Исследование до времен правления Алек­сандра 1, но в действительности подробное освещение событий заканчивается на первых годах прав­ления Екатерины II

В 1711 г. Филофей, оставив епархию и облекшись в Тюмени в схиму, погребся, так сказать, в один помысел о вечности; но с прибытием преемника его митропо­лита Иоанна*, губернатор кн. М. П. Га­гарин, зная твердую волю государя об обращении иноверцев в христианство, предложил благочестивому схимнику все способы, от его власти зависевшие: судна, людей, толмачей, жизненные припасы и приличные предписания ме­стным управителям для содействия об­ращению иноверцев. Таким образом, схимник поплыл из Тобольска вниз по Иртышу и чрез три дня остановился в остяцких юртах, поклонявшихся исту­кану в образе гуся. После увещания, ка­кое было совместно с понятием слуша­телей, они согласились на сожжение

доныне благословляется в Тобольске, остались в со-ыкам. Печ. там же, 1708 г. Свято-Троицкой Ильинской.

188

ИСТОРИЯ СИБИРИ

истукана и, однако ж, видели гуся, из огня вылетевшего. Далее проповедник доплыл до юрт, чтивших идола в образе человеческом, и также преданного огню; тут произошло смятение среди остяков, утишенное тем убеждением, что, когда идол сгорел, очевидно, что в нем не было божества. В Кондинском монастыре собрано было множество ос­тяков, и первый из уверовавших в Бога Триединого был князец Алашев, кото­рый, для дальнейшего уразумения Хри­стианской Веры, был соглашен съездить в Киев и возвратился, конечно, не без плодов. В этом году схимник видел и Березов.

В 1713 г. он вторично поплыл по Ир­тышу для утверждения новообращен­ных, равно и для привлечения необра-тившихся. В Атлымских юртах проповед-никтерпелив о пр епи рался с закоренел ым заблуждением и, когда преодолел возра­жения, открыл купель крещ ени я. Остяки, уже крестившие ся, сп ерв а не согла ша -лись на крещение жен и детей, но и это препятствие было побеждено. К смуще­нию остяков, навернулся магометанский абыз, устрашавший их постами и упраз­днением многоженства, но этот соблаз­нитель был прогнан. Окрещено 3500 душ. Воображая чувственность, в какую погру­жены остяки, и трудность постов, уста­новленных Церковью в климатах благо­датных, нельзя не отдать похвалы Фео-дору, успевшему преодолеть прелесть двух сильных искушений.

В феврале 1714 г. наш благо вестник отправился из Тюмени в Пелым и ежедневным поучением уже в марте привлек вогулов к таинству крещения до 400 душ. В том же году посланный для обращения священник прибавил к стаду Христову до 300 вогулов. В июне

сеятель Слова Божия еще посетил по Иртышу засеянную ниву и там, где прежде не останавливался, усердствовал нас аждать учен ие истины вместо ис ла -мизма, начавшего вкрадываться среди остяков, по склонности к плотской нео­бузданности и по легковерию к сласто­любивым обещаниям в будущей жизни. В Березове заранее были собраны остя­ки дальние; они, последуя примеру со­братий, без сопротивления приняли та­инство крещения, для дальнейшего же нас тав лени я в христианств е оставлен у них священник. При содействии губер­натора уже строились церкви среди ос­тяков. По возвращении из Березова схимник Феодор поспешил в Тюмень и в том же году навестил вогулов и зало­жил церковь.

В 1715 г. Феодор снов а, услышав волю государеву (от 6 декабря 1714г.), чтобы ниспровергнуть идолов и божни­цы у вогулов, остяков, якутов и прочих и стараться обратить иноверцев в хрис­тианство, отправился на судах вниз по Конде и встретил необыкновенное со-пр отив лени е, даже п ок ушение на его жизнь; но искренность в святом деле, чистота в намерении и сердечная дове­ренность к помощи Божией ополчили смиренного старца дивною неустраши­мостью. Если бы не было с ним Господа (Псал. CXXIII), живого поглотила бы река, покрыла бы душу его, покрыли бы душу воды бурные. Наконец, юрточные старшины, пристыженные смелою до­веренностью, предложили по своей простоте проповеднику примирить ве­рование их с верою христианскою, странным образом:

а) окрестить кумира их и оставить;

б) не запрещать есть лошадиное
мясо, как вкусное;

в) позволить им самим крестить сво­их жен и надевать на них кресты. Разу­меется, что остяки доведены были до того убеждения, что напоследок призна­ли свои предложения за несообразные с важностию дела.

