Личное послание от премьера сталина
ТЕЛЕГРАММА СТРОИТЕЛЯМ И МОНТАЖНИКАМ
жүктеу/скачать 2.89 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- ТЕЛЕГРАММА КОЛЛЕКТИВУ СТРОИТЕЛЬСТВА НКВД СССР
- ИЗ БЕСЕДЫ С ПОСЛОМ США В СССР А. ГАРРИМАНОМ
ТЕЛЕГРАММА СТРОИТЕЛЯМ И МОНТАЖНИКАМ ГУБАХИНСКОГО КОКСОХИМИЧЕСКОГО ЗАВОДА Губаха, ордена Ленина коксохимический завод Товарищам Левину, Бубликову, Шевелеву Поздравляю строителей и монтажников Губахинского коксохимического завода с окончанием строительства коксовой батареи. В трудных условиях военного времени вы своей самоотверженной работой по строительству второй за время войны коксовой батареи расширили базу по обеспечению коксом металлургии на Урале и производства химических продуктов. Желаю вам дальнейших успехов в вашей работе.
Своей образцовой работой вы оказали большую помощь нашей победоносной Красной Армии. Можете быть уверены, что выпускаемые вашим заводом тысячи тонн пороха наша славная артиллерия не замедлит использовать для новых сокрушительных ударов по врагу. Желаю вам дальнейших успехов в вашей работе. И. СТАЛИН Правда. 1944. 30 января. Примечание. Теплицкий – начальник строительства порохового завода НКВД, Кардаков – главный инженер, Кузнецов – начальник политотдела, Качалов – начальник порохового завода наркомата боеприпасов. ИЗ БЕСЕДЫ С ПОСЛОМ США В СССР А. ГАРРИМАНОМ 2 февраля 1944 года Сталин принял Гарримана по его просьбе. Гарриман пришел в сопровождении второго секретаря посольства США Стивенса. На беседе присутствовал В. М. Молотов. Гарриман говорит, что он просил о встрече с маршалом Сталиным, так как ему поручено обсудить некоторые военные вопросы, которые президент Рузвельт представил вниманию маршала Сталина в Тегеране. В первую очередь Гарриман хотел бы обсудить вопрос о сквозной бомбардировке Германии. Этот вопрос сейчас активно рассматривается генералом Эйзенхауэром с одобрения генерала Маршалла и американского генерального штаба. При сквозной бомбардировке американские самолеты, оперирующие днем, смогут залететь дальше в глубь Германии, если им будет предоставлена возможность, в случае необходимости, приземляться на аэродромах в СССР. Конечно, было бы желательно договориться о том, чтобы американские самолеты могли регулярно пользоваться советскими аэродромами. Имеется в виду, говорит Гарриман, что часть самолетов будет производить сквозную бомбардировку, вылетая из Соединенного Королевства, а другая часть – из Италии. Сталин спрашивает, сколько самолетов предполагают американцы использовать для этой цели? Гарриман отвечает, что в среднем в день будет производиться от одного до трех полетов, причем в каждом полете должны участвовать до 120 самолетов, то есть всего 360 самолетов. Было бы желательно, чтобы все 360 самолетов имели возможность приземлиться в СССР. Но если необходимо, то это число может быть сокращено. Сталин спрашивает, идет ли речь о четырехмоторных самолетах? Гарриман отвечает утвердительно и добавляет, что это будут «Летающие крепости» и «Либерейторы». Гарриман говорит, что в этой связи необходимо также, чтобы ежедневно один разведывательный самолет мог совершать сквозные полеты для производства фотосъемок. Этот самолет приземлялся бы на советском аэродроме, где могли бы быть проявлены заснятые им пленки. Копии этих пленок могут быть переданы ВВС Красной Армии. Гарриман замечает, что оба эти вопроса – о разведывательном самолете для фотосъемок и о бомбардировщиках – не настолько связаны между собой, чтобы их нельзя было решить отдельно. Он, Гарриман, полагает, что разрешение вопроса о разведывательном самолете не потребует длительного времени и это дело можно было бы организовать в первую очередь. Далее Гарриман говорит, что американский воздушный штаб готов приспосабливать действия своих бомбардировщиков к нуждам Красной Армии. Это значит, что при обратном полете самолеты могли бы бомбить те объекты, которые намечены Красной Армией. Что касается разведывательного