Книга за год покорила сердца миллионов читателей, собрала огромное количество литературных премий, переводится на 36 языков и по ней уже снимается фильм

Он отработал смену, пребывая в задумчивости.

Единственная девушка во вселенной, способная носить шарф его бабули, оставаясь

красавицей, никогда не будет принадлежать ему.

Идиотская жизнь...

Он прошел через пекарню, шеф снова обложил его за то, что он до сих пор не позвонил своему бывшему помощнику, и вернулся домой, полумертвый от усталости.

Спал он всего час - нужно было отнести белье в прачечную. Он собрал все свои шмотки и сложил в пододеяльник.

15

Нет, ну надо же...

Он устроился напротив, но она его не заметила. Это всегда его восхищало... То, как она и Филибер умеют сосредоточиться... Ему это напоминало пивную, где некий тип преспокойно наслаждается жизнью, пока вокруг рушится мир. Впрочем, ему многое напоминало пивную...Он явно переусердствовал в детстве с телевизором...

Он решил поиграть сам с собой, сказал себе: вообрази, что ты только что вошел в эту вонючую прачечную самообслуживания на авеню де ла Бурдонне 29 декабря в пять часов вечера и впервые в жизни заметил эту девушку, - что бы ты подумал?

Он уселся на пластиковом табурете, сунул руки в карманы куртки и прищурился.

Прежде всего ты решил бы, что это парень. Так он и подумал, когда увидел ее впервые. Нет, не психопатка, а именно парень, только слишком женоподобный... Ты бы сразу потерял интерес. Хотя... Сомнения все же остались бы... Из-за рук, из-за шеи, из-за манеры поглаживать нижнюю губу ногтем большого пальца... Да, ты бы сомневался... Неужели все-таки девушка? Девушка, напялившая на себя мешок. Чтобы спрятать свое тело? Ты постарался бы смотреть в другую сторону, но то и дело невольно возвращался бы взглядом обратно. Потому что в этом парне что-то такое... Особенное...

Войди ты в занюханную прачечную-автомат на авеню де ла Бурдонне 29 декабря в пять часов пополудни и заметь ты этот силуэт, колеблющийся в унылом свете неоновых ламп, сказал бы себе в точности следующее: черт побери... Ангел...

В этот момент она подняла голову, увидела его, мгновение не реагировала, как будто не узнавала, и в конце концов улыбнулась. Это была не улыбка - так, легкий отблеск, знак, понятный лишь посвященным...

- Твои крылья? - спросил он, кивая на мешок.

- Что, прости?

- Да так, проехали...

Одна из сушилок остановилась, и она вздохнула, бросив взгляд на часы. К машине

подошел типичный бродяга - вынул куртку и обтрепанный спальник.

Вот ведь как интересно... Сейчас он проверит свою теорию на практике... Ни одна

нормальная девушка не положит вещи в сушку после бомжовских тряпок, уж он-то это точно знает - как-никак пятнадцать лет таскается по прачечным.

И он уставился на нее.

Она не отшатнулась и не засомневалась, на ее лице даже на мгновение не появилась гримаса отвращения. Она просто встала, мгновенно засунула одежду в машину и спросила, может ли он разменять ей деньги.

А потом вернулась на свое место, к своей книге.

Он почувствовал легкое разочарование.

Идеальные люди такие зануды...

Прежде чем вновь погрузиться в чтение, она спросила:

- Скажи-ка...

- Да?

установить ее до отъезда?

- ...

- Чему ты улыбаешься? Я что, сказала очередную глупость?

Он сделал неопределенный жест рукой.

- Ты не поймешь...

- Эй, - она приложила большой и указательный пальцы ко рту, - по-моему, ты сейчас слишком много куришь, я права?

- Вообще-то, ты нормальная девчонка...

- А зачем ты мне это говоришь? Конечно, я нормальная девчонка...

- ...

- Разочарован?

- Что читаешь?

- Путевой дневник...

- Интересно?

- Супер...

- О чем там?

- Ну... Вряд ли тебе это будет интересно...

- Уверен, что не будет, - хмыкнул он, - но уж больно мне нравится тебя слушать... Знаешь, я вчера снова ставил диск Марвина...

- Да что ты...

- Слушал-слушал...

- Ну и?..

- Проблема в том, что я ни черта не понимаю... Потому и поеду работать в Лондон. Хочу учить английский...

- Когда уезжаешь?

- Должен был получить место осенью, но теперь уж и не знаю... Из-за бабушки... Все дело в Полетте...

- А что с ней такое?

- Пфф... Не слишком-то мне хочется об этом говорить... Расскажи лучше об этих

путевых заметках...

Он придвинул к ней свой стул.

- Знаешь, кто такой Альбрехт Дюрер?

- Писатель?

- Нет, художник.

- Никогда не слышал...

- Да нет же, я абсолютно уверена, что ты видел его рисунки... Некоторые из них очень знамениты... Заяц... Дикие травы... Одуванчики...

- ...

- Ну...

- Ну-у...

- Бокюз, Робюшон, Дюкас?

- А-а, ты об образцах для подражания! Конечно, есть, но они неизвестные... вернее, не такие известные... Менее шумные... Знаешь Шапеля?

- Нет.

- Пако?

- Сандеренса?

- Это тот, что работает у Люки Картона?

- Да... Сума сойти, сколько всего ты знаешь... И как это у тебя выходит?

- Ничего особенного, знаю понаслышке, но в самом заведении никогда не была...

- Так вот, он - настоящий... Он и Пако для меня мэтры... А если они не так знамениты, как остальные, так только потому, что проводят время на кухне... Так я думаю... Так себе это представляю... Хотя, может, я и ошибаюсь по всем статьям...

- Но кулинары общаются между собой? Вы делитесь опытом?

- Скорее, нет... Мы не очень-то болтливы... Слишком устаем, чтобы трепаться. Кое-что друг другу показываем, приемчики всякие, обмениваемся идеями, рецептиками,

подтибренными в разных местах, но не более того...

- Жаль...

- Если бы мы умели красиво выражаться, не занимались бы этой работой, ясно же. Я, во всяком случае, тут же все бы бросил.

- Почему?

- Да потому... В этом нет никакого смысла... Это рабство... Видела, как я живу? Черт знает что. Ладно... Все... Я, вообще-то, о себе говорить не люблю... Так что там твоя книга?

- Да, моя книга... Дюрер вел дневник во время путешествия в Голландию, в 1520-1521 годах... Даже не дневник... Это была записная книжка, ежедневник... Доказательство того, что я напрасно считаю его богом. Он был совершенно обычный человек. Умел считать деньги, приходил в бешенство, если обнаруживал, что таможенники его надули, то и дело бросал жену, играл и проигрывал, был по-детски наивен, любил вкусно поесть, волочился за женщинами... А еще он был гордецом... Но в общем все это не так уж важно, он даже выглядит как-то человечнее. И... Мне продолжать?

- Да.

- Поначалу у него была веская причина отправиться в это путешествие, речь шла о

император Максимилиан I. Он был настолько одержим манией величия, что сделал художнику абсолютно безумный заказ: повелел изобразить себя во главе необыкновенной процессии, чтобы обессмертить на вечные времена... Длина этого полотна должна была достигать пятидесяти четырех метров... Можешь себе представить?

Для Дюрера императорский заказ стал манной небесной... Он на годы вперед обеспечивал его работой... Но ему не повезло: Максимилиан вскоре умер, и прощай годовая рента ... Настоящая драма... Итак, он пускается в путь, с женой и служанкой, чтобы подольститься к будущему императору Карлу V и дочери своего покойного благодетеля Маргарите Австрийской: он должен непременно добиться возобновления этой самой ренты...

Таковы обстоятельства... В общем, он в некотором шоке, но это не мешает ему

наслаждаться путешествием. Его восхищает все: лица, нравы и обычаи чужестранцев, их

наряды. Он посещает мастерские художников, восхищается работой ремесленников, заходит во все церкви, накупает гору безделушек и диковин, вывезенных из Нового Света: попугая, бабуина, черепаший панцирь, кораллы, корицу, лосиное копыто и много всякой другой дребедени. Он радуется, как ребенок, ему не лень сделать крюк, чтобы взглянуть на выбросившегося на берег Северного моря кита... И, конечно же, он рисует. Как сумасшедший. Ему пятьдесят, он достиг вершин мастерства, и что бы он ни писал - попугая, льва, моржа, подсвечник или портрет своего трактирщика, - это... Это...

- Это что?

- Ну вот, смотри...

- Нет-нет, я в этом ничего не понимаю!

- А ничего и не нужно понимать! Взгляни на этого старика... Какое почтение он

внушает... А этот молодой красавец, видишь, какой гордец? Как он в себе уверен? Кстати, похож на тебя... Ну надо же... То же высокомерие, те же раздутые ноздри...

- Да ну? Ты находишь его красивым?

- Вообще-то рожа у него та еще...

- Его шляпа портит...

- Ну да, конечно... Ты прав, - улыбнулась она. - Все дело в шляпе... - А этот вот череп вообще потрясный! Он как будто издевается над нами, бросает вызов: "Эй... Глядите, ребята... Вот что вас ждет..."

- Покажи.

- Вот. Но мне больше всего нравятся его портреты, а легкость, с которой он их писал, просто убивает. В путешествии картины служили Дюреру разменной монетой: твое умение против моего, твой портрет в обмен на обед, на четки, на безделушку для жены, на плащ из заячьих шкурок... Мне бы понравилось жить в те времена... Я считаю натуральный обмен гениальной экономической системой...

- Ну так все-таки, чем закончилась эта история? Он вернул назад свои деньги?

- Да, но какой ценой... Толстуха Маргарита относится к нему с высокомерной спесью, эта идиотка даже отвергнет портрет отца, который он написал специально для нее... Кстати, Альбрехт мгновенно обменял его на простыню! Кроме того, он вернулся домой совсем больным - подцепил какую-то дрянь на морском берегу, когда смотрел на кита, - кажется, болотную лихорадку... Эй, смотри, машина освободилась...

Он со вздохом поднялся.

- Отвернись, не хочу, чтобы ты видела мое исподнее...

- А мне смотреть не обязательно - у меня богатое воображение... Думаю, Филибер

носит полосатые трусы, а вот ты - я уверена! - предпочитаешь коротенькие боксерские

шортики от Hom, такие обтягивающие, с надписями на поясе...

- Сильна ты, что и говорить... Ладно, глаза-то все-таки опусти...

Он засуетился, засыпал порошок и облокотился на машину.

- А знаешь, не такая уж ты и крутая... Иначе не была бы уборщицей, а брала бы пример с этого мужика... Работала бы...

Молчание...

- Ты прав... Я сильна только в трусах...

- Ну уже неплохо, так ведь? Может, это твое призвание... Кстати, ты свободна 31-го?

- Хочешь пригласить на вечеринку?

- Нет, хочу предложить работу.

16

- Почему нет?

- Да погоди, никто не собирается заставлять тебя готовить! Просто поможешь с

подготовкой...

- Что такое подготовка!

- Все, с чем разбираются заранее, чтобы сэкономить время в разгар готовки...

- И что мне придется делать?

- Лущить каштаны, чистить лисички, снимать кожуру с виноградин и вынимать из них косточки, мыть салат... Одним словом, массу скучных вещей...

- Не уверена, что справлюсь даже с этим...

- Я тебе все покажу, все растолкую...

- У тебя не будет времени...

- Верно. Вот я и введу тебя в курс дела загодя. Завтра принесу "материалы" домой и проинструктирую тебя во время перерыва...

- ...

покойников, беседуешь с парнями, которые даже ответить тебе не могут... Все время одна... Потому и спотыкаешься на ровном месте...

- А я спотыкаюсь?

- Нет.

- ...

- Я приглашена на вечеринку...

- Когда ты должна там быть?

- Не знаю, скажем, к десяти...

- Никаких проблем. Будешь. Я оплачу тебе такси...

- Хорошо...

- Спасибо. Отвернись-ка еще раз, мое белье высохло.

- Мне в любом случае пора... Я уже опаздываю...

- О'кей, до завтра...

- Ты сегодня ночуешь?

- Нет.

- Разочарована?

- Эй, я ради тебя стараюсь! А то ведь с трусами ты могла и промахнуться, знаешь ли...

- Если бы ты только знал, с какой высокой башни мне плевать на твои трусы!

- Тем хуже для тебя...

17

- Ну что, начнем?

- Где?

- А, это... Мой ящик с ножами. Ножи для меня все равно что кисти для художника... Без них я ничто, - вздохнул он. - Теперь понимаешь, от чего зависит моя жизнь? От старого ящика, который к тому же плохо закрывается...

- Давно он у тебя?

- У-у-у... С самого детства... Бабуля мне его подарила, когда я поступал в училище.

- Можно посмотреть?

- Валяй.

- Что рассказать?

- Для чего они предназначены... Я обожаю учиться...

- Ладно... Большой называют кухонным, или ножом шеф-повара, он универсальный,

квадратный - для костей и для сухожилий, а еще им отбивают мясо, самый маленький нож

называют буфетным, такой есть на любой кухне... Кстати, возьми его, он тебе понадобится... Длинным чистят и тонко режут овощи, а вот тем - маленьким - срезают жилы и жир с мяса.

Вот этим, с негнущимся лезвием, отделяют кости, а самым тонким - рыбное филе от костей.

Последним режут ветчину...

- А этот для заточки остальных...

- Йес.

- Да так, ерунда... Для всяких украшательств, но я им давно не пользуюсь...

- Что им делают?

- Разные чудеса... Покажу в другой раз... Так ты готова?

- Да.

- Смотри внимательно, ладно? Предупреждаю сразу, каштаны - жуткое занудство...

- Но это займет уйму времени!

- Ха! По этой самой причине ты нам и нужна...

Он был терпелив. Объяснил ей, как следует протирать лисички влажной тряпкой и как счистить землю, не повредив ножку.

Она забавлялась. У нее была легкая рука. Ее бесила собственная медлительность, но процесс доставлял удовольствие. Она мгновенно научилась вынимать кончиком лезвия

косточки из виноградинок.

- Так, со всем остальным разберемся завтра... С салатом и прочей ерундой проблем не будет...

- Твой шеф сразу поймет, что я ни на что не гожусь...

- Это уж точно! Бот только выбора у него не будет... Какой у тебя размер?

- Не знаю.

- Ладно, найду тебе штаны и куртку...

- А размер ноги?

- 40-й.

- Кроссовки есть?

- Не лучший вариант, но сойдет...

Пока он наводил порядок на кухне, она скрутила себе сигарету.

- Где она будет, твоя вечеринка?

- В Бобиньи... У одной девушки... Мы вместе работаем...

- Сможешь начать завтра в девять утра?

- Конечно.

- Предупреждаю: будет всего один короткий перерыв... Максимум час. В полдень мы не откроемся, но вечером будет человек шестьдесят гостей, если не больше. С правом

индивидуального заказа для каждого... Это что-то с чем-то... По двести двадцать евро на рыло... Я постараюсь отпустить тебя как можно раньше, но при любом раскладе освободишься ты не раньше восьми...

- А ты?

- Да ладно, как получится...

- А вот и не ладно! Сама поймешь завтра вечером...

18

- Ну, пора... Кофе выпьем там.

- Не страшно.

Через Марсово поле они почти бежали.

Камиллу поразили оживление и деловая атмосфера на кухне.

Ее мгновенно кинуло в жар...

- Вот, шеф. Маленький свежеиспеченный помощник.

Шеф что-то буркнул в ответ и отослал их, махнув рукой. Франк познакомил ее с высоким заспанным парнем:

- Вот, это Себастьян. Он буфетчик. На сегодняшний вечер Себастьян твой царь, бог и полководец, идет?

- Очень рада.

- Мммм...

- Но дело ты будешь иметь не с ним, а с его помощником... Как зовут парня? - спросил он у Себастьяна.

- Марк.

- В холодильных камерах...

- Ладно, доверяю ее тебе...

- Что они умеет?

- Ничего. Но она справится, сам увидишь. И Франк отправился переодеваться.

- Он объяснил насчет каштанов?

- Да.

- Тогда приступай... - Себастьян кивнул на огромную кучу каштанов на столе.

- Нет.

- На кухне вопросов не задают, а только отвечают: "Да, мсье" или "Да, шеф".

- Да, шеф.

Ну и придурок. Зачем только она согласилась на эту работу? Дело пошло бы гораздо быстрее, работай она сидя...

К счастью, кофеварка уже забулькала. Она поставила кружку на этажерку и принялась за работу.

Четверть часа спустя - у нее уже болели руки - кто-то окликнул ее:

- Все в порядке?

Она подняла голову и обомлела.

Она его не узнала. Классные брюки, безупречно отглаженная куртка с двумя рядами

круглых пуговиц, на кармане синим шелком вышито его имя, на шее пижонский платочек,

фартук, ослепляющий белизной, на голове ловко сидит накрахмаленный колпак. Камилла

всегда видела его одетым на босяцкий манер, и он показался ей очень красивым.

- В чем дело?

- Ни в чем. Ты так красив.

И вот тут он - этот кретинский кретин, этот воображала, этот бахвал, этот маленький провинциальный матадор-горлопан, души не чающий в своем огромном мотоцикле, - да-да, он покраснел.

- Униформа - великое дело, - добавила она, улыбаясь, чтобы успокоить его.

- Ну да... Вообще-то, ты права...

И он ушел, пихнув попавшегося ему на пути члена команды, а заодно и обругав его.

Никто не произносил ни слова. Ножи с чавканьем крошили продукты, звякали тарелки, хлопали створки дверей, каждые пять минут в кабинете шефа звонил телефон.

Завороженная Камилла разрывалась между стремлением сосредоточиться на работе,

чтобы кто-нибудь тут же не обложил ее крутой бранью, - и желанием не упустить ни одной детали действа. В отдалении маячила спина Франка. Он выглядел выше и спокойнее, чем обычно. Ей показалось, что она его совсем не знает.

Она тихо спросила компаньона по лущению каштанов:

- А Франк, чем он занимается?

- Кто это?

- Лестафье.

- Он отвечает за соусы и мясо...

- Это сложно?

Прыщавый поднял глаза к потолку.

- Ужасно! Это самая сложная работа. После шефа и первого помощника он номер третий в команде...

- Он так хорош?

- Как сказать... Он придурок, но силен. Я бы даже сказал, он супер. Кстати, сама увидишь - шеф всегда обращается к нему, а не к заму. За ним он приглядывает, а на Лестафье только изредка посматривает...

- Но...

Когда шеф хлопнул в ладоши, объявляя перерыв, она подняла голову, и лицо ее

перекосилось от боли. У нее болел затылок, спина, запястья, руки, ноги, ступни и бог знает что еще - она не могла вспомнить названия этих частей тела.

- Поешь с нами? - спросил ее Франк.

- А это обязательно ?

- Нет.

- Как хочешь... Все в порядке?

- Да. Тяжеловато, конечно... Но вы здорово работаете...

- Смеешься? Да там и делать-то нечего... Даже клиентов нет!

- Ну...

- Вернешься через час?

- Сразу не выскакивай, остынь хоть чуть-чуть, не то простудишься...

- Ладно.

- Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

- Нет-нет. Хочу побыть одна...

- Ты должна что-нибудь съесть, обязательно.

- Конечно, папочка. Он пожал плечами.

- Тссс...

Она заказала сэндвич в кафе, куда ходят одни только туристы, и села на скамью у

подножия Эйфелевой башни.

Она соскучилась по Филиберу.

Достала сотовый и набрала номер замка.

- Добрый день, у аппарата Альенор де ла Дурбельер, - произнес детский голос. - С кем имею честь?

Камилла растерялась.

- Э-э-э... Я... Могу я поговорить с Филибером?

- Мы сейчас обедаем. Хотите что-нибудь передать?

- Его нет?

- Он дома, но мы обедаем. Я ведь объяснила...

- А... Ну да, конечно... Нет, передавать ничего не нужно, просто скажите, что я его целую и желаю счастливого Нового года...

- Не могли бы вы напомнить ваше имя?

- Камилла.

- Просто Камилла?

- Да.

- Очень хорошо. До свидания, мадам Простокамилла.

Черт, да что все это значит? Что за выкрутасы?

Бедный Филибер...

- В пяти разных водах?

- Да.

- Он будет просто стерильным!

Камилла потратила на салат чертову прорву времени. Каждый лист следовало

перевернуть, отсортировать по размеру и чуть ли не под лупой разглядеть. Она никогда не видела такого разнообразия размеров, форм и цветов.

- А вот это что такое?

- Портулак.

- А это?

- А это ?

- Сурепка.

- А это?

- Красивое название...

- Откуда ты такая взялась? - спросил ее сосед.

Она прекратила допрос.

Потом она вымыла специи и высушила их в специальной гигроскопичной бумаге. Травки следовало разложить по кастрюлькам из нержавейки и старательно перебрать, прежде чем украшать ими холодные закуски. Она колола грецкие орехи и фундук, чистила инжир, очистила гору лисичек и наделала кучу масляных шариков двумя ребристыми шпателями. Следовало быть очень внимательной и положить на каждое блюдечко один шарик из сладкого масла, другой - из соленого. В какой-то момент она засомневалась, и ей пришлось попробовать масло, подцепив кусочек кончиком ножа. Бррр, гадость! Она терпеть не могла масло и стала вдвое внимательнее. Официанты продолжали разносить кофе посетителям, напряжение в воздухе росло с каждой минутой.

Кое-кто работал молча, другие потихоньку матерились, а шеф изображал говорящие часы:

- Семнадцать часов двадцать восемь минут, господа... Восемнадцать часов три минуты, господа... Восемнадцать часов семнадцать минут, господа... - Он как будто решил довести их до безумия.

Делать ей было больше нечего, и она стояла, опираясь руками о свой рабочий стол и поднимая то одну ногу, то другую, чтобы хоть чуть-чуть снять усталость. Ее сосед по столу упражнялся, выделывая узоры из соуса вокруг ломтика фуа гра на прямоугольных тарелках.

Легким движением он встряхивал ложечку и вздыхал, разглядывая причудливые зигзаги. У

него ни разу не получилось ничего путного. И все-таки это было красиво...

- Что ты хочешь нарисовать?

- Не знаю... Что-нибудь оригинальное...

- Можно я попробую?

- Давай.

- Да ничего, валяй, я просто тренируюсь, это не для клиентов...

Первые четыре попытки вышли плачевными, но на пятый раз она поймала движение...

- Эй, гляди-ка, очень хорошо... Можешь повторить?

- Нет, - засмеялась она. - Боюсь, что нет... Но... Может, у вас есть шприц или