Митрополит Феодор, по случаю кон­чины митрополита Иоанна, опять при­знан государевою грамотою к правле­нию епархии; и с 1716 г. он продолжал дело обр ащ ени я чрез посылаемых св я-щенников. В конце 1718 или в начале 1719 г. он следовал в Иркутск, как в свое викариатство, и, прибыв туда в марте, проехал за Байкал, откуда, возвратясь в мае обратно, в том же месяце отправил­ся водою. В это время, надобно пола­гать, духовные его, из Енисейска по­сланные, обратили в христианство чу­лымских татар и больше половины ки-стимцев, живших около р. Томи, неда­леко от телеутов. Приятно думать, что муж апостольского духа недаром плыл по Ангаре, Тунгуске, Кети, и если не начертал он знамения креста на Барабе, причиною тому тогдашняя непроезд-ность страны. Постройка церквей среди обращенных, жалованье священникам с причтами, жалованье и некоторым кре­стившимся, освобождение новообра­щенных из рабства, выключка их из по­душного оклада и возвращение в оклад ясачный, все сии статьи, о которых хо­датайствовал добрый пастырь, как под­твержденные в 1720-м и следующих го­дах, удостоверяют в уважении, каким он

пользовался у правительства. История, однако ж, не находит доказательства, с чего приписывается митрополиту Феодо-ру обращение иноверцев до 40 000 душ, которых счет вернее записан в книге жи­вотной.

2. Первая миссия в Камчатку отправ­лена в 1705 г. сибирским митрополитом Филофеем, в лице архимандрита Мар-тиана. Неизвестно, долго ли он пропове­довал Слово Божие. Причина неуспеш-н ой п роп оведи сост ояла в межд оус оби и казаков и в возмущении камчадалов, как мы говорили во втором периоде. К при­бытию вторичной Камчатской экспеди­ции было крещеных камчадалов не бо­лее ста душ; но достоверно то, что Ус­пенская пустыня в Камчатке заведена помянутым миссионером. Другая мис­сия туда снаряжена не ранее 1732 г., но, к сожалению, эта миссия под началь­ством игумена Филевского, по вспых­нувшей внутренней вражде, прежде, не­жели достигла места назначения, возвра­щена назад. Так как при составлении миссии предполагалось присоединить в помощь ея новгородских священников, за вины на житье в Якутск отосланных, есть некоторая вероятность полагать, что эти служители, по возврате миссии из Якутска, добровольно или по прика­занию отправлены в Камчатку для про­должения начатого обращения*.

Во всяком случае историческая под­линность обязывает отнести общее об-

* В Сив. вестн. говорится, что монах Игнатий Козыревский был игуменом и миссионером Камчат­ки, — это совершенная ложь. Человек с окровавленными руками и случайно не наказанный не мог быть даже иеродьяконом. Он, из опасения наказания за соучастие в убийстве трех старшин казачьих, надел на себя в 1717г. клобук в виде покаяния, завел богадельню для престарелых в Успенской пустыни или за­имке Якутского монастыря и заслужил у монастыря имя строителя. Может быть, в это время пройдоха выставлял себя миссионером пред простаками; но с тех пор, какой вызван в Якутский монастырь и про­тив воли архимандрита в 1730 г. уехал в Москву, некогда ему быть проповедником Камчатки, потому что в 1732 г. туда назначен миссионер в лице Филевского. Что Козыревский после был расстригою, не муд­рено, потому что оскорбленному архимандриту стоило написать о прежних злодеяних его, чтобы запре­тить самозванцу-монаху носить покров иноческий.

190

ИСТОРИЯ СИБИРИ

ращение Камчатки к третьей миссии, которая там явилась в 1745 г., во испол­нение указа, в 1742 г. состоявшегося.

3. Вселенский помысел Петра о рас­пространении православия в землях ки­тайских сколь ни величествен, доныне не осуществился, по скудельным ли со­судам, которым вверялась тайна благо­честия, или по неготовности духа го-бийского и загобийского. Там особые небеса, особые стихии жизни, даже жи­вотной , свои забл ужде ни я вместо истин , утвержденные тысячами времен и мил­лионами отживших поколений, след­ственно, для возрождения поколений живых требуетс я время благ оприятн ое, когда бы народная образованность воз­высилась над тысячелетн ими веровани -ями, поняла тщету их и ощутила жажду к идеям высшего духовного порядка. В такое время воссияет с неба день спа­сения, лишь бы от севера явились души безме здн ые, д уши , води мы е д ух ом ап о-стольства. Между тем пускай срочные духовные миссии предуготовляют стези провидения, пускай устилают стези сии взаимными связями, как вайями, до сближения двух великих государств.