самолета, то он также мог бы производить фотосъемки тех объектов, которые интересуют Красную Армию. Сталин спрашивает, должны ли мы давать горючее для этих самолетов? Гарриман отвечает, что, конечно, нужно будет обеспечить доставку некоторых приспособлений, а также бомб. Что же касается горючего, то для этих самолетов требуется 100-октановый бензин, который американцы поставляют Советскому Союзу. Таким образом, горючее для этих самолетов можно было бы выделить из поставляемого американцами бензина. Сталин говорит, что можно было бы начать с прилета 150–200 самолетов, и спрашивает, чей должен быть обслуживающий персонал на аэродромах, отведенных для этих самолетов? Гарриман отвечает, что некоторое количество обслуживающего персонала должно быть американским, но это будет зависеть от того, насколько это желательно и удобно для Красной Армии. По крайней мере, необходимо будет иметь механика по ремонту, который хорошо знал бы именно этот тип самолетов и который наблюдал бы за работой обслуживающего персонала. Что же касается остального персонала, то это будет зависеть от пожеланий Генерального штаба Красной Армии. Сталин замечает, что это нам нужно знать для того, чтобы все подготовить. В частности, необходимо подготовить жилые помещения, питание и т. д. Сталин говорит, что он согласен с организацией таких сквозных бомбардировок, с тем, чтобы на первое время использовались от 150 до 200 самолетов. Гарриман добавляет, что, кроме того, необходимо предусмотреть ежедневный полет разведывательного самолета, одного из Великобритании и одного из Италии. Сталин спрашивает, где желательно иметь аэродромы для принятия четырехмоторных бомбардировщиков – на севере, в центре или на юге? Гарриман отвечает, что, очевидно, было бы удобно иметь одну группу аэродромов на севере и другую – на юге, так как самолеты будут летать из Великобритании и из Италии. Сталин показывает на карте, что наиболее близким пунктом на севере будет район Великих Лук. Сталин говорит, что было бы удобно принимать эти самолеты в районе Орши, так как там имеются хорошие аэродромы. Но Орша сейчас не в наших руках. Хорошие аэродромы имеются также в районе Котлов. Сталин говорит, что при количестве самолетов от 150 до 200 потребуется всего 4 или 5 аэродромов. Гарриман говорит, что район Великих Лук, пожалуй, подошел бы. Гарриман добавляет, что необходимо иметь в виду, что эти самолеты летают обычно группами в 120 самолетов, поэтому необходимо все подготовить для того, чтобы в каком-то определенном районе могло быть принято примерно такое количество самолетов. Сталин говорит, что можно будет выделить три аэродрома в районе Великих Лук и три аэродрома на юге. Гарриман говорит, что это будет замечательно, и добавляет, что необходимо было бы также координировать радиоинформацию и обеспечить радиосвязь самолетов с аэродромами для того, чтобы самолеты знали, где они должны садиться. Сталин говорит, что для американских бомбардировщиков будут выделены специальные аэродромы и самолеты будут знать, где им нужно сесть. Конечно, будет поддерживаться радиосвязь между аэродромами и самолетами. Гарриман говорит, что он хочет также упомянуть о том, что необходимо учесть и возможные трудности языкового характера. Сталин отвечает, что это, конечно, правильно. Гарриман говорит, что организация сквозной бомбардировки значительно сократит потери в самолетах. Немцы, зная, что бомбардировщики должны возвращаться на свои базы примерно тем же путем, концентрируют в этом районе крупные силы истребителей, которые сбивают главным образом те самолеты, которые получили какие-либо повреждения в результате обстрела зенитной артиллерии. Возможность сквозного полета над Германией создаст новые условия и, конечно, будет содействовать уменьшению потерь. Все это поможет поскорее разбить немцев. Сталин замечает, что мы, конечно, сочувствуем тому, что помогает скорее разбить немцев. Гарриман спрашивает, каким образом