ЭТНИЧЕСКАЯ МИГРАЦИЯ В СЕВЕРО-КАВКАЗСКОМ РЕГИОНЕ С 1991Г. ПО НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ А.А. Санглибаев

ЭТНИЧЕСКАЯ МИГРАЦИЯ В СЕВЕРО-КАВКАЗСКОМ РЕГИОНЕ С 1991Г. ПО НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

А.А. Санглибаев

Важным социальным процессом, оказывающим существенное влияние на облик и политику Северного Кавказа, является этническая миграция. Она оказывает непосредственное влияние на демографические и территориальные позиции этнических групп.

Понятие "миграция" многозначно. Энциклопедический Демографический Словарь выделяет два значения "Миграции": широкое и узкое. Под миграцией в широком смысле имеется в виду любое перемещение населения за границы определённой территории (обычно, населенного пункта), независимо от того, на какой срок и с какой целью оно предпринимается. В научной литературе гораздо чаще употребляется узкая трактовка - перемещение, связанное с изменением места (населенного пункта) постоянного проживания.

На протяжении многих десятилетий в отечественной науке миграция изучалась преимущественно как трудовая, т.е. вызванная экономическими мотивами, стремлением мигрантов повысить свой профессиональный статус или решить проблемы жизнеобеспечения адекватно потребностям. Поэтому преимущественно изучалась сельско-городская миграция и региональная (адаптация мигрантов к новым территориям жизни). Рассматривались преимущественно внешние характеристики этого процесса: длительность (краткосрочность, долгосрочность), ритм (сезонность), территориальность (внутренняя-внешняя, город-село); а также способы адаптации мигрантов к новым местам производственной деятельности и организация их жизнеобеспечения. Доминирование такого подхода объяснялось экзогенным характером трудовой миграции. Она планировалась и организовывалась управленческими органами для достижения народнохозяйственных задач. При этом, несомненно, организация и осуществление масштабной трудовой миграции преследовало далеко идущие цели. Она была направлена на социально-экономическую и социокультурную трансформацию регионов, принимающих мигрантов. В этом отношении организованная трудовая миграция мыслилась как целенаправленный, трансформационный процесс.

Этнический аспект миграции долгое время не являлся предметом специального анализа. Упущение социологией данной проблематики объясняется, с одной стороны, сложным процессом развития самой этой науки в СССР, административными ограничениями поля ее исследований, с другой - жестким идеологическим запретом публичных обсуждений тех процессов, которые происходили в этнической сфере жизни советского общества. Поэтому сама проблематика этнической миграции с точки зрения социологического анализа в настоящее время является слабо разработанной.

Этническая миграция выделяется прежде всего по субъекту социального движения, речь идет о территориальном перемещении этноса или отдельной его части. Четкая характеристика понятия "этнической миграции" была дана известным исследователем в области социальной психологии Н.М. Лебедевой, которая определяет ее как "случаи массовых перемещений, когда представители того или иного этноса (этнокультурной группы) добровольно или вынужденно покидают территорию места формирования этноса и переселяются в иное географическое или культурное пространство".

Такой подход предполагает рассмотрение этноса как некоторой целостности, имеющей социумные характеристики. Поэтому возникает ряд исследовательских проблем: какие причины вызывают этнические миграции, насколько этнические миграции влияют на состояние самого этноса и регионов его перемещения, осознают ли участники этого процесса свою включенность в него как в социальный процесс или рассматривают его как индивидуальный акт своего волеизъявления, и целый ряд других. В этой связи, для определения управленческих мер, направленных на регулирование миграционного процесса, важно определить его характер: имеет ли миграция внутренние для самого процесса причины, имманентные ему, или она вызвана внешними силами по отношению к нему. В первом случае речь идет об "эндогенном" процессе, с внутренней причиной, во втором - об "экзогенном". Характер протекания этих двух типов процессов будет неодинаков. Эндогенные процессы раскрывают потенциальные возможности и тенденции, заключенные внутри изменяющейся реальности; экзогенные - являются реакцией, ответом на внешнюю причину (стимул, давление).

Сам процесс этнической миграции не является принципиально новым феноменом для России, хотя теоретически эта проблематика является слабо разработана. Из истории России широко известны и перемещения русского населения в новые земли с целью их колонизации, и выезд в иную культурную среду последователей религиозно-культурных течений (духоборцев, молокан, старообрядцев), и депортация народов Северного Кавказа во время Отечественной войны (1943-1944 гг.) с последующим их возвращением. Менее известным фактом является административное переселение горцев Северного Кавказа на равнины в 20-30-е гг., а также в период 70-80-х гг. Реальное протекание данного социального процесса, тем не менее, крайне редко привлекало внимание отечественных социологов. Однако сегодняшние миграционные процессы в регионе, помимо их масштабности и стрессовости, меняют баланс этнических групп в регионе и, тем самым, оказывают значительное влияние на социально-экономический и политический облик региона. Это значение требует более подробного анализа этно-миграционных процессов.

Северный Кавказ в силу своего геополитического положения всегда являлся зоной межэтнических контактов и этнических миграций. Включение этого региона в состав Российской империи не изменило этого статуса. Если в XVII-XVIII продвижение России в регион было связано с его военной колонизацией, что закрепилось в создании здесь Азово-Черноморской линии, то в конце XIX века началось активное хозяйственное освоение этого региона русскими. Сюда переселяются крепостные и государственные крестьяне, которые несут с собой культуру хлебопашества. В этот же период разворачивается строительство и активизация деятельности важнейших транспортных коммуникаций - железнодорожной магистрали, портовых терминалов; создаются также первые металлургические и машиностроительные заводы. Такая хозяйственная деятельность приводила к развитию городов как торгово-индустриальных центров.

Вместе с тем, развитие транспортных магистралей оживило торговые отношения региона с центральной Россией и вызвало небольшую миграцию коренного кавказского населения. Так, например, из Дагестана выезжали на отходнические промыслы в Россию многие мастера-ремесленники. С началом массовой иммиграции из Османской империи на Северном Кавказе стали селиться греки, занявшие нишу сельскохозяйственного производства, а также выделили из себя слой купцов. В конце XIX в. в регионе появились и немецкие колонисты, с которыми связано развитие сельского хозяйства и аптечного дела. В XVIII в. на Северном Кавказе появляются армяне. Они обосновались в устье Дона, создав здесь несколько сел и г. Hop-Нахичевань (сейчас это часть Ростова-на-Дону), немного позднее - осели в Кизляре, Моздоке (в этих городах в конце XVIII в. они составляли 51% населения), Ставрополе, Владикавказе, Екатеринодаре, основали г. Армавир и Святой Крест (г. Буденовск).

Таким образом, следует подчеркнуть, что хозяйственное освоение Северо-Кавказского региона было сопряжено с миграцией сюда различных этнических групп. Здесь естественным образом сформировалось этнокультурное разделение труда. Мигранты заполняли ту производственную нишу, которая не была развита у коренного населения и не грозила сужением для него сферы деятельности. Этнические мигранты отличались более высоким уровнем мобильности, коренное горское население культивировало оседлые формы жизни, было привязано к традиционным селениям и аулам.

Большой импульс для активизации миграционных процессов в Северо-Кавказском регионе придала Октябрьская революция. Важнейшей составляющей социальных преобразований, вызванных революцией, был вопрос о земле, который был особенно актуальным в этом регионе. Его острота обуславливалась наличием в горах сравнительно небольших площадей, пригодных для земледелия, что создавало на Северном Кавказе острое малоземелье и высокую плотность населения на удобных землях. Одной из своих важнейших задач партия большевиков видела в решении земельного вопроса. В апреле 1920 г. был опубликован приказ Терского областного ревкома о национализации земли в пределах области. Вся земля поступала в единый земельный фонд. Арендная плата отменялась. Началось перераспределение земли. Первоначально земли отрезались у наиболее обеспеченных землей равнинных казачьих станиц.

Статистические расчеты известных в регионе демографов Н.Г. Волковой и В.К. Гарданова показывают значительные миграционные потоки в 20-е годы среди осетин, карачаевцев, ингушей и чеченцев. Так, нагорная полоса Северной Осетии составляет примерно 62% ее территории. К 1920 г. здесь были расселены около 38 тыс. человек, однако уже к 1924 г. в результате переселений части безземельных осетин на равнину в горах Осетии оставалось немногим более 20 тыс. человек. В тот же период «на равнину переселилось 80% населения нагорной Ингушетии. В Чечне на вновь полученных землях в 1921-1922 гг. поселилось 12 116 хозяйств. В Карачае всего на равнину переселилось 64% карачаевцев».

Н.Г. Волкова приводит более подробные данные: на территории Чечни и Ингушетии «в 1920 г. были переселены казачьи станицы Сунженская, Акиюртовская, Ермоловская, Михайловская, Самашкинская, Заканюртовская и Фельдмаршалская на свободные земли в районы Терского округа. Освободившиеся земли были отданы в пользование чеченцам и ингушам из горных районов». А «всего по подсчетам Ингушского статистического бюро, к 1925 г. на равнину переселилось около 13 тыс. чел.». Тот же процесс наблюдался и в Карачаево-Черкесии, «где к 30-м гг. расширилась область расселения карачаевцев в результате возникновения большого числа их селений в предгорных и равнинных районах. То же следует отметить и в отношении чеченцев и ингушей, заселивших некоторые районы по Сунже и Тереку, занятые до революции казачьим населением.

Несколько менее масштабно миграция горцев разворачивалась в 20-е годы в Дагестане. Для решения земельного вопроса в этой республике к ней были присоединены земли кизлярского казачества и ногайцев - Кизлярский округ и Ачикулакский район. Уже 16 августа 1924 г. представители автономных республик Северного Кавказа обратились к Всероссийскому землеустроительному совещанию, в котором они излагали просьбу рассматривать Терскую губернию как земельный фонд для переселения горцев в настоящее время и в будущем. Эта же позиция была четко проведена в выступлении на сессии ДагЦИКа в феврале 1926 г. одним из ведущих политических деятелей Северного Кавказа советского периода - Нажмутдином Самурским: «Кизляр и Ачикулак дают Дагестанской республике возможность планомерно разрешить земельный вопрос, а вместе с этим, и выход горцам из каменного мешка и возможность развивать барановодческое хозяйство».

Посредством переселения горцев на равнины пробовали не только наделить их землей, но и создать единый дагестанский народ. Первые поселки для переселенцев создавались как многонациональные. Однако в силу разных причин, в том числе и этнолингвистических сложностей, переселение, осуществлявшееся в 1923-1925 гг., было не очень успешным: из подавших заявку 1181 хозяйств 13 горных районов реально было переселено только 545, часть из которых снова вернулась в горы.

Другая значительная миграционная волна в регионе за последнее столетие была связана с административной акцией депортации ряда народов в 1943-1944 гг. В настоящее время вышел ряд исторических работ, где на основании архивных документов освещается численность депортированных народов. К сожалению, авторы не обращают внимание на количество и социально-профессиональную структуру столь же административным путем ввозимого в регион населения. Опираясь на работы историков, можно привести следующие статистические материалы. Расхождение в численности чеченцев и ингушей в 1939 и 1944 г. объясняется пятилетней разницей, прошедшей между переписью населения и депортацией, а так же тем, что представителей этих двух этносов депортировали не только из Чечено-Ингушетии, но и из Дагестана (чеченцы-ауховцы) и Северной Осетии.

Всего же по расчетам М.А. Выцлана спецпереселенцы из республик Северного Кавказа (карачаевцы, балкарцы, чеченцы и ингуши) на 1944 г. составили поток, общей численностью в 608749. Почти третья часть от этого числа погибла в пути и в первые годы адаптации к новым местам поселения: на 1.10.1948 г., согласно архивным сведениям, было учтено в местах спецпоселений только 452 737 тыс. человек.

Новый этап подвижности населения на Северном Кавказе начинается с конца 50-х годов. Он вызван, с одной стороны, реабилитацией репрессированных народов и их возвращением из мест спецпереселений, с другой - новой волной централизованного хозяйственного освоения региона. Статистический анализ движения населения внутри республик на протяжении последних лет показывает, что в республиках мобильными являются прежде всего численно доминирующие титульные этносы. Здесь наблюдается миграция из села в город. В тех республиках, где численно доминирующими являются горские этносы - Дагестан (аварцы, даргинцы), Карачаево-Черкессия (карачаевцы), Чечня (чеченцы), наблюдаются одновременно две тенденции: миграция горцев в равнинные сельские районы и с равнинных мест в города.

Данные по Карачаево-Черкесии убедительно показывают процесс миграционного прироста карачаевцев в двух городах республики и в сельских «неэтнических» районах (т.е. тех, которые не традиционным местом расселения карачаевцев). В традиционных местах расселения - Карачаевский, Малокарачаевский и Усть-Джегутинский районы - также фиксируется прирост населения, но его можно охарактеризовать как естественный. Рассмотрение динамики этнических групп по тем районам, где фиксируется заметный прирост карачаевского населения, показывает, что он осуществляется параллельно с убыванием русского населения.

Такая же картина фиксируется в Дагестане. После передачи большей части Ногайской степи Дагестану (1957 г.) здесь были созданы Ногайский, Кизлярский, Бабаюртовский, Тарумовский районы. С прошлых столетий эти территории были заселены гребенскими казаками, ногайцами и, частично, кумыками. В эти районы в 60–70-х гг. руководством Дагестана планомерно стали переселяться горцы (около 300 тыс.). В результате переселения равнинные районы стали многонациональными. Например, если в 1959 г. Кизлярский район был полностью русским - 43 959 чел., то в 1989 г. из 47 808 чел., проживающих в нем было 14 069 русских, 14 288 аварцев, 7 197 даргинцев, 1 327 лакцев, 1 427 лезгин. Такая же картина фиксируется и в других районах.

В 80-е годы руководство Дагестана вновь принимает решение о переселении горцев на равнину. Это решение вызвало ответный отток русского населения в Кизлярском районе. А в соседнем, Ногайском, администрация несколько позднее приняла решение о запрете на прописку горцам. Эта мера пока заставляет горцев-мигрантов, огибая Ногайский район, «оседать» на соседних территориях — в Бабаюртовском районе Дагестана, который стал в настоящее время одним из наиболее полиэтничных, и в Нефтекумском районе Ставропольского края.

Такая же участь, как и Бабаюртовский, постигла Хасавюртовский район, населенный ранее преимущественно кумыками. Решением руководящих органов Дагестана в 1967 г. он был разделен на два района. В новом, Кизилюртовском районе, переселенческая политика привела к численному доминированию аварцев по отношению к кумыкам, традиционно расселенным на этой территории.

Из 39 сельских районов республики изменение этнического баланса населения фиксируется только в шести: Каякентском, Кизилюртовском, Кизлярском, Ленинском, Новолакском, Тарумовском. Это районы активной миграции горских народов - аварцев и даргинцев. Прирост их численности за последние 20 лет (между переписями населения 1970 и 1989 гг.) в этих районах колеблется от 50 до 100 %. Столь же высокая динамика миграции горцев и в города Дагестана.

В 70–80-е годы этнические миграционные процессы выходят за пределы северо-кавказских республик и захватывают Ставропольский край и Ростовскую область. Восточные районы Ставрополья и Ростовской области осваивают даргинцы из Дагестана и чеченцы из Чечни. При этом, если Ставрополье осваивалось преимущественно дагестанскими народами, то Ростовская область - чеченцами. Особенно активно происходит миграция горцев в Ставропольский край. Здесь только за 10 лет, между переписями 1979 и 1989 гг., численность даргинцев увеличилась в 2,1 раза, а аварцев в 2,5. Особенно активно заселяются восточные области Ставрополья: Арзгирский, Буденовский, Курский, Левокумский, Нефтекумский, Степновский и Туркменский районы. Численный рост даргинцев в Ставрополье за последние десятилетия оказался столь стремительным (с 748 чел. в 1959 г. до 32 213 чел. в 1989 г.) и локализованным, что позволяет говорить наблюдателям о том, что «Ставрополье стало даргинским ареалом после Дагестана». Демографический анализ показывает, что в 1990-1995 г. только два из этих районов - Арзгирский и Левокумский - на 20-40% прироста населения пополнялись за счет мигрантов из Дагестана. В оставшихся районах (Буденовском, Курском, Нефтекумском, Степновском и Туркменском) ранее мигранты 70-х г. стали источником естественного прироста населения.

Таким образом, рассмотренный материал позволяет сделать вывод о том, что этническая миграция горских народов Северного Кавказа в 70–90-е годы имеет эндогенный характер и направлена не переселение в равнинные территории, заселенные на протяжении последних нескольких столетий русским и тюркским населением.

Первая половина 90-х годов принесла и еще один поток этнической миграции - вынужденную миграцию автохтонных этносов, которую приняли Северная Осетия-Алания и Республика Ингушетия. Сюда устремились беженцы из соседних республик, в которых получили развитие межэтнические конфликты. Например, за период 1989-1999 г. миграционный прирост населения в республику осетин из Грузии, республик Средней Азии и Казахстана (всего - 35,9 тыс. чел.). Согласно расчетам ученых, в настоящее время в Северной Осетии «находятся в качестве беженцев, а также уже легализовалось в качестве граждан республики не менее 55 тыс. чел., или треть осетинского населения, проживающего в Грузии на начало грузино-осетинского вооруженного конфликта». С момента образования Республика Ингушетия также пережила массовый наплыв вынужденных переселенцев, вызванных осетино-ингушским вооруженным конфликтом 1992 г. В дни конфликта Северную Осетию покинули более 30 тыс. чел., что составляет почти все ингушское население Пригородного района г. Владикавказа. Не менее массовый миграционный поток в республику был вызван военным конфликтом в Чечне. Побочным следствием вынужденной миграции в этом случае выступило усиление демографического потенциала титульных этносов в данных республиках.

Наряду с этим процессом в 90-е годы в регионе наблюдается также этническая миграция, имеющая экзогенный характер - миграция русских и армян. Она стала заметным процессом в русском субрегионе Северного Кавказа - в Краснодарском и Ставропольском краях и в Ростовской области.

Вслед за суверенизацией бывших республик СССР произошла суверенизация республик и автономий России, что было связано с приданием статуса государственного языка титульных народов, изменением системы образования и гражданства. На эти политические акции республиканских властных структур население среагировало неоднозначно. Заметным социальным последствием этих событий стал выезд значительной части русского и русскоязычного населения из государственных образований, где они не являлись титульным населением. Источником массового потока такой миграции стали территории межнациональной конфликтности и напряженности - Нагорный Карабах, Узбекистан, Грузия, Таджикистан, Казахстан, а в России — Чеченская Республика, Ингушетия и Дагестан. Такая миграция получила название "вынужденной".

С юридической точки зрения на постсоветском пространстве "под вынужденной понимается, с одной стороны, отсутствие позитивной мотивации для переезда, с другой стороны - такое изменение ситуации, когда становится невозможным дальнейшее нормальное существование, возникает реальная угроза безопасности (физической, этнической, социальной) и отсутствует перспектива нормализации (в пределах жизни мигрантов и их детей). То есть люди переезжают не из нормальных условий, чтобы их улучшить (продвинуть свою карьеру, повысить образование, жить в более подходящем климате и т.д.), а из резко и безнадежно ухудшившихся в любые, имеющие перспективу нормализации". О правовом статусе вынужденных мигрантов заговорили только в 1991 году.

Поток вынужденных мигрантов был выделен по внешне принудительному стихийному основанию - межэтнической напряженности и конфликтности - выступившей фактором, вызвавшим территориальные перемещения больших групп людей. Эта группа мигрантов - наибольшая по своему количеству в первой половине 90-х гг. характеризовалась принципиально иной по сравнению с предшествующими десятилетиями мотивацией, неорганизованным и стрессовым характером. Она имела и иную территориальную направленность: если раньше это был организованный вывоз квалифицированной рабочей силы в индустриально неосвоенные регионы, сопровождавшийся обеспечением мест трудовой занятости, но трудностями жилищно-бытового характера, то теперь - это приток квалифицированной рабочей силы в хорошо освоенные экономические районы, в условиях резкого сокращения емкости рынка труда (Краснодарский и Ставропольский края, Ростовская область).

По данным администрации Краснодарского края, с 1988 г. Краснодарский край становится одним из центров миграционных процессов. Общий миграционный прирост в крае за 1988-1991 г. составил 203 873 чел., но уже за период 1992-1994 гг. он увеличился еще на 261 858 чел. За 9 месяцев 1995 г. миграционный прирост составил еще 50 861 чел. Большая часть миграционного потока (83%) формируется в районах крайнего Севера, Сибири, Дальнего Востока и Северного Кавказа. Значительная часть этого потока представляет собой возвращение в центральные регионы России людей, ранее осваивавших северные регионы. Второй по численности миграционный поток в край формируется на Северном Кавказе.

Так же, как и в Краснодарском крае, в Ростовской области значителен удельный вес в миграции беженцев и вынужденных переселенцев. За период с 1992 по 1995 гг. их численность достигла 32 411 человек. Но меняется территория выхода вынужденных переселенцев. В 1994 г. основным источником была Чечня (2445 чел.); в 1995 наибольший поток беженцев и вынужденных переселенцев приходился на Казахстан (25,4%), Чечню (20,0%), Узбекистан (19,6%).

Миграционная служба области фиксирует, что из 77 969 человек, обратившихся к ней за помощью, с 1992 по 1995 гг. статус беженцев и вынужденных переселенцев получили 32 006 человек, т.е. около 40%.

Третьим регионом с преимущественно русским населением на Северном Кавказе является Ставропольский край. Согласно данным краевого статистического управления, на 1989 г. было зарегистрировано 230,6 тыс. мигрантов (внутрикраевые, межобластные и межреспубликанские потоки). В последующие годы наблюдается стабилизация коренного населения (что дает общее сокращение мигрантов - до 129,6 тыс. чел.) и увеличение удельного веса в структуре миграции потоков из-за пределов края.

Мигрирующее население в настоящее время испытывает не только трудности по бытовому обустройству, но и пополняет ряды безработных. Иными словами, этническая миграция русских имеет четко выраженную тенденцию к понижающей вертикальной мобильности. Вынужденные переселенцы, адаптируясь к местам нового жительства, часто теряют при этом позиции достигнутого социального статуса.

Вынужденная миграция выделяется исследователями преимущественно по мотивации, но не по этнической характеристике мигрирующего населения. Это связано в первую очередь с достаточно большой долей в данном потоке русскоязычного сегмента, состоящего преимущественно из украинцев, белорусов, татар, армян и представляющего урбанизированную часть населения, набиравшуюся по плановым трудовым оргнаборам в разных городах СССР. Вместе с тем, удельный вес русского населения в числе вынужденных мигрантов доходит по разным оценкам от 80 до 85%, что позволяет квалифицировать этот поток как этническую реэмиграцию русских.

Наряду с потоком значительное число в составе вынужденных переселенцев и беженцев, принимаемых Северным Кавказом составляют армяне и турки-месхетинцы. Характерной особенностью этих двух этнических групп является компактная форма расселения по русскому субрегиону Северного Кавказа (Краснодарский и Ставропольский края, Ростовская область). При значительном удельном весе в структуре миграции армян, прибывающих на Ставрополье и в Ростовскую область, наибольший их поток устремлен в Краснодарский край. Здесь они составляют около 27% миграционного потока. Основные места оседания армян-мигрантов - крупные города Северного Кавказа. В Краснодарском крае - это преимущественно Адлер, Сочи, Туапсе и Туапсинский район; в Ставропольском крае – города Кавказских минеральных Вод, в Ростовской области – г. Ростов-на-Дону.

Итак, рассмотрение этнических миграционных процессов на Северном Кавказе позволяет их сгруппировать в два потока, отличающихся по источникам формирования: миграцию автохтонных народов Северного Кавказа, которая носит эндогенный характер, обусловленный демографическим процессом и изменением структуры занятости, и миграцию русского этноса и других не автохтонных этнических групп, характеризующуюся экзогенными причинами.

Воспроизводство этничности на Северном Кавказе с периода присоединения народов региона в состав России осуществляется как традиционными институтами (семья, обычаи, обряды, сельские общины), так и новыми: администритивно-территориальным управлением, а позднее (с середины 20-х годов) образованием автономных республик с учетом этнической принадлежности населения; института образования, где в том или ином объеме преподавался национальный язык, правом (паспортизация населения, депортация), юридически не закрепленными, но обязательными нормами (квотирование мест в образовательных учреждениях, формирование пропорционального представительства в партийных и советских органах). Институциональное воспроизводство этничности привело к ее осмыслению в качестве базовой ценности у народов региона и закреплении в общественном сознании как важного критерия дифференциации на социальные группы.

Объективными предпосылками формирования этносоциальной стратификации на Северном Кавказе выступают: а) историческое расселение различных этносов по территориям, неравным в экономико-хозяйственном отношении, что предопределило неравный уровень социально-экономического развития народов; б) сохранение разными народами в различной степени института внутриэтнической консолидации, которая выступает «социальным капиталом» в условиях межэтнической конкуренции. Невозможность в настоящее время решить проблему безработицы (особенно молодежной) приводит к активному развитию теневого сектора экономики, который усиливает дифференциацию народов по экономическим характеристикам и способствует формированию кланов на внутриэтническом уровне.

Статусные позиции этносов в пространстве Северного Кавказа формируются на пересечении ряда социальных подпространств (полей) - экологическом, социально-экономическом, культурном, демографическом, социально-политическом, правовом, - каждое из которых образует разные измерения статуса. Интегральным показателем статуса этноса является его политический статус (титульность, представленность в органах власти), который во многом определен демографическими показателями (численностью, средним возрастом, динамикой рождаемости). Иерархическое этносоциальное пространство образуется дистанцией между взаимодействующими этническими группами, имеющими объективные экономические, социальные и культурные различия. В результате политических реформ 90-х годов доминирующее положение в этностратификационной системе в республиках Северного Кавказа заняли титульные и численно доминирующие народы.

Этнические миграции представляют собой массовое перемещение представителей той или иной этнокультурной группы на другую территорию. Миграционные потоки, наблюдающиеся на Северном Кавказе за последние десятилетия, имеют этнический характер и тесно связанны между собой. Миграция автохтонных народов обусловлена внутриэтническими причинами (демографическом процессом, изменением структуры занятости); миграция русского этноса и других не автохтонных этнических групп вызвана внешними причинами, т. е. межэтнической напряженностью и конфликтностью в местах проживания, кризисом индустриального производства, в котором занято большинство русского населения республик Северного Кавказа.

Незнание языка той страны или региона, в которую они прибыли, обычаев и традиций ее народов, отсутствие необходимых навыков для успешного взаимодействия, толерантности (терпимости) для успешного взаимодействия с коренным населением со стороны мигрантов не позволяет им стать полноценным членом нового самобытного общества, ни новой территории. Отрицательными примерами в подтверждении этой мысли стали конфликты с мигрантами и беженцами Краснодарского края, Ростовской области, частично и в Ставропольском крае. Здесь руководство этих регионов еще на ранней стадии адаптации должны были оказывать необходимую социальную помощь, не создавая изоляцию, что имело психологический травматизм, и социальную изоляцию, что порождало враждебность и недоверие к чужому и непонятному. Такой подход без вмешательства центральных российских органов может привести к устойчивому этническому шовинизму, имеющему крайне негативные последствия для дальнейшей межнациональной нестабильности в регионах Северного Кавказа, и является дополнительным детонатором в развитии национальной политики центра. Современная мировая научная мысль отмечает, что миграционная политика является одной из самой сложной, многогранной и терпеливой работой и есть большой опыт форм и методов этой работы с мигрантами, что дает и давал положительный опыт в межнациональных отношениях в различных регионах и странах. Конечно, для законодательного комплексного решения вопроса о миграции необходимо, чтобы гуманное отношение к человеку, попавшему в беду или нужду, стало нормой, закрепленной в массовом сознании. Без этого проблема эта будет незаживаемой раной нашего многонационального общества.

___________________________________

1. 
   Лебедева Н.М. «Этническая миграция и ее географическое или культурное пространство», 1998.
   
2. 
   Солдатова Г.У. «Психология межэтнической напряженности». – М., 1998.
   
3. 
   Материалы миграционной службы Карачаево-Черкесской республики.
   
4. 
   Материалы миграционной службы Республики Дагестан.