Здесь заметим исторически, что пер­вая миссия под начальством Илариона Лежайского, приехавшего иеромонахом в Тобольск с митрополитом Иоанном Максимовичем и, при производстве в чин архимандричий, пожалованного митрою, отправилась в 1714 г. в Пекин, где принята не только с отличным ува­жением, но и с радушием, по призна­тельности к миролюбивой политике Петровой, не меньше и к обязательно­му п риему кит айских посл анни ков, ез -дивших к Аюке-хану. Во вторую миссию

* Подробности миссий можно читать в Сиб. вес вращения арх. Платковского. Сенатский указ мая ных и добрых заставляет» полагать, что Платковс

назначался Иннокентий Кульчицкий, для сей цели в 1722 г. посвященный в епископа, но на китайской границе два раза не принятый, сперва под двумя ма­ловажными предлогами, требовавшими особого рассмотрения о перебежчиках и о разграничении, а во второй раз, в 1726 г., потому, что Иннокентий в пись­ме сибирского губернатора назван вели­ким господином и что прежние два дела еще не кончены. Иезуиты нашептывали под ухо пекинского министерства, Двор Пекинский хитрил против старого сосе­да; но, когда время обнажило эту груп­п у, нельз я не зад уматься о коварств е братского ордена Иисусова, опасавше­гося соперничества в лице мужа, кото­рый ехал на служение Иисусу, а не для происков у богдохана. Впрочем, в деле Божием приличнее придержаться той беспристрастн ой мысли, что, конечно, не приспело время открытию двери во языки. Итак, вторая миссия поручена зауряд архимандриту Антонию Плат-ковскому, который в 1729 г. уехал в Пе­кин с братией, с причтом и тремя уче­никами языков и который в 1731 г. от­дельно возвращен из Пекина*, как бы в наказание за клеветы против блажен­ного Иннокентия, если в самом деле он клеветал. Третью миссию составлял, с прибавкою братии и троих учеников, архимандрит Посольского монастыря Иларион Трусов, бывалый в Пекине при караване в звании иеромонаха. Для ум­ножения православных христиан в сто­лице деи зм а и буддизма, ар химан дрит у отпускались из казенного каравана деньги на кресты, на образа и на содер­жание китайцев новокрещеных; прави­тельство поддерживало мысль Петра

. (1822), только нельзя согласиться во времени воз-32 г. об избрании в Пекинскую миссию людей уче-й возвратен в 1731 г. Обстоятельство не важное!

191

Великого, бросало семена на китайской земле, но плоды скоро засыхали. Илари-он там скончался в 1741 г. Один плод, и тот посторонний, увидели по части лин­гвистики в успехах ученика Рассохина, которому по возвращении из Пекина, в 1741 г., поручено вместе с обрусевшим кит айцем Ф. П етр овым об учать китай -скому и маньчжурскому языкам при Академии наук*.

4. При усилиях, какие делала Тоболь­ская иерархия вместе с викариатством для обращения язычников подданных и заграничных, она, конечно, неравно-д ушн о в и де ла окол о себя отт орж ен ия коренных чад Церкви, и, что удивитель­нее, во время митрополита Феодора толь ревностного к христианскому бла­гочестию. Бедственные самосожжения закурились между Тарой и Тюменью, двумя 1 ородами, в которых издавна за­пали коренные старообрядцы. В 1722 г. близ слободы Каркиной (Ишим) в пус­тыне какого-то Смирнова сожглось не­известное число раскольников, также — близ слободы Атбашской в деревнях Выровской и Зырянской, а в 1724г. за Пышмою — 145 душ, прочие же разбе­жались. Толь отчаянное самоистребле­ние надобно приписывать не одному упорному ослеплению, но и духу време­ни. Вместо того, чтобы врачевать отпад-ших детей Церкви, как больных, крот­кою и сострадат ельн ою беседою, тогда смотрели на них с отвращением, даже с остервенением; но истина худо произ­носится устами желчными, худо и слы­шится ушами обиженными, и чтобы расстаться в о вр ажде, довольн о оск ор-бительного слова и оскорбленного слу-

ха. При таком разладе умов раскольни­ки бегут от стыда, каким в России их преследуют, в Сибирь, а в Сибири (ук. 28 июля и 15 октября 1722 г.) ловят их для отсылки в Рогервик; естественно, они прячутся удобродушных мирян, и в скорби, которая умеет быть увлекатель­ною, внушают им тайну лжеучения за истину гонимую. Язва слабоумия раз­драженного опасна! Она тем более зара­жает, чем менее исцеляется. Синод, по случаю сибирских бедствий самосожже­ния, в 1726 г. (15 января) в пастырском увещании сет ует против лжеучителей раскола, что они, презрев закон Божес­кий и естественный, вовлекают людей простодушных в самовольную погибель. Это истинно, но, чтобы вдохнуть исти­ну в души помешанные, требуется от местных увещателей орган кроткий, терпеливый и сердечный.

