февраля 1964 г. ВТО. [Дворец работников искусств им. К. С. Станиславского.] Вечер памяти Вс. Э. Мейерхольда, посвященный 90 летию со дня рождения

25 февраля 1964 г. ВТО. [Дворец работников искусств им. К. С. Станиславского.] Вечер памяти Вс. Э. Мейерхольда, посвященный 90 летию со дня рождения.

Революция. М. А. Чехову отвечает (когда тот его звал за границу — «Ничего хорошего, мол, здесь не дождешься…») — «В этом есть и моя доля!». Коммунист с 1918 г., до революции близок к революционным кругам. (Легенда: вышел из символизма). В юношеских дневниках — Достоевский, Пушкин, Гоголь…

Когда говорю о Мейерхольде, самое трудное — остановиться…

Е. И. Тиме: (во время речи Гладкова все время репетировала свою речь, губы шевелились, глаза что-то выражали, руки жестикулировали, что-то читала в своих записях (Тиме чаровница). В ее выступлении только обрамление — риторическое, а внутри очень живая, все время чувствовалось — с Л. С. Вивьеном (председателем вечера) диалог, все время обращалась к нему: «Не правда ли?», «Вы помните?».

Мейерхольд ставит «Дон Жуана» в Александринском театре. Как? Взял на главные роли молодежь. Я играла пастушку. Одеты в кружева, бантики (фарфоровые пастушки), движение, танцы. Мейерхольд: хорошо бы, чтобы, когда вы пробегаете по авансцене, публика первых рядов чувствовала французские духи. У нас не было… Водил нас в музей, разговаривал. К. А. Варламов трудно репетировал. [Предполагалось] — уже знает роль, потом войдет [в репетиционный процесс]. Увидел, как мы бегаем, — «Не могу», только стоя или сидя. В одну ночь были придуманы скамеечки для Варламова. Построили так наше движение, что из зала создавалась {232} иллюзия, будто Варламов носится со всеми, — а он на самом деле сидел. Мейерхольд сказал: «Все, что мы делаем, никуда не годится, настоящий Мольер — Варламов»; за две недели все переделали.

«Маскарад» репетировали… Стихи — выдвинуть на первый план, чтобы они слушались.

Сцена у баронессы Штраль. Звездич — любовная игра (сажал ее на колени). Мейерхольд: «Не так!» Выбежал на сцену, показывает. Ни один любовник так не играл. Казалось, что это Аполлон в кавалергардском мундире.

Л. С. Вивьен. (Объяснения Мейерхольда): Как Звездич собирается — шуба, мороз, на лихаче, заезжает в кондитерскую, такая коробка конфет, едет, с мороза входит (а говорят, что Мейерхольд не признавал предлагаемых обстоятельств).

Тиме: [Мейерхольд говорил] о Казарине, как о самой важной фигуре…

Ю. П. Герман прочел свои воспоминания; вначале рассердился на всех (из мейерхольдовской сокровищницы берут все, ругают как раз те, кто крадет у него).

Н. П. Акимов — о наследии Мейерхольда.

II часть: Пение (А. А. Халилеева — романс Нины).

И. В. Мейерхольд — урок биомеханики.

9 марта 1964 г. «Кюхля». Телеспектакль по роману Ю. Н. Тынянова. Сценарий и постановка — А. А. Белинский. Художник — С. И. Думский. Старший оператор — Б. П. Никаноров. Кюхельбекер — С. Ю. Юрский. Грибоедов — В. Э. Рецептер. Пушкин — Д. И. Барков.

Кюхля — Юрский: человек, уничтоженный бытом, системой жизни. Открытый, прямой — он не приноравливается, не приспосабливается, не бережется, идет прямо, напролом. Дух, который живет {233} в неприспособленном, неловком, некрасивом теле, в ужасной жизни. В конце концов эта жизнь его задавила (ужасная, страшная, неизбежная материальность).

Эпизоды:

1. Юноша. Появляется издали, он слушает решение о лицее вполоборота, наклонив голову (оторвался от каких-то своих дел и к ним хочет вернуться, неуклюже слушает).

Напряженное лицо. Представление царю. Неуклюжая фигура, каждый шаг думает — с какой ноги.

Журнал с одой Кюхельбекера. Ссора с Дельвигом и Пушкиным.

Спор о будущем.

Экзамен. Державин. (Очень плохо с Пушкиным).

На Кавказе (с Грибоедовым).

В деревне. Дуня (А. Н. Шуранова).

Восстание: у Трубецкого; на площади; с семеновцами; бегство, прощание с Дуней.

В Варшаве. Схвачен.

Крепость.

Встреча с Пушкиным.

Письмо Дуни.

Смерть. Пущин.

13 марта 1964 г. «Поднятая целина» [БДТ им. М. Горького. Инсценировка в 2 х действиях П. Демина по роману М. А. Шолохова. Постановка Г. А. Товстоногова. Худ. — С. С. Мандель. Композитор — М. Е. Табачников].

Хор — музыкальное оформление спектакля (вокализы).

