Лекция I тема Философия как высший вид мировоззрения Тема История философии Лекция II тема Генезис философии

ТЕМА 33. МЕЛИСС

Мелисс —автор труда «О природе», отрывки из которого мы находим у Симпликия.

О Мелиссе говорится и у Аристотеля. Аристотель невысокого мнения о Мелиссе. Он противопоставляет Мелисса вместе с Ксенофаном, как людей грубо рассуждающих, Пармениду, уму более тонкому и проницательному (Метаф. I, 5). Упрекая и Парменида, и Мелисса в эристике, т, е.в страсти к спору ради самого спора, когда допускаются и ложные посылки, и нелогичные рассуждения, Аристотель считает, что все же «более,грубо [рассуждение,] Мелисса» (Физ. 1,3). Это отношение Аристотеля к Мелиссу оказало влияние на последующую историю философии, в которой Мелиссу почти не уделялось внимания.

Во-вторых, Мелисс, принимая такие парменидовские характеристики бытия, как единство и однородность, истолковал вечность бытия не как вневременность, а как вечность во времени. Прошлое и будущее для Мелисса не небытие (в том смысле, что прошлого уже нет, а будущего еще нет), а части бытия, тогда как Парменид говорил о бытии, что его не было в прошлом и не будет, а оно в настоящем. Ученик Прокла и учитель Симшшкия Аммоний писал, что Парменид в своих стихах учил: «Не существует ни прошлого, ни будущего, ведь [прошедшее] уже не существует, [будущее] еще не существует». У Мелисса же существует не только настоящее, но и прошлое и будущее. Бытие вечно в том смысле, что оно было, есть и будет вечно.

В-третьих, Мелисс принципиально изменил учение Ксенофана и Парменида о конечности бытия в пространстве. Бытие Мелисса беспредельно. Он учил, что сущее «вечно, беспредельно» (В 7). Аристотель прямо в этом вопросе противопоставляет Парменида и Мелисса. Он говорит, что «первый (т. е. Парменид. — А. Ч.) признает его (т. е. сущее. — А. Ч.) конечным, второй же (Мелисс.— А. Ч.)—беспредельным» (Метаф. 1,5). К мысли о пространственной беспредельности мироздания Мелисс пришел исходя из единства сущего. Если бы сущее было ограничено пределом, то оно не было бы единым, оно было бы двояким: тем, что ограничено, и тем, что ограничивает. Итак сущее неограниченно, а потому беспредельно.

В-четвертых, Мелисс, закрывая возможность персонализации бытия, подчеркивает, что бытие не страдает и не печалится. Если бы оно испытывало страдание, то оно бы не обладало полнотой существования.

В-пятых, Мелисс — материалист. На это обращает наше внимание Аристотель. Аристотель говорит, что если «Парменид говорил об умопостигаемом едином», то «Мелисс говорит о материально едином» (Метаф. 1,5).

В-шестых, Мелисс был атеистом. Диоген Лаэрций сообщает о Мелиссе, что «и о богах он говорил, что не должно о них учить, ибо познание их невозможно» (А 1).

Таковы взгляды Мелисса. Как уже было сказано, Мелисс изменил учение Парменида в двух, по крайней мере, принципиальных пунктах. Идеальное и конечное бытие Парменида Мелисс заменил материальным и бесконечным бытием.

Что касается гносеологического аспекта, то Мелисс, насколько мы знаем, оставался на позициях Парменида, полагая, что чувства, рисуя нам множественно сущее, обманывают нас и что истинную картину мира дает только разум, показывая, что бытие «вечно, беспредельно, едино и совершенно однородно» (В 7).

В учении Мелисса выявилась противоречивость учения элеатов. Став идеальным, бытие у Пармеиида оставалось пространственным, а тем самым в какой-то мере телесным. Парменид сравнивал бытие с шаром. Но телесное не может быть так абсолютно едино, как этого хотели элеаты, в том числе и Мелисс. Телесное бытие, не может быть ни однородным, ни неподвижным, ни абсолютно полным. У Мелисса как ионийца, тяготевшего не только к италийской, но и к ионийской философской традиции, учение элеа-тов приобрело материалистический и атеистический уклон. Бытие Мелисса — сочетание анаксимандрова апейрона и парменидова бытия. От Анаксимандра приходит мысль о беспредельности и вещественности бытия, а от Парменида — понимание этого бытия как вечного, всегда себе равного, единого и неделимого, как того, что противостоит миру явлений и что доступно лишь логическому мышлению.

