!" - "Боюсь, укусит". - "Не бойся, он

ручной". - "Диоген, Диоген, ты откуда?" - "Отовсюду!" - "На кого ты похож?" - "На

Геракла!" - "Почему?" - "Воюю с наслаждениями, очищаю жизнь от излишеств". - "Что же

для этого нужно сделать?" - "Деньги бросить в море, спать на голой земле, есть отбросы, на

всех ругаться, ничего не стыдиться, трясти бородою, драться палкою". - "Ругаться и драться

- это я и сам умею. Но руки у тебя сильные, в землекопы годишься; если отдадут тебя за два

гроша, возьму". - "Бери!"

"А вот две жизни сразу, одна другой мудрее! Кому угодно?" - "Что это? Один все время

смеется, другой все время плачет. Ты что смеешься?" - "Над тобой смеюсь: ты думаешь, ты

раба покупаешь, а на самом деле - только атомы, пустоту и бесконечность". - "Что пустоты в

тебе много, это я вижу. А ты что плачешь?" - "Плачу, что все приходит и уходит, что во

всякой радости - горе, а в горе - радость, что нет вечного в вечности, а вечность есть дитя,

играющее в кости". - "Не по-людски говоришь!" - "Не для людей говорю". - "Так тебя и не

купит никто". - "Все равно достойны слез: покупатели и непокупатели". - "Оба они

сумасшедшие: не надо их!" . - "Эх, Зевс, останутся эти у нас непроданными!".

"Выводи афинянина". - "Прекрасная жизнь, разумная жизнь, святая жизнь - кому?" -

"Как, Платон, тебя опять в рабство продают? Ну а если я куплю тебя, что я буду иметь?" -

"Весь мир". - "Где же он?" - "Пред моими очами. Ибо все, что ты видишь, - и земля, и

небо, и море, - на самом деле совсем не здесь". - "Где же они?" - "Нигде: ведь если бы они

существовали где-нибудь, то это не было бы существованием". - "А почему я их не вижу?" -

"Потому что глаз души твоей слеп. Я же вижу и тебя, и себя, и истинного тебя, и второго себя,

и вот так все на свете вижу дважды". - "Что ж, купить в одном рабе целый мир - я готов!

Беру его, Гермес".

"Продается доблестная жизнь, всесовершенная жизнь! Кто хочет знать все?" - "Как это:

все?" - "Он один - мудрец, а значит, он один и царь, и богач, и полководец, и

мореплаватель". - "Он один и повар, он один и плотник, он один и скотник?" -

"Конечно". - "Такого раба грех не купить. Стоик, стоик, а ты не в обиде, что ты раб?" -

"Нимало. Ведь это от меня не зависит, а что от меня не зависит, то мне безразлично". - "Вот

покладистый молодец!" - "Но берегись: если я захочу, то могу обратить тебя в камень". -

"Как? Разве ты Персей с головой Медузы?" - "Скажи: камень есть тело?" - "Да". - "А

человек есть тело?" - "Да". - "А ты - человек?" - "Да". - "Стало быть, ты - камень". -

"Холодею! Пожалуйста, преврати меня обратно в человека". - "В два счета. Камень

одушевлен?" - "Нет". - "А человек одушевлен?" - "Да". - "А ты - человек?" - "Да". -

"Стало быть, ты не камень". - "Ну спасибо, что не погубил, - беру тебя".

"Продаем самого смышленого, самого толкового, самого дельного! Аристотель, выходи!"

- "А что он знает?" - "Он знает, сколько времени живет комар, до какой глубины море

освещается солнцем и какова душа у устрицы". - "Вот это да!" - "А еще он знает, что

человек - животное смеющееся, а осел - нет, и что осел не умеет строить дома и корабли". -

"Довольно, довольно, покупаю его; бери с меня, Гермес, любые деньги".

"Ну, кто у нас еще остался? Скептик? Выходи, скептик, может, кто тебя и купит". -

"Скажи, скептик, а что ты умеешь?" - "Ничего". - "Почему?" - "Мне кажется, что вообще

ничего нет". - "И меня нет?" - "Не знаю". - "И тебя нет?" - "Подавно не знаю". - "Чему

же ты меня научишь?" - "Незнанию". - "Вот уж чем и впрямь больше нигде не научишься!