Текст от автора — через динамики (И. М. Смоктуновского на сцене нет). Кроме того, внутренний монолог (мысли) через динамик — очень непривычно. Вообще много зрительского внимания {234} отнимает сам процесс — как сделано? Театральность, разрушающая театр. Цельности, единства, подлинности, многообразия, взаимопроникновения жизни, современной подлинности характеров и образов (в частности, толпы) нет. Есть какая-то театральная парадность и иллюстративность.

Стиль — 30 е годы, «Бронепоезд 14 69», готовое театральное, условное по своему стилю решение. Театральная «подлинность» подобранных вещей, заношенных казацких шаровар и т. д.

От автора. Вид Гремячего Лога — ночь, огоньки изб. Живописно крытые соломой избы.

На переднем плане, ночью. Островнов [Н. П. Корн] принимает гостей — казаков с винтовками. Таинственность и конспирация. Фонарь светит в лицо. Половцев [Г. А. Гай] говорит с казаками. Пробегает Тимофей Рваный [А. Е. Гаричев], картинно падает за плетень, театрально движется (ранен, голоден — качается, падает, спотыкается). На первом плане в начале спектакля оказалась эта сюжетная (театрально-сюжетная) линия. Заговор, а не обычная жизнь, узнаваемые типы, характеры.

В горнице Островнова. Ссора Половцева и Лятьевского [В. И. Стржельчик] — нарочитый цинизм Лятьевского и казачий фанатизм Половцева.

Ночью у ветряка — Давыдов [К. Ю. Лавров] и Лушка [Т. В. Доронина]. Начинается поцелуем. Ложатся на пиджак. Сцена со сторожем. Драматический монолог Лушки («Скучно с вами!»). Внутренний диалог Давыдова («Перевоспитаю»), комическая наивность. Он — такой неопытный, чистый, невинный.

Тимофей ест хлеб (уже было в «Варварах». Лушка тоже из «Варваров»).

Дома у Нагульнова. Нагульнов [П. Б. Луспекаев] — орден в красной шелковой розетке, портрет Буденного, этажерка с книгами. Слушает петухов. Дед Щукарь [Е. А. Лебедев]. Тут есть взаимодействие. Лебедев очень точно по всему внешнему (подлинность — стариковское, обращение с одеждой, которой много, неудобно, на подвязках разных). Старые обрезанные валенки, из дыры в подметке торчит портянка. Все движения очень разработанны, {235} точны. Хрипит; чтобы откашляться — бьет себя рукой (смешное движение, слабая, корявая рука, гулкий удар). На грани клоунады.

В прямолинейный и аскетичный мир Нагульнова (шепчет слова, английские — революция, пролетариат…) — петухи. Воспоминание о борьбе, он знает только один способ жизни — борьбу. Немного грузный, сосредоточенный, нервный человек — все его раздражает, маниакальность какая-то есть, прямолинейность и ограниченность суждений — и при этом чистота и правда. (У Давыдова не получается). Щукарь — нечто раздражающее, не укладывающееся в этот мир, в его представления.

Разметнов [И. И. Краско] — о Лушке и Давыдове. Выстрел.

6. Давыдов и Варя [Е. Е. Немченко] на пашне. Немченко много ломается (снисходительное отношение к героине, не унижается до нее; у Дорониной напротив — она не ищет внешних красок и красочек, честно живет лушкиными чувствами, страстями. У Немченко много красок, пристроек и уловок, но мало смысла: любовь, и все, а за что и почему — неясно). Давыдов же занят своим, не замечает (драма — мелодрама).

Приводят раненого Щукаря.

В кузнице.

Ночью у Лушки. Сила и превосходство Лушки и слабость (какая-то обреченность, болезненность) Майданникова [Б. С. Рыжухин]. Он активная, действующая сила — и в то же время бессилие — перед Щукарем, перед Лушкой (здесь — только театрально, но не во взаимодействии, а, напротив, в отсутствии этого взаимодействия).

Сцена убийства Тимофея Рваного. Сцена с Лушкой.

II действие. Очень отдельно от первого.

В доме Островнова — приезд полковника (очень внешне, театрально). Появление заготовителей. Т. е. — сюжетная линия, детективная.

Объяснение Давыдова с Варюхой. Давыдов в правлении колхоза.

Сборы. Сцена с Щукарем. Надевание валенок (бесконечное) — действительная задача: не ехать. Тут же история с козлом, надевает штаны и подвязывается.

{236} В бригаде. Устин Рыкалин [В. А. Кузнецов]. Слабость Давыдова — нет готового, явного и определенного превосходства, и все-таки оно есть.

Сцена собрания. Речь Щукаря.

Ночью, у Давыдова. Щукарь оплакивает козла. Макар Нагульнов. Убийство заготовителей. Сцена у крыльца.

Щукарь — мастерство, но о чем это? Разве только — что-то живое, нелепое, не укладывающееся в логику, в прямолинейность. Стихия — Лушка и Щукарь. Сама жизнь — нельзя сбросить ее со счетов.

Первоначально спектакль был назван «Коммунист Давыдов» — в одну ночь все переделали.