Книга "Следы богов" не могла бы быть написана без самозабвенной сердечной и неизменной любви дорогой Сан-ты Файя, которая всегда отдает больше, чем получает, и своим творчеством

С нашего наблюдательного пункта в пустыне пейзаж некрополя в Гизе с его тремя великими пирамидами имел вид величественный, но несколько странный.

Ближе всех к нам была пирамида Менкаура, а пирами­ды Хафры и Хуфу стояли за ней, смещенные к северо-востоку. Диагонали двух больших пирамид-почти идеально ложатся на одну прямую, проходящую через их юго-запад­ные и северо-восточные углы. Думаю, что это не случайно. С того места, где мы находились, было хорошо видно, что, если продолжить эту воображаемую линию на юго-запад, то она заведомо пройдет западнее третьей пирамиды.

Египтологи отказываются видеть в этом аномалию. Да и с какой стати? С их точки зрения в Гизе отсутствует какая-либо генеральная планировка. Просто есть три пира­миды, построенные на протяжение семидесяти пяти лет в качестве гробниц и только гробниц для трех фараонов. Ло­гично предположить, что каждый из правителей стремился выразить в монументе свою личность, свои особенности, вот Менкаур и "вышел из строя".

Египтологи ошибались. И хотя я еще не знал об этом мартовским утром 1993 года, прорыв уже состоялся; было

сделано открытие, доказывающее, что некрополь строился по единому генеральному плану, который требовал точной привязки трех пирамид по отношению не только друг к другу, но и к реке Нил, протекающей в нескольких кило­метрах к востоку от плато Гиза. Эта планировка с невероят­ной точностью и в грандиозном масштабе моделирует не­бесное явление — возможно, именно поэтому египтологи, которые очень гордятся тем, что их взоры обращены ис­ключительно на землю под ногами, и не смогли обнару­жить этого. И, как мы увидим в последующих главах, эта планировка в полной мере отражает озабоченность создате­лей соблюдением точной ориентации и размеров каждого из монументов по отдельности.

При высоте чуть больше 60 метров (и со стороной ос­нования 108 м) Третья пирамида вдвое ниже, чем Великая, и еще в большей пропорции уступает ей по массе. Тем не менее она величественна и по-своему ошеломляет. Когда мы шагнули из залитой солнцем пустыни в ее огромную геометрическую тень, я вспомнил, что сказал о ней иракс­кий писатель Абдул Латиф, когда посетил ее в XII веке:

Нижние 16 рядов монумента все еще покрыты первона­чальной облицовкой блоками, высеченными из красного гранита (по словам Абдулы Латифа, "столь твердого, что железо оставляет на нем след очень медленно и с большим трудом"). Некоторые блоки очень велики; они зачастую имеют сложную форму, но при этом идеально пригнаны, чем очень напоминают циклопическую кладку-мозаику в Куско, Мачу-Пикчу и в других местах в Перу.

Как и положено, вход в третью пирамиду располагает­ся с северной стороны, достаточно высоко над землей. От­сюда нисходящий под углом 26 ° 2 ' коридор прямо, как стрела, уходит в темноту точно на юг. Он имеет прямоу­гольное сечение и так низок, что для того, чтобы войти в

Примерно через двадцать метров от входа коридор выров­ нялся и соеди­ нился с прохо­ дом, где можно было стоять во весь рост. В свою очередь, этот проход ведет в не­ большую предка­ меру с резными панелями и ка­навками в стенах, предназначенными, по-видимому, для опускной решетки. В конце камеры нам снова пришлось скрючиться, чтобы войти в следующий коридор. Так, со­гнувшись, мы прошли в южном направлении метров-две­надцать, прежде чем попали в первую из трех основных погребальных камер-усыпальниц, если тЪлько они были усы­пальницами.

Эти мрачные, беззвучные комнаты высечены в скале. Та, в которой мы стояли, в плане имела форму прямоу­гольника, вытянутого с востока на запад. Она имеет размеры 9 метров в длину, 4,5 — в ширину и столько же—в высоту, плоский потолок и довольно сложное внутреннее устрой­ство. В ее западной стене — большое отверстие неправиль­ной формы, ведущее в темное, похожее на пещеру; про­странство. Кроме того, есть отверстие и в полу, через кото­

рое можно попасть в туннель с наклоном на запад, ведущий на еще большую глубину. Мы спустились по туннелю. Он кончался коротким горизонтальным проходом, из которого через узкий дверной проем можно войти в небольшую пус­тую камеру. В ее стенах были вырублены шесть комнат, похожих на кельи средневековью монахов: четыре с восто­ка и две с севера. По мнению египтологов, эти комнаты были задуманы как "склады... для хранения предметов, ко­торые усопший монарх хотел бы иметь под рукой".

На выходе из камеры мы снова повернули направо и опять попали в горизонтальный проход. В его конце нахо­дилась еще одна пустая камера оригинальной конструкции, какой больше не встретишь в египетских пирамидах⁵⁰. Че­тырех метров в длину и двух с половиной в ширину, она ориентирована с севера на юг; ее сильно поврежденные сте­ны и пол выложены особенно плотным гранитом шоколад­ного цвета, который, как нам показалось, поглощает не только свет, но и звук. Ее потолок состоит из восемнадцати крупных блоков из того же материала, по девять с каждой стороны, которые стыкуются на коньке. Их нижняя сторо­на обтесана так, что потолок имеет заметно вогнутую фор­му; в целом помещение смахивает на идеальный винный погреб, тайно размещенный в каком-нибудь романском со­боре.

Покинув нижние камеры, мы вернулись по наклонно­му тоннелю в большое помещению с плоской кровлей, вы­рубленное в скале. Пройдя через отверстие с неровными краями в западной стене, мы обнаружили, что видим прямо перед собой верхнюю сторону восемнадцати блоков, обра­зующих перекрытие камеры, расположенной внизу. Отсю­да была ясно видна конструкция конька. Но гораздо менее ясно было, как эти блоки сюда затащили, не говоря уже о том, как удалось их так аккуратно уложить на предназна­ченное им место. Каждый из них весит много тонн, что затрудняет манипуляции с ними в любых обстоятельствах. Но здешние обстоятельства были далеко не ординарными. Как-будто стараясь усложнить себе жизнь (а может быть, считая такие задачи элементарными), строители пирамиды не потрудились зарезервировать достаточно рабочего про­странства между блоками и скалой, нависающей над ними. Я заполз в этот зазор и обнаружил, что его величина от 60 см на южном конце до считанньк сантиметров на северном. В таком объеме было физически невозможно манипулировать с этими монолитами, опуская их на место. Следовательно,

если рассуждать логически, то остается предположить, что их поднимали с пола камеры, но как? Камера была так мала, что там одновременно могли бы работать лишь не­сколько человек — слишком мало, чтобы поднимать грубой силой своих мускулов. По мнению археологов, полиспасты еще не существовали в эпоху пирамид (но даже если они бы и были, то для размещения полиспаста места явно не хвата­ло). Тогда, может быть, использовали какую-нибудь неиз­вестную систему рычагов? Или все-таки было что-то в древ­неегипетских легендах (что недооценили ученые), которые рассказывали о жрецах и волшебниках, без малейшего уси­лия поднимавших в воздух каменные глыбы, бормоча зак­линания, "слова мощи"?

Уже не в первый раз сталкиваясь с тайнами пирамид, я понимал, что передо мной невыполнимая техническая зада­ча, которая тем не менее была выполнена, причем на уди­вительно высоком уровне и с потрясающей точностью. Кста­ти, если верить египтологам, строительные работы выпол­нялись на заре цивилизации, причем людьми, не имевши­ми опыта крупномасштабного строительства.

В этом, разумеется, заключается удивительный куль­турный парадокс, адекватного объяснения которому акаде­мики-ортодоксы предложить не в силах.

ДВИЖУЩИЙСЯ ПАЛЕЦ ПИШЕТ, А НАПИСАВ, ДВИЖЕТСЯ ДАЛЬШЕ

Покинув подземные камеры, которые, казалось, виб­рировали в толще Третьей пирамиды подобно спиральному с многими клапанами сердцу дремлющего Левиафана, мы пробрались по узкому входному коридору и вышли наружу.

Теперь нашей целью была Вторая пирамида. Мы про­шли вдоль ее западной стороны (215 метров), повернули направо и через некоторое время оказались около точки на северной стороне, где расположены главные входы (12 мет­ров к востоку от оси симметрии "север-юг"). Один из них пробит прямо в скальном грунте в девяти метрах от мону­мента; другой проделан в северной грани на высоте 15 мет­ров. Из последнего коридор спускается под углом 25 ° 55 . Из первого, которым мы воспользовались, чтобы проник­нуть в пирамиду, другой нисходящий коридор ведет глубо­ко под землю, потом переходит в короткий горизонталь­ный участок, из которого можно попасть в подземную ка­меру, круто поднимается и переходит в длинный горизон­

тальный проход, идущий к югу; с этим же проходом соеди­няется верхний коридор, который спускается от входа в северной грани.

Достаточно высокий, чтобы стоять в нем, облицован­ный сначала гранитом, а потом отшлифованным известня­ком, горизонтальный проход расположен почти на уровне земли, или, точнее говоря, он идет сразу под нижним рядом каменной кладки. Он очень длинный, его прямой участок длиной 60 метров кончается в единственной "усыпальни­це", в сердце монумента.

Как уже говорилось, в этой камере не было найдено ни мумии, ни надписей, в результате чего так называемая пи­рамида Хафры, строго говоря, анонимна. Правда, в новое время искатели приключений не стеснялись оставлять на ее стенах свои имена. Среди них выделяется бывший цирко­вой силач Джованни Батиста Бельцони (1778-1823), кото­рый пробился в пирамиду в 1818 году. Его огромный авто­граф, выведенный черной краской высоко на стене камеры, свидетельствует об одной из основных черт человеческой природы — желании, чтобы о нас все знали и помнили. Ясно, что это чувство не было чуждо и самому Хафре, по­скольку в окружающем пирамиду комплексе некрополя нео­днократно встречаются упоминания о нем, равно как и льстивые статуи. Если он действительно построил пирами­ду как свою гробницу, представляется невероятным, чтобы он не отразил свое имя и личность хоть где-нибудь в ее интерьере. Лично я все-таки не понимаю, почему египтоло­ги упорно не желают рассмотреть возможность того, что погребальный комплекс вокруг — работа Хафры, а пирами­да — кого-то еще.

Но кого?

Со многих точек зрения именно это центральная про­блема, а не отсутствие идентифицирующих пометок. До правления Хуфу, Хафры и Менкаура не было ни одного фараона, кто мог бы претендовать на эту роль. Снофру, отец Хуфу, первый фараон IV династии, как считают, пост­роил в Дашуре, в 50 километрах к югу от Гизы, две пира­миды (так называемые "Согбенную" и "Красную"). Атри­буция обеих пирамид — вещь достаточно таинственная, так как не очень понятно, зачем хоронить одного фараона в двух пирамидах (если, конечно, это действительно гробни­цы). По мнению некоторых египтологов, Снофру имеет также какое-то отношение к сооружению "Рухнувшей" пирамиды в Мейдуме (хотя ряд ученых настаивает на том, что это

гробница Хуни, последнего фараона III династии). Кроме него известными строителями Древнего периода были Зо-сер, второй фараон» III династии, которому приписывают сооружение "Ступенчатой" пирамиды в Саккаре, и преем­ник Зосера, Сехемхет, чья пирамида была также поставлена в Саккаре. Именно поэтому, несмотря на отсутствие надпи­сей. и посчитали очевидным, что три пирамиды в Гизе дол­жны были быть построены Хуфу, Хафрой и Менкауром и должны были служить им гробницами.

Здесь нет необходимости снова перечислять все недо­статки теории "гробниц и только гробниц". Однако надо иметь в виду, что эти недостатки относятся не только к пирамидам Гизы. но и ко всем остальным перечисленным выше пирамидам III и IV династий. Ни в одном их этих монументов не было найдено тела фараона или вообще при­знаков царского погребения. Некоторые из них даже не были снабжены саркофагами — например, "Рухнувшая" пирамида в Мейдуме. В пирамиде Сехемхета в Саккаре (ко­торую впервые посетила в 1954 году экспедиция Египетс­кой организации древностей) саркофаг был, причем он ос­тавался запечатанным и нетронутым с самого момента уста­новки в "гробнице". Мародерам не удалось пробраться к нему; однако при вскрытии оказалось, что он пуст.

Так что же происходит? Как может быть, чтобы свыше двадцати пяти миллионов тонн камня пустили на строи­тельство пирамид в Гизе, Дашуре, Мейдуме и Саккаре, если единственная цель этого упражнения состояла в том, чтобы поставить пустые саркофаги в пустых усыпальницах? Если даже списать кое-что на гипотетические странности одного-двух маньяков, страдавших манией величия, представляется невероятным, чтобы целая вереница фараонов поощряла подобное расточительство.

ЯЩИК ПАНДОРЫ

Скрывшись под пятью миллионами тонн Второй пира­миды в Гизе, мы с Сантой ступили в просторную внутрен­нюю камеру, которая могла быть усыпальницей, но с тем же успехом могла служить и какой-либо иной, неизвестной нам цели. 14 метров в длину с востока на запад и 5 метров в ширину с севера на юг — это голое и стерильное помеще­ние имело мощное двускатное перекрытие высотой в конь­ке 6,8 метра. Блоки перекрытия, каждый из которых представляет собой массивный монолит из известняка массой

20 тонн, были уложены под углом 53 ° 7 28 " (который в точности равняется углу наклона боковых граней пирами­ды). Здесь не было "камер упокоения" (как над камерой царя в Великой пирамиде).

Я медленно оглядел комнату. Вырубленные прямо в скальной породе, ее стены не были гладко отделаны, как можно было бы ожидать, а были грубыми и неровными. Пол тоже был специфический, двухуровневый: между его восточной и западной половинами была ступенька высотой сантиметров в тридцать. Предполагаемый саркофаг Хафры лежал у западной стены, заглубленный в пол. Он имел в длину несколько больше 180 сантиметров, был, мелок и, пожалуй, узковат, чтобы в нем поместилась забинтованная и набальзамированная мумия благородного фараона; его глад­кие стенки из красного гранита были мне по колено.

Я смотрел в его темное нутро, и он казался мне дверью, распахнутой в другое измерение.

ГЛАВА 37 СДЕЛАНО... КАКИМ-ТО БОГОМ?

Ночью мне удалось взобраться на Великую пирамиду, но, подходя к ней в сияющий полдень, я не испытывал восторга триумфатора. Стоя у ее основания с северной сто­роны, я ощущал себя размером с муху, тщедушным смерт­ным существом из плоти и крови перед лицом вселяющего трепет величия вечности. У меня было ощущение, что она была тут всегда, "сделанная каким-то богом, который лич­но поставил ее среди песков", как выразился в I веке до н.э. греческий историк Диодор Силицийский. Но какой бог мог ее сделать, если не богоподобный фараон Хуфу, чье имя связывали с ней многие поколения Египта?

Во второй раз за последние двенадцать часов я полез на пирамиду. Сейчас, в свете дня, она высилась надо мной как хмурый и пугающий утес, безразличный к людской хроно­логии и подверженный только медленным эррозионным процессам, протекающим с геологической скоростью. К сча­стью, теперь мне достаточно было подняться всего на шесть рядов, причем кое-где мне помогали современные ступень­ки, прежде чем добраться до дыры Маамуна, служившей теперь главным входом в пирамиду.

Настоящий же вход, хорошо замаскированный в IX веке, когда Маамун начал пробивать свой туннель, находится на рядов десять выше,»в семнадцати метрах над землей и в семи метрах к востоку от главной оси север-юг. Защищен­ный гигантскими известняковыми плитами, он открывает доступ к нисходящему под углом 26 ° 31 ' 23 " коридору. Странно, что, имея сечение всего 1 м х 1,2 м, коридор зажат между блоками перекрытия толщиной 2,6 метра и шириной 3,6 метра и плитой пола толщиной 0, 76 метра и шириной 10 метров.

Великая пирамида буквально кишит конструктивными решениями такого рода при всей их невероятной сложности и видимой бессмысленности. Никому не известно, как уда­валось монтировать блоки такого размера, столь точно выс­тавляя их по отношению к соседним блокам и выдерживая точные значения углов (как читатель уже, наверное, дога­дался, угол наклона нисходящих коридоров выбран созна­тельно и имеет типовое значение 26 °). Никому не известно также, почему все это делалось именно таким образом.

МАЯК

Вход в пирамиду через дыру Маамуна оставляет стран­ное ощущение, как-будто ты лезешь в пещеру или грот, а не в творение рук человеческих, исполненное сознательной геометрической целесообразности (скажем, как нисходящий коридор). А идущий от лаза мрачный горизонтальный тун­нель вообще какой-то уродливо-корявый, со следами наси­лия, да и не удивительно: арабы-рабочие, прокладывая тун­нель, неоднократно то раскаляли камни огнем, то поливали их холодным уксусом, прежде чем наброситься на них с молотками, зубилами, кувалдами и сверлами.

С одной стороны, такой вандализм представляется чрез­мерным и безответственным. С другой, стоит задуматься вот над чем: не спроектирована ли пирамида специально таким образом, чтобы пригласить, спровоцировать разум­ных и любознательных людей проникнуть в ее тайны? В конце концов, будь вы фараоном, желающим обеспечить вечную неприкосновенность своих останков, что бы вы выбрали: а) объявить своему и последующему поколениям, где находится ваша усыпальница, или б) выбрать какое-нибудь потайное место, о котором никому не скажете и где вас никогда не найдут?

Ответ очевиден: вы бы выбрали секретно-уединенный

вариант, подобно подавляющему большинству фараонов Древнего Египта ^я.

Тогда почему Великая пирамида, если это действитель­но царская гробница, так бросается в глаза? Почему она занимает больше чем гектар? Зачем ей высота полторы сот­ни метров? Иными словами, почему, если ее назначением было спрятать и защитить тело Хуфу, ее сделали так, чтобы она неизбежно привлекала внимание — во все эпохи и при любых вообразимых обстоятельствах — помешанных на кла­дах авантюристов и любознательных интеллектуалов с во­ображением?

Просто не может быть, чтобы блестящие архитекторы, каменщики, геодезисты и инженеры, которые создали Ве­ликую пирамиду, были абсолютно невежествены в вопро­сах человеческой психологии. Амбициозность и невероят­ная красота, мощь и артистизм их творения говорят об от­точенном мастерстве, глубокой проницательности и полном понимании способов манипулирования человеческим созна­нием при помощи символики или других приемов. Логика подсказывает, что создатели пирамид должны были отчет­ливо понимать в те далекие времена, какого рода маяк они возводят (с такой невероятной точностью) на этом плато, продуваемом ветрами, на западном берегу Нила.

Короче говоря, они должны были желать, чтобы это замечательное сооружение вечно привлекало внимание и очаровывало, чтобы оно звало пробиться внутрь него, изме­рить с высокой точностью и возбуждало коллективное во­ображение человечества, которым овладело бы неотвязное желание проникнуть в некую абсолютную и давно забытую тайну.

Место, где дыра Маамуна пересекается с нисходящим под углом 26 ° коридором, в наше время перекрыто сталь­ной дверью. За ней коридор поднимается в северном на­правлении, пока не доходит до карниза настоящего входа. В южном направлении коридор спускается наклонно, уходя на сотню метров в скальное основание, прежде чем соеди­няется с большой подземной камерой, расположенной на 180 метров ниже вершины пирамиды. Точность прокладки коридора потрясающая: на всем его протяжении, сверху до­низу, среднее отклонение от прямой не превышает по сте­нам шести миллиметров, по потолку — восьми.

Пройдя стальную дверь, я двинулся дальше по тунне-

лю Маамуна, вдыхая его древний воздух, пока глаза мои привыкали к тусклому освещению маломощными лампами. Затем, пригибая голову, я стал карабкаться по крутому и узкому участку, который пробили арабы-проходчики в сво­ем лихорадочном стремлении поскорее обойти гранитные пробки, перекрывавшие нижнюю часть восходящего кори­дора. В верхней части туннеля были видны две такие проб­ки, на своем первоначальном месте, но частично приоткры­тые при проходке. По мнению египтологов, эти пробки затащили волоком сверху — по всей 40-метровой длине восходящего коридора от подножия Большой галереи. Од­нако строители и инженеры, привыкшие рассуждать более реалистически, указали, что такой способ монтажа был фи­зически невозможен. Из-за малых зазоров, отделявших глы­бы от стен, пола и потолка коридора, трение помешало бы протащить их даже несколько сантиметров, не говоря уже о десятках метров.

Отсюда следует вывод, способный озадачить: значит, восходящий коридор заткнули еще в процессе сооружения пирамиды. Но с какой стати могло понадобиться заблоки­ровать главный вход на такой ранней стадии строительства, когда еще продолжалась доработка внутренних камер? И потом, уж если хотели не пропустить внутрь нежелатель­ных гостей, не проще было бы (и надежнее) перекрыть нисходящий коридор между входом в него с северной сто­роны и точкой пересечения его с восходящим коридором? Такой способ защиты пирамиды был бы наиболее логич­ным и позволил бы обойтись без затыкания нисходящего коридора.

Ясно одно: единственной задачей пробок было вовсе не воспрепятствовать вторжению; вместо этого, подобно за­пертой двери Синей Бороды, этот барьер загипнотизировал Маамуна, разжег его любопытство, так что он, убежденный, что за ним скрыто нечто, имеющее невероятную ценность, решил, что долбить туннель необходимо.

Может быть, создатели пирамиды и добивались такой реакции первого вторгающегося в нее? Не следует исклю­чать вероятности такого подхода, несмотря на его странный на вид и парадоксальный характер. Как бы то ни было, благодаря Маамуну (и предсказуемости человеческих реак­ций) у меня теперь бьша возможность пролезть в незабло­кированную верхнюю часть восходящего коридора. Акку­ратно пробитый проход размером 1 метр х 1,2 метра (точь-в-точь как у нисходящего коридора) уходил вверх в темно­

ту под углом 26 ° 2 ' 30 " (у нисходящего коридора — 26 ° 31 '32 ").

Что за скрупулезный интерес к углу в 26 °? И является ли совпадением, что он составляет половину угла наклона боковых граней пирамиды (52 °)? ^я

Читатель помнит, может быть, смысл этого угла. Он является ключевым элементом формулы, позволявшей под­чинить конструкцию Великой пирамиды зависимостям сфе­рической геометрии. Благодаря ей первоначальная высота монумента (146,6 метра) и периметр его основания (920.85 метра) находятся в том же отношении, что и радиус сферы с ее окружностью. Это отношение равно двум "пи", и, чтобы выдержать его, строителям пришлось выбрать ни на что не похожий угол наклона боковых граней (52 °), потому что любой больший или меньший наклон повлек бы за собой изменение отношения высоты к периметру.

В главе 23 мы видели, что пирамида Солнца в Теотиу-акане в Мексике также выражает знание и сознательное использование трансцедентного числа "пи"; в этом случае высота пирамиды (71,1 метра) равняется периметру основа­ния (893,3 метра), деленному на четыре "пи".

Таким образом, оказывается, что в конструкциях само­го замечательного монумента Древнего Египта и самого за­мечательного монумента древней Мексики использовались соотношения с числом "пи" задолго до официального "от­крытия" этого трансцедентного числа греками и на значи­тельном географическом удалении от последних. Причем в обоих случаях напрашивается вывод, что использование числа "ни" о чем-то сигнализирует — и почти наверняка об од­ном и том же.

Не в первый и, наверное, не в последний раз меня захлестнуло ощущение контакта с древним разумом, не обя­зательно египетским или мексиканским, который нашел способ дотянуться до нас через века и привлечь наше вни­мание, подобно маяку. Некоторых может соблазнить мысль о сокровищах; других захватит обманчиво простой способ, которым создатели пирамид продемонстрировали свои по­знания в области трансцедентных чисел, чем вдохновит на поиски новых математических озарений.

Согнувшись, касаясь спиной потолка, я брел с такими мыслями вверх по восходящему коридору, который прони­зывал толщу сооружения массой в шесть миллионов тонн подобно тригонометрической модели. После того, как я пару раз стукнулся головой о потолок, я призадумался, отчего

такие изобретательные люди, которые проектировали со­оружение и коридор в том числе, не сделали его на полмет­ра-метр повыше, чтобы можно было стоять там во весь рост. Вряд ли это выходило за пределы их возможностей. Снова возникло искушение сделать вывод, что такое про­ектное решение они приняли сознательно, потому что так захотелось, а не под давлением каких-то внешних причин.

Был ли какой-то побудительный мотив в сумасшедшей алогичности этих древних интеллектуальных игр?

На верхнем конце восходящего коридора я вышел из него в другое замечательное помещение пирамиды, самого знаменитого архитектурного произведения, уцелевшего от Древнего Царства, — Большую галерею. Поднимаясь вверх под тем же знаменитым углом 26 ° и почти исчезая во мраке, ее просторный свод производит ошеломляющее впе­чатление.

Я не собирался сразу подниматься по Большой галерее. От ее начала в южном направлении ответвляется длинный (около 40 метров) горизонтальный проход высотой 1,14 мет­ра, который ведет в камеру царицы. Мне хотелось снова посетить эту комнату, чьей совершенной красотой я восхи­щался с тех пор, как познакомился с Великой пирамидой несколько лет тому назад. Однако сегодня, к моему раздра­жению, проход был перекрыт недалеко от начала.

Причиной этого, о чем я не знал в тот момент, была работа, которую проводил немецкий инженер-робототехник Рудольф Гантенбринк; в это самое время он старательно вел своего робота стоимостью 250 тысяч долларов по узкой южной шахте камеры царицы. Нанятый Египетской орга­низацией древностей, чтобы улучшить вентиляцию Вели­кой пирамиды, он уже успешно опробовал свое ультрасов­ременное оборудование, очистив от мусора узкую южную шахту камеры царя; по мнению египтологов, эта шахта была предназначена в основном для вентиляции, в связи с чем Гантенбринк установил в ее входе электро вентилятор. В начале марта 1993 года он переключил свое внимание на камеру царицы, используя Упуат, миниатюрную камеру-робота с дистанционным управлением, чтобы обследовать южную шахту этой камеры. 22 марта камера показала, что в 60 метрах от начала круто поднимающейся (под углом 39,5 °) шахты, имеющей высоту всего 20 сантиметров и ширину

23, ее стенки и пол внезапно стали гладкими, и Упуат вполз в проход из высококачественного известняка из Туры, ко­торый обычно используется для облицовки ритуальных по­мещений типа часовен и гробниц. Уже это само по себе было достаточно интригующим, но в конце этого коридора, ведущего, по-видимому, в какую-то камеру, замурованную глубоко внутри каменной кладки, оказалась массивная дверь из известняка с металлическими деталями...

Уже давно было известно, что ни южная шахта, ни ее аналог в северной стене камеры не имеют выхода на повер­хность пирамиды. Кроме того, и столь же необъяснимо, ни та, ни другая не имели выхода и со второго конца. По какой-то причине строители оставили нетронутыми после­дние 13 сантиметров блока у входа в шахты, сделав их не­видимыми и недоступными для любого случайного посети­теля.

Зачем? Чтобы их никогда не нашли? Или, наоборот, чтобы их наверняка нашли, но при правильных обстоятель­ствах? В конце концов, с самого начала было известно, что от северной и южной стен камеры царя идут две хорошо заметные шахты. И ясно, что мыслительные способности строителей пирамиды позволяли им предвидеть, что рано или поздно какая-нибудь любознательная личность начнет

искать что-либо подобное и в камере царицы. В данном случае никто не утруждал себя поисками в течение тысячи с лишним лет после халифа Маамуна. Только в 1872 году английский инженер Уэйнмен Диксон, масон, который "стал подозревать о существовании шахт но аналогии с располо­женной наверху камерой царя", стал простукивать стены камеры царицы и обнаружил там пустоты. Сначала он от­крыл южную шахту, показав "своему плотнику и мастеру на все руки Биллу Гранди место, где нужно пробить дыру молотком и зубилом. Верный друг взялся за работу и так усердно, что мягкий камень стал вскоре поддаваться. И вдруг — хлоп! — после нескольких ударов зубило проби­лось во что-то".

Это-"что-то", куда пробилось зубило Билла Гранди, ока­залось "прямоугольным, горизонтальным, трубчатым кана­лом с поперечной шириной 23 сантиметра и высотой 20 сан­тиметров, уходящим на 2 метра в стену и затем уходящим под углом в неизвестное темное пространство..."

Именно под этим углом и именно в это "неизвестное темное пространство" 121 год спустя Рудольф Гантенбринк послал своего робота — технические возможности нашего вида сравнялись, наконец, с его могучим инстинктивным желанием подглядывать. В 1872 году этот инстинкт был явно не слабее, чем в 1993; среди многих интересных ве­щей, который телеуправляемая камера сумела заснять в шах­тах камеры царицы, оказался конец длинного составного металлического стержня конструкции XIX столетия, кото­рый Уэйнмен Диксон и его верный друг Билл Гранди тайно засунули в заинтриговавший их канал ^5Э. Как нетрудно до­гадаться, они рассудили, что, если строители не поленились не только построить, но и потом заделать шахты, значит, они спрятали там нечто, что стоит поискать.

Идея, что при создании пирамиды в ее конструкцию специально закладывалось стимулирование подобных ис­следований, оказалась бы беспочвенной, если бы обследова­ние шахт кончилось тупиком. Но, как мы видели, там была обнаружена дверь подъемного типа, с любопытными метал­лическими деталями и манящей щелью внизу. Зайчик лазе­ра, пущенный туда роботом Гантенбринка, исчез в пустоте...

Похоже, что снова мы имеем дело с явно выраженным приглашением следовать дальше, последним в длинной цепи приглашений, которые вдохновили халифа Маамуна и его проходчиков пробиться в центральные ходы и камеры мо­

нумента, которые ждали, пока Уэйнмен Диксон не станет проверять свою гипотезу о шахтах, скрытых в стенах каме­ры царицы, и которые ждали снова пробуждения любопыт­ства у Рудольфа Гантенбринка, чей высокотехнологичный робот открыл существование потайной двери и оказался вблизи скрытых за ней секретов, или разочарований, или дальнейших приглашений.

В последующих главах мы еще услышим о Рудольфе Гантенбринке и его "Упуате". Но 16 марта 1993 года, ниче­го о них не зная, я расстроился, обнаружив, что проход в камеру царицы закрыт, и возмущенно глядел на металли­ческую решетку, которая перекрывала коридор.

Я помнил, что высота коридора (1,14 метра) не посто­янна. Примерно в 33 метрах на юг от места, где я стоял, и всего в 4,5 метрах от входа в камеру ступенька в полу неожиданно увеличивала высоту до 1,73 метра. Никто не дал этому убедительного объяснения.

Сама камера царицы, очевидно, пустая с момента пост­ройки, имеет размер 5,2 метра с севера на юг и 5,5 метра с востока на запад. У нее элегантный двускатный потолок высотой 6,3 метра, с коньком, ориентированным точно по направлению восток-запад. Пол ее, однако, выглядит неза­вершенным. На бледных грубо отесанных стенах из извест­няка постоянно выделяется соль, по поводу чего было мно­го бесплодных рассуждений.

На северной и южной стенах с мемориальной надписью "Открыто в 1872 году" — два прямоугольных отверстия, обнаруженные Уэйнменом Диксоном, которые ведут в тем­ное пространство таинственных шахт. Западная стена — со­вершенно голая. На восточной стене доминирует ниша со сводчатым верхом, смещенная на полметра к югу от середи­ны стены; высота ниши — 4,6 метра; ее ширина у основа­ния — 1,55 метра. Первоначальная глубина ниши около метра, однако в средние века в ее дальней стене арабы-кладоискатели вьщолбили дополнительное углубление в по­исках скрытых камер, но так ничего и не нашли.

Египтологи не смогли прийти ни к какому убедитель­ному выводу относительно первоначального назначения ниши, как, впрочем, и всей камеры в целом.

Кругом путаница. Кругом парадоксы. Кругом тайны.

ПРИБОР

У Большой галереи есть свои тайны. Более того, это — одна из самых таинственных частей Великой пирамиды. Ее ширина — чуть больше двух метров, высота вертикальной части стен — 2,3 метра; над этим уровнем сложены еще семь слоев каменной кладки, каждый со сдвигом примерно на 8 сантиметров внутрь галереи по сравнению с предыду­щим, образуя свод с максимальной высотой 8,5 метров, при­чем ширина полосы вдоль середины потолка около метра.

Вспомните, что конструктивно галерея должна практи­чески вечно воспринимать многомиллионный вес верхних трех четвертей самого большого и самого тяжелого мону­мента, когда-либо построенного на планете Земля. Не заме­чательно ли, что группа предположительно "примитивных технически" людей не только задумала и спроектировала такую конструкцию, но и успешно осуществила ее на прак­тике более 4500 лет тому назад?

Даже если бы они строили такую галерею длиной всего 6 метров, причем горизонтальной — все равно задача была бы достаточно сложной, чтобы не сказать — исключительно сложной. Но они остановились на варианте со сводчатой кровлей и продольным наклоном в 26 °, а длину увеличили до 47 метров. Более того, они сложили ее по всей длине из идеально отделанных мегалитов из известняка — огромных, гладко отшлифованных блоков, которым придана форма па­раллелограммов, и сложили так плотно и с такой точнос­тью, что стыки почти не видны невооруженным взглядом.

Кроме того, строители пирамиды сумели очень точно соблюсти симметрию галереи, несмотря на довольно слож­ную форму ее поперечного сечения. Это относится не толь­ко к ступенчатому своду. Точно посередине пола вдоль всей длины галереи между полуметровыми каменными бордюра­ми сделан канал глубиной 0,6 метра и шириной около мет­ра. Каково назначение этого канала. И почему он зеркаль­но повторяет симметрию средней части потолка?

Я знал, что я не первый, кто стоял у основания Боль­шой галереи во власти странного ощущения, как будто на­ходишься "внутри какого-то прибора". Кому судить, оши­бочно ли это ощущение? Или, наоборот, достоверно? Не сохранилось никаких свидетельств функционального назна­чения галереи, если не считать некоторых мистических и символических намеков в древнеегипетских литургических текстах. Эти намеки сводились к тому, что пирамиды рас­

сматривались как устройства для превращения умерших в бессмертные существа: "распахнуть двери небесного свода и проложить дорогу", чтобы усопший фараон мог "вознес­тись в общество богов".

Мне не трудно бьшо бы согласиться, что здесь работала подобная система верований, и она, очевидно, могла бы послужить мотивом для всего этого предприятия. Тем не менее мне было не понятно, почему свыше шести милли­онов тонн физической субстанции, начиненной сложной системой каналов и труб, коридоров и камер, было так уж необходимо для достижения мистической, духовной и сим­волической цели.

Пребывание внутри Большой галереи действительно ос­тавляет ощущение, как-будто находишься в огромном при­боре. Она, несомненно, оказывала на меня эстетическое воз­действие (честно говоря, тяжелое и подавляющее), при том, что была абсолютно лишена какого-либо декора и всего, что могло бы напоминать о богослужении, религии (фигу­ры богов, литургические тексты и прочее). Она производи­ла прежде всего впечатление строгого функционализма и целенаправленности — как-будто была построена для вы­полнения какой-то работы. В то же время я чувствовал сфокусированную торжественность стиля и сосредоточен­ность, которые требовали, по меньшей мере серьезности и полного внимания.

К этому моменту я прошагал примерно половину гале­реи. Впереди и сзади меня свет и тени плясали на каменных стенах. Остановившись, я поднял голову и посмотрел в сто­рону скрытого во мраке сводчатого потолка, который дер­жал на себе гнетущий вес Великой египетской пирамиды.

Внезапно я почувствовал, как же она ужасающе стара и насколько моя жизнь в этот момент зависит от искусства древних строителей. Пример этого искусства демонстриро­вали тяжеленные блоки перекрытия — каждый из них был уложен чуть круче, чем общий угол наклона галереи. Со­гласно мнению крупного археолога и геодезиста Флиндерса Петри, это бьшо сделано,

"чтобы нижний угол каждого камня входил в паз, высеченный в верхней части стены, как собачка в храповое колесо; соответственно ни один камень не давит на предыдущий, и их давление не суммируется по всей кровле; каж-

дый камень удерживается боковыми стенка­ми по отдельности". »

И это'— дело рук людей, цивилизация которых толь­ко-только возникла из неолита с его охотой и собиратель­ством?

Я снова двинулся вверх по галерее, пользуясь 60-сан­тиметровым центральным углублением в полу. Уложенный в него в наше время деревянный настил с поперечными и продольными брусками делал восхождение сравнительно легким. Однако в древности карабкаться по наклоненному на 26 ° полу из гладко отшлифованного известняка было, наверное, почти невозможно.

Как же это делали? И делали ли вообще?

Впереди в конце Большой галереи чернел вход в каме­ру царя, маня любознательного путника к сердцу загадки.