можно будет приступить к обсуждению деталей этого вопроса? С кем должны будут вести переговоры генерал Дин и его миссия? Сталин отвечает, что для того, чтобы перейти к обсуждению деталей, нужно будет, чтобы через два-три дня Молотов и представители ВВС Красной Армии встретились с Гарриманом и его военными специалистами и еще раз рассмотрели этот вопрос. Что же касается обсуждения самих деталей, то это должно иметь место между Дином и нашими соответствующими специалистами. Необходимо, однако, добавляет Сталин, чтобы Молотов и Гарриман вместе с военными представителями еще раз встретились и обсудили этот вопрос. Гарриман говорит, что с американской стороны эти переговоры будет вести полковник Бонд из воздушного штаба. Сталин говорит, что Бонд сможет вести эти переговоры с нашими военными. Гарриман говорит, что он хотел бы затронуть еще один вопрос, а именно об улучшении радиотелефонной связи между Москвой и Вашингтоном. Находящееся в Тегеране командование американских войск, расположенных в районе Персидского залива, имеет очень хорошую связь с Вашингтоном. Было бы хорошо, если бы можно было наладить связь между Москвой и Тегераном. Это значительно ускорило бы пересылку телеграмм, причем Советское правительство также могло бы пользоваться этой связью, если бы оно пожелало отправить какую-либо срочную телеграмму в Вашингтон. Сталин говорит, что это можно сделать. Гарриман говорит, что хорошо было бы также улучшить авиасвязь между СССР и США. Было бы хорошо, если бы один раз в неделю в Москву мог прилетать американский самолет из Каира или из Тегерана. Молотов говорит, что лучше всего было бы заключить с США соглашение наподобие того, которое сейчас подготовлено между СССР и Великобританией. По этому соглашению советские самолеты будут обслуживать участок Москва – Тегеран, а английские – Тегеран – Лондон. То же самое можно было бы сделать и в отношении авиалинии Москва – Тегеран – Вашингтон, где отрезок Москва – Тегеран обслуживали бы советские самолеты, а отрезок Тегеран – Вашингтон – американские. Гарриман говорит, что все же было бы хорошо, если бы в Москву хоть раз в неделю мог прилетать американский самолет. Речь идет о четырехмоторном быстроходном самолете, который может покрывать большие расстояния. Этим можно было бы значительно ускорить связь. Сталин говорит, что это создало бы прецедент для других стран. Сталин добавляет, что он не может понять, почему Гарриман настаивает на этом. Гарриман говорит, что если говорить о прецеденте, то тут может быть речь только о Великобритании. Ему, Гарриману, неизвестно, какие соображения имеются на этот счет у англичан. Молотов замечает, что с англичанами мы подготовили соглашение об авиалинии. Такое же соглашение мы могли бы заключить и с США. Сталин замечает, что это правильно. Молотов указывает, что в прошлом году мы начали переговоры с США о заключении соглашения на основе взаимности. Но нам так и не удалось договориться по этому вопросу. Гарриман говорит, что использование американского быстроходного самолета значительно ускорило бы связь и было бы гораздо удобнее. Кроме того, необходимо, чтобы самолеты вылетали по определенным дням. Могут иметь место случаи, что какие-либо американские официальные лица пожелают срочно прибыть в СССР или отправить какую-либо срочную почту. В этом случае они могли бы воспользоваться этим самолетом. Гарриман говорит, что американцы строго соблюдали бы все правила, и подчинялись бы всем указаниям советских властей. Сталин говорит, что он согласен с тем, что, возможно, это было бы удобнее для пассажиров, но для нас, как для государства, это неудобно. Пусть американцы продадут нам несколько таких быстроходных самолетов. Наши летчики будут водить эти самолеты. Сталин замечает, что и у нас скоро будут свои самолеты подобного типа. Но может быть, американцы продадут нам несколько своих самолетов. Гарриман говорит, что он в этом вопросе находится под постоянным давлением