Жанр: драма/романс Герои: сс/гп и многие другие. Категория: слэш/гет Рейтинг: nc-17 Дисклеймер

– Милый, пора подниматься.

Скорпиус накрылся с головой покрывалом. Будущая мачеха была не тем человеком, которому он хотел демонстрировать свою мокрую от слез подушку. Их было слишком много, последний раз он плакал, когда умерла бабушка, но даже тогда его так не трясло от тихой, хотя и совершенно неконтролируемой истерики.

– Я скоро встану. Правда, просто не выспался…

– Твой дедушка ждет нас на завтрак, ты же помнишь? – немного растерянно сказала Пэнси. Она обращалась с ним как с баснословно дорогой хрустальной вазой или диковинным зверьком, которого старалась приручить. Скорпиус на нее не злился. Эта смешная женщина даже нравилась ему тем, насколько приятной она старалась сделать их с отцом жизнь. Его мама никогда не проявляла столько заботы о мелочах, позволяя их домовому эльфу заботиться о его нуждах, а мисс Гарпия неожиданно начала вести себя как пушистая белая крольчиха и все предпочитала делать сама. Она раздернула шторы в его номере и впустила жаркое летнее солнце. – Отличный день. Твой отец после завтрака собирался встретиться с каким-то французом, с которым намерен вести дела, но я совершенно свободна и могу сопровождать тебя повсюду, чем бы ты ни решил заняться. Выбирай, пойдем мы на пляж, будем плескаться в бассейне или пробежимся по местным магазинчикам. Я всегда думала, что покупку подарков друзьям никогда нельзя оставлять на последний день, иначе непременно что-то забудешь. Ну, так что решим?

Скорпиусу совершенно не хотелось делать какой-либо выбор. Он уже вообще сожалел, что приехал в этот прекрасный отель. Папа пожертвовал всеми своими делами, чтобы немного его отвлечь, потому что после возвращения из школы мальчик выглядел подавленным. Скорпиус пытался что-то предпринять, даже по полчаса простаивал у зеркала, чтобы спуститься к завтраку с подобием улыбки на лице, но она, к сожалению, надолго не задерживалась. Слишком много всего с ним случилось, слишком запутанными и смущающими были его чувства, чтобы вести себя спокойно, загорать и объедаться мороженым. Если бы он знал, к чему приведет его дурацкая шутка, никогда не пробрался бы в каморку Филча, чтобы отлить немного оборотного зелья и стащить волосок профессора Аббот. Но теперь сожалеть о содеянном было поздно.

– Пять минут… – простонал он. – Мы все обсудим после завтрака.

– Хорошо, дорогой, – сказала Пэнси. – Мы с твоим отцом подождем тебя в холле отеля. Не задерживайся.

Едва она ушла, Скорпиус отбросил одеяло и гневно ударил кулаком подушку. Взвыл от боли, потому что под ней была спрятана книга в твердом переплете. Схватив ее, мальчишка вскочил с кровати и побежал в уборную. С ненавистью вырывая страницы, он одну за другой спускал их в унитаз, несмотря на возмущенные взгляды, что бросали на него с обложки полураздетая ведьма и обнимавший ее мускулистый красавец.

– Нет! – орал Скорпиус. – Нет! Нет! Нет!

Его несдержанность была простительна, ведь так трудно в едва исполнившиеся тринадцать лет осознавать, что твоя жизнь практически кончена. Книга, которую он украл у мисс Гарпии, в этом была не слишком виновата. С начала каникул Скорпиус прочел множество изданий, посвященных любви, но так и не смог понять, как же такое случилось с ним? При одном воспоминании о ночи после выпускного бала его щеки заливал стыдливый румянец, а сердце колотилось так, словно готово было вот-вот выскочить из груди. Он плохо помнил слова, что произносил, но они казались ему ужасными. Такую чушь могла нести только глупая девочка, и при мысли, что он сказал все это, Скорпиус начинал ужасно злиться. Ему хотелось орать, швырять вещи, а пять минут спустя он снова начинал плакать. Потому что, несмотря на то, что все произошедшее было кошмарным, он отдал бы все свои карманные деньги, лишь бы снова повторить тот день. Книги, которые он прочитал, убедили его в одном: то, что с ним творилось, не могло быть ничем, кроме любви. Скорпиус не слишком хорошо понимал всех ее законов и нюансов, но догадывался, что если ты все время думаешь о поцелуях с кем-то – это вряд ли можно назвать уважением ученика к своему учителю.

– Все очень скверно, – убеждал он себя. – Так не должно быть. Я слишком умный, чтобы забивать себе голову такими девчачьими вещами.

Нужно было что-то сделать, вот только Скорпиус не знал, что. Какое бы решение он ни придумывал, все они казались ему странными и нелепыми.

– Папа, переведи меня в Дурмштранг.

– Почему? Тебе не нравится в Хогвартсе? Кто-то тебя обижает или ты поссорился с друзьями?

– Неважно. Не слушай, что я говорю, – поспешно попросил он, на миг представив, что больше никогда не увидится с профессором Лонгботтомом, а тот возьмет и женится на мисс Аббот, и вообще забудет… Нет, это было хуже, чем снова его видеть и постоянно краснеть.

Но на следующий день он снова пришел к отцу.

– Папа, а если бы кто-нибудь тебе нравился, ты бы признался в своих чувствах?

– В зависимости от обстоятельств, сын. Тебе приглянулась какая-то девочка?

Если бы Скорпиусу нравилась девочка, он счел бы, что жизнь прекрасна.

– Нет, я просто так спрашиваю.

– Ну, тогда отвечу я тоже гипотетически. Если кто-то нравится, но в силу обстоятельств ты не можешь этому человеку открыться, то всегда можно для начала немного поухаживать. Например, подарить подарок или цветы, но сделать это тайно. А потом как-то намекнуть, что это от тебя, и посмотреть на реакцию девочки. Если она будет не той, что ты желаешь, можно все отрицать.

В этот момент в кабинет вошла Пэнси и, услышав конец их разговора, улыбнулась.

– Мои мужчины говорят об ухаживаниях?

Отец кивнул.

– Да. Может, расскажешь Скорпиусу, какой самый короткий способ покорить сердце женщины?

Его будущая мачеха задумалась.

– Если мужчина красив, умен и носит фамилию Малфой, ему достаточно просто купить кольцо с бриллиантом и сделать предложение. Устоит только полная идиотка.

– Так вот чем я тебя подкупил, – рассмеялся Драко.

– А ты сомневался?

Скорпиус поспешно сбежал из кабинета отца и отправился в библиотеку, чтобы прочесть о том, к чему человека обязывает помолвка. В одной из книг, посвященных традициям древних колдовских семейств, он прочел, что бывает так называемая магическая сделка, обязывающая две стороны к заключению брака. Для этого нужны были специальные заговоренные кольца. Если два человека надевали такие, то их союз можно было расторгнуть лишь в случае согласия обеих сторон. Если хоть одна требовала исполнения контракта, то брак должен был состояться в положенный срок. Никто из связанных кольцами не имел права сыграть свадьбу с кем-то другим: так как заклятье было официальным и не запрещенным министерством, это приравнивалось бы к двоеженству.

Заметка так заинтересовала мальчика, что он скопировал ее себе на пергамент, и впервые после возвращения из школы ему снились радужные сны. Возможно, не стоило читать столько романов мачехи, но он представлял, что какой-то хитростью сможет вручить декану Гриффиндора кольцо, и тот будет вынужден бросить мисс Аббот. Потом он долгие годы будет искать того, с кем заключил помолвку, а Скорпиус тем временем вырастет и станет таким же неотразимым, как дедушка. Он представлял, как однажды, уже будучи совершеннолетним, во всем признается профессору, расскажет, как давно думает о нем, и тот, конечно же, будет счастлив. И тогда… Тогда они снова смогут поцеловаться. Возможно, даже на самом деле поженятся. Пусть сейчас у магов такие браки – редкость, но ведь пока он вырастет, многое может произойти.

К утру Скорпиус немного одумался. То, что подходит обычному волшебнику, неприемлемо для Малфоя. Отец вынужден будет отказаться от него, если выяснится, что он помолвлен с мужчиной, а этого мальчик не хотел. При одной мысли о расставании с папой его охватывала паника. Но стоило подумать о женатом профессоре – и его мучил не меньший ужас. Мальчик чувствовал, что совершенно запутался, и сначала даже обрадовался, что они едут в отпуск, чтобы увидеться с дедушкой. Но потом эта поездка превратилась в самый настоящий кошмар.

Открытие отеля, на которое они прибыли, было прекрасным. Дедушкин друг устроил самое фантастическое шоу с фейерверками, какое Скорпиусу только доводилось видеть. На пяти разных площадках выступали самые популярные в магическом мире исполнители, еда была наивкуснейшая, а от количества звезд голова шла кругом. И хотя папа строжайше запретил ему к кому-либо приставать, мальчик тайком все же взял для Ала автограф загонщицы "Гарпий". После банкета гости разошлись на множество разных вечеринок, ну а Скорпиус с папой и мисс Пэнси отправились на главный прием, на который попали лишь важные персоны или знакомые дедушки и мистера Уизли. Там он случайно столкнулся с отцом Ала, профессором Лонгботтомом, пришедшим с мистером Снейпом, и, к своему огромному сожалению, узнал, что влюблен в очень непостоянного человека. Он вообще получил целую кучу информации, без которой его жизнь была бы намного легче.

Весь вечер Скорпиус издалека наблюдал за деканом Гриффиндора, но, не в силах справиться со смущением, так и не подошел к нему, чтобы поздороваться. Профессор казался веселым и непринужденно вел беседу с несколькими людьми одновременно. Он забеспокоился лишь один раз – когда мистер Снейп куда-то ушел. По крайней мере, об этом свидетельствовал взгляд, который декан бросил в толпу приглашенных. Заметив Скорпиуса, он тепло ему улыбнулся. Так никто больше не умел улыбаться – шоколадного цвета глазами, в которых заплясали веселые золотые искорки, и мальчик почувствовал, что у него перехватило дыханье. Он поспешно прижал ладони к вспыхнувшим щекам и прикоснулся к руке отца.

– Папа, я устал. Можно мне пойти в номер?

Драко кивнул.

– Конечно. Уже довольно поздно. – Он подозвал официанта. – Простите, вы не могли бы проводить моего сына в его комнату?

– Разумеется, сэр.

Скорпиусу не хотелось никаких провожатых.

– Не надо, папа, я не маленький и хорошо запомнил дорогу.

– Но…

Его грустные размышления прервал шум шагов. Было похоже, что кто-то почти бежал по коридору, потому что его преследовали. Когда шаги остановились рядом с дверью, мальчик еще теснее прижался к колонне, чтобы его не заметили.

– Поттер, – прошипел очень знакомый голос. – Вы в своем уме?

– Вполне, – ответил профессору Снейпу отец Ала. – Все, чего я хотел, – это просто поговорить с вами.

– И из-за этого потащились за мной в туалет?

– Вы не оставили мне выбора. Не надо было избегать меня весь вечер, и мы бы все обсудили…

– Нам нечего обсуждать.

– Я так не думаю. Давайте выйдем на балкон. Проявите хоть каплю терпения. Не спорить же нам посреди коридора?

– Спорить о чем, Поттер? Я вообще не понимаю, зачем вы устраиваете весь этот цирк. Идите позаботьтесь о своей даме. Она, кажется, так налегает на шампанское, что с банкета ее придется выносить.

– Оставьте Алису в покое, речь сейчас не о ней.

Мистер Снейп, как обычно, одетый во все черное, вышел на балкон и замер у перил, скрестив руки на груди. Отец Ала последовал за ним, но остановился, не доходя двух шагов, словно прикованный к месту гневным взглядом. Никто из мужчин не заметил Скорпиуса, и тот порадовался этому. Судя по всему, обнаруживать себя не стоило. Мальчик любил чужие тайны, а тут происходило что-то таинственное.

– У вас, Поттер, очень удобная позиция. Я не должен лезть в ваши дела, но вы отчего-то оставляете за собой право вмешиваться в мою жизнь.

– Я ни во что не вмешиваюсь. Все, чего мне хочется, – это задать пару вопросов. Вы, черт возьми, не сдохнете, если честно на них ответите.

– Впервые вы говорите что-то разумное. Если верить в законы некромантии, меня убьет нечто другое, не так ли? Но я пытаюсь выжить, Поттер. Это ли не то, чего вы хотели? На чем настаивали, упрекая меня в нежелании жить. Ну так порадуйтесь, видите же, я кого-то интересую.

– Я никогда не утверждал, что вы не можете быть интересны. Но при чем тут Невилл? Зачем вы втягиваете его в это?

Снейп рассмеялся, но в этом смехе мальчику почудилась какая-то издевка.

– О, так вы беспокоитесь о благополучии мистера Лонгботтома? Он слишком хорош для меня? А кто подойдет, Поттер? Видите, какой я покладистый человек – готов прислушаться к вашему мнению.

– Нет, – яростно сказал отец Ала. – Все, на что вы готовы, – это издеваться надо мной.

– Да? – тихо спросил профессор. – Можно вопрос? А вам не приходило в голову, что вы тут совершенно ни при чем? Что мне, Поттер, нет дела до того, одобряете ли вы мои поступки. Что я ничего не предпринимаю для того, чтобы досадить вам, а просто живу так, как мне хочется. У меня не так много времени, и я не намерен тратить его на вас.

Мистер Поттер усмехнулся.

– Ну да, я тут совсем ни при чем. Именно поэтому вы со мной спали, а потом из всех людей в мире выбрали моего друга для того, чтобы начать спать с ним. И я еще думал, что другие мужчины, кроме меня, вас не интересуют. Я не позволю вам портить Невиллу жизнь.

– Вы ревнуете? – спросил профессор, и Скорпиусу показалось, что он очень хочет получить на свой вопрос честный ответ. Но отец Ала этого не заметил.

– Вас? Вы что, издеваетесь? Для того чтобы ревновать, нужно, чтобы с человеком связывало нечто большее, чем простой трах. Мне нет дела, с кем вы будете, но я понять не могу, зачем вы втягиваете в свои игры людей, которым действительно нравитесь? Вам же не нужно это будущее. Вы его даже не хотите, но издеваетесь над людьми.

Снейп покачал головой.

– Нет, Поттер, это вы над ними издеваетесь. То вас не устраивало, что я не хочу жить, теперь бесит то, как я борюсь за свое существование. К моей величайшей радости, законы здесь устанавливаете не вы. Я буду делать то, что захочу, и с тем, с кем хочу. А я желаю быть с Лонгботтомом. Он умен, целеустремлен и предельно честен. Вы, Поттер, – моя ошибка, и все, что я сейчас желаю – это позабыть о ней, как о дурном сне, и жить с тем, с кем у меня будет нечто большее, чем просто секс. Оставьте нас в покое.

Профессор шагнул к двери, но мистер Поттер преградил ему путь.

– Я вам не верю. Ни одному вашему слову не верю.

Снейп пожал плечами.

– А мне какая разница, Поттер? Вы ничтожество. Бегаете за мной как побитая собака, потому что вам, видите ли, было удобно со мной спать, ибо это не мешало вам причитать и оплакивать свою мертвую жену. Я ведь не могу считаться изменой ей, не так ли? Со мной не надо объясняться или выстраивать отношения. Можно просто списать все на кратковременное помешательство и спокойно жить дальше.

Отец Гарри повел себя странно: он схватил мистера Снейпа в объятья и поцеловал. Скорпиус зажал себе рот рукой, чтобы не вскрикнуть от изумления. Он впервые видел, как это делают двое мужчин, и зрелище показалось ему скорее волнующим, чем отталкивающим. Жаль, что все это продлилось очень недолго, потому что профессор резко оттолкнул Поттера.

– Вы действительно верите в то, что я позволю вам продолжать это?

– Что?

– Вам это нравится. Вы сами…

Мистер Снейп не позволил ему договорить.

– Я уже сказал, что все было ошибкой. Вы это знаете, поэтому поступили разумно – прекратив со мной видеться. На этом я ставлю точку. Больше не будет извинений. Поттер, вы настолько жалкий человек, что даже ненависти у меня не вызываете. Оставьте нас с мистером Лонгботтомом в покое. Он – тот, кто мне нужен. Его можно уважать, а значит – и любить.

– Лжете! – вспылил отец Ала. – Вы ни черта к нему не чувствуете!

– Почему вы все время это повторяете, Поттер? Неужто сами претендуете на роль моего спасителя?

И опять собеседник профессора не заметил, как тот желал получить ответ на свой вопрос.

– Нет, но…

– Никаких "но". "Нет" – это всегда просто "нет", и хорошо, что наши желания в этом вопросе совпадают. Так что уйдите и оставьте меня. Мы обсудили все, что вы хотели? Тогда прошу меня простить.

Поттер стоял и смотрел на мистера Снейпа, в бессильной ярости сжимая и разжимая кулаки. Профессор снова попытался уйти, но был схвачен и с силой впечатан в стену совсем рядом с колонной, за которой прятался мальчик.

– Ты ни о ком, кроме меня, не думаешь, – хрипло сказал Гарри Поттер. – Хочешь, но просто не можешь. Я знаю, потому что сам так себя чувствую. Проклятье, Снейп, ну что ты со мной сделал?

– Уйди, – в тон ему, так же глухо ответил профессор. Но при этом он стоял спокойно, не пытаясь вырваться. – Пошел вон, Поттер. Ты сам не знаешь, чего хочешь.

– Наплевать. Я просто не могу иначе, я…

– Ты любишь его?

Скорпиус вздрогнул, услышав этот голос. Если кто и был шокирован больше, чем он, то это мистер Поттер, резко отступивший назад. Профессор Лонгботтом стоял в дверях, и его лицо казалось спокойным. Похоже, только Скорпиус, так часто смотревшей на эти черты, что знал каждую из них наизусть, заметил чуть сведенные скулы и обозначившиеся желваки. Декан Гриффиндора был в бешенстве, прикладывая огромные усилия, чтобы не сорваться и не выплеснуть свой гнев.

– Невилл… – начал мистер Поттер, но Снейп его перебил:

– Я прошу прощения за эту безобразную сцену. Вернемся на прием.

Лонгботтом отрицательно покачал головой.

– Нет, Северус. Извини, но я хочу навсегда закрыть эту тему. – Он повернулся к Поттеру. – Гарри, мне повторить свой вопрос?

– Нет, но…

– "Нет" – это ответ?

– Невилл, все это трудно объяснить.

– Я послушаю. – Да, профессор Лонгботтом был чертовски зол. – Могу даже упростить тебе задачу. Ты сейчас говоришь, что любишь Северуса, и поскольку мои чувства пока не столь глубоки, я, как ваш друг, ухожу в тень и обещаю никак не вмешиваться в ваши отношения, какими бы ошибочными они мне ни казались. Ты не готов рассуждать о любви? Твои чувства сродни симпатии, но ты хочешь быть с ним? Отлично, тогда мы на равных. Полагаю, в данном случае выбирать профессору. Он скажет, кто тут лишний, и этот человек уйдет. Но если ты сейчас просто мучаешься от ревности, но не намерен строить с ним отношения, встречаться или влюбляться в него, то пошел вон, Гарри Поттер. Мне не нужен друг, который настолько меня не уважает, что позволяет себе домогаться моего любовника. Я могу простить такое, если твои намеренья серьезны и ты не можешь справиться с чувствами. Но если все это глупость – то она вдвойне преступна, учитывая положение Северуса. Я повторяю вопрос: ты любишь его? Ты будешь его добиваться? Хочешь быть с ним? Я не о сексе, я об отношениях. Подумай обо всем, Гарри, – о своей жизни, своих друзьях, своих детях – и скажи: ты готов признать, что он нужен тебе?

«Мистер Поттер, скажите «да», – почти молил Скорпиус. – Скажите, ну что вам стоит»... У мальчика дрожали руки, он чувствовал, что ненавидит этих двоих за то, что осмелились причинить боль мистеру Лонгботтому. За то, что они были сейчас слепы и так сосредоточены на себе, что не видели, каких усилий ему стоит говорить так спокойно и разумно.

– Нет. – Мистер Поттер сказал это резко, словно сам себя презирал за эти слова. – Невилл, извини меня, если сможешь. Обещаю, что я вас больше не побеспокою. Надеюсь, на нашей дружбе все произошедшее не отразится.

– Спасибо за ответ, Гарри. Полагаю, время все расставит по своим местам.

– Да, конечно.

Мистер Поттер развернулся и ушел. Невилл Лонгботтом некоторое время смотрел на Снейпа, а потом смягчился.

– Я прошу прощения, что вмешался.

Тот снова вернулся к перилам.

– Спасибо, Лонгботтом. Это было своевременно. Но если честно, я ненавижу вас за то, что вы сделали.

– Это взаимно.

Такого ответа Снейп не ожидал, а потому резко обернулся.

– Простите?

Мистер Лонгботтом сам подошел к перилам и взглянул на залитое лунным светом море.

– Я сказал, что ненавижу вас. Это требует объяснений?

Снейп кивнул.

– Пожалуй.

– Вы, в отличие от Гарри, дали положительный ответ, даже не проронив ни слова. Я снова в чем-то ошибся. Думал, что он всего лишь нравится вам. Вы – не глупый человек и стали бы бороться с тем, что так сильно осложняет вашу жизнь. Я бы помог вам в этом, но с чувствами я сражаться не умею. Делайте что считаете нужным, вы ведь сказали мне «да» исключительно для того, чтобы вывести его из себя. У вас получилось. Еще пара-тройка таких трюков – и он даст совсем иной ответ, вот только меня увольте от этого. Зарубите на своем чертовом носу, что я не игрушка, не ваша марионетка. Если я хочу вам помочь, то делаю это от чистого сердца. Но у меня есть гордость. Я предлагал себя не на роль шута, к которому Гарри стал бы ревновать. Я думал, вы в состоянии понять, что я чувствую. Нельзя изображать преданность. Нельзя играть в доверие. Нельзя делать вид, что борешься за жизнь, и одновременно стремиться к смерти. Вы подумали, что будет с тем, кто вас проиграет? С какими чувствами этому человеку потом придется жить? Я пообещал вам, что справлюсь, вы сказали, что хотите в это верить, но лишили меня единственной точки опоры. Все, что у нас с вами было – это честность. Вы могли просто признать, что от вас уже ничего не зависит.

Снейп горько усмехнулся.

– Вы думаете, это так просто? Я должен на всех углах кричать, что обречен на провал? Меня вернули ценой стольких жизней, а я снова должен умереть из-за того, что выбираю не тех людей. Почему я согласился? А кому, кроме вас, я на самом деле нужен? Черт, я даже не до конца понимаю, вам-то зачем понадобился. – Он резко обернулся и сжал подбородок профессора Лонгботтома, словно тот не был шире в плечах, а являлся ребенком, который заслужил наказание. – Посмотрите на себя… Безупречная репутация и положение в обществе, внешность, на которую отреагирует любая женщина, считающая, что шрамы добавляют мужчине безупречности. Вы умны, у вас есть чувство собственного достоинства и, что куда важнее, терпение. Та добродетель, которую трудно недооценивать. И, помимо всего прочего, вы добры. Не настолько, чтобы хотелось поинтересоваться, а не жмет ли вам нимб, но достаточно, чтобы это качество в вас восхищало. Как вы думаете, пожелай я снова оказаться проклятым собственными чувствами, кого бы я выбрал – вас или человека, который ни черта в своей жизни не способен контролировать? Чьи эмоции задвигают логику куда-то на задворки сознания и вечно правят балом, пока на него не снизойдет озарение в виде раскаянья и он не начнет крушить все, что так неразумно второпях настроил? – Мистер Снейп разжал пальцы. – К сожалению, мы не всегда можем выбирать.

Лонгботтом рассмеялся.

– Ну отчего же вы оба так упрямы в свой слепоте? Как раз выбирать между разумом и чувствами можно.

Он медленно приблизился к профессору. Скорпиус закусил губу, глядя, как смуглые руки профессора коснулись бледного лица мистера Снейпа, кончики его пальцев неуловимой, почти невесомой лаской прошлись по сосредоточенным складкам на лбу, разглаживая их. Брови, веки, скулы – руки беззастенчиво ласкали их, словно знакомясь, будто сначала лишь представились, а потом захотели рассказать о себе больше. Мальчик дрожал, словно это его кожа впитывала каждое прикосновение, ему казалось, что он умирает. Сердце так бесновалось в груди, что ему представлялось, будто вот-вот треснут ребра, и оно вырвется на волю, чтобы закричать. Сказать этому мужчине, что он поступает неправильно. Что он не должен искать свое счастье там, где его быть не может. Но умом он понимал, что слова его сердца ничего не изменят. Что для профессора Лонгботтома он – всего лишь маленький мальчик. Он мог быть в сто крат умнее всех своих сверстников, но его возраст выносил свой приговор. Профессор никогда не увидел бы в нем того, кто так его любит. Ему ничего не изменить, он обречен ждать своего часа. Увы, терпение не было тем качеством, что Скорпиусу было присуще, и все же он молчал. Сидел, боясь шелохнуться, до крови закусив собственную руку. Ни слова не проронил, даже когда профессор поцеловал мистера Снейпа в губы. Это был короткий, какой-то совершенно разочарованный поцелуй, равнодушный, в отличие от предшествующих ему прикосновений. У мальчика закружилась голова, ведь он знал, что этот человек может целовать иначе – так, что за несколько секунд кончается дыхание и кровь стучит в висках.

– Хотя нет, – чуть отстраняясь, признал Лонгботтом. – Лжец вы не слишком удачный. Я не имею для вас значения, и никогда не буду иметь. Вы сами сказали: хороших людей, вроде меня, никто не любит. Все верно. Все так и должно быть… Вы правильно выбрали с самого начала. Нечего упрекать себя в отсутствии здравомыслия. Удачи с Гарри. После того, что я сегодня видел, пожалуй, проявлю немного оптимизма. Вы можете добиться от него всего, чего захотите. Он – не ваше поражение. Гарри не так уверен в том, что вы ему не нужны, с какой силой вы осознаете, что совершенно не нуждаетесь во мне, каким бы удобным и правильным выбором я ни был.

– Вы ничего не понимаете… – Снейп сказал это резко, но профессор Лонгботтом не обиделся, только усмехнулся в ответ.

– Конечно. Мы, хорошие парни, исключительно для того и существуем, чтобы быть битыми за правду. Не стесняйтесь… Только давайте это все же отложим. Возвращайтесь к гостям. Люциус Малфой всем своим видом дал понять, что не прочь завершить этот вечер в вашей компании. Возможно, вы снова очаровательно напьетесь и будете рассказывать друг другу сказки о том, что не думаете или не чувствуете. Я устраняюсь от такого времяпрепровождения, сыт подобными поступками по самое горло. Но, разумеется, я стану вас искать и пытаться вправить мозги, и переживать… Можете смело на это рассчитывать. Такова моя природа. Но одно, наверное, вам стоит уяснить. Вы тут не единственный, кто надеялся, что с судьбой можно что-то поделать.

– Невилл, – мистер Снейп шагнул за ним и даже положил на плечо руку. Тот убрал ее бережно, не стряхнув, а как-то даже ободряюще сжав напоследок запястье.

– Лонгботтом. Вам привычнее, а мне куда меньше хочется кого-то убить, чем стило бы этого желать в данных обстоятельствах. Я не нуждаюсь в сочувствии. Я просто хочу уйти.

– Куда? – Тот человек, которого они зачем-то воскресили, спросил так, как будто для него это было важно. Скорпиус почти возненавидел его за эту заботу в голосе.

– Я не буду делать глупостей. Это больше не является моим любимым занятием.

Невилл Лонгботтом ушел, мистер Снейп, постояв задумчиво минуту, тоже вышел в коридор, и тогда Скорпиус заплакал.

Он вернулся в номер и проплакал всю ночь, потому что чувства, что он испытывал, пугали, мучили, уничтожали его... Все было не так, как в книгах. Никакой радости они пока не приносили. Только резь в глазах, словно кто-то накрошил под веки битое стекло. Но он не мог распрощаться с этими чувствами. Не помогла ни разорванная книжка, ни то, сколько ледяной воды он плеснул себе в лицо. На него из зеркала по-прежнему смотрел маленький сероглазый мальчик с раскрасневшимися щеками и искусанными губами. Он ничего не мог изменить в своей судьбе. С самого рождения его учили вести себя достойно, не выглядеть нелепым или глупым, но сейчас он готов был вести себя как идиот. Совершить любое безумие, если бы судьба предоставила ему хоть крошечный шанс.

Когда он спустился в огромный холл отеля, там его ждала только Пэнси.

– Дорогой, прости, твой дедушка только что был здесь и извинился, что встреча отменяется. Мистера Уизли пригласил на завтрак министр Бразилии, и мистер Малфой вынужден его сопровождать. Твой отец тоже просит прощения: он воспользовался тем, что утро свободно, и отправился уладить кое-какие дела. Так что в ресторан мы пойдем только вдвоем.

– Я не хочу есть, – признался Скорпиус.

Глаза его будущей мачехи заблестели.

– Тогда как насчет… – Она обвела рукой холл. Он был действительно огромен, но чем привлекал Пэнси – было очевидно. В нем располагалось несколько десятков всевозможных магазинчиков, торгующих модной одеждой и всевозможными товарами для магических туристов.

– Конечно, – легко согласился мальчик. – Пойдемте за покупками.

Он подумал, что если мисс Паркинсон будет занята, у него останется больше времени на свои грустные мысли. Его надежды оправдались. В первом же салоне готового платья Пэнси почти на час застряла в примерочной. Немного побродив по магазину, он попросил:

– Можно я схожу в соседние лавки? Поищу подарки друзьям.

– Конечно. – Будущая мачеха дала ему денег, изучая себя в зеркало в новом наряде. – Только далеко не уходи. Я закончу через полчаса.

– Я вернусь.

Магазин, в который Скорпиус зашел, был лавкой с амулетами. Пожилая темнокожая ведьма в ярком экзотическом наряде показывала двум молоденьким колдуньям какие-то мешочки со специальным волшебным порошком.

– Если носить такие на шее, вы покажетесь своим поклонникам намного привлекательнее.

Девушки смеялись, выбирая амулеты под цвет своих купальников, Скорпиус уныло бродил перед витринами и пытался думать не о профессоре Лонгботтоме, а о подарке для Розы. Увы, среди многочисленных кроличьих лапок, золотых трилистников, оправленных в серебро, и прочих сувениров его ничего не привлекало.

– Тебе помочь? – спросила хозяйка лавки, когда ее веселые покупательницы ушли. – Что ты хотел бы найти?

– Не знаю, я ищу подарок подруге. Что-то, что напоминало бы о море.

– Ты пришел туда, куда нужно, – улыбнулась женщина. – У меня есть чудесные поющие раковины. Они зачарованы так, что если опустить их в воду, будут слышны русалочьи песни.

– Звучит интересно.

– Сейчас покажу. – Женщина, несмотря на свои массивные габариты, влезла на табурет и начала снимать с верхних полок коробки.

– Может быть, я вам помогу? – спросил Скорпиус.

– Если тебе не сложно, дорогой. – Она стала передавать картонки мальчику, а тот перекладывал их на прилавок, пока в его руках не оказалась маленькая кожаная коробочка с двумя золотыми кружочками, нарисованными на крышке.

– А это не кольца, заговоренные на магическую помолвку?

– Они самые, – сказала чернокожая продавщица. – Думаю, на курорте такой товар будет пользоваться спросом. Многие красавицы захотят обязать своих кавалеров к продолжению романа.

– У меня папа помолвлен. Я бы хотел купить для него это. – Скорпиус говорил быстро, чувствуя, что не в состоянии выпустить заветную коробочку из рук. – Они дорого стоят?

– Семьдесят пять галлеонов. Но, знаешь, их нельзя продавать несовершеннолетним. Так что пусть твой отец сам придет за ними.

– Хорошо. – Он обернулся, делая вид, что кладет коробочку на прилавок, а сам сунул ее в карман брюк. Но опытная торговка заметила его уловку.

– Что ты делаешь, негодник?!

Скорпиус почувствовал себя так, словно у него выросли крылья. Сам не понимая, почему поступает так безумно, он выбежал из магазина. Женщина, спрыгнув с табурета, бросилась за ним, доставая палочку.

– Постой! Мальчик, постой! Ими нельзя пользоваться детям, это смертельно опасно!

Скорпиус не слышал ее, затерявшись в толпе в холле. Его сердце колотилось как сумасшедшее. Впервые в жизни он что-то украл. Зачем он это сделал? Что скажет папе, если все раскроется? Как сможет ответить на вопрос, зачем ему понадобились эти кольца? Разве можно признаться, кому он хотел отдать одно из них? Ноги сами принесли мальчика в номер. Он поспешно открыл свой не до конца распакованный саквояж и достал бутылочку с остатками украденного в школе зелья. Еще не зная, что он будет с ним делать, Скорпиус взял пляжные шорты и сандалии. Ему нужно было где-то спрятаться, чтобы придумать, как поступить. На пляже было много народа, и он надеялся, что там его не очень быстро отыщут.