ЛЕКЦИЯ XVI

ТЕМА 34. ЖИЗНЬ И СОЧИНЕНИЯ ЛЕВКИППА И ДЕМОКРИТА

Действительная трудность состоит в разделении учений-Левкиппа и Демокрита. От сочинений обоих философов сохранилось немногое, в доксографии же о них говорят целокупно, например: «Наиболее методически обо всем учили, давая одно и то же учение, Левкипп и Демокрит, а именно...» (Аристотель). Однако .Левкипп— досократик, а Демокрит немного старше Сократа. Левкипп делал упор на мироздании, Демокрит —также и на «Малом Мирострое», т. е. на человеке. Если у Левкиппа как досократика сравнительно небольшой круг вопросов — учение об атомах,, кост м'ология и космогония, то у Демокрита круг вопросов расширяется. Маркс подчеркнул, что «Демокрит ... был эмпирическим естествоиспытателем и первым энциклопедическим умом среди, греков». Действительно, Аристотель сообщает, что «Демокрит рассуждал обо всем» (М 42) ³. Философские интересы Демокрита были связаны с вопросами гносеологии, логики, этики, политики, педагогики, математики, физики, биологии, антропологии, медицины, психологии, истории человеческой культуры, филологии, учения о языке и т. п. Поэтому мы условно разделили вопрос об атомистическом материализме на две части. В первой будут рассмотрены представления атомистов о мироздании, фигурировавшие в сочинении «Большой .Мирострой». Эти представления мы связываем как с Левкиппом, так и с Демокритом. Во второй трактуются человек и человеческое общество. Это «Малый Мирострой». Мы его связываем..только с Демокритом.

Античные источники сообщают о путешествии Демокрита на Восток: в Египет к жрецам, чтобы научиться геометрии, к халдеям в Вавилон. Некоторые говорят, что он общался и с гимносо-фистами в Индии и якобы побывал в Эфиопии. Демокрит с гордостью заявил о себе: «Я объездил больше земли, чем кто-либо из современных мне людей, подробнейшим образом исследуя ее; я видел больше, чем все другие, мужей и земель и беседовал с наибольшим числом ученых людей» (Л XIV). Он сообщал также, что «провел на чужбине около восьми лет» (там же). Правда, неясно, чему Демокрит мог научиться на Востоке. Сам он утверждает: «Никто не обличил меня в ошибках при складывании линий, сопровождающемся доказательством,—даже так называемые гарпедонапты у египтян» (Л XIV). Философские, этические и научные взгляды Демокрита целиком соответствуют древнезападной философской и научной традиции. Будучи в Афинах, Демокрит общался с Сократом. Правда, сам Сократ не знал, кто перед ним. Демокрит сказал об этом так: «Я прибыл в Афины, и никто меня здесь не узнал» (Л XXIV). Имеются сведения, что Анаксагор не принял Демокрита в число своих учеников из-за его насмешек над Нусом.

Демокрит вернулся домой бедняком. По законам Абдер Демокрит, растративший отцовское имущество, лишался права погребения на родине. Однако он вернул уважение сограждан то ли удачным предсказанием, то ли тем, что прочитал им одно из своих сочинений, и восхищенные абдериты наградили Демокрита. Легенды о женитьбе Демокрита, о его самоослеплении, об обстоятельствах его смерти говорят о преданности философа науке и о его скромности и самообладании. В отличие от Гераклита—«плачущего философа» Демокрит был известен как «смеющийся .философ». Сенека об этом пишет: «Каждый раз, как Гераклит выходил из дому и видел вокруг себя такое множество дурно живущих и дурно умирающих людей, он плакал, жалея всех....Демокрит же, как говорят, напротив, без смеха никогда не появлялся на людях: настолько несерьезным казалось ему все, что делалось всерьез». Смех Демокрита был горьким: он «смеялся, считая достойным смеха все человеческие дела».