5. 
   Кстати здесь упомянуть, как посту­пали тогда с оскорбителями церковных уставов и благочиния. В 1726г. якут­ский сл ужив ый Сург учев судился за дер -зкие речи против уставов Церкви. Из производства дела (сенат, ук. 27 марта) видно, что отступник после увещаний был жжен в Тобольской губернской канцелярии и остался при своем заблуж­дении. Это случилось чрез 37 лет после сожжения в Москве еретика Квирина Кульмана. Сургучев послан в Соловец­кий монастырь, впредь до исправления.
   
6. 
   Изложив ход и дух просвещения христианского в Сибири, мы обращаем­ся к просвещению учебному, по состо­яниям, начиная с духовного.
   

Духовные, первоначально пересе­лявшиеся из России в Сибирь, переда-

* Рассохин за успехи произведен прапорщиком, по примеру геодезистов. Преподавание двух помя нутых языков введено на смену японского, начавшегося при Академии с половины 1736 г. и прекратив­шегося в 1739 г. за смертью обрусевших японцев Козьмы и Дамьяна, взятых от Штинникова. А. Богда­нов, занимавшийся японским языком при той же Академии и упомянутый в VI томе Энцикл. Лексикона, есть сын японца, в 1710г. спасшегося на берегу камчатском и посланного в столицу.

192

ИСТОРИЯ СИБИРИ

вали своим детям знание в церковной азбуке, уставом или полууставом пере­писываемой, труднейшей, чем алгебра*, потом в чтении псалтыри и церковных книг, вместе с тем и в пении, как в по­этическом восклицании души к ея ви­новник у. Ог оне к г ра м отн ости долг о т а -ким образом горел и не разгорался под семейственными кронами, пока устро­ились монастыри и архиерейские домы, в которых, без сомнения, имелись эк­земпляры печатной в 1637 г. азбуки Бур­цева и последовавших изданий. Около наст оятелей монастыр ских, как нач аль-ников известного числа церквей, по не­избежной надобности завелись досужие нас тавни ки юн ошей ; а когда архи ер еи, уроженцы малороссийские, стали при­езжать в Сибирь с учеными духовными, искусными и в иконной живописи, сии лица, особливо с 1722 г., когда явились вновь отпечатанные буквари и катехи­зисы, уделяли свои досуги на обучение юношества церковному кругу и прият­ному мастерству. Так, напр[имер], мы знаем из достоверных известий, что в Иркутском Вознесенском монастыре было училище на содержании епископа Иннокентия Первого, и тут же другое училище для монгольского языка при известном архимандрите Платковском. Тем более ревновали о распространении грамотности пастыри Западной Сиби­ри, как окружаемые нарочитым числом людей учившихся. Припомним киевс­кие рапсодии.

Славяно-греко-латинская академия со времен Феодора 111 могла быть мате­рью п ов се местного духов ного обр аз о-вания, но Москва, по тогдашним отно­шениям общ ежития, казалась слишк ом далекою от Сибири. В 1723г. Синод приказывал присылать отовсюду моло-* Легко ли было научиться, что Буки — Он — Г

дых монахов в академию, но по отчету 1727 г. видно, что из Сибирской епархии там учился один молодой иеродьякон, да и тот из 1 -го класса отпущен в Сибирь безвозвратно. Ученье постепенное и долголетнее пугало не одних сибиряков.

Здесь прилично предъявить к сведе­нию, что в Сибири не было установлен­ных училищ или семинарий до 1743 г., несмотря на желания, повеления, над-поминания Петра Великого и на духов­ный регламент, требовавший установ­ления семинарий. Мы не хотели бы гре­шить против памяти архипастырей, но нельзя не указать на причину холодно­сти их к заведению семинарий; она скрывалась в статье самого регламента, требовавшего, чтобы учащихся содер­жать на счет монастырей и церквей до­статочных, а учителей содержать самим архиереям, на счет своих доходов.