Вашингтона, и в частности генералов Маршалла и Арнольда. Американский генеральный штаб весьма заинтересован в этом деле, так как он считает очень удобным наличие такой быстрой связи с Москвой для срочной доставки официальных лиц и почты. Гарриман повторяет, что он находится под постоянным давлением Вашингтона, и выражает надежду, что маршал Сталин найдет путь для разрешения этого вопроса. С американской стороны придают большое значение удобной связи. В качестве примера Гарриман сообщает, что генерал Донован вместе со своим штатом смог долететь из СССР в США за шесть дней исключительно благодаря тому, что он смог воспользоваться быстроходным четырехмоторным самолетом. Гарриман вспоминает, что когда он был в прошлом году в Москве вместе с Черчиллем, маршал Сталин был заинтересован в том, чтобы получить транспортные самолеты. Гарриман работал в этом направлении, и он полагает, что в ближайшее время транспортные самолеты будут поставляться Советскому Союзу в больших количествах. В случае, если будет дано согласие на регулярный прилет американского четырехмоторного самолета и если при этом советская сторона желает получить несколько четырехмоторных самолетов для каких-либо других целей, то он, Гарриман, готов поставить этот вопрос перед Вашингтоном. Сталин говорит, что мы с удовольствием купили бы несколько таких самолетов у Соединенных Штатов. Мы были бы даже готовы получить их не по ленд-лизу, а просто купить, но мы не ставили этого вопроса, так как знали, что эти самолеты очень нужны самим Соединенным Штатам. Сталин говорит, что, может быть, оставить этот вопрос о прилете американского самолета из Тегерана в Москву до другого раза? Гарриман говорит, что он, во всяком случае, благодарен маршалу Сталину за то, что он оставил этот вопрос открытым. Сталин говорит, что японцы очень перепуганы, они очень беспокоятся за будущее. Мы имеем с японцами договор о нейтралитете, который был заключен около трех лет тому назад. Этот договор был опубликован. Но кроме этого договора состоялся обмен письмами, которые японцы просили нас не опубликовывать. В этих письмах шла речь о том, что японцы обязуются отказаться до окончания срока от своих концессий на Сахалине: от угольной и от нефтяной. Сталин говорит, что нас особенно интересуют нефтяные концессии, так как на Сахалине много нефти. При обмене письмами японцы обязались отказаться от концессий в течение шести месяцев, т. е. до октября 1941 года. Но они этого не сделали до настоящего времени, несмотря на то, что мы несколько раз ставили перед ними этот вопрос. А теперь японцы сами обратились к нам и говорят, что они хотели бы урегулировать это дело. Гарриман замечает, что это очень хорошее известие. Сталин говорит, что наши люди, имеющие дело с японцами, сообщают, что японцы всячески стараются расположить нас в их пользу. Японцы идут на большие уступки, и поэтому не исключено, что по вопросу о концессиях скоро будет заключен договор. Другой случай был во время одного приема в Токио по случаю Нового года. Мы не имеем в Японии военного атташе; там имеются лишь некоторые сотрудники аппарата военного атташе. И вот на этом приеме к одному нашему подполковнику подошел начальник генерального штаба японской армии Сугияма. Сугияма был, очевидно, навеселе и стал говорить этому подполковнику, что он не дипломат и что он хочет говорить с ним откровенно. Сугияма заявил, что он хочет встретиться со Сталиным. Сугияма сказал, что немцы для него никакого значения не имеют, что договор между Японией и Германией – пустая бумажка. При этом Сугияма спросил, может ли он поехать в Москву, чтобы встретиться со Сталиным. Сталин говорит, что мы, конечно, ничего не ответили и не собираемся ничего отвечать японцам. Пусть они идут ко всем чертям1. Но самый факт обращения Сугиямы к какому-то подполковнику характерен. Это значит, что японцы боятся. Тов. Сталин говорит, что по нашим данным японцы могут уйти со своей внешней линии обороны, проходящей через Индонезию. Они строят новую линию обороны ближе к островам. У нас имеются сведения, что японцы вывозят из более отдаленных районов предприятия и оборудование на острова и в Маньчжурию. Тов Сталин говорит, что хорошо было бы проверить эти наши данные. Гарриман говорит, что это очень важное сообщение (фрагменты, здесь и далее выделенные курсивом, опущены при публикации 1984 года (РГАСПИ Ф.558. Оп.11. Д.377. Л.33). См.: Хромов С.С. По страницам личного архива Сталина. М., 2009. С.186-187. – Ред.). Гарриман говорит, что он хотел бы поздравить маршала Сталина с блестящей победой под Ленинградом, которая была достигнута, несмотря на неблагоприятную погоду. Сталин говорит, что погода действительно плохая. Эту зиму у нас называют «немецкой» зимой, а не русской. Гарриман говорит, что он хотел еще сказать о том, что президент надеется, что удастся что-либо сделать для разрешения польской проблемы. Сталин показывает Гарриману подпольную польскую газету, издающуюся польским правительством в Вильно. На первой странице этой газеты вверху помещена надпись: «Гитлер и Сталин – две стороны одного и того же зла». Сталин спрашивает, что можно сделать с такими людьми, которые на словах якобы дружественно относятся к Советскому Союзу, а на деле отравляют польский народ такой литературой. Польское правительство обманывает Идена, утверждая, что оно якобы дружественно относится к СССР. Разве можно после этого верить польскому правительству? Гарриман замечает, что он может сказать об этой газете лишь то, что это отвратительно. Сталин спрашивает, не посоветует ли нам Гарриман, что делать с этими людьми, которые издают подобные газеты? Гарриман говорит, что, может быть, у маршала Сталина имеется что-либо для передачи президенту? Сталин отвечает, что у него пока не имеется ничего. Гарриман говорит, что он хотел лишь указать на то, что президент придает большое значение урегулированию этого вопроса и надеется, что маршал Сталин найдет для этого пути. Сталин говорит, что мы не можем разговаривать с польским правительством. Пусть они сами думают, что делать. Мы пошли на большие уступки. Мы согласились на линию Керзона, мы согласились передать полякам район Белостока. Поляки же ничем себя не хотят связывать. Поляки думают, что русские – дураки, которые будут проливать за них кровь. Они не согласились на линию Керзона, в то время как мы нашим заявлением связали себя. Все думают, что русские существуют для того, чтобы проливать свою кровь, а другие будут тем временем делать политику. Гарриман замечает, что американцы этого не думают. Сталин говорит, что он знает это. Но вот поляки так думают. Но мы посмотрим, кто в конце концов останется в дураках. Гарриман говорит, что маршал Сталин, конечно, не думает, что Гарриман будет защищать поляков, но поскольку Гарриман жил в Лондоне, он знает, что многим из поляков доверять нельзя. Но среди них есть и порядочные люди. Сталин говорит, что это, конечно, так, но что в настоящее время там всем заправляет генерал Соснковский. Он и во времена Сикорского вершил дела, оставаясь в то время в тени. Теперь же, при Миколайчике, который слабее Сикорского, Соснковский заправляет всем. Гарриман замечает, что польский вопрос в первую очередь касается СССР, во вторую очередь – Великобритании и лишь в третью очередь – Соединенных Штатов. Но дело в том, что президент лично заинтересован в разрешении этой проблемы. Сталин говорит, что пусть президент не беспокоится. Поляки будут голосовать за него. Польский народ – хороший народ. Американских поляков-избирателей не следует смешивать с такими людьми, как Матушевский, так же как нельзя отождествлять Соснковского и польское правительство с польским народом. Это – разные величины. Гарриман говорит, что он не имел в виду обсуждать вопрос о Польше. Он лишь хочет сказать, что в любое время, когда маршал Сталин пожелает что-либо передать президенту, он, Гарриман, готов предложить свои услуги.