Сочинения. Демокриту принадлежало около семидесяти сочинений: на моральные, естественнонаучные, математические, мусические и технические темы,— что говорит об энциклопедических знаниях и интересах Демокрита. Моральным вопросам посвящены: «Пифагор», «О душевном настроении мудреца», «О том, что в Аиде», «О мужестве, или О добродетели», «О ровном настроении духа»; естественнонаучным — «Большой Мирострой» (возможно, что его автор и Левкипп), «Малый Мирострой», «Космография», «О планетах», «О природе», «О природе человека», «О разуме», «О чувствах»; математическим — «О касании круга и шара», «О геометрии», «О числах»; мусическим — «О ритмах и гармонии», «О поэзии», «О красоте слов», «О благозвучных и неблагозвучных буквах»; техническим — «Прогноз», «О питании, или Диетические наставления», «Врачебная наука», «О земледелии, или Землемерие», «О живописи», «Тактика», «Военное дело». Ни одно из них до нас не дошло. Это великая трагедия античного материализма. Мы не знаем, когда в основном погибли сочинения Демокрита: в начале средневековья или уже вскоре после смерти их автора. Возможно, что в гибели трудов античного материалиста виновны идеалисты. Источники сообщают, будто уже Платон хотел сжечь все те сочинения Демокрита, которые он смог собрать, но пифагорейцы Амикл и Клиний помешали ему, говоря, что это бесполезно: ведь книги уже на руках у многих. Сказав об этом, Аристоксен продолжает: «Платон упомянул почти всех древних философов, но не упоминает только одного Демокрита, даже в тех случаях, когда он должен был бы возражать ему. Ясно, он знает, что ему придется спорить с лучшим из философов».

ТЕМА 35. МАТЕРИАЛИЗМ ЛЕВКИППА И ДЕМОКРИТА

Первоначала. Первоначала атомистов — атомы (бытие) и пустота (небытие). Атомисты, подвергая элейское понятие небытия физическому истолкованию, первыми стали учить о пустоте как таковой.

Элеаты, как известно, отрицали существование небытия. Левкипп же выдвинул парадоксальный тезис о том, что «небытие существует нисколько не менее, чем бытие» [пересказ Аристотеля, ДК 67 (54) А 7], а «бытие существует нисколько не более, чем небытие» (пересказ Симпликия, А 8). В этом состоял первый пункт антиэлеатовского тезиса атомистов — признание существования небытия, трактуемого как пустое пространство. Допустить существование пустоты атомистов заставили наблюдения над обыденными явлениями и размышление над ними: сгущение и разрежение, проницаемость (ведро золы принимает в себя ведро воды), разница в весе одинаковых по объему тел, движение и т. п. Пустота — условие всех этих процессов — неподвижна и беспредельна.

Она не оказывает никакого влияния на находящиеся в ней тела, на бытие.

Бытие — антипод пустоты. Если она не имеет плотности, то бытие абсолютно плотно. Если пустота едина, то бытие множественно. Если пустота беспредельна и бесформенна, то каждый член бытийного множества определен своей внешней формой. Будучи абсолютно плотным, не содержа в себе никакой пустоты, которая бы разделяла его на части, он есть «неделимое», или по-гречески— «атомос», атом. Сам по себе атом очень мал. Но тем не менее бытие нисколько не менее беспредельно, чем небытие. Бытие — это совокупность бесконечно большого числа малых атомов. Таким образом, атомисты допускают реальность множества, в чем и состоял второй пункт их антиэлеатовского утверждения. Допустить существование атомов атомистов заставило наблюдение над обыденными явлениями природы: постепенное и незаметное истирание золотой монеты и мраморных ступеней, распространение запахов, высыхание влажного и другие обыденные явления говорят о том, что тела состоят из мельчайших, не доступных чувственному восприятию частиц. Эти частицы неделимы или вследствие своей малости, или вследствие отсутствия в них пустоты.

Поскольку атомисты принимают два начала в мироздании: небытие и бытие,— постольку они дуалисты. Поскольку же они трактуют само бытие как бесконечное множество атомов, то они сверхплюралисты. При этом здесь важно не только то, что атомисты принимают бесконечное число атомов, но и то, что они учат о бесконечном числе форм атомов. И здесь мы переходим к вопросу о свойствах атомов.

Утверждая существование бесконечного числа форм атомов, атомисты полагали, что в противном случае невозможно объяснить бесконечное разнообразие явлений и их противоположность друг другу. Кроме того, замечали они, нет оснований для того, чтобы число форм атомов было таким, а не иным. Это их соображение ошибочно. При допущении бесконечного количества элементов мироздание превращается в хаос и становится непознаваемым. Кроме своих форм атомы отличаются также порядком и положением. Аристотель сообщает об атомистах, что, по их мнению, существующее отличается между собой только «рисмосом», «диатигой» и «тропой», причем «рисмосом» они называют внешнюю форму, «диатигой»:—порядок, а «тропой» — положение. Далее, Аристотель поясняет это на буквах; атомы отличаются друг от-друга формой как А от В, порядком как АВ от ВА, положением 'Как прописная дзэта от прописной ню или, можно добавить, как прописная сигма от антисигмы — опрокинутой сигмы, которую применяли для пометок на полях. Отметим, однако, что порядок и положение атомов —это не столько причина разнообразия самих атомов (для самого атома это безразлично), сколько причина разнообразия соединений атомов. Здесь нельзя не заметить зачатка _:учения о молекуле.