Сколько с меня за него, Гермес?" - "За знающего раба берем пять мин, ну а за такого,

пожалуй, одну". - "Вот тебе мина. Ну что, любезный, купил я тебя?" - "Это неизвестно". -

"Как? Я ведь заплатил за тебя!" - "Кто знает?!" - "Гермес, деньги и все

присутствующие". - "Разве здесь кто-нибудь присутствует?" - "А вот пошлю я тебя жернова

ворочать - сразу почувствуешь, кто здесь раб и кто не раб!"

"Полно спорить! - перебивает их Гермес. - Ты ступай за твоим хозяином, а вы все,

которые у нас ничего не купили, приходите сюда завтра. Сегодня мы распродавали философов,

а завтра будем ремесленников, мужиков и торговцев. Может, они лучше годятся в учителя

жизни?"

Дела и годы (до н.э.)

401 - поход десяти тысяч греков

396-394 - Агесилай воюет в Азии

388 - философ Платон у Дионисия Старшего

387 - Платон начинает учить в Академии. "Царский мир".

371 - битва при Левктре

366 и 361 - поездки Платона к Дионисию Младшему

362 - битва при Мантинее

359-336 - царь Филипп Македонский

355 - фокидяне захватывают Дельфы

353 - смерть князя Мавзола, строительство галикарнасского мавзолея

347 - смерть Платона

344-337 - Тимолеонт освобождает Сицилию

342-336 - Аристотель - учитель Александра Македонского

338 - битва при Херонее

335 - разрушение Фив. Встреча Александра с Диогеном

335 - Аристотель начинает учить в Ликее

334-323 - завоевание Азии Александром Македонским

323 - последнее восстание против Македонии

322 - смерть Демосфена

317 - смерть Фокиона

317-289 - тиран Агафокл в Сиракузах

315 - первое выступлений драматурга Менандра

310-307 - поход Агафокла в Африку

ок.306 - Эпикур начинает учить в Саду

ок.300 - Зенон начинает учить в Стое

ок.280 - расцвет Феокрита, сочинителя идиллий

СЛОВАРЬ V

Старые знакомые

Большинство слов, о которых мы говорили раньше, были такие научные, что всякому

было ясно: они не русские, они заимствованные, с греческого - так с греческого. А вот

некоторые слова совсем простые - такие, что вряд ли кто задумывался над их

происхождением. Это потому, что в русский язык они пришли давно, стали привычны и подчас

переосмыслялись и видоизменились.

АД. По-гречески первоначально подземное царство (и бог, его царь) называлось

"не-видимое" - а-ид-ес; и мы, пересказывая мифы, обычно пишем аид. Потом это слово стало

произноситься адес; потом, уже в средние века, - адис; отсюда наше ад.

АТЛАС. Атласом или Атлантом (в разных падежах по-разному) звали могучего титана,

брата Прометея; за то, что он боролся против богов, ему велено было стоять на краю земли и

поддерживать плечами небесный свод; а потом его обратили в высокую гору. Гора эта (вернее,

целый массив) - в северной Африке, и до сих пор называется Атлас, а лежащий к западу от нее

океан - Атлантический. В XVI в. знаменитый картограф Г.Меркатор, издав альбом

географических карт, украсил его переплет фигурой Атласа с огромной сферой на плечах. По

этой фигуре все такие альбомы стали называть атласами. Название же ткани "атлас" совсем

другого происхождения - от арабского" слова, которое значит "гладкий".

ГАЗ. Это слово ввел в употребление в начале XVII в. фламандский химик ван-Гельмонт,

изучавший состав воздуха. Он говорил, что воздух есть хаос, состоящий из разных паров, а

слово "хаос" произносил и писал на фламандский лад: газ. Слово же хаос, конечно, греческое и

означает "беспорядок, всеобщее смешение", а буквально - "пустота, зияние".

ГИТАРА. Это не что иное, как греческая кифара: слово то же (лишь немного

исказившееся при переходе из греческого в латинский, потом немецкий, потом польский и

потом русский язык), хотя инструмент совсем не тот: нынешняя гитара - инструмент

щипковый, а на греческой лире-кифаре играли бряцалом.