7. Некоторые думают и пишут, что об­разование тобольского юношества много одол жен о военнопленным шведам, да­вавшим, по словам лекаря Беля, концер­ты отТобольскадо Енисейска. Напротив, Тобольску памятна одна их услуга — от­стройка каменного кремля, от которого и ныне остается твердыня среди Прямско-го взвоза, вмещающая губернский архив. Конечно, некоторые из шведских офице­ров могли учить в начальнических домах немецкому языку, рисованию, черченью, музыке и танцеванью, но такое образова­ние не принадлежало земле, потому что не подходило под нравы народные. Уче­ники их, в числе 4 или 6, с отъездом своих отцов блестели в России, если было чем блестеть. Сибиряки исстари чуждались иноземцев происхождения неславянско­го. Доказательством послужит домога­тельство шведов жениться на сибирячках и вместе испытанная безуспешность най-оль — Ер: БОГЪ?

193

ти охотниц для такого замужества. Тати­щев во время первого своего командова­ния на Урале желал употребить по заво­дам несколько шведов, горное искусство знавших, с обещанием исходатайствовать им законную возможность ко вступлению в браки, но ни манифест, ни указ синод­ский, по сему обстоятельству последовав­шие, не подействовали на мнение народ­ное. Тогда правительство не нашло луч­шей меры к сближению сибирских семей со шведами, как поручить Синоду в 1721 г. (18 августа) написать к православным по­слание и именем Церкви, из священной истории и Библии пространно доказы­вать о незазорности браков со шведами. История не знает последствий.

8. Л учшее и пол езн ейшее образова­ние, к какому руководствовал преобразо­ватель Р оссии, был о бы ге одези ческое. Он два раза, в 1714 и 1716 гг., приказывал обучать детей секретарских и подьячес­ких арифметике и геометрии, без чего не позволять им и жениться, и в третий раз велел разослать в каждую губернию по два учителя из математической школы гр. Апраксина; но, к сожалению, по ма­лочисленности мальчиков , по новости дела, по недоверчивости родителей, как и в России, потом по причине хлопот то­больских должностных людей, замешав­шихся в гагаринское следствие, наконец, по 4-летней небытности губернатора присланные учители удовольствовались одним сочинением ландкарты Тоболь­ского уезда. В 1728 г. Сенат при новом распределении геодезистов по губерни­ям упрекает Тобольск ую г убернию за ма-лоуспешность в доставлении карт, но не любопытствует о заведении школы. Года за два до того присланы были и в Иркут­скую провинцию 4 геодезиста для со­ставления забайкальской карты, как не­обходимой при переговорах с китайцами о положении границы. Они оставались в

Сибири до Второй Камчатской экспеди­ции. Сословие геодезистов, употребляв­шихся во всех важных посылках, начиная с Евреинова и Лужина, в 1719 г. посыпан­ных для осмотра одного из Курильских ост р ов ов , ока з ал о больш ую усл уг у опи -саниями топографическими и определе­нием широт, где нужда требовал а; но нам представляется не излишним здесь заме­тить, что местного геодезического заве­дения не было во всей Сибири прежде второй половины XVIII столетия.

Правда, что начало Охотской нави-гацкой школы, в которой полагалось учить грамоте, арифметике, навигации и другим вспомогательным предметам, относится к 1732 г., но по малому числу морских детей и по недостатку настав -ников школа могла оказать успехи низ­шей степени.

9. Говоря о грамотности страны, в каком бы состоянии она ни проявля­лась, с удовольствием надобно поди­виться, что солдатские дети, обучаясь грамоте в гарнизонных школах, числом до 80 и более, занимали места писарей при полковых дворах, при сборах и сче­тах народных податей и небольшим зна­нием служили как военному начальству, так и стране в посторонних местах.

Из сего следует, что особы, началь­ствовавшие по духовному и гражданско­му служению с окружавшими их, могли быть учеными или образованными, что правительство для всех поручений , где требовал ось знание или искусство, при­сылало особливых людей и что местные городские толщи ограничивались обык-новенн ою грамотою, при способленною к их определенным состояниям. Исклю­чить можно нескольких посадских, ко­торых руки начинали приниматься за два искусства: иконопиство и орнамен­тную церковную резьбу из липы. Купец Мясников не был природный сибиряк,

194

ИСТОРИЯ СИБИРИ

Мясников, в 1739 г. вызвавшийся пред правительством, что может научить ки­тайским мастерствам: давать красной меди вид золота и делать фонари из рогов. Правительство все ему дало, чего он ни желал, и способ еще раз побывать в Пеки-

не, и учеников из молодых сибиряков, и пособие переселиться ему с семьею на Стрелку при Ни кое; но следы обещ анн ых искусств дожили до нас не на Стрелке, а в чер тах бл аг ов олительн ог о ук аз а . Не д ур н о и то, что шарлатан был не из сибиряков.

жүктеу/скачать 6.67 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: