Жанр: драма/романс Герои: сс/гп и многие другие. Категория: слэш/гет Рейтинг: nc-17 Дисклеймер

– Думаете, это понравится папе?

Скорпиус хмыкнул.

– Э-э-э… А что это?

Ал смутился.

– Ну, это типа его бюст. Мама всегда говорила, что мы должны сами делать подарки.

– А! Теперь я понял, – хихикнул Малфой. – То есть это месиво из белой глины с насечкой в виде молнии и в очках из проволоки – то, как выглядит обычно твой отец? Даже не знаю, что сказать. Может, сойдет вопрос: «Почему ты похож на человека, если тебя породило «это»?»

Ал покраснел.

– Совсем плохо вышло, да?

– Ужасно.

Роза укоризненно посмотрела на Скорпиуса.

– Не слушай его, Ал. Нормальный самодельный подарок.

Но Альбус уже ударился в депрессию. Скорпиус был прав. На самом деле подарок он изваял за одну ночь, потому что впервые в жизни забыл о дне рождения папы. А ведь еще до поступления в Хогвартс он мечтал, что сможет его чем-то удивить. Наколдует какую-нибудь вещицу и порадует своими способностями. Но год выдался сумбурным и странным, хотя за оплошность он себя, тем не менее, не прощал.

– Роза, не спорь, я сам знаю, что ерунда какая-то вышла. Может, я еще успею до завтра что-то придумать.

Похоже, Малфой уже сам расстроился, что был так категоричен.

– Альбус, не переживай, я дарил своему отцу и худшие вещи.

– Например? – Скорпиус замялся. – Ладно, не выдумывай мне в утешение какую-нибудь ложь. Роза, в котором часу завтра за нами придет твой отец?

– В пять.

Ал нахмурился.

– Надо что-то сообразить. Но что?

Скорпиус рассмеялся.

– Может, мандрагору в горшке подаришь? Ее ты тоже вырастил своими руками.

Ал раздраженно на него взглянул.

– Не смешно.

– Дети, о чем спор?

Невилл Лонгботтом зашел в комнату, отряхивая с брюк землю. Профессор, как обычно, все утро провел в своих теплицах.

– Решаем, что Ал может подарить отцу.

Невилл взглянул на абстрактную фигуру на столе.

– Да, Альбус, не быть тебе скульптором. Ну, вы думайте, если надо будет наложить какие-то чары, я помогу. Если захотите что-то купить в Косом переулке, попросите профессора Паркинсон.

– А мисс Гарпии нет, она с самого утра уехала покупать вечернее платье и просила передать, что ужинать с нами сегодня не будет.

Невилл нахмурился.

– Скорпиус, не стоит так говорить об учителе, даже если он тебе не нравится.

Слизеринец пожал плечами.

– Да нет, она терпимая. Это просто привычка. Извините, сэр.

Лонгботтом улыбнулся.

– Проехали. Если надумаете что-то купить, я могу попросить мадам Помфри. Она сейчас гостит у родни в Лондоне.

– Спасибо, мы подумаем, – Ал все никак не мог простить себе забывчивость.

Профессор ушел, а Скорпиус повернулся к друзьям.

– А что вы ему купили?

Роза взглянула на него с недоумением, а потом покраснела и застонала.

– Точно! Ал, мы забыли, что сегодня у дяди Невилла день рождения. Даже не поздравили!

Настроение Альбуса испортилось окончательно.

– Это ужасно. Мама всегда напоминала нам, когда у кого день рождения.

Скорпиус гордо задрал подбородок.

– Можете не впадать в истерику. Я купил ему подарок. Вернее, попросил папу купить. Скажем, что от нас троих.

Роза полюбопытствовала:

– А что за подарок?

Малфой торжественно извлек из кармана футляр. Девочка его тут же выхватила и открыла. Ал тоже взглянул. На ложе из алого бархата красовалось строгое черное перо с острым золотым наконечником, его украшала надпись крохотными блестящими буквами: «Лучшему учителю в мире».

– Э-э… – только и сказала Роза. – Как-то это слишком…

– Да? – Скорпиус взглянул на подарок. – А по-моему, красивое. Я видел похожее у Слагхорна и решил, что справедливость должна восторжествовать.

– Но оно дорогое.

– Если дарить – то стоящую вещь.

– Но все равно как-то очень… Ну, подхалимски, что ли.

– И что? Мне надо было слепить какую-то ерунду вместо того, чтобы действительно выбрать… – Скорпиус осекся. – Прости, Ал.

– Ничего, – он улыбнулся. – Подарок просто супер, Малфой. Ты молодец. Я, пожалуй, пойду, подумаю о том, что выбрать папе.

– Может, какой-то защитный амулет от темной магии? – предложила Роза.

– Или можем заказать гравировку – что-то вроде «Лучшему в мире отцу». Могу спросить у папы, где он купил перо.

У него были отличные друзья. Альбус улыбнулся.

– Спасибо, ребята, но я хочу сам подумать.

***

– Можно?

– Я не занят, – профессор отложил в сторону книгу. Он всегда отвечал уклончиво и все время, которое не ел, не спал и не вынужден был с кем-то говорить, отдавал чтению. Хотя Ал думал, что он не слишком внимателен, потому что книги менялись редко.

Он осторожно сел на кровать. В комнате профессора было только одно кресло: к нему никто не заходил поболтать, кроме самого Ала и дяди Невилла, а их отсутствие лишней мебели не смущало.

– Вы не могли бы мне помочь?

– В чем?

Он всегда терялся под этим взглядом черных глаз. Даже когда понял, что профессор иногда не против с ним поговорить. Слишком пристальным был этот задумчивый взгляд, всегда прикованный только к его глазам.

– Я забыл сделать папе подарок, – профессор смотрел все так же, не мигая, ожидая, что он продолжит. – Мои друзья посоветовали мне что-то купить… Но, понимаете, покупать нельзя. Мама всегда говорила, что подарок должен быть особенным. Сделанным самостоятельно. Нести в себе частичку тепла дарителя.

– И что вы хотите, чтобы он символизировал?

Ал покачал головой.

– Не знаю. То, что я люблю папу. То, что думаю о нем, что нашел для него что-то особенное.

Снейп задумался.

– Попросите профессора Лонгботтома связаться с Хогвартсом. Пусть директор Макгонагалл разрешит отдать вам книгу из библиотеки: «Основы использования крови дракона в целебных зельях». Их, по-моему, там экземпляров двадцать было. Вам нужен том, в котором в восьмой главе есть надписи на полях.

Ал удивленно на него посмотрел.

– А эта книга… В ней есть что-то особенное, да?

Профессор пожал плечами.

– Ее порча обошлась вашей матери в три отработки, когда я заметил, что на уроке она пишет на полях библиотечной книги. Там ничего разумного не записано, только мечты девочки об одном мальчике.

Ал вскочил на ноги и бросился на поиски дяди Невилла. Но в дверях он остановился.

– Спасибо.

Профессор уже не обращал на него внимания, задумчиво рассматривая занавески на окне.

– Профессор, – Скорпиус с интересом смотрел на торт, который Невилл Лонгботтом украшал садовой клубникой, и размышлял, не удастся ли ему стянуть пару ягод, уж очень они казались привлекательными. – А почему вы не позвали гостей?

Невилл улыбнулся.

– Все, кто захочет, придут сами.

– Это, наверное, странно, когда у двух друзей день рожденья друг за другом?

– Бывает. Мы как-то пару раз пытались их отметить вместе, но знаешь, у Гарри большая семья, его родные и друзья хотят посвятить этот день именно ему, – профессор пододвинул к Скорпиусу миску с остатками клубники. – Ну и я тоже жадина, ни с кем не хочу делить свой день рождения.

Мальчик посмотрел на сочную ягоду и, насладившись совершенством ее форм, сунул в рот, блаженно зажмурившись.

– Ммм… сладкая.

– Да, я умею покупать клубнику. Даже странно, как людям могут нравиться и не нравиться похожие вещи. Вот я не люблю выращивать овощи и фрукты, но просто помешан на магических растениях, или вот ненавижу зелья, но люблю готовить. Ведь, по сути, принципы одни и те же, немного отличается только результат.

– Наверное, в этом все дело, – глубокомысленно заметил Скорпиус. – Вы любите готовить, потому что вам нравятся вкусные блюда, а зелья на вкус обычно гадкие.

Слизеринцу очень нравился этот день. Он был доволен, что Роза и Ал были заняты переговорами с директором Макгонагалл и профессор Лонгботтом, наконец, оказался целиком и полностью в его распоряжении. С ним было интересно и разговаривать о чем-то серьезном, и болтать о всяких глупостях. За ним было интересно наблюдать, когда он чем-то занят. Мальчик вспоминал свое первое впечатление, когда на уроке увидел профессора. Он никак не мог поверить, что этот высокий человек с широкими плечами и мужественными шрамами на щеке – простой учитель. Он больше напоминал воина, и мальчик решил, что с ним надо вести себя почтительно и сдержанно. На уроках профессор Лонгботтом все очень интересно рассказывал, был требователен, но честен в оценках, улыбался редко и только тем, кто превосходил его ожидания, но как раз эта улыбка была истинной наградой. Она стоила любых баллов! Скорпиус никогда не видел, чтобы люди улыбались так… Нет, папа, мама, дедушка с бабушкой, их знакомые тоже часто радовались, но ни у кого из них при этом глаза не светились таким теплым, золотистым светом, как два солнечных зайчика, танцующих на плитке горького шоколада. Эта улыбка была такой доброй, ее как будто можно было потрогать... И мальчик старался ее заслужить как можно чаще. Это у него получалось, вот только иногда злило, когда эта улыбка доставалась другим. Он ревновал других учащихся к их успехам. Скорпиус так налег на травологию, что даже Роза возмутилась: «Если ты все выучишь за год, то чем потом станешь заниматься?». Но он бы придумал. Его бесили глупые девочки, то, как они шептались, когда семикурсница Алиса Смит рыдала, окруженная участливыми подругами. «Софья говорит, что она влюблена в нашего декана, – поделилась Роза, когда они шли мимо девушек, направляясь к озеру. – Алиса ему призналась, а он отчитал ее как ребенка. Думаю, дядя Невилл прав. Преподаватели не должны встречаться со студентами. Это… – Роза нахмурилась, вспоминая нужное слово. – Непедагогично! Вот». Скорпиус был с ней целиком и полностью согласен. Профессор Лонгботтом не должен был тратить свое время на всяких дурочек. Оно должно было принадлежать только талантливым студентам, увлеченным его предметом!

– Не думаю, что все так просто, как ты говоришь. Наверное, это все же индивидуальная особенность. Если бы я просто любил поесть, можно было бы купить вкусную еду. Вот как клубнику.

Скорпиус кивнул, соглашаясь.

– У многих людей есть индивидуальные особенности, да?

Профессор улыбнулся.

– Конечно. У тебя они тоже наверняка есть.

Скорпиус покачал головой.

– Я не хочу быть особенным.

Казалось, он удивил Невилла.

– Почему?

– Когда ты не такой, как все, люди странно к тебе относятся.

– Приведи пример.

С Невиллом Лонгботтомом было просто разговаривать даже о тех вещах, которые он стеснялся обсуждать с отцом.

– Ну, например, мой дедушка. Он живет с мужчиной, многие слизеринцы говорят, что это гадость.

– А что говорит твой папа?

– Что каждый человек волен поступать так, как хочет. Я, если честно, не могу его долго расспрашивать: видно, что ему сложно говорить об этом, – Скорпиус нахмурился. – Не понимаю, что все это значит. Получается, что если я хочу, то могу делать даже гадости? И почему это гадость? Из-за того, что дедушка не любит мистера Уизли так, как любил бабушку? Плохо, когда люди живут вместе без любви? Или всех волнует то, что они оба мужчины?

Профессор задумался, убирая торт в холодильник.

– Ты задаешь очень сложные вопросы. Но давай я попробую объяснить. Скорее всего, ответ твоего отца имел отношение к тому, что твой дед живет с мужчиной. Тут действительно каждый вправе сам решать, и общество, осуждая подобные союзы, проявляет нетерпимость и ханжество. Магглорожденные волшебники и магглы относятся к гомосексуальным парам с большим пониманием и терпимостью, чем чистокровные колдуны, которых много в Слизерине. Это связано с тем, что на вашем факультете придают большое значение магической крови. Союз двух мужчин не может дать потомство и продолжить род, а оттого презираем. Впрочем, это не отменяет того факта, что подобные пары встречаются у магов не реже, чем у наших лишенных магии соседей по планете. Просто обычно такие связи стараются скрыть, а не афишировать, как это делают твой дедушка и мистер Уизли.

– А почему они не прячутся?

– А ты бы стал? Если человек уверен в себе и чужд условностям, он предпочитает открыто противостоять миру. Конечно, это не может не затрагивать его близких, но думаю, твой дедушка считает тебя достаточно сильным, чтобы справиться с нелепыми нападками и ханжеством.

Скорпиус даже порозовел от удовольствия.

– Думаете, он прав?

Профессор улыбнулся.

– Да, я так думаю. Ты умный, решительный и целеустремленный мальчик. Я в твоем возрасте таким не был.

– А каким были?

– Робким, застенчивым, рассеянным, иногда трусливым.

Малфой хихикнул.

– В жизни не поверю!

Декан Гриффиндора улыбнулся.

– Можешь спросить профессора Снейпа, он тебе много расскажет о моих недостатках.

Скорпиус покачал головой.

– Не скажет. Мы его уже расспрашивали.

– И какие выводы?

– Я сказал, что Гарри Поттер был во многом безупречен и в силу этого совершенно невыносим. Что Рональд Уизли – храбр, но непоследователен в своих поступках. Что мисс Гермиона Грейнджер сочетала в себе ум, упрямство и некоторую ненамеренную жестокость, что Драко Малфой никогда не был сильным человеком и еще реже он бывал смелым, но умел быть преданным, как его родители, как никто больше их тех людей, что я знаю. А еще был Невилл Лонгботтом.

Они с профессором обернулись к стоявшему в дверях Снейпу.

– И каким он был? – спросил с улыбкой Лонгботтом.

– Он был добром. Той редкой его крупицей, существование которой еще способно убеждать в том, что этот мир чего-то стоит. И важно не то, как сильно повзрослели и изменились другие, а тот факт, что Невилл Лонгботтом в себе это сохранил.

– Спасибо. Не уверен, что стою этих слов, но спасибо за них.

Снейп кивнул.

– У меня уже нет причин лгать. С днем рождения.

Скорпиус смотрел на их спокойные, сосредоточенные лица, и ему было хорошо, несмотря на то, что клубника в чашке кончилась.

– С днем рождения, – повторил он.

И профессор ему улыбнулся.

– По-моему, на этот раз у меня чудесная компания. Давайте позовем остальных и сядем праздновать.

***

– Папа, папочка! – Лили забралась на его кровать и нетерпеливо по ней прыгала. Гарри был рад ее улыбке, даже если то, что она перестала плакать, – не столько его заслуга, сколько Дадли. Дурсль был очень внимателен к девочке. Раньше Гарри никогда не обращал внимания, как легко тот находит общий язык с женщинами, даже такими маленькими. Лили была от него без ума, как была его мать и, наверно, жена. У Дадли это в крови. Не то чтобы он галантен, просто все замечает. И ему не сложно сказать: «Какой красивый бантик. Ты прекрасно держишься в седле, просто маленькая валькирия». Он даже не задумывается об этом. Такие слова для него естественны. Гарри порой от этого становилось стыдно. Сколько новых платьев Джинни он заметил только после того, как она указала ему на то, что они новые. Как скупо он хвалил ее модные прически и как мало говорил о красоте ее глаз. Ведь в нем всегда жило восхищение ею, так отчего оно было таким немым? Сколько всего он страстно желал бы исправить...

– Папочка, ну вставай, – теплые ладошки на его щеках. – Вставай! Какой сегодня день?

– Вторник?

Она нетерпеливо затараторила:

– Важно не то, что вторник, а то, что это твой день рождения.

Раньше его будила Джинни, отвоевав у детей право первого поцелуя и первого подарка. Боже, как ему ее не хватает. Каждый день, каждый миг…

– Да, милая, это важно, но не отменяет того факта, что мне нужно на работу.

Он попытался слезть с кровати, но дочь упрямо покачала головой.

– Нет, папочка, сначала подарок, – из кармана своей смешной клетчатой юбочки она достала рисунок и развернула его прямо перед его носом. – Это все мы, видишь. Ты, я, Джейми и Ал. А вот это облачко… Красивое, правда? Оттуда на нас смотрит мамочка.

В горле предательски запершило.

– Очень красивое.

Лили поцеловала его в щеку.

– С днем рождения, папочка.

Он ласково погладил ее волосы. Такие же шелковистые, такие же огненные. Лили больше не печалилась. В этом тоже была заслуга Дадли. Он отвел девочку в церковь, к старому пастору, который рассказывал красивые длинные сказки про рай и ангелов. О том, как там всем хорошо, как весело. Лили поверила. Она говорила всем, кто соглашался ее слушать: «Мамочка в раю. Высоко-высоко на небе есть город на облаках, и там все время праздник. Все танцуют, едят мороженое, смеются. Ангелы забирают туда только самых хороших людей. Я тоже буду хорошей, и однажды они отвезут меня к маме». Гарри хотелось плакать и верить, что даже из рая ходят обратные поезда.

***

– Может, обойдемся без вечеринки? Так мало времени прошло…

Он попытался возмутиться.

– Дадли, ты не обязан уезжать. Вы все можете остаться.

Кузен отрицательно покачал головой, делая глоток чая.

– Гарри, не нужно. Я не хочу, чтобы мои дети завидовали твоим. Они и так достаточно знают о магии – о самом факте ее существования. Это сложно – расти рядом с кем-то особенным и знать, что какие бы усилия ты ни прикладывал, тебе не изменить факт собственной обыденности.

Они впервые затронули эту тему.

– Дадли…

Кузен только пожал плечами, доставая кожаный футляр.

– Такова жизнь, таковы люди. Зависть – не лучшее чувство. Лучше не испытывать ее, чем потом справляться с последствиями, – он положил перед Гарри чехол. – Держи подарок. Прости, что без лент и прочей фигни.

Он открыл футляр. Строгие линии, корпус из белого золота и простой кожаный ремень. Стоило, наверное, немало.

– Красивые...

Дадли кивнул.

– Приличные часы, а не то, что ты носишь.

Гарри погладил подарок миссис Уизли.

– Они дороги мне как память.

Дадли кивнул.

– Что не меняет того факта, что они уродливые. Гарри, иногда для человека настает время, когда в жизни приходится что-то менять. И воспоминания, какими бы хорошими они ни были, должны храниться уже не в душе, а на каминной полке. Потому что с их грузом очень сложно идти вперед. Надеюсь, ты меня понимаешь. Я не требую, чтобы ты надел эти часы немедленно. Просто подумай о такой возможности.

А что ему оставалось делать?

– Спасибо, Дадли.

Кузен снова развернул газету.

– Давай завтракать. Вечером вернись с работы в семь и будь добр выглядеть удивленным.

– Постараюсь.

***

– Привет Гарри, – Лиза Митчен втиснулась в лифт с какой-то огромной, дурно пахнущей коробкой.

Женщина с кудрявыми пшеничного цвета локонами улыбнулась.

– Книги об использовании болотной плесени. Почему они сами пахнут, как плесень – для меня загадка. Фантазии издателей иногда меня поражают. Это экземпляры из Франции.

Он вежливо улыбнулся. Лиза заведовала библиотекой министерства магии и могла говорить о книгах бесконечно. Она любила их, как собственных детей, могла перечислить по памяти все издания с датами их выхода и, не взглянув в карточки сотрудников, вспомнить, кто и что брал за последний год.

Лет четырнадцать назад Лиза недолго встречалась с Невиллом, тот познакомил ее с Гермионой, и на почве страсти к печатным изданиям девушки быстро сдружились. Джинни тоже поддерживала с Митчен приятельские отношения, та часто помогала ей со сбором информации для статей, так что Лиза была частым гостем в их доме.

– Вечером придешь на вечеринку?

Она улыбнулась.

– Ну и кто тебе проболтался? Рон берет со всех приглашенных страшную клятву о неразглашении. Хочет, чтобы это был сюрприз.

Гарри улыбнулся ей в ответ.

– На самом деле о его глобальных планах мне поведали уже семь приглашенных, пока я пересекал холл. Ты же знаешь Рона, он так всем расписывал грандиозность события, что многие решили, что меня это может попросту шокировать. И правильно сделали. Он позвал все министерство?

– Нет. Только весь аврорат, половину Отдела тайн, да министра с женой и детьми. Кажется, планируют развлечения для детей, так что приглашенные могут приходить с семьями.

Он нахмурился. Рон, конечно, все придумал грандиозно, но он сам предпочел бы тихое семейное сборище. Впрочем, мотив его друга был понятен. Их семье нужны были праздники, куча посторонних, чтобы их собрание не напоминало импровизированные поминки. Может, хоть дети порадуются.

– Что ж, попробую это пережить.

Видя, что тема ему не очень приятна, Лиза поспешно ее сменила.

– Слушай, ты часто видишься с Невиллом? – Гарри кивнул. В доме Лонгботтома он бывал не меньше чем пять раз в неделю. – Он просил у меня информацию о книге «Обряды некромантов». Так вот, передай ему это письмо, – она повернулась боком. – Достань из кармана.

Гарри галантно забрал у нее коробку. Лиза благодарно кивнула и сама достала конверт.

– Вот тут все о количестве изданий, популярности исследований в данной области и так далее.

Была только одна причина, по которой Невилл мог интересоваться темными искусствами. Гарри почувствовал просыпающееся любопытство. Не одного Лонгботтома интересовало состояние Снейпа.

– А о чем книга?

Лиза села на своего конька.

– Редкая, хоть и довольно поверхностная. Она написана в Египте в 2013 году группой ученых, занимающихся исследованиями в области ЗОТС. По мне – они просто собиратели мифов. Переводом книги занималось каирское издательство "Аль-Манар", количество изданных переводов – десять томов на каждом языке. Поскольку тематика – темная магия, то в свободную продажу издание не поступало. Только в библиотеки и частным коллекционерам.

– И что Невилл хотел узнать?

– Количество копий в Британии.

Гарри задумался.

– А ты его знаешь?

Лиз кивнула.

– Конечно. Пять томов на английском языке ушли в Соединенные Штаты. Наши экземпляры – один в библиотеке Хогвартса, два у меня и два разошлись по заказчикам: Роберту Фаркассу, в личное собрание, он скупает все подряд, и Маргарет Оуэн из Отдела тайн, она собирает редкие книги по темной магии. Ах, да, у меня еще есть экземпляр на французском. У них там кто-то из заказчиков отказался, я и взяла – вдруг пригодится. Все книги поступили в Англию одновременно и сразу были разосланы получателям. Понятия не имею, почему они так его заинтересовали. На самом деле ничего стоящего, просто сборник описаний старинных обрядов. Скажи ему, если он всерьез увлекся изучением вопроса, у меня есть отличное издание Брега – «Некромантия. Исследования и мифы». Очень редкое.

Гарри заинтересовался. Но почему Невилла интересовало не содержимое книги, а то, у кого она есть? Зачем он спрашивал Лизу, если в Хогвартсе есть свой экземпляр?

– А можно мне взять такую книгу?

Она улыбнулась.

– Главе аврората можно брать любые книги. Только зайди вечером, ладно? А то мне еще эти вонючие образцы вносить в каталог. Или давай я захвачу ее с собой на вечеринку, а ты завтра заскочишь и распишешься в карточке.

Он кивнул.

– Договорились. Спасибо, Лиза.

– А может, тебе лучше Брега? Там более серьезные исследования.

Нет, Брег Гарри был не нужен, потому что, судя по всему, не интересовал Невилла Лонгботтома.