ИГРЕК. По-французски это значит "и греческое": так называется буква у, пишущаяся во

французском языке преимущественно в словах греческого происхождения. Поэтому

правильное (французское) ударение в этом слове - игрек; но теперь его все чаще произносят

игрек, и это уже перестало быть ошибкой.

ИДИОТ. Было греческое слово идиос - свой, частный, особый, отдельный; отсюда

идиотес - частное лицо. Греки были народом общительным и общественным; всякий, кто

сторонился общественной жизни и предпочитал жить частным лицом, казался им чудаком и

даже дураком. Отсюда - нынешнее бранное значение этого слова.

ИЗВЕСТЬ. Мы говорим "негашеная известь"; "негашеная" - это точный перевод

греческого слова а-сбестос. Оно было занесено на Русь византийскими каменщиками еще в

киевские времена и быстро исказилось по образцу русских слов с приставкой из-: так

получилось слово известь и все его производные - известняк, известка и пр. А потом, тысячу

лет спустя, слово асбест пришло в русский язык вторично - как научное название

несгораемого волокнистого минерала, идущего на огнеупорные поделки. На Урале есть даже

город под названием Асбест.

КИТ. Было древнегреческое слово кетос, в средневековом произношении китос; оно

означало "морское чудовище", большое, страшное и зубастое. Когда греческие переводчики

еврейской Библии писали, что пророк Иона был проглочен, а потом выплюнут китом, они

представляли как раз такое прожорливое чудовище. А уже потом это слово было перенесено на

океанских животных, больших и страшных, но не зубастых и не прожорливых.

КОРАБЛЬ. По-гречески карабион, карабос значило "краб", а потом - легкое морское

судно; какое - мы точно не знаем. Отсюда и происходит русское слово; заимствование -

очень древнее, из той эпохи, когда греческое б еще не перешло в в. Отсюда же, через латинский

язык, - итальянское и испанское каравелла.

КРОВАТЬ. Древнерусский язык перенял это слово из византийского кравватион; там оно

образовалось из слова краббатос, встречающегося в александрийском переводе Библии III в. до

н.э.; в Александрию его занесли, по-видимому, македоняне, а в Македонию оно пришло от

каких-то соседних балканских народов: в классическом древнегреческом языке его не было.

Сначала русское слово кровать, видимо, означало богатое ложе греческой работы, в отличие от

обычных русских лавок, потом оно переосмыслилось под влиянием схожих русских слов кров,

покрывать и стало означать всякую постель.

КУРОЛЕСИТЬ. В православном богослужении одно из самых частых повторяющихся

восклицаний - "Господи, помилуй", по-гречески - кирие, элейсон. Когда богослужение

велось второпях, то для экономии времени часть хора пела одно, другая часть - другое, все

смешивалось, и только и можно было различить: кирилейсон, киролесу... Отсюда и пошло

значение русского слова: путаться, путать, дурить. "Идут лесом, поют куролесом..." -

говорится в старинной загадке про похороны.

МАШИНА. Было греческое слово механэ, означавшее "орудие", "приспособление"; от

него пошло название науки механика. В дорийском наречии (с широко раскрытым ртом) оно

звучало махана. Из этого наречия оно перешло в латинский язык, но переместило ударение и

облегчило средний слог: получилось махина. Из латинского слово перешло в польский, опять

сменив ударение: махина; и во французский, сменив вдобавок средний согласный: машин. В

русский язык оба варианта явились одновременно при Петре I и, как ни странно, опять с

ударениями махина и машина. Современное ударение и современное различие значений

("неуклюжая громада" и "удобное приспособление") установились лишь к XIX в. Вот как

путешествуют ударения.

ТАЙФУН - тихоокеанский ураган. Это китайское слово, означающее сильный ветер. Но

когда англичане (веке в XVIII) стали записывать его латинскими буквами, то нарочно записали

так, чтобы по-латыни оно читалось шифон. А Тифон в греческой мифологии был чудовищем в

полмира величиной, нападавшим на самого Зевса; и шифоном греки (и римляне тоже) называли