Каждый атом объят пустотой. Пустота (небытие) всегда разделяет атомы (бытие). Поэтому не следует «соприкосновение» атомов у Левкиппа и Демокрита понимать буквально. Не надо буквально понимать также «сплетение» и соударение атомов. Между ними всегда есть пустота. Иначе они бы слились. Кроме того, атомы отличаются величиной.

Итак, признание реальности чувственной картины мира, признание существования небытия в качестве пустого пространства, вакуума, учение о реальности множества — таковы принципиальные расхождения атомистов с элеатами. Вместе с тем они приняли закон сохранения бытия элеатов, хотя и в другой форме. Если элеаты утверждали, что бытие не может превратиться в небытие, а небытие — в бытие, потому что небытия нет, то для атомистов, допускавших небытие, этот закон означал, что бытие-атомы и небытие-пустота друг в друга превращаться не могут принципиально. Отношение между бытием и небытием чисто внешнее: атомы безразличны к пустоте, а пустота — к атомам.

Атомы не превращаются друг в друга. Будучи вечными, непроницаемыми, лишенными частей, пустоты, атомы Левкиппа и Демокрита существенно отличаются от того, какими атомы стали трактоваться с начала нашего века. Античные атомы (и этот взгляд продержался в науке до конца прошлого века) более похожи на элементарные частицы современной атомистики, но и они превращаются друг в друга. Абсолютный атомизм — только один аспект бытия. В действительности же атомизм относителен, а не абсолютен. Сравним атомы Левкиппа и Демокрита с чем-нибудь более им близким, чем атомы в современном понимании, например с гомеомериями Анаксагора. В отличие от атомов «семена вещей» совершенно качественны (каждое отличается от каждого) и делимы, сплошь заполняют пространство, приводятся в движение Нусом (что было высмеяно Демокритом). У атомистов движение вечно, а то, что вечно, не имеет начала и не нуждается в какой-то особой причине для своего существования.

Такова в общих чертах космогония и космология атомистов. Демокрит действительно «не приводит для объяснения своих бесконечных «небес» и вихря... никакой другой причины, кроме случая и природной закономерности» (Л 346). Атомы образуют уплотнения в тех или иных местах великой пустоты случайно — вследствие беспорядочного движения, но в дальнейшем все происходит по природной закономерности.

Таковы идеи «Большого Миростроя» атомистов. Их учение о космосе (о диакосмосе) материалистично. Говоря об атомах и об атомистах, Аристотель справедливо подчеркивал, что «эти элементы они считали материальными причинами существующих вещей». Атомисты отвергли мировой ум — Нус Анаксагора. Само сознание они объясняли существованием особых огневидных атомов.

«Малый Мирострой». Предмет «Великого Миростроя» — атомы и пустота как первоначала и состоящие из них миры. Предмет «Малого Миростроя» — живая природа вообще, человеческая природа в частности. В оригинале «Малый Мирострой» звучит как «Микрос диакосмос». В отличие от пифагорейцев атомисты говорили не о космосе, а о диакосмосе. «Диакосмос» — это строй, построение, боевой порядок; устроение, организация; устройство, строение; это, наконец, то, что Пифагор назвал космосом,— мировой порядок, мироздание, мир.

Демокрит пытался объяснять также и то, почему теперь не происходит такого возникновения животных из пузырей земли — уже и земля не та, и небо не то, «ведь и земля уже теперь не смешана с водой в такой степени, как тогда, и светила образуют совсем другие созвездия» (Л 515). Теперь можно заметить лишь слабое отражение того времени, когда земля рождала живое — зарождение мелких существ в гниющей земле. Это ошибочное учение о самопроизвольном зарождении червей и гусениц и т. п. было опровергнуто лишь в прошлом веке.

Все живые существа, в том числе и растения, одушевлены, но в разной степени. Источник души — та самая теплота, которая произвела все живое из земли.