Примечание. Арнольд Г. (1886-1950) – генерал армии, главнокомандующий ВВС США, член Объединенного комитета начальников штабов союзных войск. Дин Д. (1896-1982) – бригадный генерал, глава военной миссии США в Москве (1943-1945). Соснковский К. (1885-1969) – генерал-лейтенант, заместитель начальника, с 1944 – начальник штаба польских вооруженных сил (Лондон). Сугияма Х. (1880-1945) – маршал, начальник генштаба Японии. Военный министр (с 07.1944). Миколайчик С. (1901-1966) – вице-премьер (1940-1943), премьер-министр (1943-1944) польского эмигрантского правительства в Лондоне. При публикации в 1984 году часть записи беседы была опущена. В частности, касаясь трудностей в вопросах организации американских военных баз на Дальнем Востоке, Сталин пояснил: «Мы сейчас ни в каких операциях, предпринимаемых американцами против Японии, участвовать не можем, так как пока наши силы на Дальнем Востоке недостаточны… Летом будет виднее. Когда мы усилим наши части на Дальнем Востоке и перевооружим нашу авиацию, мы не будем бояться японских провокаций, а может быть, и сами пойдем на провокацию. Если же мы вызовем японцев на активные действия, прежде чем будем к этому готовы, это может кончиться для нас провалом и потерей Приморья, что будет хуже и для нас, и для наших союзников» (Печатнов В.О. Сталин, Рузвельт, Трумэн: СССР и США в 1940-х гг. М., 2006. С. 131–132). Насколько важен был данный вопрос для американцев, вытекает из того, что именно этой теме – взаимодействию с СССР на дальневосточном театре военных действий – оказался посвящен Меморандум Гарримана, направленный им в госдепартамент. Он гласил: «После обсуждения темы баз для челночных бомбардировок из Великобритании и Италии на западе посол сказал, что желал бы затронуть вопросы, касающиеся войны на Тихом океане, которые обсуждались с президентом в Тегеране. Он сказал, что понимает всю деликатность данного вопроса, но указал на то, что планирование всей нашей стратегии на Тихом океане сильно зависит от того, какого вида сотрудничество будет предоставлено Советским Союзом, и в особенности от количества бомбардировщиков, которые могут базироваться в приморских районах или какой-либо другой советской территории на Дальнем Востоке. Он [Гарриман] сказал, что совершать полеты достаточно легко, но базы, с которых они будут действовать, и вопросы снабжения должны планироваться задолго до начала операций. Решения по этим вопросам должны быть достигнуты как можно скорее и, конечно, до поражения Германии. Маршал Сталин выразил согласие с этой точкой зрения. Посол продолжил, указав, что необходимость соблюдения секретности является очевидной, и любые установки, которые маршал Сталин считает нужными в этой связи, будут поняты. Тем не менее, планирование размера сил, которые будут действовать на Дальнем Востоке, и установки по их действию – важные вопросы, и нам потому хотелось бы как можно скорее начать предварительные обсуждения. Маршал Сталин спросил, кто будет представлять американское правительство в дискуссиях по этому вопросу. Посол ответил, что участие примут он и генерал Дин и что при рассмотрении вопросов военно-морского характера будет подключен адмирал Ольсен (военно-морской представитель американской военной миссии в Советском Союзе. – Ред.). Он продолжил, сказав, что не хочет слишком погружаться в детали, но сказал, что планируются операции против Курильских островов и Парамушира (один из островов Северной группы Большой гряды Курильских островов. – Ред.). Дата этих операций может быть приближена, если советские силы готовы к сотрудничеству. Маршал Сталин спросил, желательно ли такое сотрудничество в данный момент или несколько позже. Посол ответил, что он имеет в виду сотрудничество и стратегическое планирование, которое хотелось бы иметь в будущем. Он затем показал маршалу Сталину на глобусе текущую стадию операций на Тихом океане. Посол кратко описал стратегические проблемы тихоокеанской войны, объяснив важность операций на севере. Вопрос о том, насколько большие военно-воздушные силы мы можем базировать на советской территории, является вопросом, на который нам хотелось бы получить ответ как можно скорее. Получив его, мы можем приступить к подготовке планов. Маршал Сталин ответил, что сейчас Советское правительство не в состоянии принять участие в операциях против Японии, поскольку его силы на Дальнем Востоке слишком малы. Войска Красной Армии, находящиеся на Дальнем Востоке, нуждаются в переоснащении, прежде чем они смогут участвовать в операциях. Это делается, но потребуется еще два или три месяца. Советы надеются, что к тому времени будут иметь там новую авиацию. Затем на Дальний Восток будут переведены четыре пехотных корпуса в 20–22 дивизии. Сейчас это делать нельзя, так как Красная Армия очень занята на западе. Когда сопротивление немцев на западе начнет ослабевать, дивизии будут посланы на Дальний Восток. К концу лета вопрос о том, можно ли перевести дивизии, прояснится. Как только эти силы будут переведены, Советское правительство больше не будет бояться провокаций со стороны Японии и даже может само провоцировать японцев. В данный момент, однако, оно слишком слабо, чтобы так поступать, поскольку такого рода действия могут привести к потере приморских позиций. Следовательно, немедленной необходимости для сотрудничества на этом театре военных действий нет; она может возникнуть лишь позднее. Что касается вопроса о начале переговоров относительно базирования воздушных сил на Дальнем Востоке, то эта тема обсуждалась в Тегеране и дискуссии могут быть продолжены. Сталин сказал, что можно выделить шесть аэродромов для базирования 300 американских самолетов – и здесь он добавил, что будут присутствовать и советские бомбардировочные силы. Вопрос местонахождения этих аэродромов – будет ли это на Камчатке, или в районе Владивостока – должен быть рассмотрен. Маршал Сталин сказал, что вызовет в Москву главкома военно-воздушных сил Красной Армии на Дальнем Востоке с картой имеющихся в наличии аэродромов. Тогда можно будет выбрать места для базирования американских самолетов, и если их число окажется недостаточным, будут предоставлены новые территории. По словам посла, президент понимает беспокойство маршала Сталина насчет того, чтобы не провоцировать японцев раньше времени. Президент будет очень обрадован, получив эту информацию. Она будет доложена только президенту, генералу Маршаллу (начальник штаба армии США. – Ред.), генералу Арнольду (главнокомандующий ВВС США. – Ред.) и адмиралу Кингу (главнокомандующий флотом США и начальник морских операций. – Ред.). Это большая помощь в планировании операций. Маршал Сталин повторил, что если сейчас провоцировать Японию, есть опасность потери советской территории, доступной для авиабаз на Дальнем Востоке. Посол ответил, что понимает это и полностью согласен с этим. Маршал Сталин тогда сделал ударение на то, что информация должна быть доступна как можно меньшему числу людей, и сказал, что с советской стороны этим вопросом будет заниматься генерал Антонов. Посол указал на то, что, по мнению генерала Арнольда, оптимальным числом для полномасштабной атаки на Японию было бы 1000 бомбардировщиков. Маршал Сталин ответил, что для базирования такого числа на Дальнем Востоке придется строить новые аэродромы. Он сказал, что они посмотрят, что можно будет сделать. Решения можно будет принимать после того, как будет получена карта, и после дискуссий с главкомом советских ВВС на Дальнем Востоке» (FRUS. 1944. Volume IV. P. 942–944).
жүктеу/скачать 2.89 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|