В.В.Захаров
ВОСПОМИНАНИЯ КОМАНДИРА БАТАРЕИ
Во время службы в Египте запомнился бой в районе Суэцкого канала. 30 июля 1970 г., находясь в районе Ком-Аушим юго-восточнее Каира на боевом дежурстве по прикрытию авиа-эскадрильи (советские МИГ-21 с нашими летчиками), мы получили приказ: произвести свертывание комплекса «С-125» и в ночь совершить марш в район Абу-Заабаль. Свертывание антенного поста, кабины, пусковых установок провели быстро, за 1 час 20 мин. при нормативе 2 часа 15 мин. и вытянулись в колонну. К нам примкнули «Шилки» (23 миллиметровые зенитные установки) и стрелки-зенитчики с комплексами «Стрела 2» (командир взвода «Шилок» и «Стрела 2» - Кривошей Николай). Марш совершался через Каир в вечернее время.
Недоуменных лиц в столице Египта было предостаточно, но инцидентов не было, за исключением одного. При въезде в Каир на одной из транспортно-заряжающих машин (ТЗМ) загорелся чехол и ЗИП между ракетами. Последствия могли быть самыми мрачными, вплоть до запуска маршевого или стартового двигателя. Барабаш Миша с водителем, умело действуя имеющимися средствами, смогли быстро ликвидировать пламя. Для выяснения причин загорания времени не было, но впоследствии мы пришли к выводу, что из толпы бросили в ТЗМ что-то зажигающее.
Скорость на марше сдерживали установки на гусеничном ходу «Шилки» и тягачи пусковых установок. Однако в назначенный пункт Абу-Заабаль мы прибыли своевременно без происшествий и потерь. Правда, водитель одной из ТЗМ близко прижался к придорожному дереву и, зацепившись за сучок, помял радиовзрыватель одной из двух ракет.
В Абу-Заабале был сделан большой привал с ночлегом. Спали в машинах и на открытом воздухе. Для спасения от комаров выдали москитные сетки, без них заснуть невозможно. Во сне если рука прислонялась к сетке, то комары так искусывали, что местами не оставалось даже кожи. Днем командир дивизиона Попов Константин Ильич, начальник разведки Петренко Михаил Петрович
выехали в район Исмаилии на Суэцком канале для разведки и выбора позиции для комплекса «С-125», «Шилок», «Стрела-2», а также для выбора направления взаимодействия с другими средствами ПВО, которые должны были развернуться вместе с нами.
По прибытии в район Суэцкого канала, где самолеты Израиля, как правило, безнаказанно наносили ракетно-бомбовые удары по передовым позициям египетских войск, командир дивизиона довел до личного состава обстановку и отдал приказ на совершение марша в район Исмаилии, занятие позиции и готовности к открытию огня.
По русской традиции перед боем мы собрались (командир дивизиона, начальник штаба, замполит, командиры батарей) немного выпили за успех предстоящего боя и по-мужски договорились о том, чтобы не допустить в бою нервозности, грубости, тем более паники, как бы тяжело там не было. Погибать никто не хотел.
Ночью, совершая марш, мы все понимали, что времени для подготовки к бою нет, местность неизвестная, все нужно делать быстро и с умом. Марш совершили удачно и без потерь, несмотря на то, что двигались в районе канала, не включая фар. Иногда использовались светомаскировочные устройства. Позицию заняли сходу. Командиры стартовых взводов Воронин Николай Иванович, Мовчан Николай Федорович, а также командир взвода стрелков-зенитчиков и «Шилок» Николай Кривошей должны были произвести развертывание и подготовиться к бою. Развертывание пусковых установок, горизонтирование произвели в два раза быстрее нормативного времени. Ориентирование произвели по полярной звезде и были готовы к бою. После того, как антенный пост развернулся и позволила воздушная обстановка, провели проверку ориентирования взаимным методом и контроль функционирования.
Около 12 часов соседний комплекс «С-75» с арабским персоналом и нашими советниками сбил самолет «Скайхок» над Синайским полуостровом (над территорией противника), что дало возможность противнику обнаружить нахождение наших ракетных комплексов. Привезли обед. Ели в траншеях посменно, чтобы снизить потери в случае внезапного нападения. Именно в это время противник в составе около 40 самолетов с различных направлений внезапно напал на боевые порядки наших дивизионов. Бой шел около шести минут. Наш дивизион под командованием Попова выпустил шесть ракет из восьми и подбил два самолета «Мираж» и «Фантом». В небе творилось невероятное: шлейфы дыма подбитых самолетов вместе с бомбами. По рации мне доложила одна из «Шилок», что открыла огонь, расход 1000 снарядов. Как выясни-
лось впоследствии, сержант-командир установки неправильно определил высоту самолета противника, работая с прицел-дублером. Самолет на самом деле был на высоте 4,5 км, а сержанту показалось, что значительно ниже, совсем над ним. По тактико-техническим данным «Шилка» уничтожает цели на высоте до 3-х км. Как трудно было оправдываться сержанту впоследствии перед начальниками, у которых был один аргумент: «Раз открыл огонь, то почему не сбил самолет».
После пуска наших ракет загорелись маскировочные конструкции, сетки, тенты. Начали рваться бесприцельно сброшенные самолетами бомбы. Одну из «Шилок» взрыв бомбы изрешетил осколками и переставил на новое место. Экипаж находился в кабине на своих рабочих местах, поэтому никто не пострадал. Возгорание маскировочных конструкций, сетей, тентов было ликвидировано имеющимися средствами взводом под руководством командира Николая Воронина.
После боя, как правило, бывает затишье. У нас это затишье было удручающим. Осталось две ракеты основного комплекса, причем у одной из них был помят радиовзрыватель, что не гарантировало на 100% поражение цели. Второй боекомплект (восемь ракет) находился в Каире. И если бы противник произвел второй налет на средних и больших высотах, то нам бы не сдобровать. Часа через полтора привезли второй боекомплект ракет, мы быстро установили их на пусковые установки, и жизнь стала веселей. Вечером поступила команда: свернуться, совершить марш и занять новую позицию в 30 км от занимаемой. Личный состав, перекрывая нормативы, профессионально и грамотно выполнил поставленные задачи, несмотря на то, что все делалось в абсолютной темноте (фары и всякие огни не зажигались в целях маскировки). По пути следования постоянно встречались воронки от бомб, в которые можно было залететь в любой момент при совершении марша. Личный состав, несмотря на то, что не спал двое суток, все испытания выдержал с честью. Я низко кланяюсь командирам стартовых взводов Воронину Н.И., Мовчану Н.Ф., Кривошею К, командирам пусковых установок Барабашу И., Гнездилову Г. и всем рядовым.
Немного об интернационализме. Дивизиону были приданы арабские планшетисты и охранники установок «Шилка» и ручных переносных комплексов «Стрела-2». Я был у них старшим, что доставляло немало хлопот. Переводчика не было, объяснялись, как могли. Египетские офицеры приезжали навестить своих подчиненных крайне редко и не интересовались их жизнью и бытом. Должен отметить, что вращаясь среди наших солдат, сержантов, офицеров, общаясь по
вопросам службы, арабы поразительно быстро приобрели навыки русского языка, хотя и с акцентом, но овладели разговорным языком. В то время как запас слов наших солдат и офицеров исчислялся двумя десятками. На церемонии проводов наших войск в СССР присутствовал министр обороны ОАР Фаузи. Смотрю, наш арабский план-шетист все время находится в окружении министра обороны ОАР. Пытаюсь выяснить, что это значит. Оказывается, Фуад назначен в группу переводчиков к министру обороны. Вот как Фуад, начиная буквально с нуля, изучил русский язык.
Вспоминается и такой момент. Арабы, отмечая Рамадан, по существующим мусульманским законам не едят от восхода до захода солнца. Наш повар доложил мне, что арабы не завтракали. Пошел я к ним в землянку выяснить в чем дело. Они поставили условие, чтобы во время праздника им готовили и давали пищу ночью. Поваром у нас был Рустам Шакиров, готовить еще и ночью не сможет, не хватит физических сил. Я им предложил оставлять пищу, которая выдавалась на ужин, а ночью они могли бы ее подогреть и принимать. Сначала арабы согласились. Два световых дня они голодали, а на третий потянулись в палатку-столовую и стали питаться в обычном режиме с нашими солдатами. Их было 10 человек.
До сих пор не могу простить себя за допущенную мною оплошность, которая произошла из-за незнания египетских армейских порядков. Наши точки комплекса «Стрела-2» в пустыне, отнесенные от основного комплекса «С-125» на 3-4 км, охранялись от внезапного нападения арабскими полицейским и солдатом. Однажды стрелок-зенитчик рядовой Линник пожаловался, что у них на точке кто-то из арабских охранников вырезал кусок брезента из грибка, служившего защитой от солнцепека. Даже в тени температура достигала иногда 53 градуса. При очередной встрече с египетским офицером я, как-то вскользь упомянул об этом, думая, что офицер пожурит, ну поругает, предупредит охранника, как это у нас бывает. Через два дня объезжая, точки с целью проверки боевой готовности стрелков-зенитчиков, я заметил, что на точке, где вырезали кусок брезента из грибка, уже другой солдат-охранник. Поинтересовался, а где прежний солдат. Мне ответили: «Ка-лабуш», что означает «посадили в тюрьму». Конечно, это слишком жестоко, но таковы, оказывается, их законы.
В целом должен сказать, что все арабские солдаты несли службу нормально: и планшетисты и охранники. Конечно, бывали и погрешности в их работе: заснет планшетист на дежурстве в наушниках. С кем не бывает. Но их офицерам мы уже не жаловались. Сами воспитывали, как могли.
В.И.Зуб
В ДОЛЖНОСТИ СОВЕТНИКА БРИГАДЫ ЭСМИНЦЕВ ЕГИПТА
До последнего времени историки Российской Федерации считают (и это не расходится с курсом истории Советского Союза), что за время существования Советского государства было всего две войны: Гражданская (1918-1920) и Великая Отечественная (1941-1945 гг.). Все остальные военные действия именуются либо как «конфликт на границе» (с Финляндией - 1939-1940 гг., «бой у озера Хасан» в июле-августе 1938 г.); либо как «освободительные походы» (1939-1940 гг.) советских войск в целях оказания помощи народам Западной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии и Северной Буковины, насильственно отторгнутым от Советской России в годы Гражданской войны; либо как «участие в боях» (Халхин-Гол, Испания, Китай); либо как «выполнение интернационального долга», «оказание помощи» (Венгрия-1956 г., Чехословакия, Корея, Куба, Вьетнам, Ангола, Мозамбик, Эфиопия, Египет, Никарагуа, Афганистан и другие). Всего, по данным Генерального штаба ВС РФ, наши военные советники и специалисты находились почти в 50 государствах мира (газ. «Красная Звезда» №100 (21087) от 5 мая 1993 г), где по приказу Родины решали задачи в обстановке, требующей самопожертвования и мужества.
Как отмечает газета «Красная Звезда» от 5 мая 1993 года: «Генералы, офицеры и прапорщики, получившие боевой опыт в огне сражений, перенесшие лишения, гибель боевых друзей - это золотой фонд нашей армии», и далее: «Никакие перемены в политической жизни общества не должны затенять светлую память о людях, честно выполнивших свой воинский долг». Это, безусловно, справедливо и сегодня узаконено.
Много последнее время пишется и говорится на разных уровнях и в различных изданиях (под рубрикой «Гриф секретности снят») о воинах-интернационалистах, особенно об Афганистане. Даже звание специфическое сформировалось - «афганец» - как воплощение смелости, героизма, преданности и так далее. Создаются комитеты, общества, фонды, пансионы, закладываются памятники. И это не случайно и,
несомненно, правильно. Каждый, кто участвовал в указанных событиях, знал, знает и никогда не забудет, что он был на войне, где, между прочим, убивают, калечат, и физически и морально. Слова же «выполнение интернационального долга» - лишь некое иносказание, условное обозначение, ныне узаконенного звания «участник войны».
Сегодня слова «воин-интернационалист» вызывают гордость за оказанное доверие, воспоминание о довоенных «испанцах» из интернациональных бригад, как о беспредельно преданных сынах - добровольцах своей Родины. Интернациональные бригады в Испании представляли собой боевые соединения добровольцев-антифашистов из 54 стран, сражавшихся на стороне Испанской республики во время национально-революционной войны испанского народа 1936-1939 гг. Эти бригады внесли значительный вклад в борьбу испанского народа против фашизма. Большую помощь в формировании, вооружении и подготовке интернациональных бригад (всего их было 7, более 42 тысяч добровольцев-интернационалистов), оказал СССР. Создание интернациональных бригад и их участие в боевых действиях имело не только военное, но и огромное политическое значение.
В республиканской армии отважно сражались около 3 тысяч советских добровольцев - военных советников, летчиков, танкистов, моряков и других специалистов. Советские военные специалисты оказали большую помощь республиканцам в создании регулярной Народной армии, а также в подготовке и проведении важнейших операций против интервентов и мятежников. По личным качествам, уровню подготовки, мужеству, преданности наших интернационалистов составлялось представление о Красной Армии, о Советском Союзе в целом. Кстати говоря, интернационалисты, воевавшие в Испании в 1936-1939 гг. (единственные из всех), официально не узаконены ни Правительством СССР, ни правительством Российской Федерации.
Не все знают, что среди воинов-интернационалистов были во многих странах и советские военные моряки. И выступали они не только как специалисты-консультанты по обучению и освоению советской военной техники в дружественных странах, но и в роли советских военных советников, обучающих боевому применению оружия и технических средств, управлению кораблем, подводной лодкой, ракетным или торпедным катером и другой боевой техникой. Обучение командиров соединений и объединений заключалось в подготовке высшего офицерского звена умению организовать и вести морской бой, грамотно руководить боевыми действиями. К таким боевым действиям относятся: нанесение удара по морской или береговой цели, поиск и уничтожение подводных ло-
док противника, высадка морского десанта и противодесантная оборона, противовоздушная оборона военно-морских баз, важных объектов, кораблей... и целый ряд других свойственных данному соединению или кораблю боевых задач.
КОНСУЛЬТАНТ - специалист в какой-либо области, дающий консультации (советы, заключения) по вопросам своей специальности.
СОВЕТНИК (военный специалист) - военнослужащий (обычно из числа офицерского состава)..., направленный в соответствии с двусторонним соглашением в другое государство для оказания помощи в создании Вооруженных Сил, подготовке военных кадров, обучении войск, освоении вооружения и военной техники, закупленной государством в другой стране, а иногда и для помощи в организации и ведении боевых действий». (Словарь военных терминов, Москва, Военное издательство, 1988 г.)
Понятие «военный советник» в отличие от «консультанта», четко было разграничено Приказом Министра Обороны СССР в конце 1967 года. Принципиальная разница этих двух, на первый взгляд одинаковых понятий, заключалась в том, что советник, наряду с подсоветным, нес ответственность за боевую готовность корабля, подводной лодки, соединения по законам военного времени (естественно там, где данная страна была в состоянии войны с другим государством). Это была архисложная задача для наших советников, если учесть что ни экипаж, ни штабы и командование официально советникам не подчинялись. Правда, в приказе о советниках в конце было положение о том, что, если подсоветный не принимал совет (рекомендацию), то советник должен был не мешать действиям подсоветного, но при этом был обязан немедленно доложить об этом своему старшему начальнику (а ведь советник отвечал за боевую готовность). На берегу, в ходе боевой подготовки, когда неграмотные, неправильные действия серьезно ничему не угрожали - понятно. А в бою? а в ходе сложного маневрирования? при совместных действиях с другими силами? Были вопросы! Были конфликты! Многое зависело от взаимоотношений, понимания и уважения советника и подсоветного. Не последнюю роль играло знание языка страны пребывания или другого (английского, французского, испанского и др.) языка, чтобы можно было иметь контакт не только через переводчика, но и без него, т. е. личный прямой контакт. Если кратко сказать, от советника требовалось безукоризненное знание своих функциональных обязанностей, подкрепленное глубоким знанием оружия и технических средств, их боевого применения, а в звене командир соединения и
выше - и глубоких знаний теории и практики ведения боевых действий, методики боевой и тактической подготовки, организации специальной подготовки, умения грамотно и поучительно провести боевое учение, результативно организовать борьбу за живучесть корабля, оружия и технических средств и многое, многое другое.
От советника требовались также высокий уровень профессиональной культуры, высокие моральные и нравственные качества, выдержка, твердость в управлении, уверенность в правоте принятого решения (не путать с упрямством!), и наконец, широкий политический кругозор, знание текущей обстановки в стране и в мире. В процессе практической деятельности все недостатки, в том числе и в личном воспитании, культуре, выдержке советников, прямо отражались на результатах его работы. Даже те, кто был хорошо подготовлен и чувствовал себя на первых порах достаточно уверенно, вынужден был постоянно совершенствовать и углублять свои знания, подготовку, ибо малейшее упущение, промашка отражались на убедительности обучения и, прямо скажем, на доверии подсоветного и его подчиненных.
Был и еще один фактор во взаимоотношениях, который скрыто, а в сложные моменты и открыто ставил нашего советника в сложное, если не сказать трудное положение. Когда дело доходило до грамотных действий в ходе боевых действий, подсоветный часто задавал вопрос: «А вы воевали? А вы так действовали в фактическом бою, а не в ходе учения?». Приходилось многим давать отрицательный ответ, а подсоветный с гордостью говорил: «А я воевал! То, что предлагаете Вы, неэффективно» и т.д. Только уверенность в опыте и знаниях советника, его решительности и смелости, формировала его авторитет не только в глазах подсоветного, но и всего офицерского, старшинского и личного состава. Были случаи явной неготовности и неспособности вести такую ответственную работу, а некоторые советники были досрочно откомандированы в Союз, как не справившиеся по тем или иным причинам, включая и чисто субъективные (черты характера, воспитания и т.д.).
Теперь несколько слов о себе. К концу 1967 года, когда я был направлен в Египет в качестве старшего военного советника командира бригады миноносцев, я был в звании капитана 2 ранга и с декабря 1963 года, то есть почти четыре года в должности начальника штаба 170 бригады самых современных (про тому времени) эскадренных миноносцев (56 проекта) Северного флота.
Окончив в 1950 году Высшее военно-морское училище в возрасте 21 года, прошел за короткое время службу на плавающих ко-
раблях Каспийской флотилии и Северного флота в должности командира корабля большого охотника за подводными лодками «БО-190» (проекта «122-Б») и в 1953 году был направлен на Специальные офицерские классы в Ленинграде - класс командиров кораблей. Успешно закончив классы в 1954 году, был направлен на Северный флот на легкий крейсер «Чапаев» (проекта «68-К»), на должность помощника командира корабля, а еще через год в - 1955 году - был назначен старшим помощником командира корабля эскадренного миноносца «Оживленный» (проекта «30-Б»). Корабль был новый (1953 года постройки), плавал много и задачи решал успешно, за что в сентябре 1957 года был первым в истории флота эскадренным миноносцем, объявленным «отличным». Командир корабля был назначен с повышением, а я был назначен командиром отличного корабля. Последующие три года корабль также активно и успешно выполнял планы боевой и политической подготовки, сохраняя звание «отличного корабля», завоевывая призы Командующего Северным флотом и Главнокомандующего Военно-Морским флотом. В 1960 году я был направлен в Военно-Морскую академию в г. Ленинграде, которую окончил в 1963 году и в декабре того же года был назначен начальником штаба бригады эскадренных миноносцев. Бригада была боевая, очень активно, с высокими результатами решала задачи дальних походов и задачи боевой службы.
Я об этом пишу, чтобы было понятно, что к тому времени, когда я был назначен старшим советником командира бригады эскадренных миноносцев, я прошел хорошую командирскую школу на различных классах кораблей и соединениях, получил высокую теоретическую и практическую подготовку и был готов обучать других по вопросам эксплуатации и боевого применения боевых кораблей ВМФ. Было мне 38 лет, и была неуемная жажда активной деятельности.
Назначение в Египет, естественно, воспринял с радостью. Честно признаться, без лишней «рисовки», хотелось проверить себя в боевой обстановке, как говорится, «рвался в бой». Что это было мальчишество или серьезное, критическое отношение к себе, я оценил потом (скажу заранее - оценил положительно). Могу только сказать, что пребывание в Египте, совместная работа с арабами по освоению, подготовке и боевому применению эскадренных миноносцев, созданных умом и руками советского народа, определила в дальнейшем мои подходы к планированию, выполнению поставленных задач, обучению и воспитанию личного состава и особенно командиров кораблей, бригад и их штабов. Всю оставшуюся службу и в должности командира бригады ЭМ, и в период учебы в военной
академии Генерального штаба, и длительное время в должности командира оперативной Атлантической эскадры надводных кораблей Северного флота и, наконец, в должности Первого заместителя начальника Боевой подготовки Военно-Морского флота, повышенная ответственность за личную подготовку, за высокую боевую готовность подчиненных, их способность вступить в бой и победить, помогала более качественно решать поставленные задачи.
Некоторые, прямо скажу, с пренебрежением говорили: чему можно было там научиться хорошему, что это - потерянное в службе время. Нет и нет! Война есть война! А чтобы выйти в ней победителем, необходимы высокие знания, опыт, практические навыки, интуиция, глубокий анализ всего до мелочей, командирское предвидение и многие, многие другие качества, включая преодоление любых возникающих экстремальных ситуаций, страха, паники, безысходности и других. Очень много по этому вопросу написано в различной военной, мемуарной и просто в художественной литературе. Но чтобы все это понять, проникнуться ответственностью за подчиненных, за успешное выполнение поставленных боевых задач, надо через это пройти.
Но все это было потом. А пока, возвращаясь глубокой ночью 26 октября 1967 года с моря, после непродолжительного плавания, я получил от оперативного дежурного два доклада: первое, что мне присвоено звание капитана 1 ранга и второе, что я должен 28 октября 1967 года убыть в Москву в распоряжение 10 управления (занимавшегося загранкадрами). В Москве три дня максимально напряженной подготовки: бесконечные инструктажи по всем вопросам, медицинский осмотр, прививки, оформление медицинского сертификата, паспортов и других документов. Большинство вылетали за границу впервые. Инструктажи, были конкретными, четкими, ясными.
Напутствуя нас, бывший в те годы посол СССР в ОАР товарищ Виноградов, говорил; «То, что вы будете под контролем и наблюдением разведок всех заинтересованных государств, это ясно, но вы должны понимать, что мы будем знать каждый ваш шаг, действие, слово». Мы четко понимали, что наша деятельность в ОАР, тем более после поражения в «шестидневной войне» летом 1967 года, совершенно секретная и предупреждение посла усиливало это ощущение, до предела повышало нашу ответственность и еще больше придавало нашей работе таинственность. Получив обильную информацию о политическом, экономическом положении ОАР, ее позициях в мире и на Ближнем Востоке, о политике и деятельности главы ОАР Гамаль Абдель Насера, экипированные в современ-
ную цивильную форму одежды, полные решимости, стремления и искреннего желания оказать посильную помощь нашим друзьям, мы полетели выполнять свой интернациональный долг.
У каждого из нас слово «воин-интернационалист» вызывало чувство гордости за оказанное доверие: именно тебе доверили в этот трудный для египетского народа час оказать посильную помощь. Лично у меня перед глазами возникал танкист Сергей Луконин из кинофильма 1942 года «Парень из нашего города» (роль его исполнял прекрасный артист Николай Крючков) и мне тогда тоже хотелось совершить обязательно что-то героическое и проверить себя в фактической боевой обстановке.
Второго ноября 1967 года, в Каирском аэропорту приземлился самолет, на котором прибыли первые тринадцать (потом их будет более семидесяти) советников - офицеров Военно-Морского флота Советского Союза, добровольцев для выполнения интернационального долга по оказанию помощи Военно-Морским силам ОАР.
«Первый бросок» возглавил вице-адмирал Сутягин Борис Васильевич, назначенный старшим военным советником Командующего Военно-морским флотом ОАР. С ним прибыли советники командиров соединений, военно-морских баз (Александрия, Порт-Саид, Суэц), кораблей, частей и некоторые флагманские специалисты, офицеры штаба: Тюник В.А., Шкутов Е.Г., Зенин В.А., Рыбин Н.П., Вакуленко М.В., Мичурин В.И., Кострицкий С.П., Санников А.П., Медведев В.И., Дьяченко В.Н. и другие.
ОАР находилась в состоянии войны с Израилем. После известной «шестидневной войны» летом 1967 года, в которой Египет потерпел поражение, не прошло еще и полгода. Моральное состояние экипажей кораблей, штабов, офицеров, личного состава находилось на низком уровне. Боевая готовность, техническое состояние оружия, технических средств и кораблей в целом оставляли желать лучшего, хотя корабли всех типов и катера, купленные в СССР, были современных проектов и новые. Общая организация повседневной жизни, боевой и тактической подготовки офицерского состава находились на низком уровне.
Выходы в море были большой редкостью и лишь от восхода до захода солнца. Личный состав на кораблях не жил и не питался. На эсминцах помещения камбузов (кухни) были превращены в вещевые склады, в пищеварных котлах хранилось обмундирование. На выход в море каждый член экипажа брал с собой еду (сэндвичи, бутерброды и др.).
На кораблях, стоящих на рейде в базе, оставалось три матроса и один офицер. На эсминце, где экипаж составлял более 250
человек, в том числе 25 офицеров, практически никакого наблюдения, контроля за безопасностью корабля не было. Все механизмы, после возвращения корабля с моря на базу выводились из действия, включались аккумуляторные якорные (габаритные) огни и лишь временами, сбрасывались подрывные заряды для защиты от возможных боевых пловцов. Если не было выхода в море, то рабочий день продолжался до 13-14 часов, то есть после обеда все расходились по домам, а на кораблях могли не бывать неделями. И это в состоянии войны! Боязнь выхода в море для решения боевых задач иногда приводила к прямому саботажу, в результате чего по какой-либо причине выход в море срывался. Перед нами встала достаточно конкретная задача: тщательно разобраться в фактической обстановке, состоянии боеспособности и боеготовности вверенных теперь нам соединений, кораблей и баз, укомплектованности, уровне боевой подготовки, морально-психологической готовности и наметить мероприятия, которые должны быть незамедлительно приняты, по восстановлению боевой готовности к ведению активных боевых действий.
К нашему прибытию в ОАР Военно-Морской флот Египта был самым крупным в восточной части Средиземного моря, многократно превосходил флот Израиля и включал соединения, укомплектованные современными кораблями, преимущественно Советского производства.
Старшим военным советником Командующего Военно-Морским флотом ОАР был весь период вице-адмирал Сутягин Борис Васильевич. Это уже был в «летах» (как мы тогда считали -ему было 57 лет), опытный, умудренный длительной службой в ВМФ СССР, в том числе и в годы войны, спокойный, выдержанный, грамотный моряк. Ему сразу удалось установить хорошие (относительно, конечно) взаимоотношения с Командующим ВМФ ОАР и другими руководителями флота, хотя это удавалось не всегда и не всем. Мы учились у Б.В. (так любовно, уважительно, коротко мы называли в своем кругу Бориса Васильевича) всему: и военной мудрости, и житейской. Он нам был учитель, наставник, воспитатель и просто человек, с которым можно поделиться любыми мыслями, трудностями. Много им было сделано, чтобы работа советских советников-моряков была успешной, результативной и эффективной. Сегодня Борису Васильевичу уже 85 лет, но он по-прежнему здоров (в соответствии с возрастом) бодр, сохранил память и активность в сегодняшней сложной жизни.
Бригада подводных лодок имела в своем составе 12 боеготовых современных подводных лодок (шесть ПЛ-613 проекта и шесть еще
более новых 633 проекта). Старшим советником командира бригады был капитан 1 ранга Тюник Василий Андреевич (к сожалению, его уже нет в живых). Опытный, грамотный моряк-подводник, прошедший суровую школу автономных плаваний, имеющий большой практический опыт командования различными типами подводных лодок, требовательный, волевой офицер. В последующем его советнический аппарат был укомплектован до 15 человек, в том числе опытными советниками командиров подводных лодок, имеющими опыт командования ПЛ. Главная задача, которая ставилась перед бригадой подводных лодок - ведение разведки у побережья противника, быть готовыми к ведению боевых действий по боевому предназначению как самостоятельно, так и в составе тактических групп.
Бригада ракетных катеров включала 12 ракетных катеров, в том числе шесть новейших и современнейших - «205» проекта (с четырьмя ракетными контейнерами ракет «П-15»), остальные шесть были более старого проекта («183-Р»). С тех пор прошло более 30 лет, но этот ракетный комплекс и по сей день состоит на вооружении не только Военно-морского флота России, но и многих зарубежных стран. Именно этими ракетами «П-15», установленными по две на ракетных катерах «183-Р» проекта, был 21 октября 1967 года двумя ракетными катерами атакован севернее Порт-Саида и потоплен эскадренный миноносец «Эйлат» израильских ВМС. Из четырех выпущенных ракет было достигнуто три прямых попадания в цель, а четвертая уже навелась на обломки утонувшего через 5 минут эсминца. Это был большой успех египетских военных моряков и триумф советской военной техники.
Старшим советником командира бригады был капитан 1 ранга Шкутов Евгений Германович, участник Великой Отечественной войны, прославленный катерник Северного флота, командир бригады ракетных катеров Черноморского флота, участник Кубинской «эпопеи» («Карибского кризиса 1962 года») опытный грамотный моряк, волевой, требовательный, авторитетный и уважаемый. (К сожалению, его тоже уже нет в живых). Аппарат советников на бригаде ракетных катеров состоял из пяти человек, что, безусловно, требовало большого напряжения в работе, тем более, что бригада тесно взаимодействовала с другими соединениями как при выполнении задач боевой подготовки, так и в ходе решения боевых задач. На бригаде проводилась по инициативе старшего советника Шкутова Е.Г. большая исследовательская деятельность по расширению боевых возможностей ракет «П-15», в том числе, и при стрельбе по береговым объектам, что позволило значительно повысить боевую эффектив-
ность этих ракет. Накопленный опыт в последующем был использован при боевом применении ракет «П-15» в других военных конфликтах, в частности, в Индо-Пакистанском.
Бригада торпедных катеров имела в своем составе самые современные по тем временам торпедные катера «206» проекта. Старшим советником бригады был капитан 2 ранга Зениц Вячеслав Андреевич - опытный, грамотный моряк, требовательный командир. Его советнический аппарат состоял также из пяти человек (в том числе капитан 2 ранга Белокрылов СИ. и капитан 3 ранга Селянгин В.Н.), и это требовало от них больших усилий в обучении и воспитании. Бригада тесно взаимодействовала с другими соединениями, несла дозорную службу и активно решала задачи боевой подготовки.
Бригада эскадренных миноносцев - самое крупное надводное соединение - было элитным в ВМФ ОАР. Рост морского офицера по службе определялся тем, служил ты на бригаде и командовал ли ты эскадренным миноносцем или нет! В составе бригады было 9 боевых кораблей (к тому времени, все в строю): четыре эсминца советской постройки проекта «30-Б» (достаточно современных по тому времени, а два прошли ремонт и модернизацию в 1967 году в СССР); два эсминца английской постройки 1944 года (модернизированные в Бомбее - Индия) и три фрегата английской постройки тоже времен Второй мировой войны.
Кроме меня, (старшего советника командира бригады) были три советника командиров кораблей: капитан 3 ранга (в Египте получил звание 2 ранга) Чиров Валентин Кузьмич (впоследствии вице-адмирал), капитан 2 ранга Иванов Юрий Николаевич (впоследствии капитан 1 ранга) и капитан 2 ранга Коротенков Владимир Павлович (впоследствии капитан 1 ранга), на плечи каждого из которых ложилась ответственность за обучение, подготовку и поддержание боевой готовности трех кораблей (двух эсминцев и одного фрегата). Все это при отсутствии у них переводчика. Переводчик был только у старшего советника - танкист, лейтенант Николай Никитяев, который флот и корабли до Египта видел издалека и то на картинках. Он не знал и не понимал флотской специфики и терминологии, поэтому на первых порах ему было трудно работать. Но, к нашей радости, Николай очень быстро освоился, а мы к тому времени, выполняя указания наших высоких начальников, в короткие сроки освоили арабскую разговорную речь, хоть и примитивную, но позволившую работать с подсоветным без переводчика.
Бригада активно участвовала во всех мероприятиях флота: несла постоянно боевое дежурство, дозорную службу, отрабаты-
вала взаимодействие всех надводных сил при ведении морского боя, поиске и уничтожении подводных лодок, отражении воздушного противника в море и базе и целый комплекс других задач.
Наиболее успешной операцией, в которой главную роль играли два эскадренных миноносца «30-Б» (модернизированных), во взаимодействии с ракетными и торпедными катерами и береговой сухопутной артиллерией, было нанесение совместного артиллерийского удара по береговым военным объектам на севере Синайского полуострова, 40 км восточнее порта Порт-Саида, в ночь с 9 на 10 ноября 1969 года. Все египетские газеты уже утром 10 ноября подробно дали информацию об этой операции ВМФ ОАР. 11 ноября наши газеты «Правда» и «Красная Звезда» под заголовком «Успешные операции» дали небольшую заметку о действиях ВМФ ОАР. «Подразделения египетских военно-морских сил подвергли обстрелу израильские позиции в северной части Синайского полуострова. Об этом заявил представитель командования Вооруженных Сил ОАР. Он охарактеризовал эту операцию как «наиболее успешную после потопления израильского эсминца «Эйлат». Обстрелу подверглись израильские позиции в районах Румани и Эль-Балузы, где были сосредоточены военная техника и склады топлива и боеприпасов. В заявлении представителя Вооруженных Сил ОАР отмечалось, что после нанесения артиллерийского удара по израильским объектам, египетские корабли благополучно возвратились на свои базы. В операции также принимали участие военно-воздушные силы ОАР». Нанесение удара для противника было полной неожиданностью.
В этом скромном сообщении ничего не было сказано (да по тем временам и то, что было написано, превзошло все ожидания), что при отрыве от противника эсминцы были в течение двух часов атакованы более чем 40 израильскими самолетами, три из которых эсминцы сбили. А как потом стало известно, была уничтожена и механизированная бригада противника, находившаяся там на отдыхе. А о том, как шла теоретическая и практическая подготовка к этой операции, как был введен в заблуждение противник, это отдельный, интересный и поучительный разговор, особенно с точки зрения проведенных мероприятий маскировки, демонстрационных действий, а, главное, ее скрытности. За строками короткого сообщения в газетах упорный, терпеливый, настойчивый труд советников по подготовке бригады эскадренных миноносцев к артиллерийскому налету, обеспечению боевой устойчивости отряда кораблей, взаимодействующих сил и сил прикрытия от ударов противника.
Результаты этой успешной операции были высоко оценены Президентом ОАР, Военным руководством. Командир бригады эсминцев капитан 1 ранга (полковник флота по-арабски) Галяль Фахми Абдель Вагап, командиры эскадренных миноносцев «Наср» и «Домьета» были удостоены высшей военной награды государства. В честь победы была учреждена специальная офицерская и матросская медаль. Большая группа офицеров и петиофицеров (сверхсрочников-контрактников), участников операции были награждены государственными орденами и медалями. И только советские советники остались безымянными. Установка была четкая: «советские военные советники непосредственно в боевых действиях не участвуют». И выходили мы в море безымянными, в матросской робе (рабочем синем платье), без погон и без документов. «В плен не попадать», - была установка министра Обороны СССР на одном строгом и поучительном разборе в Каире в 1968 году. И только спустя полгода, уже вернувшись в Советский Союз, трое советников были удостоены наград «За мужество и смелость при выполнении задания правительства СССР», двое были награждены орденом «Красной Звезды» и один медалью «За боевые заслуги». Это были единственные советники-моряки, удостоенные наград за период 1967-1969 годов за службу в Египте.
Четыре основных соединения вместе с соединениями Охраны водного района военно-морских баз (в том числе противолодочные и миннотральные корабли) составляли достаточно сильный флот, способный успешно решать любые боевые задачи на море. Однако обстановка была сложная. Часть кораблей (в том числе три эскадренных миноносца и один фрегат; две подводные лодки, два ракетных и два торпедных катера, два тральщика) остались на Красном море после закрытия Суэцкого канала. Из этих сил была сформирована Красноморская группа кораблей, которая была подчинена командиру бригады эскадренных миноносцев (впоследствии оформленная в отдельный дивизион). Советникам бригады эсминцев приходилось работать на два фронта, так как и на Красном море также велись боевые действия в районе южной части Синайского полуострова, обеспечивалась система ПВО Африканского побережья ОАР, решались и другие задачи.
С большим энтузиазмом и упорством, высокой ответственностью и отдачей, несмотря ни на какие трудности, выполняли свой долг наши моряки воины-интернационалисты. Советские моряки с поставленными задачами справились. Дела их и имена должен знать народ!
В.Б.Иванов
ЕГИПЕТСКИЕ КОНТРАСТЫ
Контрасты по прибытии в Египет встречались всюду. Для нас, советских людей образца 1971 г. было странно видеть все те реалии, которые сопровождают жизнь людей почти капиталистической страны, относящейся к развивающемуся третьему миру, хотя она в то время и пыталась с нашей помощью идти своим путем, путем строительства своего, арабского социализма.
Это контрасты между жизнью богатой верхушки страны и простого народа. Страна пирамид, дворцов и хижин. Резкие контрасты в образовательном уровне городской элиты и сельского населения - феллахов. Различное отношение к выполнению заповедей Ислама простым народом и теми, кто прошли учебу в европейских колледжах, университетах и академиях. Огромная дистанция между солдатами и офицерами. Издевательство над солдатами со стороны сержантов, а то и их избиение.
Большая разница между словами, обещаниями и реальным выполнением своих обещаний. В конце концов все эти контрасты переросли в то, что сначала нас, русских, прибывших оказывать помощь египтянам, в их справедливой войне с Израилем боготворили, по крайней мере, на словах, а затем попросили покинуть страну пребывания, тем самым предав идеалы насеровской революции, предав все то, к чему стремился великий народ в течение 15 лет.
Новый курс нового президента А.Садата резко контрастировал с тем, что было заложено в политику, теорию и практику Г.А.Насера.
Какие были вначале нашего пребывания приемы, какие слова говорились, клятвы в вечной дружбе и памяти потомков за все то хорошее, что сделал русский народ для Египта.
А закончилось тем, что с приходом к власти А.Садат обвинил в измене тех министров из своего кабинета, которые наиболее симпатизировали России. В армии тоже была проведена чистка. Работник управления внешних сношений подполковник М.Барди-си, с которым мне по долгу службы приходилось очень часто взаимодействовать, был обвинен в излишнем «обрусении» и казнен.
Так за что же положили свои головы те десятки убитых и покалеченных, неизбежные жертвы любой войны. Горько вспоминать, как приходилось провожать транспорт с телами наших боевых товарищей, погибших в боях. А были среди них и наши боевые подруги, как жена военного советника полковника Н.Харькова. Не выдержало сердце. Здесь виноват и климат, и солнечная активность, и постоянные нервные стрессы - переживания за мужа, который каждый день под бомбежкой выполнял поставленные задачи.
Вспоминаю беседу Главного военного советника генерал-полковника Окунева В.В. с полковником Максимовым В.Н. в госпитале 23 февраля 1971 г. в день Советской Армии.
Предыстория этой встречи такова. В январе 1971 г. на позиции 3-й полевой армии в район Исмаилии, где советником служил полковник Максимов, приехало руководство аппарата Главного военного Советника во главе с генерал - полковником Окуневым и начальник Генерального штаба генерал-полковник М.Садек. Осмотрели траншеи, блиндаж по линии фронта, который со стороны противника (Израиля) был укреплен значительно лучше, чем у египтян. Генералы Окунев и Садек провели беседы с офицерами, генералами и солдатами, которые вели оборону передних рубежей. В этот момент полковник Максимов отошел в сторону дать указание своим починенным, и вдруг, слышим взрыв. Подорвался Максимов на противопехотной мине и остался без обеих ступней ног. Его срочно отправили в военный госпиталь Маади, один из лучших госпиталей ВС АРЕ. Об этом случае было доложено Министру обороны, генералу Фаузи, который принял решение - советнику изготовить самые удобные протезы и выписать его из госпиталя только тогда, когда он сможет самостоятельно ходить. 23 февраля 1971 г. Максимов лежал в госпитале, в Союзе был праздник Вооруженных сил СССР. Главный военный советник Окунев решил поздравить его с этим праздником. Дал мне указание подобрать ему сувенир - что и было сделано. Прибыли в госпиталь. Выслушав все сказанное Главным военным советником, Максимов говорит: «Все это хорошо, товарищ генерал - полковник, но меня это не очень радует: Я вот провоевал всю Великую Отечественную с первого и до последнего дня. И воевал, наверное, хорошо, о чем говорят мои боевые награды: ордена Боевого Красного Знамени, Отечественной войны 1 и 2 степени, два ордена Красной Звезды и многие медали. Меня, Бог миловал, ни разу не ранило, а если бы и ранило, я знал, что воевал за нашу любимую Родину! А за что я здесь остался без обеих ног, кому я теперь нужен?» И он не смог сдержать слез, которые текли ручьем по
его щекам. Тяжело было смотреть и слушать его трогательную речь. Заплакала и его жена Ольга Васильевна.
А действительно: «За что?» А ведь идея-то была, видимо правильная. Египет - ведущая страна арабского мира и ворота в Африку. Но, хотели как лучше, а получилось как всегда.
Я отвлекся. Итак, главная цель поездки на Суэцкий канал в этот раз, ставший злосчастным для полковника Максимова, заключалась в том, чтобы довести до совершенства все вопросы инженерного оборудования позиций.
Вопросам маскировки и созданию ложных позиций арабские военачальники придавали большое значение. Однако они многое делали методом путем проб и ошибок. Если конкретный командир уверен, что это очень необходимо - он это делал. А уверенность в этом приходила только тогда, когда он воочию убеждался в том, что противник бомбит ложную позицию, а реальную не смог обнаружить. А если данный командир не совсем был уверен в необходимости всерьез заниматься инженерным оборудованием войск, то советнику - советскому офицеру - очень трудно было убедить в этом арабского подсоветного. И некоторые советники наживали себе много неприятностей из-за этого.
В начале 1971 г. прибыла большая правительственная делегация из Советского Союза во главе с Подгорным, группу военных возглавлял первый зам. министра обороны генерал армии Соколов С. Одним из пунктов его плана было посещение передних рубежей обороны - Суэцкого канала, где дислоцировались войска 2-й и 3-й полевых армий. От Каира до Суэцкого канала 124 км. Дорога узкая, справа и слева пески, дюны и ни одного деревца. На пути движения часто попадались провода, которые пересекали дорогу поверху и далее тянулись по песку. Вдруг генерал армии Соколов задает вопрос главному военному советнику Окуневу: А что это за провода идут через дорогу и по песку? - Это связь с войсками полевых армий - отвечает тот. Гость выразил удивление: Неужели нельзя было закопать провод хотя бы на штык лопаты? А вы куда смотрите т. Окунев? Завтра советника по связи генерала Фетисова ко мне на беседу. По прибытии на линию фронта опять последовало множество замечаний Окуневу, особенно по инженерному оборудованию линии фронта. Советника генерал - майора Шитов также было приказано пригласить на следующий день на беседу к Соколову. В основном вся линия фронта вдоль Суэцкого канала была на уровне земли, даже перекрытия и те не имели какого-либо возвышения над землей. Совсем другое дело было с инженерным
оборудованием и маскировкой с израильской стороны. Соколов выразился в грубой форме: «Вы хотя бы учились у противника, как надо оборудовать в инженерном плане передние рубежи».
Надо отметить, что поучиться было чему у израильской армии. Инженерное оборудование позиций на израильском берегу было великолепным: сделана насыпь песка высотой до 20-25 м; со стороны канала установлены тысячи мин и натянута колючая проволока; в насыпи вкопаны цистерны на несколько десятков тонн горючей смеси с выводом трубопроводов в Суэцкий канал. В случае форсирования канала египтянами, открывается кран, бросается факел, и поверхность канала горит. Были и другие преграды -вертикальный берег, высотой до 15 метров и насыпь под углом в 60-70 градусов. За насыпью, высота которой достигает 20-25 м, может незаметно передвигаться любая техника. Оценив обстановку, Соколов сделал определенные выводы и принял решение.
Правда, в этот же день по рекомендации главного военного советника Окунева египетские войска, дислоцированные по Суэцкому каналу, начали организовывать свою инженерную маскировку. К каналу начали свозить пустые металлические бочки из-под гудрона или жидкой смолы, которые использовали для строительства дорог и складывать их вдоль Суэцкого канала в штабеля высотой до 2-2,5 метров. Это было защитным экраном, на индикаторах израильтяне видели глухую стену. За штабелем арабы строили дороги для передвижения автотранспорта и боевой техники.
Наступил судный день для советников начальников связи генерал-майора Фетисова и начальника инженерных войск генерал-майора Шитова. На беседу был приглашен и главный военный советник генерал-полковник Окунев. Я находился в приемной. Разговор Соколова с этими начальниками был очень крутой и на самых высоких тонах, это было хорошо слышно через дверь. Соколов пригрозил их обоих снять с должностей, и, как он выразился: «Я сомневаюсь, чтобы вам, товарищи генералы, нашлись должности и в Союзе».
Под горячую руку досталось и мне. Дело в том, что помощник генерала армии Соколова выехал на аэродром для загрузки в самолет сувениров и подарков, а мне поручил проинформировать начальников о приезде президента А.Садата во дворец Эль-Кубба для проводов нашей делегации. И вот этот звонок поступил. Надо сообщить начальникам об этом, но разговор за дверью идет на повышенных тонах. Ну, думаю, была не была. Захожу и потихоньку информирую генерал-полковника Окунева о ситуации. Вдруг слышу: «Что вы тут шепчетесь? Наверное, уже подполковник, а вести
себя не умеете». Ну, думаю, раз назвал подполковником, то ниже майора не разжалует. А я еще капитан. В душе я заулыбался от этой мысли, но внешне ничем себя не выдал. Генерал Окунев встал на мою защиту, в итоге опасность пронесло.
Делегацию, слава Богу, проводили. Маскировку и инженерное оборудование позиций наладили в конце концов. А все дело, видимо, было в том, что арабы готовились форсировать Суэцкий канал, а не обороняться от израильской армии, поэтому они и не считали для себя главным маскировать свои позиции в этот период.
Готовясь к форсированию Суэцкого канала с весны 1971 г. президент А.Садат стал просить новую боевую технику (танки, самолеты, вертолеты) акцентируя наше внимание на том, что в настоящее время у них на вооружении армии находится устаревшее вооружение и боевая техника, и вести боевые действия с противником они не могут, т.к. у него более современное вооружение. Это не соответствовало действительности. Главный военный советник Окунев, посоветовавшись с послом В.М.Виноградовым, доложил об этом Министру обороны СССР Маршалу Советского Союза Гречко А.А. и, видимо, по его рекомендации организовал большое совещание всех советников с постановкой задач о проведении показательных учений в дневное и ночное время. Главная цель - продемонстрировать реальные возможности нашей боевой техники. За штурвалы танков, БТР и БМП, артиллеристами пушек и орудий поставили советских специалистов, чтобы показать, на что способна наша боевая техника. Мне пришлось присутствовать на нескольких учениях. Все было четко организовано и настолько показательно проведено, что арабским генералам и офицерам было стыдно за свои слова, они просто вынуждены были молчать. Все цели были поражены без единого промаха. Наши специалисты показали себя настоящими профессионалами военного дела.
В этот же период по инициативе генерал-майора Калинина П.Г. провели учения спецвойск «Рейджерс». На учениях присутствовали все руководители аппарата ГВС и генштаба АРЕ, и уж очень понравился раздел учений по «Выживанию в пустыне». Войска «Рейджерс» похожи на наши ВДВ, однако в отдельных моментах нашим солдатам ВДВ надо еще и поучиться у них кое-чему.
Эти войска показывали, как выживать в тяжелейших условиях. У солдат было по два мешка, в которых были лягушки, куры, змеи, кролики. Солдаты выступали парами. Все они рослые, за метр восемьдесят каждый, крепкие и здоровые, накачанные. И вот наступают самые интересные моменты учения, где солдатам надо пока-
зать свою храбрость, умение и профессионализм. Надо прыгать из вертолета без парашюта на воду с высоты около 50-60 метров, и они это выполняют успешно, другие спускаются очень быстро по веревочной лесенке. С одной скалы на другую спускаются быстро по канату, а затем переправляют с собой еще и «раненого». Затем на привале надо солдатам перекусить, а нечего. Но в песках, горах, реках, озерах есть какая-то живность (у них для этого есть в мешках своя заготовленная заблаговременно живность). Надо развести костер, а спичек нет. Собирают солому в кучку, отламывают у патрона пулю стволом карабина и высыпают порох на кучу соломы из нескольких патронов, затем стреляют в эту кучу из автомата (карабина) и солома загорается, костер готов. Затем вытаскивают из мешков лягушек, зажаривают их на костре и с аппетитом кушают, угощают и присутствующих гостей, первому предложили нашему генерал-майору М.Гарееву, начальнику штаба ГВС. Он тоже с аппетитом съел одну лягушку. Другие, правда, отказались.
Затем открывают два мешка со змеями, солдаты берут их за головы, длиной они метр-полтора, для безопасности и убежденности дают возможность змее укусить за борт шинели, чтобы она выпустила яд. Затем своими зубами солдаты откусывают голову змеи, берут зубами за позвоночник и снимают двумя руками с нее шкуру, она же при этом извивается вокруг руки солдата, «как змея». Сняв полностью шкуру, подставляют палку, она самостоятельно обвивает ее, получается как шашлык, который зажаривают на костре и затем едят с большим аппетитом. Далее таким же образом обращаются с курами, откусывают зубами их головы, обмазывают тушки грязью и бросают в костер, через 15 минут вытаскивают, об колено разбивают глиняный колобок, перья вместе с глиной отрываются и остается вкуснейшее мясо курицы. От этого кушанья уже никто не отказался. Так же поступали и с кроликами, но шкуру их использовали также для рукавиц и шапок. Все присутствующие генералы и офицеры были восхищены умением солдат действовать на учениях и благодарили командира бригады и советника генерала Калинина П.Г.
Но, несмотря на все это, в начале 1972 года недовольство нашей боевой техникой вновь встало в повестку дня. Они настойчиво просили и даже требовали новую технику, особенно новые танки и самолеты. Наше правительство не соглашалось, руководству Египта это не нравилось. Недовольство со стороны египтян проявлялось в отдельных провокациях и недоверии к нашим советникам. Можно привести такой случай. В стране было военное
положение. В Генеральном штабе был издан приказ № 200, который предусматривает форсирование Суэцкого канала, а это означает начало боевых действий. Соответственно боевая готовность войск должна быть наивысшая. Каждый воин должен находиться на своем боевом месте, в том числе и летный состав должен находиться постоянно на аэродроме у самолетов и быть готовым в любой момент вылететь на боевое задание. Об этом требовании лично Главный военный советник генерал-полковник Окунев в моем присутствии говорил командующему ВВС Египта генералу Фат-хи, при этом присутствовал и начальник штаба ВВС генерал Х.Мубарак, ныне президент Египта. Все это происходило на командном пункте ВВС, у боевой карты, прилагаемой к приказу № 200. Все советы и рекомендации главного военного советника они внимательно слушали, поддакивали и кивали головой, как будто бы были согласны со всем, что им говорят и даже благодарили за это. Но в конце переговоров командующий ВВС заявил: «Все то, что Вы сказали, господин генерал, правильно, но, к большому сожалению, летчиков я не могу держать на аэродромах больше 72 часов, я их должен отпускать домой к семьям, к своим родителям». Я не мог равнодушно созерцать грустный вид главного военного советника после такого заявления военачальника одного из основных видов Вооруженных сил Египта. О чем можно было дальше говорить с такими руководителями? Между прочим, та же картина наблюдалась и в других видах ВС АРЕ: везде внимательно выслушивали наши рекомендации, но делали часто по-своему. Это настораживало наших советников и специалистов.
Второй эпизод, случившийся 18 февраля 1972 г., я лично расценил как провокацию. Из Сомали летел в Союз Министр обороны СССР Маршал Гречко с посадкой в Каире. Естественно, была запланирована встреча с советническим аппаратом и руководством ВС АРЕ, которое было поставлено в известность об этом. Все знали, и в Генеральном штабе, и на всех командных пунктах о времени прилета министра. Однако, видимо, сам же Генеральный штаб спланировал заблаговременно где-то в Сахаре высадку десанта на учениях и затем посадку 10 вертолетов на аэродром Каира, где на другом конце ВВП базировались военные самолеты и вертолеты, там же всегда стояли и наши самолеты, которые перевозили советских солдат, советников и специалистов в Москву. Самолет Министра обороны СССР уже подлетел к Каиру, а на аэродроме идет посадка вертолетов с интервалом в 5-7 минут. Самолет Министра пошел писать круги в сторону Суэцкого канала и сделал
где-то 3-4 круга. Среди встречающих на аэродроме все руководство аппарата Главного военного советника во главе с генерал-полковником Окуневым, руководство Министерства обороны АРЕ и Генштаба во главе с начальником генерал-полковником М.Саде-ком, присутствовали и представители Посольства СССР в АРЕ во главе с послом В.М.Виноградовым. Всем нам было стыдно, и чувствовали мы себя неудобно. Писал круги самолет Министра где-то около 40 минут. Конечно, и Министр обороны был возмущен до предела.
Двигатели самолета остановлены. Все встречающие выстроились в шеренгу у трапа самолета, их было около 40 человек. Открылась дверь самолета, вышел кто-то из помощников Министра и пригласил в салон самолета посла В.М.Виноградова и Главного Военного советника генерала Окунева. Они быстро поднялись по трапу, и дверь самолета закрылась.
Маршал Гречко принял решение заслушать приглашенных в самолет Виноградова и Окунева. Их доклад продолжался точно такое же время (40 минут), которое самолет затратил на круги вокруг Каира. Все встречающие жарились на солнце, где температура достигала +38 градусов. Среди наших встречавших уже пошел разговор, что министр заслушает наших руководителей и улетит дальше на Москву. Но нет, он так не сделал. Вышла из самолета вся делегация, министр обошел всю шеренгу встречавших, с каждым поздоровался. Взгляд у него был суровый, на лице никакой улыбки. Автокавалькада направилась в Каир. Предстояла встреча министра с советниками и специалистами в клубе аппарата Главного военного советника.
Зал был заполнен до отказа. Выступал Маршал Гречко около полутора часов. Отдельные генералы и офицеры задавали ему вопросы. После окончания он вышел из клуба и прямо к своей машине. Настроение как у него, так и у посла Виноградова с Окуневым было самое отвратительное. Генерал-полковник Окунев В.В. в расстроенных чувствах даже забыл, что надо же пригласить министра на чай. Министру уже открыли дверь машины, тут и Окунев обращается к нему с просьбой перекусить. Министр долго не задержался за столом, немного перекусил, от армянского коньяка отказался, попил чаю и убыл на аэродром.
Дальше провокации продолжались. Усилился досмотр каждого советского гражданина при убытии на Родину. Я работал в это время уже в отделе кадров, и в мои обязанности входила работа с переводчиками, встреча и проводы всех советских граждан, заве-
довал я учетом загранпаспортов, соответственно делал через генконсульство СССР и управление внешних сношений АРЕ выездные и въездные визы нашим гражданам, советникам, специалистам и их семьям.
На аэродроме работники таможни стали очень придирчивы. Вспомнили закон, изданный еще королем Фаруком, свергнутым 20 лет назад, запрещающий вывозить золото из Египта. Чемоданы, коробки стали вскрываться и излишки изыматься. Когда взаимоотношения были добрыми, на таможенные инструкции никто не обращал внимания.
9 мая 1972 г. в День победы арабы устроили очередную провокацию, видимо специально к празднику. С военной площадки Каирского Международного аэропорта отправлялись самолетом ИЛ-18 63 советских солдата и 5 офицеров, вылет планировался на 10 часов местного времени. Но не тут-то было. Здесь уже в роли провокаторов выступали военные. Загнали всех наших солдат и офицеров в здание, окружили его вооруженными солдатами -египтянами, и даже подогнали несколько БТРов, забрали все имущество у наших ребят, хотя у них не было ничего лишнего, где-то по колечку - два, по цепочке, по магнитофону и держали их взаперти целый день, ни попить, ни поесть не дали и даже посещение туалета ограничили. Об этом инциденте я доложил срочно своему руководству, Главному военному советнику, послу СССР, а они доложили в Москву - министру обороны и начальнику Генштаба. Арабскому руководству тоже было доложено своевременно, однако мер принято не было с их стороны. Обстановка была очень напряженная, нервы у всех были взвинчены до предела.
Около девяти часов вечера поступила команда арабским офицерам и солдатам возвратить нашим ребятам все изъятое имущество, выпустить их из здания, где была такая духота, что кое-кому стало плохо. В итоге самолет вылетел в Москву только в 22.00 часа. Арабская сторона попросила извинения, назвав этот инцидент недоразумением, совершенным отдельными лицами.
Подобные случаи были и в порту Александрии, где наши советники и специалисты убывали на Родину теплоходом. Дело доходило до больших скандалов. Отдельных товарищей даже задерживали и возвращали обратно в Каир, а после выяснения спорных вопросов они убывали в Союз самолетами.
Мы еще не знали тогда, что президент Египта А.Садат встал на американскую тропу и искал любой повод, любую зацепку, чтобы выставить русских в плохом свете. Отсюда эти недовольства
как военной техникой, так и действиями русских в Египте, И вот, наконец, настал тот день, в июне 1972 г, когда Садат пригласил к себе посла СССР в Египте и Главного военного Советника генерал-полковника и сделал заявление о том, что советские советники и специалисты оказали Египту большую помощь, обучили и воспитали его войска, за что большое спасибо и искренняя признательность, но в будущем Египет не нуждается в помощи со стороны, и поэтому пришла пора расставаться. Египет предоставляет 4-5 самолетов (Боинги и французские Каравеллы), чтобы все советники в течение 4-5 дней покинули страну. Заявление было унизительным и до глубины души обидным не только для посла Виноградова и ГВС Окунева, но и для всех нас, находившихся в Египте. Это была пощечина нашей стране.
Только позже мы узнали о секретном визите в Каир в апреле 1972 г. госсекретаря США Г.Киссинджера, который поставил условие А.Садату. «Убираете из Египта русских, и США будет выплачивать вам ежегодно 3 млрд. долларов США для поднятия экономики и укрепления обороны». Старая история о «подвиге» Иуды и о 30 серебряниках.
О заявлении А.Садата немедленно доложили Л.Брежневу и Министру обороны Гречко, который в ответ сказал: «За самолеты, которые они нам предоставляют, - передать спасибо. У нас достаточно сильные свои Военно-воздушные Силы, чтобы самим переправить наших граждан на Родину, а в отношении сроков, предупредите арабскую сторону, что сколько нам надо будет дней, столько мы и будем перевозить наших людей». Так было и сделано. В совершенно спокойной обстановке переправили всех наших в Москву, последние убыли 16 июля 1972 г. Отправляли самолетами «Антей», ИЛ-18, ИЛ-62, а также теплоходами до Одессы. Покидая с болью в душе Египет в 1972 г. думалось о том, какая это замечательная страна, какой замечательный народ в ней живет и как много зависит от руководителей страны и идеологического воздействия на народ.
И вот спустя 25 лет, возглавляя отдел кадров Главмосстроя, я сопровождал в Египет группу строителей - спортсменов г. Москвы. Встречаясь с простыми тружениками Египта, я понял, что народ вопреки любым политикам помнит то хорошее, что сделали русские братья для Египта в тяжелое для него вр.емя. А в моем сердце сохраняются самые добрые чувства к стране пирамид, ее народу.
Достарыңызбен бөлісу: |